- Погода несносная!
Сегодня Фанни здоровается так. Врываться в кабинет и вопить всякую чушь вместо нормального человеческого приветствия — это у неё стиль такой. Хотя, может быть, так даже лучше. Во всяком случае, сама Фанни в этом уверена. Любая мыслящая личность будет счастлива, внезапно услышав у себя за спиной восторженно-возмущённое сообщение о том, что погода несносная.
Альбин вот, например, счастлив. Даже подпрыгнул. От радости, конечно. Следовательно, он у нас сегодня личность мыслящая. Так что реагирует подобающе. Глубокомысленно говорит:
- Хм-м-м?
- Погода, говорю, несносная, - терпеливо повторяет Фанни. – Пока шла, успела три раза промокнуть, но только дважды высохнуть!
И она обличающе указывает на свои волосы. Альбин удивлённо поднимает брови — тёмно-русые локоны в самом деле слиплись в мокрые сосульки. А ведь он как раз посмотрел в окно, и чего бы точно не подумал — так это того, что снаружи был дождь.
- А ещё там, конечно же, радуга на полнеба, неприлично красивый закат, и птицы орут, как сумасшедшие.
- Ясно, - флегматично говорит Альбин, вытаскивая из шкафа полотенце и протягивая Фанни. - Наш дорогой друг наконец-то прибыл.
Фанни застывает, склонив голову набок. Альбин, вздохнув, поясняет:
- Марсен приехал, к гадалке не ходи. Непобедимый герой Западного архипелага, неповторимый гений звукомагии, щедрый донор, сто мастеров в одном лице, славный товарищ... и порядочная задница, если честно.
Фанни прыснула, закрыв лицо полотенцем.
- Этот город влюблён в него, как кошка, - мрачно добавил Альбин, отходя к окну и выглядывая наружу. - По крайней мере, первые два часа. Стоит Марсену сойти с перрона, как начинается полный беспредел. Небо тут же пытается продемонстрировать все свои способности и возможности. Чисто по-дружески, от избытка веселья, плещется водой. Земля распускает цветы раньше времени. Город словно сходит с ума от счастья.
- Или от счастья сходит с ума Вигге Марсен? - задумчиво предположила Фанни, садясь на подлокотник кресла.
- О, нет, Фанни, - тихо возразил Альбин. - Марсен родился психом. Это я тебе как его друг детства говорю. Так что это именно мир вокруг сходит с ума, дурной пример заразителен. Совсем о людях не думают, негодяи. Точнее, негодяй один — Марсен, с городского неба-то какой спрос. Откуда небу знать, что нам внизу от таких выходок бывает холодно? У него-то там солнце, даже когда идёт дождь.
- Вот чепуха-то...
В интонации у Фанни почти такое же восторженное возмущение, какое звучало во время сообщения о несносной погоде. Это было приятно.
- О, нет, Фанни, - снова возразил Альбин, на этот раз зловеще ухмыляясь. - Забудь всё, что знаешь о законах природы. Особенно астрономию. Сейчас всё будет крутиться вокруг одной звезды, имя которой — Вигге Марсен. Смотри. После дождя никто не простудится и не заболеет. Даже ты. Те, кто будет танцевать под этим дождём, станут мастерами танца, даже самые неуклюжие. Те, кто решат переждать его в уличных кафе, непременно встретят интересных и умных собеседников. Время проведут действительно приятно, ведь самый бестолковый бариста сегодня будет варить божественный кофе. Все рисунки на просохшем асфальте будут произведениями искусства — до следующего дождя.
- Чудесно! - Фанни всплеснула руками и рассмеялась. - Но про интересных и умных собеседников ты загнул. Мне бы вот точно не повезло, во всём городе ты у меня один такой. Ну, теперь ещё, хвала гармонии, Марсен явился. Будет кому спасать меня, бедняжечку, от зануд и нытиков.
- А ты представь, - назидательно сказал Альбин, - что в уличном кафе тебе бы встретился именно я. Или именно Марсен. Я же не говорю, что ты обязана трепаться со всем городом. Но даже если не я и не Марсен — всё равно бы повезло. В этом городе все, за редким исключением, интересные собеседники. Просто не всегда и не для всех. Наверное, нас специально так разбросали, что вокруг — сплошные зануды и нытики. Где бы мы все были, если бы умели общаться только с теми, кому интересны мы и кто интересен нам!
- Чушь, - возразила Фанни. - Как раз бы всё было прекрасно и здорово. Никаких недопониманий, только представь!
- До тех пор, пока ты общаешься с этим определённым кругом, - кивнул Альбин. - А как только ты из него выйдешь, сразу начнётся страшный бардак. А так — ты умеешь находить общий язык с занудами. И чем больше зануд, тем больше ты радуешься, когда встречаешься со мной.
- Так и знала, что у тебя шкурные интересы, - вздохнула Фанни. - Ещё немного — и я решу, что это ты всё так придумал, а сейчас просто сваливаешь вину на Марсена. Или, скажем, вы две противоборствующие силы. Он — силы света, сводит интересных друг другу людей, не покладая рук. А ты, конечно, силы зла. Разлучник и вообще садист, каких поискать.
Альбин ответил ей нежной улыбкой.
- Куда уж мне. Просто люди не ищут лёгких путей, зато любят праздники. А небо любит эти праздники устраивать. Иногда не по расписанию. Чтобы после этого нам казалось, что каждый всегда способен понять другого. Чтобы мы старались хоть немного. Марсен один из тех, кто об этом знает, вот мироздание и приурочило к его приездам свои весёлые сумасшествия. Такие вещи интересно делать вместе, когда твой зритель — ещё и соавтор, способный оценить хорошую идею и подать парочку своих.
Фанни молча встала, подошла к Альбину, ткнулась лбом в его плечо. Тот погладил её по влажным волосам.
- Я здорово недооценивала твою фантазию, - не поднимая головы, сообщила Фанни. - Думала, ты выдающийся зануда. А ты, оказывается, очень даже романтик.
- О, нет, Фанни, поверь, - в третий раз произнёс Альбин, задумчиво и почти нараспев. - Это вовсе не фантазия. И вовсе не моя.
Конечно. Сколько раз он это видел и слышал. Сколько раз он шёл рядом с Марсеном, напевающим под нос какую-нибудь из своих песенок. Теперь это настолько легко представить, что Альбин был уверен — он знает, что сейчас происходит на пути Вигге Марсена.
Перед тем, как шагнуть на перрон, Марсен застывает на ступеньках. Берёт дыхание — свой первый за несколько лет глоток воздуха, принадлежащего этому городу. Город, тем временем, даёт затакт — стуком колёс отправляющегося поезда.
Марсен идёт, шагами удерживая ритм песни. Порыв ветра шелестит листьями — никто никогда не играл лучшей перкуссии. Завтра Марсен непременно куда-нибудь опоздает, но сегодня на его пути все светофоры — зелёные. И все пищат, точно-точно на ритмично повторяющихся нотках в конце припева. Автомобиль сигналит зазевавшемуся пешеходу, тот, вздрогнув от неожиданности и быстро перейдя дорогу, ищет глазами саксофониста — автомобиль он так и не заметил. И никто бы не подумал, что это автомобиль. Двери маленьких кофеен настежь распахнуты по случаю жаркого дня. Марсен проходит мимо и слышит, как бариста отстукивает пенку на молоке, изящно вписывая несколько синкоп. В соседней кофейне его коллега выбивает гущу из холдера, подхватывая ритмический рисунок. Навстречу, к мигающему зелёному свету, спешит компания подростков, постепенно переходя на бег, перемешиваясь, перегоняя друг друга — вскрикивают вспышки разноцветных надписей на футболках, складываясь в слова песни, которую едва слышно напевает Марсен. Кто-то из них случайно задел толстую тётку, она стоит, воплощая в себе мировое возмущение Всех Толстых Тёток, которые гневаются на Всех Бегущих и Смеющихся Подростков, стоит, распахнув пасть, очерченную лиловой помадой, и... громко орёт? Нет! Её голос взмывает и тут же опадает, дробясь на слоги — отстраивая удивительно чёткие и гармоничные терции к голосу Марсена, редкий профессионал мог так подстроиться к нему. Слов, к счастью, не слышно. Да и не успела она договорить, растерянно замолкла, стоило мелодии завершиться на устойчивой ступени — потому что Марсен рассмеялся и поклонился ей. Совершенно шутовски и очень серьёзно.
Ведь он сегодня, как и всегда, не только солист, но и самый благодарный из всех слушателей. И у него лучший в мире оркестр.