САША (ЗЯТЬ) И СТЭЛЛА
Фотография 2006 года
ПОКА НЕ ПРОБИЛ КОЛОКОЛ
ГЛАВА 6 БОЛЬНИЦА 5-я (БЫВШАЯ 33-я)
ЧАСТЬ 6-5 ПАЛАТА № 31
Меня перевели в палату № 31 из реанимации 25 июля. Это был понедельник, и все службы работали в обычном режиме. Поэтому мне сестра-хозяйка сразу же привезла из камеры хранения мою сумку с вещами. В выходные дни камера хранения не работала, и больные, переведенным в палаты в такие дни какое-то время лежали совершенно голые до тех пор, пока сестра-хозяйка не приносила им какие-то старые тапочки, рубашку и больничный халат.
Первое, что произвело на меня впечатление, когда я вошла в палату, были – низкие потолки. Потом я поняла, что это тот же эффект, получившийся в результате произведённого капитального ремонта всего здания.
В палате было всего 4 койки, крайняя к двери была свободной, которую я и заняла с радостью, так как сразу же за дверью в палату, в крохотном тамбуре находилась дверь в туалет. Это сразу же вселяло в меня надежду, что я смогу обойтись на этот раз без подгузников.
Уже по отработанной привычке, полученной в результате неоднократного лежания в больницах, я быстро разложила всё в ящик и по полочкам в тумбочке.
На нижнюю полку уместилось взятое с собой запасное бельё: рубашка, трусики и т. д. На верхнюю – продукты, которые хранятся не в холодильнике: печенье, вафли, коробочка с кусковым сахаром (на случай пониженного сахара в крови), «подпольная» коробочка с солью, так как вся больничная еда – не досаленная для всех, а для диабетиков ещё и совершенно не подслащенная…
В ящике два отделения. Одно из них я сразу же отвела под лекарства, другое – под личные принадлежности, такие как – расчёска, ножнички, телефонную книжечку, ручку, запасные очки для близи и т. п. мелочи.
Лекарства я брала в первую очередь те, которые я пью постоянно, и поскольку в больницах они не имеются, врачи разрешают пить свои. Это в основном дорогие лекарства – такие, как ПРОНОРАН, МАДОПАР и КЛАРЕНТО.
Второй набор лекарств – это те, которые я дома пью ежедневно. Дело в том, что после предыдущих двух инсультов у меня катастрофически снизилась память, на вопрос докторов – «А какие лекарства Вы пьёте дома?», я просто показывала свои коробочки, и больше об этом они меня не спрашивали...
И третья часть лекарств – те, которых иногда в больнице не допросишься. Это – НО-ШПА, БАРАЛЬГИН, мазь ЛЕВОМИКОЛЬ, которую я использую для многих целей лечения и некоторые другие…
На спинки кровати я вешаю полотенца. В ноги на постель я кидаю халат. И платье, предназначенное для возвращения домой я повесила на рогатую вешалку, стоящую в углу палаты…
Что особенно мне понравилось на новом месте моего пребывания в этой больницы, это то, о чем в большинстве других старых больницах остается несбыточной мечтой.
И все эти мелочи, такие необходимые в нашем быту – все были предусмотрены и решены архитекторами в период капитального ремонта.
Мне в период моей долголетней практической деятельности приходилось часто ездить в командировки, при этом проживать в самых разных гостиницах, начиная от общежитий и кончая люксами.
Больше всего мне нравились маленькие одноместные номера. И я всегда, наслаждаясь там отдыхом после рабочего дня, задумывалась на тему – «А что нужно одинокому человеку?»
Нужна кровать для отдыха, шкаф для белья, тумбочка с телевизором вверху и внизу с полочками для самой необходимой посуды, маленький письменный столик или небольшой столовый стол, каждый из которых может сочетать в себе возможность и поработать и – пообедать.
Вот, пожалуй, и всё. Конечно, желательно, чтобы туалет был в номере и душ, заменяющий ванную…
Почему-то эти воспоминания о командировках посетили меня, когда освоившись, я обнаружила все эти или похожие на эти комфортные условия.
Важно то, что туалет был рядом. Над раковиной была вместительная полка, на которую свободно умещались мыльные принадлежности 4-х лежащих в палате больных. От задней стенки стульчака до стены была закреплена деревянная полочка, на которую больные ставили баночки с собранной здесь же в туалете – мочой. В результате не нужно было относить её куда-то в другое, специально предназначенное помещение.
Но особенно мне понравилось то, что в углу туалета стояла корзина для мусора.
В прежних больницах у нас в палатах было заведено – больной где-то рядом с кроватью приспосабливал целлофановый мешочек, в который собирал мусор. Потом он сам относил этот мусор в общий бак, стоящи где-то в районе туалетов, которые были общими для больных всего отделения.
А здесь, появившийся мусор, мы сами могли сразу же выбрасывать в мусорное ведро, которое санитарочка выносила пару раз за день в обязательном порядке…
Тамбур и туалет были спроектированы так, что за ними оставалась небольшая площадь. Своей открытой стороной она выходила в палату, образуя небольшой аппендикс. В этом уголке установлена раковина для умываний и мытья собственной посуды – тарелки, ложки и кружки.
И в районе раковины стояла рогатая вешалка с четырьмя рожками, на которые очень удобно было вешать верхнюю одежду. Например, мои соседки по палате, уходя погулять в парк, переодевались, заменяя халатики на одежду для прогулок.
Был в палате и столик. Правда из-за малой площади - в центре палаты поставить его было негде, поэтому он был втиснут между стеной и кроватью больной, а тумбочка у неё стояла с другой стороны.
Но стол, как - оказалось, тоже был очень нужен. У нас в отделении была очень строгая сестра-хозяйка. Она строго следила за тем, чтобы на окнах никогда ничего не лежало. А куда положить «чтиво», которым по нашей просьбе снабжали нас приходившие родственник? Здесь были – журналы, газеты, сборники с кроссвордами и другая периодика. Вот нам и приходилось с окон перекладывать всё на столик в углу палаты. Кстати, этим «чтивом» мог пользоваться любой из нас.
Казалось бы, всё перечисленное можно занести в разряд – не обязательных мелочей. Но именно эти мелочи создавали тот комфорт, который так необходим в больничных условиях…
Раз уж вспомнили про сестру-хозяйку. Она следила жестко не только за порядком на окнах. Периодически она проводила ревизию в холодильниках, которых было несколько в коридоре отделения.
Около нашей палаты стоял маленький холодильник. Каждый больной обязан был свои продукты держать в индивидуальном пакете, вложив в него записку с написанной на ней фамилией владельца. Сестра-хозяйка, проверяла пакеты, и те, в которых записка отсутствовала, из холодильника изымались.
Она входила в палату и говорила – «Признавайтесь – чей пакет?» Молчание означало, что пакет – ничей. Чаще эти пакеты оставались после выписавшихся больных. Тогда сестра-хозяйка предупреждала, что этот пакет она выбрасывает. Всё правильно. Не хватает ещё, чтобы кто-то, съев нечаянно что-то чужое, подхватил бы расстройство желудка.
Сестра-хозяйка кроме перечисленных обязательств, выполняла ещё ряд работ. Она помогала при раздаче обедов больным. Она меняла раз в неделю – постельное бельё. И что меня поразило – мыла кровати после каждого выписавшегося больного. Не просто протирала клеёнку матрасов, а именно каким-то раствором мыла и спинки и поднимающиеся по бокам кровати решетки.
Со мной произошел такой казус. На другое утро, когда меня перевели в палату, выписывалась бабушка, лежащая радом со мной – у окна. Я спросила у врача – можно ли мне перейти на эту кровать, и получила разрешение.
Больная выписалась, и я сразу же перебралась на её место. Тумбочки все – на колёсиках. Поэтому я легко их поменяла местами. А потом потихонечку поменяла и постель.
Вскоре пришла сестра-хозяйка, и стала отмывать и потом – застилать кровать, на которой я до этого лежала. Я с удивлением наблюдала за её стараниями. Там, в Мытищах, да и в других больницах в Москве, где мне сподобилось «отметится», клеёнки на постелях промывались только после умерших, а во всех других случаях – просто застилались чистым бельём.
Но, все эти новшества я познавала постепенно. Меня не беспокоило то, что я легла в не отмытую постель, а там где я лежала – промыли подряд два раз. Ну и ладненько…
Я вспоминаю свое житьё-бытьё в этой палате № 31 так же, как мою единственную за всю жизнь поездку в санаторий, подаренную мне в честь выхода на пенсию…
Все дни моего пребывания в палате № 31 оставили в моей памяти самые светлые воспоминания.