«Мамка! Мамка! Мааамка… Мам?» - крохотный рыжий котёнок, ерошистый и тонколапый жалобно мяукал, беспокойно бегая по отмостке. Вчера мама-кошка впервые вывела малыша из подвала, познакомила с улицей, точнее с небольшим кусочком двора. А сегодня малыш проснулся на рассвете, а мамы рядом не обнаружил. Посидел в подвале, подождал маму, но, не дождавшись, отважился выбраться на улицу. Вдруг, мамка там?
«Мамка!» - пищал он. – «Мааааааамка!».
- Ну что ты пищишь? – беззлобно спросила дворничиха тётя Паша. – Мамку зовёшь? А нет твоей мамки. Вон, в мешке она. Отравили, видать. – вздохнула женщина и отвела глаза от голодного сироты.
«Мам? Мамка…» - надрывался котёнок, но уже чуть более робко.
- Вот схожу в магазин, принесу тебе молока, но после смены. Иди ужо в подвал, не нарывайси, – Пробасила тётя Паша и зашуршала метлой по асфальту.
Котёнок шмыгнул в своё укрытие и некоторое время заунывно голосил в подвале. Взбудораженные писком крысы зашевелились и принюхались. Котёнок замер, прижал уши и снова запрыгнул в окошко продуха, откуда робко наблюдал за вознёй тёти Паши. Последняя сдержала своё обещание и через некоторое время принесла щербатую миску с молоком.
- Кыс-кыс-кыс! Иди сюды! – Басовитым, но ласковым голосом дворничиха звала малыша.
«Мамка!» - из продуха высунулась остренькая рыжая мордочка. Голос дворничихи котёнку запомнился, и малыш бесстрашно вылез наружу. Он прытко засеменил к подъезду, в углу которого белело заветное лакомство.
- Вот! Пей. Чай не помрёшь с голодухи, – Удовлетворённо крякнула тётя Паша, постояла немного рядом и ушла по своим делам. – Ладно. Закопаю я твою мамку, не переживай, делов-то, – Пробубнила женщина, оглядываясь на котёнка.
Рыжик крался к миске. И вроде запах знакомый, но какая-то неведомая ёмкость. Котёнку раньше не доводилось пить молоко из посуды, он привык к тёплой кошкиной сиське, а тут – миска! Осторожно он приблизился к молоку, задёргал розовым носом, макнул в жидкость тощую лапку, потряс ею, а затем, зажмурясь, облизал. Уже смелее он потянулся мордочкой к миске и отважился попробовать молоко язычком. Лакомство рыжику понравилось. Малыш, урча от удовольствия, начал лакать густое тёти-Пашино угощение и не сразу заметил огромную чёрную тень, надвигающуюся справа.
«Мяу-мне! Мяу–моё!» - взвизгнул здоровый чёрный одноглазый котище. Матёрый великан возвышался над крохотным рыжиком, разинув алую пасть. «Мяу-брысь!» - скомандовал он, угрожающе подняв лапу. Котёнок сжался в комок, икнул и попятился к кустам. Одноглазый шипанул вслед чужаку и тотчас же набросился на молоко.
Отсидевшись за кустом, голодный малыш дождался, пока страшный неведомый зверь насытится и уйдёт. Он осторожно высунулся из своего укрытия и снова подошёл к миске, но она была пуста. Только две капельки остались на асфальте. Рыжик слизал их и умыл мордашку. Тут он увидел ступеньки, ведущие к подъезду. Любопытство завладело малышом. Котёнок запрыгнул на одну, потом на другую, третью. Как вдруг дверь распахнулась, и показались две большие человеческие ноги.
- А ну пшёл отсюда, кыш, заморыш! – шуганул котёнка обладатель ботинок. Рыжику совершенно не понравился этот голос! И ботинки! Такие грязные, грубые, задиристые. Котёнок с перепугу рванул от подъезда в сторону детской площадки. Увидел песочницу и ловко сиганул в неё. Осмотревшись на новом месте, котёнок решил, что опасность миновала и можно немного понежиться и позабавиться. Он начал рыть ямки, весело подскакивать и кувыркаться. Так увлёкся и снова не заметил, как привлёк к себе внимание.
- Ух ты, какой масенький! – Воскликнул детский голос. Девчушка лет пяти неуклюже сгребла рыжика и прижала к груди, – Мама, мама, посмотри!
«Мамка?» - пискнул рыжик, предпринимая осторожные попытки освободиться из детских ручонок.
- Зачем ты его взяла? У него могут быть блохи! – Строго сказала женщина, приближаясь к девочке.
- Он славный! И чистый. Только в песке извалялся. Давай возьмём? – заканючила девочка.
- У нас уже есть Бобби. Брось котёнка! Его наверно ищет мама.
- Бобби – это собака. – Не унималась девочка, ещё крепче прижимая малыша к груди. – А я хочу котёнка!
Девочка захныкала и поднесла ручонку, чтобы потереть кулачком глаза. Рыжик тем временем не удержался в одной руке и вывалился обратно в песочницу. Женщина схватила капризную дочь за руку и повела с детской площадки. «Мамка!» - просяще раздавалось им вслед. Опять не свезло. Хорошо хоть не пнули! Котёнок вздохнул и побрёл дальше искать свою маму.
Весь вечер он мыкался в пределах двора, попадаясь прохожим то под руку, то под ногу, умудрялся прятаться от большущих гавкающих страшилищ, избегать людей с сердитыми и громкими голосами, уворачиваться от неуклюжих детских рук. Даже познакомился с несколькими сородичами. Вот, правда, пообщаться ни с кем не удалось – все они спешили по своим делам, бросая на котёнка лишь короткие надменные взгляды. Да и мамы среди них не оказалось.
Когда стемнело, голодный и уставший за день малыш побрёл обратно к своему родному подвалу. У продуха его насторожила суетливая возня. Он, стараясь не дышать, одним глазом заглянул в отверстие и оторопел: в подвале бесновались крысы! И тут теперь небезопасно. Малыш пошёл к подъезду, но никто не захотел впустить его туда. А ведь там наверно тепло! Он обошёл дом и увидел коморку с приоткрытой дверью. А вдруг там тоже опасность? А вдруг нет? Рыжик не спеша побрёл в её сторону.
- Опять ты, горемыка? – удивился знакомый тёти-Пашин голос, – Куды девать-то тебя? В подвале крыс травили, не лезь туды!
«Мамка!» - Обрадовался котёнок и несмело прижался к ноге дворничихи.
- Эх, ладно! Переночуешь в коморке, молоко принесу, а завтра ужо справляйся сам! – Милостиво разрешила женщина. Ей было жаль осиротевшего малыша, но коморка не место для кошек, а котёнку нужно учиться осваиваться на улице.
Ночь котёнок провёл по-царски. Тёмная и в меру теплая коморка, миска с молоком, на которую больше никто не претендовал, тишина и никаких посторонних шорохов и существ. Утром тётя Паша выпустила рыжика на улицу и принялась за свои дела. Он немного повертелся около женщины, попытался поиграться с её метлой и шуршащими пакетами. Тётя Паша беззлобно цыкнула на шкодливого пострелёнка, и рыжику пришлось уйти восвояси.
После обеда пошёл дождь. Небо простреливали зигзаги молний, гром рокотал и ревел, как взбесившееся чудовище. Помокший и перепуганный котёнок трясся под кустом от сырости и страха. Маму он уже не звал. Боялся, что грохочущее чудовище услышит его писк, найдёт и съест его. Когда редкий куст перестал справляться с проливным дождём, котёнок промок до нитки. Он боязливо высунулся из-под него и увидел припарковавшуюся у подъезда машину. Не мешкая, рыжик метнулся под днище и притаился. Сухо, тепло и даже безопасно! Можно и маму позвать! «Мамка! Мамка»! – уже смелее позвал рыжик. Но мамка не торопилась вызволять намаявшегося сына. Котёнок пригорюнился, нахохлился и стал уплывать в мягкий приятный сон.
Блаженная дремота была прервана чьим-то шумным дыханием. Котёнок встрепенулся, подхватился с места, закрутил головой. В отверстие между асфальтом и днищем автомобиля просунулась широкая белая морда. Она растянулась в странном подобии улыбке, в центре которой подрагивал гигантский, по меркам котёнка, красный язык, с которого обильно стекала слюна.
«Гав-кто?» - округлив жёлтые глаза, негромко брякнул пёс. «Мяу-я» - еле слышно отозвался котёнок и прижался к асфальту. Белый лабрадор попытался втиснуть мощное тело под машину, но наученный горьким опытом котёнок дал дёру к детской площадке. Та территория была ему уже немного знакома. Он заметался между песочницей, качелями и рядом скамеек. «Мамка» - на всякий случай воззвал он к родительнице. И в этот самый момент на его холке мягко замкнулись крепкие собачьи клыки. Малыш зажмурил глаза от ужаса и описался. Его подхватили с земли и куда-то понесли.
- Джойси! Джойси, ко мне! Что это? А ну, отпусти сейчас же! – где-то над головой котёнка послышался взволнованный мужской голос. Этот голос рыжик слышал впервые. Послушный Джойси разжал зубастые объятия, и насмерть перепуганный котёнок очутился в чьих-то тёплых ладонях. Они бережно держали малыша, были тёплые и уютные.
- Что это за чудо!? Ты откуда, пацан? – изумился хозяин лабрадора.
«Мамка? Мамка…» - запищал рыжик и заплакал. Джойси удивлённо наклонил крутолобую голову и неловко лизнул котёнка в макушку. Хозяин «зубастого» Джойси с улыбкой рассматривал съёжившийся рыжий комок.
- Ну-ну, не плачь, пацан, и так весь мокрый! Что-нибудь придумаем! – ласково сказал он. – Джойси, ко мне!
Трясущегося рыжика куда-то понесли. Ему уже было всё равно. Он притих на руках мужчины и только с любопытством поглядывал вниз, на большую белую собаку с её болтающимся языком. Рыжику показалось, что собака ему улыбалась.
Следующим летом пушистый и холёный рыжий красавец как угорелый носился по загородному участку, играя с Джойси в догонялки. Щуплый рыжий пацан превратился в роскошного, залюбленного всеми Марселя.