В старом летнем парке немолодой уже человек в костюме и шляпе задумчиво сидел на скамье, изучая набалдашник трости. К нему подошёл офицер в полевом мундире, присел рядом.
— Добрый день, Отто Чарльзович! -
— Добрый, Пётр Петрович! -
— Я выправил вам документы. Можете спокойно ехать в Европу. А там — видно будет. -
— Я остаюсь, Петя. У жены спросил, у сестры — они тоже остаются. -
— Вы что, с ума сошли?! Вас же большевики расстреляют! В лучшем случае — отправят в Сибирь арестантами… -
— Вполне может быть. А что нас ждёт там? -
— Ну, мировые державы пойдут крестовым походом на большевиков, и мы вернёмся. -
— Ты соображаешь, что говоришь? — штатский помолчал. — Это что, Папа Римский благословит очередную орду на грабёж России? И с кем вы так задружили — с тем, с кем мы год назад насмерть бились? С захватчиками? -
— Ну, не с ними, с Антантой… Да и рыцарское слово дают… -
— Эх, Петя, Петя… Их слову веры нет. Кто нам рыцари? Те, кого Невский побил, погромленные захватчики. Носители и насадители правильной римской веры. Впрочем, о чём я говорю? Из наших ещё до Германской войны половина либо католичество хотела принять, либо афеизм — большевики позавидуют. -
— Ну, разве спокойной жизни не хочешь? -
— Положим, уеду я на спокойную жизнь в Белград или Прагу, Берлин, Париж, Лондон. Может, в Шанхай. А дальше? Ты уверен, что лет через двадцать вся эта спокойная жизнь не улетит в тартарары? -
— Опять тебе маршал Фош… — вздохнул военный, снимая фуражку и обтирая лоб платком. — Ну, ошибся он… -
— А если не ошибся? Если все остальные ошиблись? -
— О детях тогда подумай. Что им будет? -
— А там им что будет? Они примут другую веру, сменят фамилии, забудут язык отцов. Подобно янычарам… — штатский горестно вздохнул. — И пойдут в новый крестовый поход против России. Но учти, Петя — Россию ещё никто не победил. И лягут они под русскими штыками. В лучшем случае. В худшем — будут судимы как предатели, и повешены. -
— Большевики войны не выиграют. -
— Выиграет Россия… Ты помнишь, как дрались матросы в последнем бою? Ещё как выиграют… -
Офицер расплакался.
— Что ж ты творишь, Отто? Ты убиваешь любую надежду! -
— Правде лучше смотреть в глаза. Можешь пойти и застрелиться — некоторые так и сделали. А сколько ещё застрелиться там, в Европе… -
— И советы твои добрые… -
— Тогда принимай правду, как есть. Прав был Тургенев, ох как прав! Россия возродиться, а вот нам — ничего хорошего не светит. -
— Да… — заметил Пётр, отирая слёзы. — Так и разбрасывается Россия лучшими сынами. Зная, что бы им не сделала — любить её они не перестанут. Вот и выбираем между горем и двойным горем… Как же горька наша вовек неразделённая и безответная любовь к России! И никогда ей не бывать взаимной… -