Найдено в свитке, писаном по летописям старца Вестания из ведов, его учеником по имени Медунец.
"Я, Вестаний из рода ведов, сызмальства попал в услужение к тому, о ком собираюсь молвить на сих листах, дабы не истлел его образ из памяти люда гирканского*, и подвиг его остался жить не только в хвалебных песнях, где он обрастёт разными небылицами, но и в строгих письменах, коим недоступно приукрашательство. Посему перед ликами богов приношу клятву молвить о сём великом муже нелукаво. Тем паче, что все важные события я сразу воплощал в письмена, да и на память мне не пристало жаловаться, хоть и перевалил уже мой возраст за девяносто больших лун. Итак…"
Велика земля гирканская. От пределов белой воды на севере простирается она до самой каменистой пустоши на юге, и от студёного моря и земель поморов на западе, до великой реки Айн на востоке. Быстрокрылая птица, летя без роздыху, за две седмицы не сможет облететь её с севера до юга, а с западных до восточных пределов гиркан – и за три не долетит. Имеются в ней горы, просторные равнины и дремучие леса, в которых растут высокие деревья, толщиной в два, а иные и в три обхвата. Реки Гиркании величавы, озёра глубоки, вода в них чиста и прохладна. Не только велика Гиркания, но и богата. Земля дарует много плодов – всякого рода ягоду, грибы и орехи, а брошенное в неё семя родит сторицей –жнецы устают собирать. В реках и озёрах рыбы столько, что можно брать голыми руками, без уды или бредня. В лесах же разного зверя да птицы и вовсе немерено. Боги гиркан светлы, вера чиста, как вода в озёрах. По заповедям предков и по Закону, данному светлыми богами, живут гиркане. Трудолюбивы они, крепки телами и духом. Песни гиркан протяжны, танцы плавны, а иные наоборот - удалы и безудержны.
В эти- то землях, в малом люде, прозываемом невами, жил благочестивый кьян Рекун. Стар уж лунами стал кьян, но как не возносил он свои молитвы, как не приносил дары на капища, а детей ему боги не посылали. И всё же благочестие Небесный Хозяин повожает, вот и на этого кьяна призрел, послав ему на исходе белой воды сына. Настоящим богатырём родился мальчик, имя которому нарекли Рокот, потому, как небывалое случилось при его рождении – сотрясла небосвод снежная гроза, молнии полыхали непрестанно, и гром рокотал так, что казалось небеса вот-вот рухнут на землю. Ваш покорный слуга на ту пору ещё не родился, но мой учитель, вещий старец Горыня, мне, мальцу, о той снежной грозе рассказывал, посылая в услужение к кьяну Рокоту.
Сызмальства тянулся сын Рекуна к ратному делу, и взял над ним опёку кьянов воевода*, знатный ратник Дубрав. Невы вообще славятся своими ратниками да удалью молодецкой, сам Небесный Хозяин рад их привечать в своём чертоге, где определяет службу в своей дружине. Да и как не быть невам отменными воями? К востоку от них живёт народ айнов, что постоянно тревожат земли гиркан, к югу и юго-западу – верги, самый злобный из гирканских людов. Если бы верги, следуя Закону, изгоняли своих, определяя их в хонги, то не иначе, как половине пришлось бы покрасить руки. И лишь дальше к пределу белой воды живут миролюбивые веды.
Городище Рекуна стояло как раз на стыке с землями ведов и айнов. Веды часто обращались к соседям за помощью, поскольку сами себя защитить не умели. И Рекун не отказывал им, так что ратиться приходилось не просто раз, или два в большую луну, а каждую малую, за ущербность прозываемую также месяцем, так и мы станем её называть, а большую – просто луной. Нет, не надо думать, что веды немощны, или трусливы, отстоявший лютую годину против волков трусом быть не может. Но люд сей был столь незлобив и смирен, что даже хонгов из него не выходило. Занимались они в большей мере землепашеством, а также изучением всего окружающего, что и описывали после на выделанных шкурах ягнят. Охотой тоже занимались, но одно дело бить зверя, а другое – человека, пусть и пришедшего в твой дом с мечом.
Рокот, с самых ранних лун ходящий с Дубравом по походам, лук научился держать в три луны, а меч – в четыре. Своего первого врага малец застрелил из лука, спасая жизнь Дубраву, отбивавшемуся от троих, и исполнилось будущему кьяну перед той сечей всего лишь восемь лун. Но не только в ратном деле проявлял усердие будущий кьян, в изучении чужой речи также он весьма преуспел, познав язык киттов и айнов, а отец приучил его славить и почитать богов. Следующую белую воду, когда Рокоту исполнилось вначале десять, а после одиннадцать лун, он отстоял на частоколе вместе со взрослыми, и никто не услышал от него даже единой жалобы.
С уходом белой воды вновь пришли айны. И Рокот встал наравне с дружинными ратниками, ни в чём им не уступая. Поход в глубь земель ведов длился целую луну, и в одном из городищ пожаловал к Дубраву седобородый старец , опирающийся на длинный да крючковатый посох. Похолодел могучий воин, слыхал он об особом племени, живущем в густых ведских лесах. Племя то прозывалось ведунами, и считались они постигшими мудрость земли, воды, воздуха, огня и небес. Умели сии люди оборачиваться зверем лесным, рыбой морской, да птицей небесной. По слухам, жили ведуны очень долго – до ста двадцати лун, а иные и до двух сотен. Где находились их скиты, никто не знал. Но те немногие, что волею случая попадали к ним, сказывали, будто ведуны имеют такую власть над всем на земле, что их скиты, не обнесённые даже частоколом, стаи лютых волков в белую воду обходят стороной.
Такой вот непростой старец пожаловал в гости к воеводе, узнал его Дубрав по расшитой специальным узором рубахе, да по посоху, испещрённому тайными знаками.
- Здрав будь, Дубрав, - поклонился старец.
- И ты здрав будь, ведун. С чем пожаловал?
- С тобой ли сын кьянов?
- А что за дело у тебя до мальчонки?
- У нас давно было предречено рождение этого воина в землях гирканских. И звезда самого Небесного Хозяина нам указала, что ныне родился тот, кого мы ожидали почитай три сотни лет. Великое будущее записано на небесных скрижалях для этого кьяна, славный путь ему предначертан, но надобно хорошо подготовить мальца к грядущим испытаниям. Ты обучил его держать в руках меч и щит, сейчас настал наш черёд. Потому я, темквей, сам за ним пришёл. Теперь, надеюсь, ты понимаешь – какое значение для всего народа земель Гира имеет этот малец?
- А что я, темквей, его отцу скажу?
- То и скажешь. Мало времени у нас, так что не чини препятствий, воевода.
И отдал Дубрав мальчишку, а кто бы не отдал? Попробуйте сами воспротивиться ведуну, да не простому, а самому старшему над всеми ведунами! Четыре луны провёл Рокот у ведунов, постигая их премудрости. Провёл бы и дольше, но пришло время старому кьяну отойти в мир иной, так что надлежало Рокоту стать кьяном вместо отца. Мог бы он после этого посиживать в городище, дел и там хватало, но не таков был нравом Рокот.
И тут донесли ему весть, что верги пожгли одно из городищ. Отправился в ту сторону молодой кьян, посадив вместо себя старшину*. Верги стояли большим лагерем, и было их по пять против двух из Рокотовой дружины. Расположились верги у выхода из узкого распадка, намереваясь идти дальше. По ту пору сушь стояла, ручей в распадке совсем обмелел, и верги хотели успеть проскочить узкое место, да замешкались дуваня дуван*. Долго стоял кьян возле их лагеря, сомневаться уже в нём начал Дубрав – не оробел ли сердцем за четыре луны? Но тут, взглянув на небо, приказал Рокот напасть на вергов, да не просто напасть, а обстреляв из луков, тут же и отойти на вершину крутой горки. Послушался его Дубрав, хоть и не привыкли невы бежать перед врагом, пусть тот и великим числом пришёл. Как только добрались дружинники до вершины, тут же полил такой дождь, какого давно в этих местах не видывали. Верги нападали толпой, скользя по мокрым склонам. А ратники сверху били их из луков. Снизу же ручей вздулся, превратившись в могучий поток, так что некуда было деться вергам, кроме как карабкаться наверх. Немногие из них, уставшими, добрались до вершины, чтобы пасть там от мечей невов.
Возвращаясь назад, наткнулся Рокот на ещё одно разоренное городище. Поведали ему оставшиеся в живых, что это китты сотворили. Китты уж три десятка и ещё пять лун, как забыли о договоре, обнажив мечи против гиркан, но так далеко ещё не захаживали. Также узнал кьян, что пришли китты на двух торнах и великим числом*, но понесли большие потери, так что сейчас их и на полтора не наберётся. Пустился в погоню Рокот, нагнал же он киттов, когда те порешили причалить к берегу. Дружина кьяна по ту пору состояла из сорока воинов, вновь враг превосходил их числом, да и в битве китты умелы. Приказал кьян притащить из лесу большие брёвна, что заприметил недалече, видать недавняя гроза свалила несколько старых деревьев. С трудом дотащили ратники тяжёлые брёвна. Дал себе и воинам кьян передышку недолгую, а перед рассветом приказал пустить брёвна с косогора на лагерь противника. Многих из киттов помяли брёвна, разбив их корабли в щепы. Вслед за брёвнами сбежали и дружинники. Одержал победу Рокот, освободив полонённых киттами, и захватив в плен больше двух десятков из них. Условие поставил перед пленными кьян – коли отслужат они в его дружине до белой воды, отпустит их и даже наградит. Согласились на то китты.
После двух побед вернулся Рокот в своё городище, привёл туда и выживших из обоих разорённых городищ. Мало их осталось, в следующую белую воду с таким числом трудно выстоять. Тут за помощью вновь обратились веды. Но кьян сказал им: "Защищали мы вас много лун подряд и впредь станем. Но за то должны вы придти под мою руку". Согласились веды на условие кьяна. Пошёл Рокот на айнов, не позвав с собой соседей. Айны обычно приходили на кауках - кораблях, подобных большим корытам. Неуклюжи и медлительны те кауки, но на борт могут взять много груза с воинами. На своих кауках айны ставили даже вежи, а на самых крупных – целые хоромы, на таких кауках шло по две с половиной сотни воинов. Имелись на их кораблях и чудные приспособления для метания камней, так что частоколы городищ разбивались ими быстро. И воинами айны славились, получше киттов биться умели. Странный народ, с длинными карими глазами, наружные концы которых загнуты вверх. Брили себе айны бороды и виски на голове, посерёдке же волоса оставляли, заплетая их в косу, чем больше коса – тем славнее род и воин в этом роду. Самым великим позором для айна являлось, коли кто отрежет ему волоса.
Но не дивиться на айнов шёл Рокот, а воевать их. Успел он вовремя, айны медленно двигались по воде, а ещё медленнее по суше, ибо тащили за собой камнемёты. Повезло невам – малый каук пришёл, с числом воинов чуть более сотни, да десяток их остался на кауке. Не отступил кьян, но немногим довелось бы пережить сию сечу, однако наслал Рокот на ворогов стаи птиц огромных с крылами чёрными. Налетели птицы и уязвили тела айнов, внесли трепет в их сердца, ибо где это видано, чтобы птица на человека нападала? Некоторых же и вовсе ослепили, повредив им очи длинными клювами. После ратники в дело вступили, жаркая сеча произошла, но даже айны не сравнятся в воинском умении с невами. Да и поболе сейчас дружинников имел кьян за счёт взятых киттов. Победил он айнов, перебил всех их вожаков, простых воинов же многих пленил. А после пожёг и их корабль.
Допросив раненых айнов, выведал у них Рокот секрет камнемётных приспособлений, повелев отныне ставить подобные на стенах городищ. И ещё один указ издал кьян, касаемый на сей раз ведов. Отныне каждый пятый охотник и землепашец должен был становиться воином, а в дальнейшем каждая новая семья в воины должна отдавать второго сына. В этом городище ведов проживало семь десятков мужей, из них и взял Рокот первых четырнадцать в воины, определив им в наставники Дубрава. Горько на сердце было у кьяна при виде этих четырнадцати, понимал он, что немногие из них выживут, пока зачерствеют сердцем настолько, чтобы убить человека. Но иначе нельзя, до сей поры боги миловали его родное городище – никто на него не нападал, пока дружина в отлучке. Но не век же такому положению быти.
Когда вернулся кьян домой, то послал своего верного воеводу к ближайшим кьянам, пригласив их к себе. Возмутились кьяны, сказали: "Молод он ещё, пусть сам приходит, если ему надобно". Но Дубрав поведал, что у молодого кьяна есть чудная приспособа, которую он хочет показать другим, а в их городища дотащить её не просто. И пришли восемь кьянов. Но вначале стал Рокот держать перед ними речь:
- Вот, рассудил я так, что давно нам пора оповещать друг друга, если беда на пороге случается. Многие из вас знают, что веды для этой цели между собой используют птиц, и нам тако же надобно. И создать общую дружину для дальних походов нужда есть, выделив в неё части своих. Чтобы уходя в дальние походы не оставлять свои городища безнадзорными.
Подивились кьяны мудрым речам, однако не все из них согласились с предложением. Некоторые предпочитают жить по принципу "моя вежа с краю". Трое, чьи городища располагались глубже на юг, отказались. Нахмурился Рокот, прогнал он с позором скудоумных, затаили на то обиду кьяны. А прочим Рокот показал собранный им большой камнемёт, для управления которым требовалось целых пять человек.
- Вот, айны такие используют, и нам пора. Тут, как и у лука, тетива, точнее – две. Из скрученного конского волоса. Закручиваются и натягиваются сии тетивы воротками, а после метают тяжёлый камень дальше, чем лучник может послать стрелу*. Полагаю, что волос лохматых быков даже больше сгодится, ибо длиннее, прочнее и долговечнее конского.
С недоверием отнеслись кьяны к приспособе, но когда камень в три головы* улетел из камнемёта на девять сотен шагов*, восхитились. И порешили кьяны, что командовать соборной дружиной Рокоту. Ещё одно обсудил с ними молодой кьян, а именно – хватит встречать айнов, когда они уже на земле гирканской. Надо идти за реку Айн, ставить там остроги. И с этим согласились кьяны. Но всё это решалось не за один день.
*Гиркания – Вотчина Небесного Хозяина – Гира, "медвежья земля", она же - "страна волков"
*Воевода – командир дружины, в отличие от атамана, командующего ополчением из охотников и пахарей.
*Старшина – в дружине, или в ополчении, старший над десятком. В городищах же – посадский старшина, исполняющий обязанности кьяна.
*Дуван дуванить – делить награбленное.
*Имеется в виду большой торн, вмещающий пятьдесят воинов.
*Видимо речь идёт о разновидности баллисты.
*Сыры у гиркан производились в форме крупных шаров, именуемых "головами", весом по восемь килограмм. Отсюда и пошла данная мера веса.
*Шаг = аршину славян, то есть 72 сантиметрам. Получается, что камень улетел на шестьсот сорок восемь метров.