Путевой очерк
Мои две поездки в канадскую провинцию Британская Колумбия в гости к матери-меннонитке (проте¬стантское течение в христианской религии - прим. ред.), эмигрировав¬шей из СССР в 1972 году, до сих пор вспоминаются с теплотой и солнеч¬ным воодушевлением. Особенно впечатляющей была первая из них в судьбоносном для отечественной истории году, летом 1991 г.
В течение всего пребывания за океаном меня не покидало чувство валенка,старого и провинциального, на затянувшемся уик-энде. С этим же чувством я вернулся домой. Вооб¬ще, чтобы «крыша не поехала», о своей поездке за границу и о своей стране за рубежом надо рассказы¬вать с некоторой долей юмора и иро¬нии. Надо сказать, что эти мои при¬родные качества сослужили мне доб¬рую службу...
Узнав во мне гостя из России, канадцы начинали меня ощупывать, осматривать и чуть не обнюхивать, видимо, в надежде убедиться в моем медвежьем происхождении. Убедив¬шись, что я такой же как и они, толь¬ко не знающий английского языка, отходили разочарованные. Думаю, марсианина принимали бы они не с таким удивлением, как меня. Даже мама поддалась американским сте¬реотипам и спросила меня при встрече на канадской земле: «А где твоя телогрейка, сынок?» Родившая¬ся в Украине в семье немцев-менно-нитов, разоренная в период коллек¬тивизации и оказавшаяся в Грузии, прожившая там сорок лет за выче¬том шести лет, проведенных в мор¬довских лагерях после войны за «связь с заграницей», она хорошо знала советский быт и жизнь в Рос¬сии. Поэтому у нее в сознании сохра¬нились традиционные представления о национальной русской одежде в виде ватника, меховой шапки и рези¬новых сапог. Когда же она увидела меня в приличном даже для Канады светло-сером костюме югославского производства и заграничной рубаш¬ке, ее удивлению не было конца.
Разумеется, меня интересовало, как там живут и что думают о Рос¬сии. Мне это было особенно интерес-.,
но потому, что я был в основном среди эмигрантов, покинувших стра¬ну еще до войны и до коллективиза¬ции.
Мадам В. эмигрировала в конце 20-х годов XX века. Будучи молодой девушкой, работала чертежницей в одном конструкторском бюро в Запо-рожье. НКВД обвинило ее во враж¬дебной деятельности, выразившейся в передаче иностранным разведкам чертежей доильного аппарата. Ей грозил приличный срок лагерей лет на десять без права переписки. Чер¬тежи нашлись на дальней пыльной полке, а обвинение оставалось. Пра¬вда, незадолго до выезда его сняли, но осадок и обида остались на всю жизнь. «Россию жалко», - говорила не раз она при наших встречах. Этот лейтмотив проходил через все мои беседы с бывшими гражданами СССР. Поневоле вспоминаются слова таможенника Верещагина из культового кинофильма "Белое солнце пустыни": «За державу обид¬но».
Мадам К., русская из Донецкой области, в начале войны была угнана фашистами в Германию, долгое время работала по дому на какого-то графа и его семью. Оказавшись в английской зоне оккупации, Тамара перебралась в Англию, откуда попа¬ла в Канаду, где вышла замуж за коммерсанта, бывшего шахтера с Донбасса.
Мадам П., русская по матери и немка по отцу, родилась и жила до войны в Бердянске. Во время войны Нина оказалась в Германии, затем вместе с мамой перебралась в Кана¬ду. Ее отец был репрессирован и скончался в сталинских лагерях. Однажды во время нашей беседы она сказала то, что в разных вариан¬тах я потом слышал от других знако¬мых: «Критикуя наше капиталистиче¬ское общество, большевики не всег¬да были не правы...»
Мадам С.родилась в Харбине в семье Кирилловича, бывшего начфина при штабе Колчака. В Канаду попала через Китай и Латинскую Америку. Вышла замуж за преуспевающего бизнесме¬на из Голлан¬дии.
Каждый месяц Марина с мужем ездит в канадский Ванкувер на литургию в православный храм Рус¬ской Зарубежной Церкви. Посели¬лась ее семья за городом, в леси¬стой местности, что характеризует их материальное положение. В Кана¬де не принято открыто демонстриро¬вать обществу свое имущественное состояние. Супруги С. наняли для работы на приусадебном участке двух советских матросов, сбежавших с торгового судна, положив им плату два доллара за ночь. В отличие от России там нелегалы работают по ночам, чтобы не платить налоги и не связываться с властями. Для сравне¬ния: эмигранту из Белоруссии Бори¬су Д. с дипломом хирурга только через восемь лет доверили работу в хосписе обслуживающим сотрудни¬ком (ногти подрезать да волосы рас¬чесывать престарелым мужчинам) за 30 долларов в час. «У нас тоже не любят капиталистов», - можно нередко услышать от людей далеко не бедных, но меня больше всего поразила другая фраза, - «Мы народ ленивый, и если бы работали как японцы, то были бы еще богаче». Так рассуждают в Канаде. Для сравне¬ния: недавно один знакомый свар¬щик в Хотькове отказался варить трубы у меня на огороде, заявив, что он не взялся бы за такую работу, даже если ему пообещают тысячу долларов.
Я отметил для себя одну законо¬мерность: чем богаче человек в Канаде, тем пренебрежительнее он относится к русским и к России. С точки зрения таких людей русские не умеют жить, делать бизнес и деньги тратить с выгодой для себя, даже молимся мы неправильно.
Некоторые канадцы мне прямо говорили, что мы-де дураки, потому что отка¬зываемся от своих же социальных завоеваний:
Бесплатного образования и здравохранения... Странное дело, с пере-одом на страховую медицину, в Рос-ии система здравоохранения не только не улучшилась, но стала выглядеть еще более убого и уродливого. Едва ли где-нибудь на Западе южно увидеть такую форму, когда бюджетные деньги исправно перехо-1ят в частные компании и те оплачи¬вают труд бюджетных медицинских работников. В Канаде, например, вас :просят, кто будет платить? Это единственное, что по-русски там 1нают врачи. Зато в техническом отношении даже в самой отдаленной 1еревне они обеспечены ничуть не хуже столицы и других мегаполисов.
Культура образования в России тоже далека от западной, как Венера от Земли. Переход к подготовке бакалавров и магистров наш нынеш¬ний министр образования объясняет так называемым «внешним зака-юм». Едва ли у нас что-нибудь изме¬нится в подготовке специалистов, если им присвоить эти непривычные звания. Как правило, за рубежом студенты полностью выкладываются з процессе обучения, стремясь полу¬нить максимум отдачи от платы за эбучение. Надо ли говорить о том, что отечественные студенты, даже зплатив свое обучение, не очень-то выкладываются в надежде, что им обязаны выложить на блюдечке с -олубой каемочкой готовый диплом ~осударственного образца.
По аналогии с западной системой у нас тоже заговорили о 12-летнем образовании и о ЕГЭ. Разница лишь в том, что после двенадцатого клас¬са в Канаде выпускники школ уже имеют определенную профессию на уровне наших профтехучилищ. Еще одна деталь: выпускника школы могут принять в колледж на бюджет¬ной основе, если он сдаст на отлично экзамен по истории двадцати веков в школе по системе, которую у нас называют ЕГЭ. Причем это требова¬ние одинаково действует для всех специальностей без исключения. Для сравнения: наши школьники до сих пор не имеют навыков анализа исто¬рических источников, а историю Оте¬чества сдают на вступительных экза¬менах далеко не везде.
Сегодня актуальным стало обсуж¬дать в нашем обществе вопрос о преподавании основ религиозного культа. Для сравнения: в Канаде этот вопрос решен давно и демократично-факультативно. Через школьные библиотеки изучается предмет «Мифология», а религиозные культы и догматика религий изучается в воскресных школах при церквях.
Канадцы объясняют, что не хотят розни между детьми на религиозной почве. Я уже не говорю о таких банальных вещах, как совместное обучение здоровых детей с инвали¬дами-ровесниками.
Ограниченные рамки очерка не позволяют рассказать о многих деталях из западного образа жизни, однако нельзя не сказать еще нес¬колько слов. Недавно моему соседу по огороду выделили участок для дачного строительства в лесу, и он на своем участке выкорчевал полсот¬ни деревьев, не заплатив за это ни рубля. Для сравнения: в Канаде за срубленное дерево на своей же земле собственник участка должен заплатить штраф в размере десяти тысяч долларов за каждый ствол и плюс к этому компенсацию за ущерб, нанесенный природе.
В отечественных магазинах по про¬даже стройматериалов доски, метал-локонструкции лежат навалом, кир¬пич лежит в открытом виде на поддо-нах. В таком же виде вывозятся они и на продажу за границу, где покупа-тель, не привыкший к бесхозяйствен¬ности, называет этот «товар» некон-дицией и сбрасывает нагло цену, уверенный, что русский коммерсант на все согласится, чтобы не везти товар назад. Известно, что происхо¬дит дальше: российским товарам придается принятый на Западе вид и перепродается уже втридорога. Так торгуют там с нашими коммерсанта¬ми. Мне посчастливилось побывать на одном кирпичном предприятии за океаном. Это технология начала пятидесятых годов, но продукт ничуть не хуже, чем у того же хозяи¬на на современном производстве. Главное в другом: кирпич укладыва¬ют в небольшие брикеты, заворачи¬вают в непромокаемую бумагу и затем завертывают в целлофан. Транспортировка производится в закрытых фурах. Несмотря на пыль¬ное и глинистое производство, оно оказалось с высокой культурой, даже костюмчик не запачкался...
серьезно и с большим тревожным ожиданием будущего. Они произо¬шли за две недели до моего отъезда домой, и можете вообразить, каково было состояние моей психики. У меня буквально «крыша» ехала от увиденного и услышанного, а тут еще ГКЧП, изоляция Президента Горбачева в Форосе, его обращение к западным политикам, телеинтер¬вью отечественных лидеров, Ельцин на танке с трехцветным флажком...
Местные журналисты разыскали меня сами и попросили дать интер¬вью для газеты. Интервью получи¬лось взвешенным, спокойным и объективным, корреспондент пере¬дал материал без каких-либо иска¬жений или тенденциозности, вывел в заголовок мою основную мысль о том, что провал Чрезвычайного положения путчистов был предопре¬делен кризисом в силовых структу¬рах, особенно в КГБ. Публикация прошла уже 22 августа, а в воскре¬сенье 25-го во всех церквах Канады различных направлений и течений прошла служба, и молились за Рос¬сию.
В эти тревожные дни меня встреча¬ли непременным рефреном: «Горба¬чев - хороший человек».
Вообще российские политики в гла¬зах простых людей в Канаде воспри-нимались весьма своеобразно, явно не без влияния прессы. Так, сначала к Борису Ельцину относились как к демократу, который решительно повернул страну в сторону либераль¬ных ценностей, но стрельба по зда¬нию парламента на Красной Пресне в октябре 1993 года резко изменила местное общественное мнение, и его фактически перестали воспринимать за серьезного руководителя государ¬ства. Владимира Жириновского откровенно побаивались в связи с его резковатыми и вызывающими выпадами в адрес западных стран. Словом, до прихода Владимира Путина в Кремль для западного обы¬вателя Михаил Горбачев оставался «хорошим человеком»...
За три с лишним месяца я настоль¬ко привык к хорошему (ухоженные города, дороги, уважительное отно¬шение к людям, к пешеходам, к пен-сионерам, высокий уровень и каче¬ство жизни), что долго не мог привы-кнуть к российской действительно¬сти: на другой день после возвраще¬ния домой меня в Москве обворова¬ли, а в Сергиевом Посаде возле Белого пруда «КАМАЗ» чуть было не смешал меня с лужей. Словом, вале¬нок - и в России таковой...