Два часа не могла уснуть: ворочалась, мысли разные лезли в голову. Встала, пошла на кухню, согрела молока с медом – говорят, помогает от бессонницы. Выпила, легла, глаз не сомкнуть, начала считать овец:
– Раз, два, три… сорок… сто! Ну, не могу тебя забыть!
Восемь месяцев – это немалый срок, а сколько было приятных часов, прожитых в радости и гармонии, полной идиллии. Невозможно взять и выкинуть из головы, нет. Вспоминаю с любовью о тебе, мой милый добрый друг – мой Диван.
Помню нашу первую встречу. Я сняла квартиру с мебелью на окраине Лондона.
Ты стоял в гостиной – старенький, потрепанный, неказистый. Сразу захотела заменить тебя новым диваном, присела. Боже! Какой комфортный! Решила оставить. Почистила, помыла, накрыла белым покрывалом, и ты засиял, а когда прилегла – впала в забытье. Закрыла глаза и тотчас же уснула.
Однажды я загуляла на несколько дней, точнее, ночей. Пришла домой, легла на любимый диван и вдруг услышала голос:
– У тебя что, роман?
От неожиданности подскочила, схватила вазу с журнального столика и заорала:
– Эй, смельчак, выходи! Кто это проник в мою крепость?!
Голос тихо прозвучал совсем рядом, над ухом:
– Успокойся, сядь. Ваза не понадобится. Я все объясню.
Я присела, голос продолжал:
– Это я, Диван. Я волновался, тебя не было три дня и две ночи. У тебя новый роман?
– Диваны не могут говорить, они неодушевленные.
– В Японии считают, что и камни одушевленные. Иногда мы видим мир черным, иногда – белым, не понимая, что изначально все было серое.
«Может, я лишнего вчера выпила? Надо бы собаку завести, а то крыша едет», – подумала я.
– Нет, только не собаку, у меня аллергия на шерсть! – вдруг закричал Диван.
Я округлила глаза:
– Ты и мысли можешь читать? Это уже слишком!
Подошла к бару, налила себе полстакана виски и выпила залпом.
– Ладно, давай будем знакомиться. Я Элизабет.
– Я Диван. Обещай, что впредь будешь предупреждать, если уходишь надолго, – с грустью скрипнул Диван.
– Хорошо, но сейчас я хочу спать, – сказала я, понимая всю абсурдность ситуации, и провалилась в сон.
Мне снились неописуемой красоты горы и прозрачные реки, голубые моря. Диковинные птицы ярких окрасок летали в звездных небесах. В этом месте жили призрачные люди цвета индиго, и я сама была такой. Я просыпалась в хорошем настроении. Потягивалась, прогибалась, как кошка, вставала, шла на кухню, варила кофе. Садилась на Диван, и мы вели бесконечные беседы, разгадывали кроссворды, смотрели французские фильмы, затем я засыпала и всегда видела прекрасные и сказочные дали.
– Как спалось? – спрашивал Диван.
– Отлично! – весело отвечала я.
– Тебе понравились сны?
– Да, такие яркие и добрые.
– Я старался.
– Так это ты?
– Нет, ты сама создаешь иллюзию сна, а я помогаю расслабиться.
– А тебе снятся сны?
– Нет, я никогда не сплю, я же Диван.
– Тяжело тебе.
– Наверное, но я уже привык.
Так мы и жили. Я и мой нежный друг – Диван. Шло время, мы стали одним целым. Он всегда был рядом – ласковый, широкий, мягкий. Иногда я уезжала.
– Прости, мне надо уехать. Я ненадолго.
– Я понимаю, постарайся поскорее вернуться. Я буду скучать.
Я улетала в далекие края. Там, на чужой земле, я почему-то плохо спала, думала о нем. Мечтала поскорее вернуться домой, упасть в его объятия и уснуть, как дитя на руках матери.
Но рок судьбы неизбежен. Телефонный звонок хозяйки квартиры изменил нашу жизнь.
– Дорогуша, – прозвучал голос старой миссис Баттлер. – Завтра заберут диван, он от прежних жильцов остался. Им зачем-то понадобился этот хлам! Я забыла сказать, что это не моя софа, с возрастом теряю память.
– Как? Это несправедливо! – с досадой ответила я, а сама подумала: «Не отдам диван!».
– Оставьте диван, пожалуйста. Я его куплю. Дам за него 500 паундов.
– Да зачем тебе нужно это старье, да еще за такие деньги?! Я тебе свой отдам за 200.
– Нет! Не хочу новый. Мне нужен только он!
– Хорошо, попробую поговорить с бывшими жильцами, может, продадут тебе диван, – закончила разговор хозяйка квартиры. – Хорошего вечера, Элизабет!
Я села.
– Я все слышал. Если бы я мог, я бы непременно остался. Знаешь, у меня к тебе странные чувства, мне кажется, я тебя люблю.
– Зачем ты мне говоришь это сейчас, когда решается наша судьба?! – разозлилась я и поняла, что давно по уши влюбилась в этот старый диван.
Ночь. Не могла уснуть.
– Ты чего не спишь? – спросил Диван.
– Не могу, а вдруг это последняя ночь.
Диван продолжил:
– Я тебя буду помнить всегда. Ты мой лучший роман, ты добрая, милая, иногда смешная, мне тебя будет не хватать.
– Замолчи! – прокричала я, рыдая.
– «Се ля ви», как говорят французы – такова жизнь. Прости, всё в этом мире непостоянно.
Утром позвонила миссис Баттлер и сообщила плохие новости, а вечером приехали грузчики.
– Добрый вечер! Что увозим? – спросил здоровенный рыжий грузчик.
– Вот, его, – сказала я.
Грузчики подхватили диван и потащили к входной двери.
– Прощай, Элизабет! – выкрикнул Диван.
– Что ты сказал?! – недоумевающе спросил рыжий.
– Ничего, – растерянно ответил другой грузчик.
И они оба взглянули на меня. Я удивленно пожала плечами. Подошла к дивану, нежно провела по спинке рукой и тихо прошептала:
– Прощай, моя любовь…
Нюра Мунькунен