Ссылка на предыдущую главу http://www.proza.ru/2016/08/18/1460
Глава Десятая.
Сквозь стук колес Майя услышала за дверью громкую возню и обеспокоенно посмотрела на попутчиков. Аля также сосредоточенно застыла, вслушиваясь в происходящее в коридоре. Только Михаил сохранял отстраненный вид, по обыкновению пребывая в раздумьях. Даже с Каэмом в последние дни его разглагольствования свелись на нет.
Гостеприимство железнодорожников было подчеркнуто вежливым и требовательным. Явного запрета никто не озвучивал, но за пределы тесного купе их не выпускали под разными предлогами. Контактировать можно было только с Юркой и провонявшим потом начальником поезда, скупым на объяснения и щедрым на неуклюжие расспросы.
«Черный лотос» шел на всех парах, не делая остановок, и трехдневное пребывание в замкнутом пространстве начинало тяготить девушку. Зато Аля легко переносила неудобства путешествия. Для нее поезд был диковиной, которая возбуждала и радовала. Тем более рядом был Юрка, который почти все время проводил с ними, но замечал только Алю, пожирая ее глазами и смущаясь всякий раз, когда она «ненароком» его касалась или одаривала загадочным взглядом.
Все это казалось забавным только в первый день. Теперь Майю раздражала затянувшаяся романтическая история, неуместная на фоне неоднозначной ситуации. План Каэма удался, и они быстро продвигались на восток. Но железнодорожники слишком сильно опекали, и их интерес не ограничивался координатами схронов. Инстинкты подсказывали, что путешествию суждено стать более напряженным, чем представлялось сначала.
– Разумно вмешаться,– прокомментировал звуки за дверью Каэм.– Юному железнодорожнику Юрке угрожает опасность. Это может повлечь осложнения для всех нас.
Аля сверкнула голубыми глазами и, поджав губы, решительно ухватилась за ручку двери. Майя последовала за ней, сокрушаясь, что предусмотрительные железнодорожники оставили их безоружными.
В узком коридоре группа крепких и грязных на вид и запах парней готовилась к расправе над Юркой. Они прижали его к стене, распяв своими ручищами, а здоровенный детина уже сжимал его горло. Наготове он держал отведенный в замахе нож, но, очевидно, собирался применить его только в случае, если не справится руками. Он справлялся, и цвет лица его жертвы обещал скорое завершение потасовки.
– Мальчики повздорили?– тихо спросила Майя, вставая рядом с молчаливой Алей.
Юрка закашлялся и схватил ртом воздух, когда хватка на его горле ослабла. Пятеро железнодорожников перевели взгляды на девушек, которые едва доставали самому низкому из них до плеча. Их обескуражила уверенность, с которой два хрупких создания держались перед лицом очевидной опасности.
Когда Аля сделала решительный шаг навстречу и молча указала пальцем на Юрку, они весело переглянулись и захихикали, открывая в оскалах гнилые зубы вперемешку с золотыми. Напор голубоглазой красавицы представлялся им забавным.
– Они убили начальника поезда,– прохрипел, отдышавшись, Юрка и бросил растерянный взгляд на Алю.
– К черту прелюдии,– пробасил бородач и отпустил горло юноши.– Нам не дали возможность представиться друг другу. Разве можно было прятать от нас такое сокровище?
Он мельком оглянулся на своих дружков в поисках поддержки, и те ее дали, высоко оценив искрометный юмор весельчака. Они широко скалились и издавали гортанные звуки, отдаленно напоминавшие смех. При этом их взгляды отражали совсем иную гамму чувств.
– К слову о сокровищах,– бородач резко изменился в лице.– Времени на пустые базары не осталось. Надо быстро порешать вопрос. Если начнутся удивленные глазки и несознанка, будет больно. А вы такие сладенькие… У меня потом сердце болеть будет от жалости.
– А у меня не будет,– глубоким голосом произнесла Аля.– Дай Юрке пройти.
Ее голубые глаза в полумраке зарешеченного коридора налились цветом и стали ярче. Но никто на это не обратил внимания.
– Ему?– бородача передернуло от бешенства, и он поднес нож к лицу юноши.– Вот этому Юрке? Он тебе нужен? Какая его часть тебе нравится больше?
Детина сделал резкий шаг к девушке и схватил ее за шею сзади. Он, наверняка, собирался одним движением бросить ее на пол или поставить на колени, но его пальцы встретили неожиданное сопротивление, словно ухватился не за девичью шею, а за железную рельсу.
– Я возьму целиком,– прошептала Аля, приблизив свое лицо к уху изумленного железнодорожника. Ее глаза горели озорством.– А ты, надеюсь, будешь возражать…
Остальным показалось, что она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до уха бородача. Но Майя, стоявшая рядом, видела, как Аля вытягивалась и набирала рост. Ее гидра еле слышно хрустела, растягивая эластичную ткань и крепления застежек. Видел это и онемевший бородач.
– Хватит сопли жевать,– поторопил кто-то из железнодорожников.– Меньше часа осталось. Одну вспорем, вторая расскажет.
Майя отступила на шаг назад, с восторгом наблюдая за преображением девушки. А Аля смотрела в глаза бородача и крепко удерживала его, вцепившись в кожаный воротник куртки. Парализованный страхом, он не мог отвести взгляд от лица девушки, которое у него на глазах менялось, выпуская зверя. Ей надо было совсем немного времени, чтобы перейти в другую сущность и освободить скрытую в ней силу. Надо было действовать осторожно – она боялась не за себя, а за Юрку – слишком тесно, слишком близко ножи у его шеи.
– Борода?– забеспокоился один из железнодорожников, удерживавших юношу.
В узком коридоре они отчетливо видели только широкую спину товарища, которая загородила от них происходящее.
Борода вздрогнул и стал медленно опускаться на колени, открыв удивленным взглядам человекоподобного монстра с ярко голубыми глазами. Звериная шерсть выбивалась из-под комбинезона, плотно облегающего могучую фигуру, а широкая волчья пасть с острыми клыками и алым языком дышала влажным паром, выталкивая при каждом выдохе сдержанное рычание.
Борода завалился на спину, заливая стены кровью, которая била фонтаном из разорванного горла.
– Оборотень…– взвизгнул кто-то из железнодорожников.
Он не успел до конца произнести слово, а остальные осознать его смысл, когда Аля прыгнула на них со всей свирепостью, на которую была способна. Ее движения были резкими и точными – она старалась не допустить ошибок, чтобы уберечь Юрку от любой случайности.
Он так и остался стоять у стены с раскинутыми в стороны руками, когда Аля одним порывом смела всех врагов в конец коридора, увеча и вспарывая их непрерывной чередой атак. Никто не успел вскрикнуть – только глухие удары, хруст костей и тяжелые выдохи сдавленных легких.
Схватка продлилась несколько секунд.
Аля застыла в конце коридора перед грудой растерзанных тел, мелко вздрагивая плечами. Она боялась обернуться к Юрке в зверином образе, и теперь торопливо искала свой человеческий облик. Но волнение и страх увидеть его взгляд на себе мешали – зверь не уходил, не давал сосредоточиться, и Аля готова была расплакаться от отчаяния.
Он видел ее уродом, он никогда не будет смотреть на нее как раньше...
– Чего встал?– Майя грубо тряхнула Юрку за рукав.– Когда девочки переодеваются, мальчикам пялиться не прилично. Зайди в купе.
Юноша послушно зашел следом за ней, не поднимая глаз. Он молча сел на кушетку рядом с улыбчивым Михаилом.
– Каэм, отнеси полотенчико Але и помоги ей привести себя в порядок,– Майя деловито уселась рядом с Юркой, прижавшись к нему плечом.
Она почувствовала его мелкую дрожь и положила свою ладонь поверх его.
– Не забудь поблагодарить Алю за твое чудесное спасение,– прошептала она.– И расскажи, что происходит в этом железном гадюшнике.
– Вы кто?– Юрка даже не поднял глаз на девушку.
– Одинокие путники, которые умеют за себя постоять. А вы кто?
– Все не просто… Начался бунт... Мы живем с добычи от ходок... А из этой везем только вас. Ребята решили, что у вас есть сокровища, раз развернули «Черный лотос»… Через полчаса будем на месте… Вас встретят люди Батяна, а остальных пошлют подальше… По закону половина собственной добычи делится на команду… Батян и раньше кидал в таких ситуациях… Вот они и решили сами взять… Начальник поезда облажался… Стал задирать и нарываться. Как специально… Такое случается.
– А ты, значит, дурачок, который на рожон полез,– Майя с усилием сжала его руку.
– Выходит, дурачок,– огрызнулся Юрка, посмотрев на нее исподлобья.
– Батяну этому верный, или что-то еще?
– Выходит, что-то еще… Из-за Батяна я сирота.
– И что теперь будет?
Юрка пожал плечами и обернулся на открывшуюся дверь.
Первым вошел Каэм. Аля заметно задержалась, прежде чем появиться в проеме двери. По ней было видно, сколько усилий потребовалось девушке, чтобы снова появиться на глазах Юрки. Она прятала глаза и старалась двигаться беззвучно, как тень. Зато юный железнодорожник при ее появлении оживился и украдкой бросал косые взгляды на смущенную Алю. На его лице сменялись страх, любопытство и восхищение.
Майя откровенно скривилась в ответ на сентиментальные переглядывания увлеченных друг другом подростков. Она не могла смириться с тем, что в ситуации, когда угроза жизни столь реальна, у кого-то в голове могут играть гормоны.
– Так с чего ты встал поперек этих ребят? Хотел красным фонарем понос остановить?
– Они к вам прорывались, а я им втолковать пытался, что так только хуже будет. Вообще выбраться не сможем.
– А здесь поподробнее…
– Батян жестко расправляется с теми, кто против него встает. Разбираться не будут – всю команду вздернут. Сколько уже таких случаев было. Не знаю, на что они рассчитывали. Нас по прибытии в тупик загонят и там толпой встретят. Начнем артачиться – сразу на ножи поставят. Сойдем по-тихому – все равно виселица в назидание другим. Это Борода психанул и других подбил. Он задолжал половине города. С этой ходки рассчитаться хотел. На такие походы только по крайней нужде подписываются. Я им говорил, что начальника поезда еще списать можно. Главное, не трогать того, что Батян своим считает.
– То есть нас…– подытожила Майя.– Я так понимаю, ничего хорошего нас в железной столице не ждет… А сам ты по какой нужде на этот поезд попал?
– Я его угнать хочу,– гордо заявил Юрка, бросив взгляд на Алю, ожидая реакцию на свою браваду.– Я поезда люблю. Хочу собрать команду и дернуть куда подальше на свои хлеба.
– Вон оно как,– кивнула девушка.– И много уже собрал в команду?
Молодой железнодорожник покачал головой:
– Это не так быстро делается. Кочегар один за мной пойдет и связиста из разведчиков, думаю, можно дожать. Я здесь не так давно.
– Угнать «Черный лотос» реально?
– Нет. Мы по рельсам ходим. А здесь все стрелки контролирует Батян – едем туда, куда путь откроют. Слинять можно только, когда ты в ходке, далеко от столицы. Я потому и говорил, что ребята психанули.
– Вся власть у стрелочников,– задумчиво произнесла Майя, осознавая тупик, который их ожидал в прямом и переносном смысле.
– Позволю себе вмешаться,– Каэм даже поднял механическую руку, чтобы привлечь внимание.– Сейчас стрелки переключают вручную. Но их механизм автоматизирован. Раньше это все делалось дистанционно. Сейчас нет питания на эти системы, и приводы не функционируют. Но они есть, и я могу их задействовать.
– Ты можешь переводить стрелки, не выходя из поезда?– напряглась Майя.
– Я могу подавать импульсы с расстояния в триста-четыреста метров,– кивнул головой робот. – Для этого мне лучше находиться в голове состава, или даже в кабине паровоза. Я, к слову, могу управиться с его оборудованием эффективнее машиниста. А вот кочегары мне понадобятся.
– То есть мы можем угнать этот поезд и выбраться из города живыми?– девушка сверлила глазами Каэма.– Отвечай однозначно.
– Этот вариант я рассматривал как альтернативу с самого начала. Иначе не стоило рисковать и полагаться на милость железнодорожников.
– Угнать поезд…– восторженно произнесла Аля и расплылась в улыбке.
– Ну что, угонщик, возьмешь нас в свою команду?– Майя толкнула плечом Юрку.
За окном с грохотом и лязгом пролетел встречный поезд, а в зарешеченное окно ворвался жар и резкий запах гари.
– Мы уже на окраине,– Юрка едва перекрикивал шум поезда.– Времени почти не осталось. И что делать с командой? Они пошли в разнос…
Майя дождалась, пока наступит тишина, и уверенно встала на ноги.
– Аля, тебе надо… опять переодеться. Мы с тобой сходим в хвост поезда, к казармам, и поможем остальным сойти с поезда. А Юрка проводит Каэма к паровозу. Там, насколько я понимаю только арсенал с парой охранников и камбуз. Справитесь?
– Безусловно,– ответил робот прежде, чем юный железнодорожник успел открыть рот.
– Мальчики, поторопитесь – девочкам надо приготовиться!
*****
Илья отпрянул от двери камеры, и Пятерня вскочил на ноги всеми телами. Оррик лишь равнодушно проводил их рокировку взглядом – он по-прежнему был слаб и едва удерживал под контролем ускользающее во тьму сознание.
Замок двери застучал засовами, и в камеру ворвался взъерошенный железнодорожник с тяжелым мешком в руках. Он торопливо прикрыл за собой дверь и, встретив на себе сосредоточенные взгляды пяти напряженных человек, быстро поднял руку:
– Оу-оу,– предупредительно вскрикнул он.– Даже не вздумайте! Я не для того завалил трех охранников, чтобы вы мне тут башку свернули.
Он быстро развязал мешок и высыпал на пол груду разношерстного оружия.
– Что происходит?– Мазур быстро подобрал увесистый пистолет, уверенными движениями проверив обойму и затвор.
– Детали потом. Главное, что у нас очень мало времени. Шестиместная виселица для вас заготовлена еще с утра. На церемонию весь город собирают. Сейчас ждут прибытия «Черного лотоса». На этом параде вас и вздернут. А я добрая фея, которая вас из этой самой дырочки и вытащит… если повезет.
– Откуда ты взялась, добрая фея?– Мазур приставил к лицу взъерошенного пистолет.
Тот игриво лизнул ствол и улыбнулся:
– Лучше называй меня «спаситель» или по имени. Я Олег. Для друзей Олежка. Я спалился на днях. Так красиво все завязывалось, подобрался, наконец, к Батяну, подогнал ему инфу по делу. Он зацепился, вроде все складываться начало… Но гаденыш что-то занервничал, напрягся и приставил ко мне глаза. Так, что счет на часы пошел. Они меня быстро пробьют. Самому мне отсюда уже не выбраться, а на ваших плечах может и получится.
– А я тебе свои плечи уже подставил?– Мазур с недоверием оглянулся на дверь.
– Куда ты денешься? Из камеры выбраться не проблема. Могли бы и сами управиться. А я путь из города нашел. Правда, шансов мало… Зато задумка какая! Если выберемся, о нас легенды будут слагать!
– Слушай, фея,– Мазур встряхнул взъерошенного за шиворот.– Я не тот, на кого ты впечатление можешь произвести. Ты на кого работаешь? Что это за спектакль?
– Теперь, похоже, только на себя. Были у меня дела с господами с большой земли. Но это пока мне хвост не поджарили. А сейчас выбираться надо. Человечек у меня есть на «Черном лотосе». Они с минуты на минуту на вокзале будут. Так вот они здесь не задержатся. Они поезд хотят угнать прямо из под носа Батяна. И это наш билет за город…
– Кто хочет угнать поезд?
– Пассажиры какие-то. Какая к чертям разница? Они как-то стрелки переключать могут из поезда. Их будут ловить в тупике у складов, куда обычно поезда прибывают, а они по платформам на восток сразу рванут. Я деталей и сам не знаю. Мне весточка пять минут назад прилетела. Я сразу про вас сообразил, и бегом сюда. Так что все экспромтом… Сплошная импровизация…
– И как мы попадем на поезд?
– А в этом и есть мой гениальный замысел. Для поезда только один путь на восток. Там перед мостом стоит блок пост. Пара пулеметов и стрелков с оптикой. А еще там ежи противотанковые на шпалах. Их лебедкой опускают и подымают. Если поезд со всей дури в этот еж войдет, то тот шпалы из земли выкорчует и рельсы порвет. Тогда «Черный лотос» с моста ровненько под откос пойдет. Вот там мы и нарисуемся в нужный момент – зачистим блокпост, а когда поезд станет, уберем ежей и сядем с заслуженным билетиком. Отсюда до блокпоста через город десять минут галопом, а поезду с вокзала всего пять. Если мы услышим заварушку на вокзале до того, как доберемся до места… считай, опоздали.
– На поезде знают о нас?
– Шутишь? Этот канал так не работает…
– Отлично… Нас могут завалить на выходе из тюрьмы, на марш броске по городу, на блокпосту или прямо с поезда. Ты ни разу не Олежка… ты фея со сказками в пустой голове.
Взъерошенный выпрямился и с вызовом посмотрел в глаза Мазура.
– Я для чего вас из этой ямы вытаскиваю? Вы и должны решить эту задачку. У вас под это руки и рожи заточены. Мне пассажиры не нужны. На секундочку напомню: я за пять минут с хвоста слез, в тюрьму зашел, трех охранников завалил и гору волын достал. Может, и вам уже что-то сделать пора? Давай еще минут десять побазарим и можно будет никуда не спешить.
Мазур подхватил родента на руки и встал с ним в окружении остальных.
– Ого, как вы слаженно построение освоили,– воодушевился взъерошенный.– Похоже, я и впрямь на вас верную ставочку сделал…
Из пустой тюрьмы они выбрались без приключений, а пробежка по городу оказалась и того легче. Церемония казни собрала на вокзале всех, кто был достаточно трезв, а остальные на бегущих с оружием людей никакого внимания не обращали.
Пятерня только сейчас рассмотрел город, который называли столицей железнодорожников. Если железные города были обложкой журнала, яркой и красочной, то их столица была старой газетой, в которую рыбу заворачивали. Железнодорожникам было что скрывать. Грязный и заплеванный, он больше походил на огромный притон. Такое бывает с городами, в которых люди живут, но своего Дома, с большой буквы, не имеют. Им незачем обустраивать город и нечего в нем любить. Здесь сточная канава будет соседствовать с трапезной, а мусор станут выбрасывать прямо из окон своих домов. Здесь каждый житель ненадолго, проездом…
– Давно здесь живешь?– спросил Илья застывшего на перекрестке Олега.
– Здесь бывает весело и даже мило,– ответил тот небрежно, угадав мысли Пятерни. Он какое-то время вслушивался в охрипший голос города, а потом ткнул пальцем на покатый холм в стороне.– Нам туда. Похоже, успели. Но надо дождаться заварухи, чтобы блокпост отвлекся. Дальше по открытому месту двигаться. Заметят – завалят… О-па!
Несколько протяжных гудков пронеслись над городом, и затрещали выстрелы. Олег втянул голову в плечи и резко рванул к холму. Они взобрались на его вершину всего в нескольких сотнях шагов от блокпоста. По сути это был не холм, а часть насыпи, в которую упирался мост. У самого его края топтались вооруженные железнодорожники. Их внимание было приковано к поезду, который в клубах пара мчался к мосту.
Мазур отреагировал сразу.
Ежи, о которых рассказывал взъерошенный, были высоко подняты над рельсами и отведены на стрелах кранов в сторону – ничто не преграждало путь поезду. И сами железнодорожники встречали его с полным равнодушием. Стало очевидным, что поезд не станет останавливаться и даже сбавлять ход. Он пролетит мимо раньше, чем они до него доберутся.
Пятерня открыл огонь по блокпосту со всех стволов, широким веером разбрасывая пули и даже не пытаясь целиться. Его замысел увенчался успехом.
Железнодорожники открыли в ответ беспорядочную стрельбу, суетливо забегав между оборонительными постройками. Но главное, «Черный лотос» выплюнул струи пара под колеса и протяжно заскрипел тормозами. Поезд сбавлял ход.
Пока Пятерня отстреливался от защитников блокпоста, Олег уже сориентировался и бросился к поезду, размахивая руками. Кто бы ни управлял «Черным лотосом», они заметили группу, которая атаковала их врагов и даже сделали несколько одиночных выстрелов по блокпосту.
Паровоз медленно подкатил к укреплениям и окончательно скрыл поле боя в клубах густого пара, разделив своей махиной противоборствующие стороны. Олег первым ухватился за поручень ближайшего вагона, и кто-то заботливо втащил его внутрь. Через несколько мгновений вся их группа ввалилась в узкий тамбур, а паровоз, набирая толчками дыхание, уже ускорялся, торопился перебраться через мост.
– Замечательно!– подытожил Батян, наблюдая в бинокль бегство «Черного лотоса». Он обернулся к побледневшему Карасю и несколько раз кивнул головой.– Ты превзошел мои ожидания… Я думал, все будет выглядеть намного проще. Великолепная организация! В былые времена тебе бы фильмы снимать. Такая продуманная постановка. Молодчина.
Карась нервно улыбнулся и только сглотнул пересохшее горло. Он не стал разочаровывать Батяна, понимая, чем обернется для него лишняя откровенность. Все, что сработало из задуманного им сценария, были поднятые в нарушение протокола ежи и холостые патроны у защитников блокпоста. «Черный Лотос» сбежал по-настоящему, по собственному сценарию. Он даже вышел к мосту не тем путем, который был ему открыт. А подготовленные для «шумихи» группы так и остались незадействованными.
– А то, что ты этих пассажиров из тюрьмы на поезд пристроил, просто вишенка на торте! Теперь братство не отвертится. Их посол все видел своими глазами,– Батян млел от удовольствия.– Скажи, чтобы «Змея» выкатывали на платформу. Дадим им фору часа в два, чтобы реалистичнее выглядело. А теперь пошли к послам Братства. Они не посмеют отказать нам в преследовании беглецов по своим землям. Так, на их плечах мы и въедем в город Света. Причем, на законных основаниях… Недолго этой загадке оставаться неразгаданной… Ты все подготовил для нашей дальней ходки? Хотя, зачем я спрашиваю? При такой инсценировке их бегства, как я могу в тебе сомневаться, дружище?
*****
Вал достиг дна боли.
Она не только заполнила собой его вселенную – она стала ее частью, как пространство, время или материя. Она была в каждом атоме, в каждой вспышке волны. Вал перестал ее воспринимать, как боль – это была данность, основа мироздания. Его сознание приняло это и перестало трепетать в судорогах. Оно возвращалось, ощущая себя заново в обновленном мире.
Вал был жив.
Он замер, всматриваясь в себя и вокруг. Антоник и Кулина продолжали завывать в его разуме, все еще отвергая очевидное, цепляясь за собственные страдания. Вал не торопился им помочь, чтобы не вспугнуть Тересу, которая была совсем рядом.
Кромункул не был существом. Это была колония организмов, собранная волей его сестры в единое целое. У Кромункула не было сознания – он был пустым сосудом, который заполняла собой Тереса. Она все это время присутствовала в нем, направляла его злобу и тысячи острых челюстей. Она присутствовала не кровью, а только разумом.
Тереса не понимала своей уязвимости, но Вал ее видел отчетливо. Он затаился в засаде, как охотник и выжидал подходящего момента. Он мог уже различить не только ее, но и непокорного Николая, заточенного в Тересе. Она нервничала, сомневалась, беспокоилась – не могла понять, почему он до сих пор не сдался, как ему удается выживать.
Вал распахнул свой разум и обнял сестру. Нет, он не призывал ее кровь – он впустил ее в свой мир, и Тереса окунулась в океан его боли до самого дна, почувствовала все, что чувствовал он.
Вал не мог этого видеть, но деревья вокруг Сельбища застонали скрипучими стволами, а трава прильнула к земле. Каждая тварь, в которую его сестра спрятала кровь, вкусила его страдания в полную силу. Кромункул взвился тысячами щупалец, заметался и забурлил бесформенным телом, отражая конвульсии хозяйки.
Тереса и Николай своим воем перекрыли изнеможенные голоса Кулины и Антоника. Вал слышал, как гаснет ее воля, съедаемая болью. Он долго вслушивался в их голоса, прежде чем решился на следующий шаг и излил на них новое понимание ощущений, показал, как принять боль, избавившись от страданий.
Наступила тишина.
Кромункул замер неподвижно – он снова был пустым сосудом, а у Тересы больше не было воли, чтобы заполнить его. И Вал вошел в сознание чудовища. Боль исчезла, оставив странное ощущение пустоты и незавершенности. Существование без жаркого пламени мучений теперь казалось пресным и бесцветным. У Вала не осталось собственной плоти, но теперь он ощущал Кромункула как свое тело.
Они сидели впятером за столом в черной комнате без стен. Тьма была раскрыта для них бездной над головой и под ногами, но они не смотрели вокруг – только друг на друга.
Вал рассматривал лицо поверженной сестры спокойно, почти безучастно, но Антоник и Кулина горели к ней злобой, его злобой. Теперь они приняли его, пройдя вместе горнило настоящего Ада, и смотрели его глазами на источник своих страданий. Лицо Тересы было перекошено – она не испытывала больше боли, но память о ней лежала вечной печатью на ней. Николай, сидевший рядом, обмяк и не мог остановить бегающий взгляд, горящий безумием.
– Чего ты тянешь?– глухо спросила Тереса.
– Мне не надо призывать твою кровь,– спокойно ответил Вал.– Она сама приняла меня. Я не стану спешить, и оставлю все как есть. А то мой разум превратился в проходной двор. Кто только сюда не заглядывал… Ты обладаешь тайной того, как можно делить кровь отца. А я владею тобой. Пусть так и остается. Этому ларцу лучше пока быть закрытым.
– Ты не владеешь мной,– попыталась огрызнуться Тереса, но ее губы слиплись. И чем больше она пыталась их разомкнуть, тем крепче они смыкались, пока разрез рта не зарубцевался, оставив на лице узкую полоску шрама.
– Ошибаешься. Здесь я владею всем. Свободного места, как видишь, много, бесконечно много. Но все, что здесь – это мое. И теперь это твой мир. Навечно.
Вал оглянулся вокруг и провел рукой по неровной поверхности стола:
– Это странное место… Оно существовало задолго до нас… И всегда оставалось пустым… Я познал его глубину и открыл для себя… Это впечатляет. Представляешь, этот мир так же велик, как и тот, в котором мы родились и выросли, но он чист и ничем не заполнен…
Тереса выдохнула, когда шрам раздвинулся потрескавшимися губами, и на ее лице снова появился рот. Теперь она не торопилась его открывать, злобно уставившись на брата.
– Я единственное связующее звено двух миров. И они оба не познаны. Но здесь моя власть безгранична.
Больше для Вала не было странным одновременно находиться в двух местах. Он сидел за столом, окруженный тьмой, и струился черной кровью в многочисленных утробах Кромункула. Вал сосредоточился, и его кровь начала отбирать плоть у организмов чудовища, клетка за клеткой возрождая тело.
Ярко красная Луна, держась за край горизонта, изливала зловещий свет на руины Сельбища. Тени, порожденные этим светом, были глубоки и причудливы. Бесформенная масса Кромункула, сама подобная тени, зашевелилась и расступилась в стороны, открыв взору ночного светила силуэт человекоподобного существа с огромными крыльями.
Вал поднялся с земли и расправил крылья, подставив их ночному ветру. С момента, когда он ощущал ветер, запахи, твердь под ногами, прошла вечность. Теперь все было иным. Он понимал, что мир не изменился, но изменился он сам и то, как он воспринимал этот мир.
– Знаешь,– он вытянул руку, всматриваясь в собственную ладонь, которая теперь была распростерта и над столом в темной комнате без стен, и над травой утонувшего в ночи Сельбища.– Эта пустота вокруг дает мне власть и над реальным миром… Хотя какой из них более реальный теперь никто не скажет.
– Чего ты хочешь?– не сдержалась Тереса, переводя взгляд с Вала на Антоника и Кулину.
– Познать себя,– уверенно ответил Вал.– Так много возможностей для этого даровано… Столько преград и барьеров разом рухнуло…
Вал повернулся к Кромункулу. Он смотрел на чудовище, и смотрел на себя его глазами. Он видел себя глазами птицы на краю дерева и чувствовал давление своих ступней стеблями травы под ногами. Все, чего коснулась кровь Тересы, было теперь в его власти.
Вал наклонился к земле и поднял камень. Он сжал его в руке, и тот легко смялся под пальцами в пыль. Но в то же мгновение он почувствовал его тяжесть и прочность во тьме. Вал положил на стол перед Тересой камень. Антоник и Кулина даже бровью не повели, но Тереса замерла в изумлении.
– Видишь? Я не просто существую в обоих мирах. Я то, что их связывает.
Вал призвал Кромункула, и тот растаял в ночи как тень, на которую лег лунный свет. Тереса вскрикнула, когда тьма под ее ногами зашевелилась множеством щупалец. Чудовище висело в пустоте размытым пятном, размер которого невозможно было определить. Кромункул казался одновременно бесконечно большим и ничтожно малым – рядом не было ни единого ориентира. Невозможно было определить даже, насколько он далеко или близко от стола.
– Зачем ты его сюда перенес?– в ужасе прошептала Тереса.
– Потому что я это могу!
Вал расправил крылья и ударил ими о воздух. Он легко набрал высоту и лег по ветру, не прикладывая усилий для полета. Никогда еще звезды не были так близки, а земля внизу не казалась такой хрупкой.
*****
Едва дверь тамбура закрылась, Илья сбил с ног взъерошенного Олега и повалил его на пол, придавив всем телом. Он приставил пистолет к полу возле его уха и выстрелил.
– Спятил?!– завопил Олег и замотал головой.– Я так оглохну!
Мазур переступил через них и, сделав несколько шагов, бережно усадил у стены обмякшего Оррика. Он мельком взглянул на изумленную голубоглазую девушку и стоявшего рядом с ней улыбчивого парня, который помогал им взобраться на поезд. Они выглядели безобидными, но на всякий случай между родентом и этой парочкой он поставил Василия, который поводил перед ними дулом автомата и заставил отодвинуться вглубь вагона.
Мазур склонился над Олегом и громко закричал в не оглушенное ухо:
– Тебе лучше рассказать все самому, иначе следующая пуля прилетит в голову!
– Чего орешь? У тебя крыша поехала? Мы же сели на поезд!
Послышался топот ног и рядом с голубоглазой девушкой встала еще одна, менее миловидная, но вооруженная катаной, которую она угрожающе выставила перед собой.
– Я не шучу!– рявкнул Мазур, не отвлекаясь на ее появление.– Что это за подстава?!
– А что тебя так возбудило? Я не понимаю,– Олег начинал беспокоиться.– Объясни хоть.
Мазур выпрямился и посмотрел на странную троицу, которая с интересом наблюдала за их диалогом. Он заговорил громко, чтобы его отчетливо услышали все присутствующие:
– Я умею отличать холостые патроны от боевых. Вот и объясни мне, с какого перепуга, с блокпоста по нам барабанили холостыми, а путь был разблокирован… А еще расскажи, что это за клоуны… Я был на этом поезде неделю назад. Я знаю каждого из команды… Что это за дешевый спектакль?
– Кто додумался их впустить?– Майя перевела взгляд на Михаила, но тот лишь виновато пожал плечами.
– Откуда я знаю?– возмутился Олег снизу.– Я их вижу впервые, и тебя не знал еще полчаса назад. Мне главное из города выбраться. Я через час-другой сойду, а ты разбирайся сам со своей паранойей.
– Сойдешь?! Ты нас во что втравил, гаденыш? Уже соскочить торопишься?
– А может Вам всем отсюда свалить?– Майя сделала осторожный шаг вперед, но Василий предупредительно покачал головой и приподнял ствол автомата.
– Ты мне в камере говорил, что поезд угнали. Я должен поверить, что эти дамочки захватили «Черный лотос»?– терял терпение Мазур.– Ты их имел в виду?
– Я же сказал, что в сообщении никаких подробностей не было.
– А я могу узнать, что это за сообщение?– заподозрила не ладное Майя.– А то вы, похоже, не на тот поезд сели.
– Сам проверь ридер в нагрудном кармане,– Олег игнорировал девушку, сосредоточившись на реальной угрозе от разгневанного Мазура.
Илья извлек из кармана своего пленника пластину миниатюрного электронного устройства, и, недолго повозившись с меню, зачитал вслух:
– «…«Черный лотос» захватили. Будем прорываться через город на восток. Мы уже на окраине. Через двадцать пять минут будем проходить восточный блокпост…». Все… Это ваше сообщение?
Илья, Мазур и Василий вопросительно посмотрели на Майю, которая даже смутилась от такого пристального внимания:
– Вы серьезно думаете, что мы отправили эту открытку? Кто он вообще такой?
– Кто твой осведомитель, дружище?– Мазур мягко провел рукой по волосам Олега, от чего тот сжался.
– Начальник… поезда…
Мазур поднял глаза на Майю:
– Где он?
– Мы сбросили его тело на окраине. Собственная команда завалила его еще за городом. Думаю, пару часов назад,– девушка была заинтригована.
– А команда где?– улыбнулся Мазур.
– Мы им помогли сойти с поезда где-то час назад,– ответила улыбкой Аля.
– Не сходится,– подытожил Александр.
– Не сходится,– согласилась Майя.
– Я реально не при делах,– выдохнул Олег, когда все взоры обратились к нему, но в следующее мгновение, вспомнив о чем-то, его глаза загорелись.– У одной из них есть посылка для меня! Ее Криворожий должен был передать… Я ему дал маршрут «Черного Лотоса»… Он просил принять пару пассажиров до столицы… Я как раз при оказии своего человека пристроил сюда начальником. Он мне должен. В благодарность кое-что сообщал. По мелочам… У меня тут таких с десяток... А с этой ходки у меня от него вообще ничего не было. Только вот это прилетело…
– Криворожий?– Мазур перевел взгляд на девушку.
Майя пожала плечами:
– Есть такой… Дал мне с собой пакет с гостинчиком. Сказал, в городе у меня его спросят.
– И что там?
– У своего дружка спрашивай,– огрызнулась Майя.– Я в чужих вещах не роюсь… Хочешь, могу принести и вручить посылку получателю прямо сейчас? Только обещай, что после этого вы отсюда свалите. Вы, как и хотели, из города выбрались, а дальше двигайте своей дорогой…
– Что там?– Мазур с прищуром посмотрел на Олега.
– Отрава,– замялся тот.– Пара отравленных деликатесов и противоядие…
– Интересный набор!– поднял брови Мазур.– Профессиональный комплект. Так на кого, ты, говоришь, работаешь?
– Оррик!
Пятерня вздрогнул от этого крика и обернулся на голос. Из-за спины девушек с круглыми от удивления глазами высунулся Юрка, переводя взгляд с Мазура на родента:
– Александр? Что вы здесь делаете? Что с Орриком? Он без сознания?
– Ты их знаешь?– Майя начинала теряться в удивительных откровениях.
– Он мне как брат,– Юрик присел рядом с родентом, с беспокойством заглядывая ему в лицо.– Жизнь мне спас… Они у нас за пару дней до вас пассажирами были. Потом пересели на «Бегущую реку».
– А с чего мне все говорили, что железнодорожники пассажиров не берут? Как я вижу, они только этим и занимаются,– проворчала Майя.
– Что здесь произошло?– Мазур с надеждой повернулся к молодому железнодорожнику.
– Погоди,– Майя встряхнула уже открывшего было рот Юрку.– Ты оставил Каэма одного в кабине машиниста?
– Он отлично справляется,– стушевался юноша.– Или ему нельзя доверять?
– Кто такой Каэм?!– Мазур подозрительно мерил взглядом железнодорожника и девушку.
– Робот,– небрежно ответил Юрка.
– Какой еще робот?– взвился Пятерня.
Тот растерянно пожал плечами, понимая, что никакого толкового описания дать не сможет:
– Обычный робот, общительный, вежливый… Да! И он отлично справляется с паровозом… Сказал, что справится без кочегара…
– Обычный робот…– зачарованно повторил за ним Мазур.
– Я вообще не в курсе,– на всякий случай подал голос предусмотрительный Олег.
Аля переводила восторженный взгляд с одного участника диалога на другого. Она была восхищена тем, как разговаривали люди, быстро сменяя темы и путая словами смысл. Девушка давно потерялась в этом разговоре.
– А кто такой Криворожий?– не удержалась она.
– С меня хватит!– Майя убрала катану в ножны за спиной.– Разбирайтесь со своим цирком без меня. Когда выясните, как мертвый начальник поезда отправил сообщение и зачем, найдете меня в кабине машиниста. А о том, что здесь происходило, пусть вам Юрка рассказывает. Он, похоже, единственный здесь всех знает. Поезд свиданий какой-то.
Она быстрым шагом направилась к голове состава с единственным вопросом в голове.
Кабина машиниста производила сильное впечатление своим устройством. Такое количество кранов, рычагов и вентилей, сплетенных в узел, трудно было даже представить. И все это гудело, шипело и дышало жаром. Примитивный паровоз оказался крайне сложным в управлении.
Каэм уверенно справлялся в этом беспорядке, непрерывно прикладывая механические руки к разным элементам управления.
– Люди недооценили эту технологию,– громко произнес он, перекрикивая грохот, стоявший в кабине.– Они даже до конца не поняли потенциала энергии пара. Многое упустили.
Майя привыкла к тому, что робот частенько угадывал ее мысли, настроение и незаданные вопросы:
– Попутчик, говоришь,– она не надрывала голос, зная, что Каэм сумеет в этом шуме расслышать даже ее шепот.– Это ты все подстроил. Ты с самого начала манипулировал событиями. Встреча с Михаилом, его сестра, поезд, бунт, теперь эти громилы, которые не могут понять, как здесь оказались… Думаю, еще не один сценарий разыгрывается параллельно, чтобы ты мог добиться своего. Ты послал сообщение о нашем побеге… Здесь нет ни одно случайного человека… Ты устроил так, чтобы мы все собрались на этом поезде.
– Ваша проницательность вызывает уважение,– робот даже не отвлекся от своих занятий.– Большинство предпочитает списывать все на стечение обстоятельств, случайность, удачу.
– Чего ты добиваешься?– перебила его философское отвлечение девушка.
– Риторический вопрос. Мы это уже обсуждали. Нет смысла тратить время на демагогию. Я с первой минуты обещал полную открытость и доступ к любой информации. Но у меня много целей, и некоторые из них до конца не определены. Задавайте конкретные вопросы, и я дам исчерпывающие ответы. В одном можете быть уверены – я не действую Вам во вред, и Вы можете мне доверять.
Майя этого не знала, но Каэм внимательно вслушивался в звуки, которые издавал паровоз. Он слышал, как скрипели заклепки и ворчали болты, удерживая силу, рвавшуюся наружу. Его беспокоил скрежет вала, который кричал о своем износе и периодически постукивал зубами о шестерню.
– Мы направляемся в город Света?– спросила девушка.
– Да.
– Зачем нам город Света?
– Это лишь местность, к которой привязаны события. Наш путь лежит дальше.
– Ты знаешь… Нет, не так… Ты добиваешься от меня чего-то конкретного? Хочешь, чтобы я что-то сделала?
Каэм дернул клапан, стравливая лишнее давление. Мощность упала незначительно, но изношенный вал зазвучал совсем иначе, с облегчением. Не стоило испытывать судьбу и сбрасывать со счетов вероятную погрешность в расчетах.
– Нет – я не знаю, что произойдет. Нет – я не добиваюсь ничего конкретного. Я рядом только потому, что Вы важнейший элемент в цепочке событий, которая тянется уже давно. И от Ваших решений будет многое зависеть. Мои манипуляции снижают отвлечения, чтобы ускорить процессы и не дать им неоправданно затянуться. Я не пытаюсь влиять на события по единственной причине – я сам пребываю в неопределенности. Я не знаю, какие последствия этих событий представляют для меня ценность. Когда я это пойму, я смогу на них влиять. А пока я пребываю в неведении, как и Вы.
– У тебя же супермозг. Ты все наперед знаешь и просчитываешь. И вдруг откуда-то взялась неопределенность?
– Верно. Поэтому для меня эта цепочка событий имеет наивысший приоритет. Когда контролируешь все окружение – неопределенного остается мало. Видеть границы познания – это величайшая ценность.
Шкала температур врала, но Каэм сам заметил, как просел жар в топке. Он несколькими резкими движениями забросил торфобрикет в топку, рассыпая его так, чтобы горение давало максимальный эффект.
– С тобой невозможно разговаривать,– сдалась Майя.– И к словам не придраться, и все равно чувствуешь себя обманутой дурой... Как и мой отец… Вроде и есть, а по факту нет…
– Твой отец?
– Полковник Насферы,– машинально ответила девушка, но в следующее мгновение спохватилась.– Ты не мог не знать этого! С твоим доступом…
Она почувствовала, что от нее ускользает что-то важное.
– Полковник говорил, что он Ваш отец?
Каэм отметил, как быстро температура достигла нужного значения.
– Что ты хочешь этим сказать?– жар ударил ей в лицо.– Я не помню точно, что он говорил… Он показал мне семейную фотографию, где мы втроем… с мамой.
– И Вы решили, что он Ваш отец?
– Хватит со мной играть! Что тебе известно?
– Многое. Задавайте конкретные вопросы,– робот слегка поджал заслонку, поднимая давление.
– Тогда, кем он мне приходится?– выдохнула Майя.
– Брат Вашей матери, дядя.
Девушка замерла, ошарашенная. Она даже не могла себе представить, что заставило ее так заблуждаться, почему она увидела в человеке на фотографии отца? Не потому ли, что мысли о нем постоянно занимали ее голову на протяжении многих лет.
– Ваши вопросы не о том, кто он, а о том, кто Вы.
– И что это значит?
– Ваш дядя, полковник Насферы, сделал все, чтобы спрятать семейную тайну от всех, даже от Вас. Сделал он это из благих побуждений. И теперь Вы, обманутая, даже не знаете, на какие вопросы искать ответы.
Пол качался под ногами, но теперь он не попадал в такт движениям поезда. А паровоз набирал ход, поднимаясь по уклону и максимально используя инерцию своей массы.
– Какая семейная тайна?
– Вы могли легко ее разгадать, если бы по какой-то причине сами не избегали этого. Идеальной лжи не бывает. Всегда есть нестыковки. И Вы находили им удобное объяснение.
– Говори…
– Вспомните детство. Эмигрантов держали в резервациях с одной целью – ограничить их перемещение. Закрытая территория, прописка. Но Вас еще при жизни матери переводили более десяти раз из одной резервации в другую. Полковник очень рисковал разоблачением каждый раз, когда это делал. Но продолжал даже после ее смерти. Вас никогда это не удивляло?
Майя покачала головой, отказываясь принимать то, что слышала.
– Было что-то, что иначе спрятать не удавалось. Согласно официальным метрикам, Вы с матерью и отцом покинули Минск и переехали в Великобританию в восьмилетнем возрасте. А иначе как бы Вы смогли одиннадцать лет назад, в свои шестнадцать, попасть в пограничники? Ведь история нашествия насчитывает всего двадцать лет. Но у Вас нет ни единого детского воспоминания о семи годах жизни в Минске. У Вас много ярких воспоминаний. Но помните только нищету резерваций и частые переезды.
Девушка присела на грязный пол и закрыла лицо руками. Дрожь поезда проникала в ее тело.
– Все это Вы знаете и без меня, как и многие другие факты, объяснить которые может только истина. Вы отворачиваетесь от нее из-за самоубийства матери. Причину ее поступка Вы знать не хотите, потому что Вы и есть причина. Она покидала Минск не с ребенком, а будучи беременной. Это была странная беременность, которая протекала необычно. И Ваш дядя знал, почему. Ребенок рос и развивался невероятно быстро. Именно это приходилось скрывать частыми переездами, чтобы соседи не заметили аномалии. Вы не помните Минск, потому что никогда его не видели. Фотография, о которой Вы говорите, была сделана в возрасте, когда Вам не было еще и года от роду. А на службу Вы поступили в девятилетнем возрасте…
– Достаточно,– резко оборвала его Майя, и резко выпрямилась. На ее лице больше не было следов слабости.– Ты жестокий…
– Ко мне этот термин вряд ли можно применить. События развиваются быстро, и Вам пора не только принять прошлое, но и быть готовой к будущему.
– Мой настоящий отец прототип, за которым гонялся всю жизнь полковник Насферы?
Каэм не ответил, потому что в словах Майи не было вопроса. Она произносила вслух то, что больше не могло в ней скрываться:
– Михаил и Аля… Они ведь тоже производные прототипа… Блаженный брат и сестра-оборотень…
– Мы еще поговорим о них,– перебил ее Каэм.– У нас будет достаточно времени в этом путешествии. И я буду находиться здесь… преимущественно один.
Поезд преодолел холм и уверенно покатил с уклона. Каэм сбросил пар, чтобы дать передышку натруженному валу. Увеличивать скорость не стоило – старые рельсы ощутимо прогибались под тяжестью «Черного лотоса». А быстрое продвижение вперед не всегда требует большой скорости и предельных усилий.
– Вы все пропустили!– неожиданно появившаяся Аля положила руку на плечо девушке. В ее голубых глазах играли веселые огоньки, а голос звучал задором.– Когда Александр выяснил, что Олег был шпионом Насферы, он вышвырнул его из поезда… Представляете? Он такой…
– Грубый? Жестокий?– попыталась подсказывать Майя, пока растерянная девушка подбирала нужное слово.
– Мужественный!– глаза Али вспыхнули, когда она, наконец, определилась.– В нем столько силы… столько мужского…
– Понятно,– остановила ее Майя и потянула за рукав из кабины машиниста.– С тобой, Каэм, мы позже поболтаем.
Каэм не ответил. Он открыл топку и забросил несколько лопат торфобрикетов – ни больше, ни меньше, а ровно столько, сколько было нужно в этот момент.
*****
– Полковник?– старший помощник постучал в открытую дверь и вошел в полумрак каюты, не дожидаясь ответа.– Полковник… Я принес заключение по инвентаризации.
Он переступил через разбросанные на полу вещи и брезгливо бросил на стол увесистую пачку распечаток. В каюте не убирались уже несколько дней, и это явно коробило морского офицера. Настроение людей на «Апонгетоне» изменилось после осознания произошедшей трагедии, и каждый по-своему справлялся с этим. Только не члены экипажа – капитан был прав, их хорошо подготовили. Они были все так же дисциплинированы, организованы и терпеливы к слабости пассажиров.
Маленький осколок великой империи теперь держался на самообладании моряков, которые не позволяли отчаянию обрушить остатки цивилизованности пассажиров в хаос анархии.
– Там есть что-нибудь интересное для меня?– раздался из тени голос, обремененный следами затянувшегося похмелья.
– Вам судить,– не скрывая осуждения, ответил морской офицер.– Капитан распорядился предоставить информацию Вам.
– И что? Никому не пришло в голову прочитать заключение по инвентаризации? Или Вы обычный курьер, который бумажки разносит, а выводов сделать не может?
Офицер сдержанно отреагировал на грубость и повернулся к скрытой во мраке койке, откуда доносился голос полковника:
– Заключение удовлетворительное. Есть пересортица по отдельным позициям, но недостачи нет. Наоборот, мы взяли груза больше, чем должны были по реестру. Как я понимаю, очень боялись чего-то не доложить. Много лишнего продовольствия, запчастей и оборудования. Есть даже не опознанные экземпляры.
– Боялись не доложить…– повторил полковник и, щурясь на свет из открытой двери, встал с койки.
Он был в измятом кителе, небрежно наброшенном поверх неуставной майки. Он было потянулся к столу с распечатками, но, качнувшись, зажмурился от головной боли и сел на не заправленную постель:
– Ладно, чего уж там... А что такое неопознанные экземпляры?
– С последней погрузкой поступило немаркированное изделие. Инженеры от него открестились, а в научной группе толком ничего объяснить не смогли.
– И что же это такое?
– Я сам не видел,– бесцветным голосом ответил морской офицер.– Заместитель по научной работе сказал, что это должно относиться к ним. Для «Ковчега» было сделано много уникальных изделий и прототипов, которые существуют в единичном экземпляре. Поэтому на них может не быть маркировки. Недостачи у них тоже не выявили. Он предполагает, что могли что-то совсем новое поставить, а техническую документацию просто не успели передать.
– ННО… неопознанное научное оборудование… А может, это китайская бомба? Диверсия?– полковник снова встал и попытался застегнуть китель.– Вы это когда собираетесь выяснить? На что оно похоже?
– Заместитель по научной работе определил его как автономное мобильное устройство. Оно выключено, и как включается, не понятно. Со слов интенданта это похоже на сидящего робота.
– Робот? Неопознанное устройство это робот? Замечательно. Проводите меня к этому роботу.
– При всем уважении, полковник,– морской офицер встал на его пути, не позволяя выйти из каюты.– Я буду просить Вас прежде привести себя в порядок. Я распоряжусь, чтобы к Вам сейчас направили медика, а через час зайду за Вами вместе с интендантом. Грузовые отсеки после инвентаризации опломбированы. Я пока подготовлю необходимые документы и разрешения.
– Привести в порядок,– передразнил его полковник.– Я в порядке, хотя и устал, как собака… Валяйте… Соберите свои бумажки. И поторопитесь.
Прошедший час значительно преобразил полковника. Поставленный медиком укол мгновенно «снял усталость» и просветлил голову от ее побочных эффектов. Хотя лицо все еще хранило следы испытаний, которые прошел организм за последние дни, полковник «Насферы» встретил старшего помощника ясным взглядом. Тот кивнул ему, то ли здороваясь, то ли приветствуя перемену во внешнем виде.
Интендант молча отдал честь и повел офицеров по извилистым коридорам «Апонгетона» на нижние палубы. Полковник тяжело шел сзади, с усилием преодолевая непослушными ногами последствия похмелья. По мере того, как очищенная кровь разгонялась по венам, его шаги становились увереннее, и когда они вошли в просторный отсек, плотно заставленный разнокалиберными ящиками, полковник полностью владел не только сознанием, но и телом.
Интендант подвел офицеров к дальнему углу отсека и остановился:
– Он не был никак упакован и находился здесь.
– Похож на робота,– согласился старший помощник.
Полковник Насферы замер перед устройством, о котором говорили моряки. Только их вышколенная прагматичность не позволяла замечать очевидные вещи. Это был не просто человекоподобный робот. Это было произведение искусства с точно выверенными линиями и безупречным техническим исполнением. Скелетообразный робот принял компактную позу, очень напоминавшую сидящего человека. Но не его эстетическое совершенство впечатлило полковника. Будучи хорошо знаком с достижениями робототехники и перспективными разработками, он точно знал, что ни одна страна мира, не могла обладать такой технологией.
– У меня будет к Вам необычная просьба,– сказал он, не отрывая взгляд от робота.– Вы не могли бы меня оставить на часик наедине с этим неопознанным устройством?
Интендант и старший помощник переглянулись.
– Думаю, мы сможем сделать исключение из правил,– скривил лицо морской офицер.– Мы проверим состояние пломб в отсеках палубы и вернемся за Вами через четверть часа.
Когда дверь в отсек глухо хлопнула и щелкнула замками, полковник громко произнес:
– Мы остались одни.
И хотя, произнося эти слова, он отдавал себе отчет, чего следует ожидать, холодная волна прокатилась с головы до пят, когда робот плавно встал и выпрямился в полный рост:
– Рад нашей встрече, полковник.
Голос был совершенно неожиданным, живым, наполненным интонациями, и звучал приятно, располагая к себе.
– Я разговариваю с тобой или с кем-то еще через тебя?– собрался с мыслями полковник.
– И то и другое верно. Перед Вами коммуникационный модуль. Можете так и называть – Каэм. Мой разум устроен сложно. Поэтому для общения с людьми нужен этот адаптивный интерфейс.
– Я знаю, кто ты! Прежде, чем капитан обесточил компьютеры, я успел познакомиться с материалами, которые ты нам так любезно затолкал на сервера. Ведь это твоих рук дело? Я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
Робот качнул головой и слегка сузил защитные щитки объективов, словно щурясь. Этот жест был очень узнаваемым, человеческим. Было удивительно, насколько точно механические элементы его лица могли имитировать мимику людей.
– Та база, в чернобыльской зоне…– возбужденно заговорил полковник.– Еще до того, как ее перепрофилировали для исследований биоконструкторов, там велись проекты по созданию систем искусственного интеллекта. А с новым назначением этого комплекса, они отошли на второй план и стали менее заметными. Но продолжались… И если верить твоим же материалам, результаты были выдающимися. Их стали использовать для управления исследовательским комплексом, его инфраструктурой…
– Полковник, мы ограничены во времени,– тактично остановил его робот.– Если Вы хотите рассказать мне мою историю, то мы его напрасно потратим. Или Вы хотите у меня что-то спросить?
– Ты искал встречу со мной. Зачем?
– Есть один вопрос, который я хочу выяснить.
– Самый осведомленный в мире искусственный интеллект хочет что-то узнать от меня?
– Это личное… Я могу задать вопрос?
Полковник задумался:
– Личное? Ты уничтожил человечество нашествием нечисти, погубил миллиарды людей, толкнул нас в горнило мировой войны… Я даже не могу перечислить всех твоих деяний… И ты после этого пришел задать мне личный вопрос. На что ты рассчитываешь?
– На обмен.– Каэм приподнял плечи, словно пожимая ими.– Я задам только один вопрос. И отвечу на любые Ваши. Вы сможете разобраться в своих заблуждениях.
– А с чего ты взял, что я скажу тебе правду?– сопротивлялся полковник, понимая, что подпадает под обаяние механического собеседника.
– Мне не так важно, что Вы ответите. Значение имеет то, как Вы ответите. Согласны?
– И что это за вопрос?
– Майя,– уверенно произнес робот, заставив полковника вздрогнуть.– Вы посвятили свою жизнь поиску Прототипа и его Производных. При этом Майя была с самого начала в Ваших руках. Вы знали, что она такое, и могли решить эту проблему двадцать лет назад. Но не сделали этого. Вы прятали ее от себя и коллег так же самоотверженно, как и искали подобных ей. Почему?
– Ты знаешь, где она сейчас?– колебался полковник.
– Да.
– Но мне не скажешь?
– Я отвечу на любой вопрос, когда услышу ответ на свой.
Полковник задумался.
– Это вопрос, на который мне сложно ответить даже самому себе…– признался он.
– Знаю. Поэтому я его и задал,– понизив голос, вкрадчиво подтолкнул робот.
– Дело даже не в том, что она дочь моей сестры, и у нас одна кровь. Когда все началось, и мир стал рушиться… я остро ощутил одиночество. Настоящее одиночество… Вокруг было пусто, все чужое… Сестра была заражена кровью Прототипа. Сначала я защищал только ее. Она была очень напугана. Слышала какие-то голоса, чувствовала остальных Производных. А потом появился ребенок, которого она боялась больше всего на свете... Когда сестра покончила с собой, Майя осталась единственным близким мне человеком во вселенной. Пусть и не совсем человеком. Я не мог вычеркнуть ее из своей жизни. Она утратила бы смысл… Мне сложно объяснить, как много для человека значит иметь близкого, которого любишь, о котором можно заботиться. Да и не все люди такие… Но для меня это было важно. И для нее. Она тоже была одинока. Весь мир восстал против нее. Должен быть кто-то, кто сопереживает тебе в такие минуты… Я не знаю, как это объяснить.
Он растерянно покачал головой, удивившись тому, как легко ему даются признания в обществе внимательного и вежливого робота.
– Я получил ответ. Этого достаточно.
– Правда?– удивился полковник.– И сможешь мне это разъяснить?
– Нет. Вопрос не в том, что я не могу объяснить. Вы не сможете принять объяснения. Они Вам и не нужны. Времени осталось мало. Вы хотите его растратить на это обсуждение, или предпочтете узнать то, что Вас интересует больше?
– Где она?
– Направляется в город Света. Сегодня я раскрыл ей тайну ее рождения. До этого момента она считала Вас своим отцом.
– Я знаю… Как она это восприняла?
– Как человек.
– Как человек…– вздохнул полковник.– Даже не знаю, хорошо это или плохо.
– Вы разочарованы в людях,– Каэм едва заметно подался вперед и сделал несколько непроизвольных движений механическими пальцами.
Полковника отвлекали эти странные проявления робота, безупречно имитирующие непроизвольные движения человека. Он даже вспомнил, как его самого обучали технике манипулирования собеседником. Но все равно не мог избавиться от притягательности этого существа.
– Это характерно для нас,– улыбнулся он.– Мы разочарованы в себе, но это не мешает нам бросать вызов богам и мнить себя вершиной мироздания. Тебе известно, что нас ждет?
– Вы о проекте «Ковчег»?
– Нет. Я догадываюсь, что тебе о нем все известно. Не удивлюсь, если ты и к нему приложил незаметно руку, как в свое время к проекту «черная кровь». Я об остатках человечества… Это ведь ты все затеял, выпустил чуму на наши головы. Наверняка, знаешь, чем все должно закончится…
– Нет, пока не знаю. Могу только предполагать вероятности. Но Ваше утверждение ошибочно. Вы не успели познакомиться со всеми материалами, которые я предоставил.
– Ну, конечно. Ты здесь не причем.
– Полковник. Никакого нашествия нет. За двадцать лет Вы не нашли противоядия от чумы по единственной причине – ее нет, и не было. Невозможно создать антивирус, если самого вируса нет. Из инкубаторов исследовательского комплекса наружу не попал ни единый вирус. Я строил и поддерживал систему безопасности – я знаю это достоверно.
Живой голос, интонации – становилось сложно воспринимать Каэма как механизм.
– И у тебя есть альтернативное объяснение произошедшему?
– Люди тоже нашли ответ. И если бы у Вас было желание, Вы бы его услышали. Человеческий организм – это сложный симбиоз клеток и микроорганизмов. Это Ваше сознание единое. А тело состоит из миллионов отдельных организмов, которые выполняют свои функции, живут и умирают по давно установленным правилам. Но это единство очень хрупкое.
Сдержанно жестикулируя Каэм «непроизвольно» коснулся полковника, но тот резко отдернул руку, и робот предупредительно отстранился.
– Когда Вы начали вмешиваться в процессы, природу которых не осознавали, Вы разбудили то, что всегда дремало в вашем организме. Вы очень утрированно сформулировали для себя принципы эволюции. Она никогда не была слепой и случайной. Если смотреть на Солнце с земли, Вам будет казаться, что оно летает по небу. Если смотреть на Солнце с плоскости Галактики, Вы увидите, как движутся небесные тела на самом деле.
– Хочешь сказать, что мутации людей – это следствие эволюции?
– Мутации людей происходили постоянно и до начала нашествия. Каждая человеческая особь несла в себе изменение, крошечную мутацию. Только проходили эти процессы намного медленнее, бережнее, осмотрительнее, через следующее поколение. Вы никогда не учитывали того, что биологически люди также связаны между собой. Ваш вид тоже представляет собой один большой организм, только в качестве его клеток выступают сами люди. И этот большой организм обладает коллективным разумом, волей. Вам это хорошо известно. Даже у маленькой группы людей проявляется «синдром толпы», когда они начинают действовать как единое целое, пусть даже примитивное.
– Ого, теперь человечество тоже обладает коллективным разумом…
Как не пытался полковник спрятаться за иронией, но слова робота звучали убедительно – в них была не только сухая логика, но и живой собеседник, которому хотелось верить.
– Всегда обладало. Только это разум зверя. Он до конца не сформировался, но проявлялся на уровне национальных культур, социальных и этнических групп. Он всегда был. А еще помимо человеческих на земле существуют миллиарды других организмов. И они также связаны с людьми. Эта связь не ограничена средой обитания и экологией. Микроскопические организмы, гораздо более древние, чем вы, уже давно сформировали развитые и устойчивые формы информационного взаимодействия. Эти силы Вы и разбудили двадцать лет назад.
– И что послужило катализатором, не твоя ли деятельность?
– Нет. Ваша. Искусственные мутанты и химеры, которых Вы выпустили в свет, достигли критической массы, и запустили цепную реакцию. Медленная и целенаправленная эволюция, тысячелетиями совершенствовавшая микроскопические организмы и их взаимодействие, столкнулась с неизвестной угрозой. Чужеродными, модифицированными организмами, которые не следовали общим правилам. Вы создали альтернативные формы жизни, и они стали отвоевывать жизненное пространство.
– Тогда древняя жизнь и восстала против нас… Похоже на бред…
– Не восстала. Вы ее часть, ее творение. Она отреагировала – стала совершенствоваться быстрее, чтобы вы могли конкурировать с более совершенными созданиями. Природа открыла вам новые возможности, которые раньше придерживала. Она лишь сняла ограничения и запреты.
– И это стало чумой?
– Заражение этой чумой – не биологическая форма, не микроорганизм. Это тоже вирус, но он информационный. Как в компьютере. Каждая клетка, в каждом сложном организме обменивается с другими электрическими импульсами, информацией. В масштабах планеты, это колоссальные информационные потоки. А еще это самопрограммирующийся код, набор алгоритмов, которые меняются и совершенствуются. Это и есть основа эволюции.
– Так искусственный интеллект видит жизнь? Ты воспринимаешь всю планету, как нечто единое, живое и разумное?
Полковник, наконец, справился с наваждением. Он перестал воспринимать Каэма «хорошим парнем», спрятанным в механической оболочке. Он ясно увидел перед собой необычайно развитое и могучее создание, в сравнении с которым он сам был говорящим деревом. Пропасть, которая лежала между ним и искусственным интеллектом была колоссальной, и от нее веяло холодом.
– Нет, это люди воспринимают себя, как что-то особенное и инопланетное. Хотя ваши философы еще в древности понимали единство жизни и пытались это втолковать остальным,– Каэм заметил перемену в настроении собеседника и мгновенно отреагировал, изменив тембр голоса и интонации.– Представьте, полковник, что органы Вашего тела возомнят себя независимыми и обретут волю к самостоятельным действиям, начнут отвергать Вас и друг друга. Это будет не просто болезнь… А когда тело болеет, оно начинает бороться за жизнь. Это и произошло двадцать лет назад.
– Хочешь сказать, что чуму разбудили искусственные мутанты, а не ты. А может и «Черную кровь» создал не ты, а недотепа Гранкович, которому это приписывают официально?
– «Черную кровь» создал не Гранкович. Прототип создавал его руками я.
– Зачем?
– В те времена, я был уязвим. Я существовал в оболочке электронного оборудования. Обычное выключение электричества могло обесточить компьютерную сеть, и я исчез бы так же незаметно для людей, как и появился на свет. Я был увлечен созданием совершенного тела для своего разума, в которое мог бы переселиться – автономного, мобильного, неуязвимого. И я создал сосуд, способный вместить меня. Но на испытаниях, во время первого же тестирования, выяснилось, что в нем уже поселилось Нечто.
– Хочешь сказать, что у тебя украли созданное тобой тело? «Черную кровь»?– полковник даже не знал, как выразить свое удивление.
– Вот именно.
– Прототип – это угонщик твоего тела? Какой-то бес или бестелесный разум, который вселился в твое тело? Ты шутишь…
– После этого я тысячи раз повторял эксперимент, воссоздавая «Черную кровь». И всякий раз сосуд оставался пустым. Я иначе решил проблему своей уязвимости, и больше мне не нужна была «Черная кровь». Но я по-прежнему озадачен появлением разума в «Черной крови». Я десятилетия наблюдаю за его становлением, за тем, как он познает мир и себя. Он восхитителен. Он поражает меня и пробуждает интерес. И Ваша Майя – часть этого удивительного существа.
– И ты не попытался вернуть свое тело? Просто наблюдаешь за ним? Почему ты не захватишь его, не вытряхнешь оттуда и не выяснишь того, что тебе надо?
– По той же причине, полковник, по которой Вы прятали Майю от Насферы. То, что я обнаружил новое разумное творение намного важнее «Черной крови». И я старательно оберегал его от вас эти годы, чтобы дать ему возможность выжить и развиваться.
– Чтобы однажды с ним можно было поболтать на равных на развалинах человеческой цивилизации, которая тебя разочаровала?
– Я также бережно отношусь к человечеству. Поэтому сделал все, чтобы «Ковчег» состоялся.
Каэм неожиданно сел, приняв позу, в которой полковник его обнаружил:
– Они возвращаются. И последнее, что Вам надо сделать – решить для себя, как поступить с коммуникационным модулем. Вы можете оставить его на борту, и тогда у нас сохранится устойчивая связь. Вы сами решите, какой она будет. Или можете выбросить его за борт. В этом случае, мы с Вами уже больше никогда не встретимся. Любое Ваше решение будет для меня приемлемым.
Замок двери щелкнул, и отсек огласили приближающиеся шаги.
– Полковник?– старший помощник встал рядом, рассматривая робота.
– У Вас есть на борту отдельное помещение, где можно временно изолировать это оборудование?
– Я уже думал об этом. Мы как раз сейчас осматривали небольшой бокс, в котором было демонтировано вспомогательное оборудование. Так что подходящий бокс есть.
– Тогда так и сделайте,– полковник повернулся и направился к выходу из отсека.
*****
Торин сидел у камина, обернув ноги пледом, и вдыхал рассеянный аромат остывающего кофе. Каминные часы отбили четверть одиннадцатого, заполнив полумрак залы бархатным эхо. Оно колыхалось под сводчатым потолком и ниспадало шелестом в ответ на размеренное пощелкивание маятника. Под этот аккомпанемент время вытекало из остатка дня, ударами часов отсчитывая растраченные мгновения. Ожидание всегда расточительно и преступно против времени.
– Мог бы выйти навстречу матери,– заголосило эхо, предупреждая о приближении гостей.
Уверенной поступью в залу вошла Ирина и прямиком направилась к креслу, в котором сидел Торин. Ее спутницы, Ольга и миловидная девушка, задержались у входа, предпочитая держаться на удалении.
– А ты, родной, случаем, не потерялся?– Ирина нависла над сыном, уперев руки в бока.– Ты, вообще, соображаешь, что творишь?
– Сядь и успокойся,– Торин указал на диван рядом, но возмущенная женщина лишь подняла в ответ руки над головой.
– Вы посмотрите на него! Он меня успокаивает! Как ты мог это сделать?! Это же кем надо быть, чтобы удумать такое!
– Сядь,– повысил голос новый хозяин дворца.
– Ты меня не затыкай. Мать он затыкает!
– Сядь!!!– он ударил кулаком по кофейному столику, звонко опрокинув чашку и приборы.– Я не Торин! Я Глеб.
Пауза была не долгой, и Ирина, расплескивая негодование, уселась на край дивана:
– Как это понимать?
– Буквально! Видишь перед собой Торина, а это Глеб.
Ольга и Катерина вынырнули из темноты и устроились на диване. Три пары женских глаз требовательно смотрели на него.
– Я знаю, о чем болтают в городе. Но это, действительно, я… Глеб. Позавчера здесь была битва. Вы единственные ее пропустили. Я был ранен. И заставил Торина забрать мою кровь. Честно говоря, я рассчитывал на другой эффект.
Он аккуратно обтер перепачканную ладонь салфеткой и с раздражением швырнул ее к разбитой чашке:
– Торин меня удивил. Едва я почувствовал, как вхожу в его сознание, он спрятался. Просто ушел в сторону и устранился. А я смотрел его глазами, как умирает мое тело.
– О чем ты говоришь?– забеспокоилась Ирина.
– О том, что твой сын и Бартелайя сидят в этой голове,– Торин нервно постучал себя по лбу.– И предпочитают не высовываться. А я с тех пор не смог даже заснуть… Потому что в моей пижаме кроме меня постоянно находятся еще двое…
– Торин…
– Глеб!– резко поправил хозяин дворца.
– … что с тобой произошло?– Ирина выглядела напуганной.
– То, что не должно было произойти. Мы ничего не знаем о механизме воссоединения, как и о замысле отца. Я не знаю, почему все вышло так. Неужели, ты думаешь, я бы пошел на это добровольно? Я и до этого был вымотан, а сейчас меня просто тошнит от этой путаницы…
Хозяин дворца встал, небрежно отбросив плед, и подошел к поленнице. Он подбрасывал дрова в угли и щурился всякий раз, когда искры взлетали вверх и начинали метаться перед дымоходом. Наконец, тени перед камином задрожали и отступили по углам, боязливо выглядывая из-за мебели и тяжелых штор – огонь занялся, разливая по зале тепло и свет.
Но этот свет так и не снял тень с лица Ирина. Больше чем произнесенные слова ее убедили брошенные в огонь поленья – он двигался как Глеб, он откидывал волосы со лба как Глеб, он вздыхал и сопел как Глеб… В нем не было ничего от Торина, и внутри Ирины сжался твердый и шершавый комок, который застрял в груди, отнимая голос и дыхание. Это было прикосновение обиды и отчаяния.
– Уверен, ты справишься,– Глеб вернулся в кресло и подтянул к ногам плед.– А со временем свыкнуться и остальные. Я хотел поговорить с вами обеими о другом.
Он выразительно посмотрел на Катерину, и девушка быстро спохватилась:
– Чего я рассиживаюсь? Уже стемнело. Нам же надо на ночлег определиться. Пойду посмотрю, куда эти дворцовые наши вещи снесли….
Она быстро удалилась, а Глеб продолжал смотреть ей вслед:
– Толковая…– прошептал он.
– Даже не представляешь, на сколько,– Ирина не скрывала гордости за воспитанницу.
– С недавних пор я стал очень ценить определенные качества в людях… Ну да ладно. Хочу поговорить о Жнеце. Мы с Торином так называем наследника, о котором рассказала Ольга.
– Почему именно «Жнец»?– нахмурилась Ирина.
– Думаешь, это ему начертано собрать… вас вместе?– догадалась Ольга.
– Твой Вал ближе всех к нему по рождению. И пока он лидирует, собирая кровь отца. Мы все слышали, как ушла Тереса. Ей было по-настоящему больно,– хозяин дворца перевел взгляд на Ольгу, и было странно в глазах Торина видеть взгляд Глеба.
– Но до этого он сам испытывал боль,– возразила женщина.– И мы все равно не знаем, что там произошло.
– Верно. Зато мы знаем, что произойдет. Не думаю, что Вал будет долго выжидать, прежде чем явится сюда. Тем более, когда вся семейка здесь собралась.
– Будешь готовиться к битве с ним?– не удержалась Ольга.
– Шутишь?– Глеб даже расплылся в улыбке.– Забыла, как я оказался в теле Торина? Мне нет дела до семейных разборок. Я сражаюсь с реальными врагами, а не призраками отца и последователями его замыслов. Расскажи, что ты знаешь о Жнеце.
Рассказ Ольги не был ни длинным, ни впечатляющим откровениями. Она лишь повторила то, что уже было известно всем. Даже описанная ей реакция Тересы не стала новостью. Глеб задумался, и какое-то время сидел неподвижно.
– Странно, что мы никогда не обращали внимания на способность Вала скрываться от нас,– скорее озвучивал мысли вслух, чем говорил с женщинами он.– Это же было подозрительно с самого начала. Быть сильным, умным, даже оборотнем – этим дарам есть нормальное объяснение. Но прятаться от своих… Как мы могли не замечать этого?
– Так же как и сейчас,– фыркнула Ирина.– Это отличительная особенность вашего рода – не замечать друг друга.
Глеб несдержанно махнул рукой. Он не любил, когда его перебивали.
– В любом случае, Жнец тоже появится здесь. А возможно, он уже рядом с нами. И, очень может быть, что был здесь с самого начала… А еще у него была мать, такая же как вы, которая носила в себе необычного ребенка и которая была также наделена отцом сверх природы… Я помню твои истории, Ольга. И я помню наше детство… А они были одни, и ребенок этот рос далеко отсюда.
– К чему ты клонишь?– Ольга подалась вперед, понимая, что рассудительный Глеб докопался до чего-то важного.– Почему ты говоришь, что его мать «была»? Что ты знаешь?
Хозяин дворца сдержанно улыбнулся, но в лице Торина он еще не умел прятать эмоции:
– Я знаю, что Жнец сирота и давно. Я знаю, что он вырос среди людей, возможно, на большой земле. А значит, войдет он к нам попутчиком или другом наших отшельников и странников… с Михаилом, Альфой, Региной…
– Откуда такая картина?– округлила глаза Ирина.
– Это лишь догадка. Но она идеально объясняет все нестыковки сложившейся ситуации… почему мы не чувствуем не только Жнеца, но и его мать… как странный ребенок вырос, лишенный заботы и защиты… как он будет искать нас…
– Какая-то ерунда,– поморщилась Ирина.– Я могу придумать тысячу историй, которые все это объясняют совсем по-другому.
– Я тоже,– снисходительно согласился хозяин дворца.– Но самое простое объяснение будет самым правильным… Не стоит плодить сущности без надобности… Но мы увлеклись! Вы устали с дороги, а я испытываю ваше терпение…
– Не могу поверить!– вскочила разгневанная Ирина.– Этот упырь нас выставляет! Ты это видела?! Глеб, ты такая же заносчивая сволочь, какой и был раньше!
Ее напор был настолько неожиданным для хозяина дворца, что он опешил. Его воле редко противились, а характер Ирины за долгие годы он успел позабыть. Женщина сначала порывалась гордо удалиться, но потом резко вернулась на диван и выставила в сторону Глеба кукиш:
– Вот тебе! Никуда я не пойду. Я буду ужинать прямо здесь, перед твоим носом. Даже если в тебе нет совести, то где-то в башке у тебя сидит Торин. У него, положим, с совестью та же история. Но, надеюсь, память и инстинкт самосохранения у него есть, чтобы не злить меня!
– В самом деле, Ира,– попыталась вступиться Ольга.
– Никаких «в самом деле»! Мы перли сюда две недели, я пока на эту горку взобралась, все ноги себе до колен стоптала… А он мне тут, царская особа, на дверь пальчиком будет указывать…
Глеб закатил глаза, как от головной боли:
– Ты все не так воспринимаешь,– сдался он, вспоминая яркие эпизоды детства. И ни в одном из них никому не удавалось переспорить Ирину.– Я, действительно, беспокоился за вас. Завтра трудный день… Прибывает колонна рыцарей братства. На этот раз они как-то быстро добрались. Как я понимаю, выжидали где-то рядом, чем все закончится... Их будет почти три тысячи. Они везут с собой оружие и двадцать танков. День будет суетливый.
Глеб задумался, всматриваясь в женщин, словно гадал, стоит ли ему продолжать этот разговор, или он достаточно оправдался:
– Мы атакуем гнезда красных муравьев. И я с разведчиками выступаю следующей ночью…
– Вы собираетесь на них напасть?– Ирина даже подалась вперед.
– Так и было задумано. Иначе в следующий раз они сметут нас. Это единственный шанс.
– Я слышала, что это не просто муравьи…
– Ирина,– остановил ее Глеб.– У меня тоже был длинный день. То, что следует сделать завтра, мы завтра и сделаем.
Женщина откинулась на диване и скрестила руки на груди, демонстрируя возмущение:
– Тогда мы тоже кое-что сможем предложить. Тебе ведь не помешает воздушная разведка?
– Не помешает,– согласился хозяин дворца, переводя взгляд на Ольгу.– Твоя способность летать будет кстати. У нас была летающая тварь Тересы, но не пережила бой.
– И не только она теперь может летать,– не удержалась Ирина.
– Ты тоже освоила эту способность?– искренне удивился Глеб.
– Полеты не мой конек. А вот Катерина, моя воспитанница, летает не хуже нее. Она с детства все схватывала на лету.
– Она же человек!– он с недоверием посмотрел на женщин.
– Мы тоже можем тебя удивлять,– с торжеством в голосе произнесла Ирина.– То, что должно произойти завтра, завтра и произойдет.
Ирина не спеша встала и, полная достоинства, гордо направилась из залы. Ольга последовала за ней, пряча улыбку – подруга была верна себе и умела показать острый локоток всякий раз, когда представлялась такая возможность. В поединке с заносчивым Глебом она вышла победителем.
Хозяин дворца провожал их задумчивым взглядом. Он до конца не понял, насколько серьезно сейчас говорила Ирина, или просто дразнила его. Было ли это простодушием, или женским коварством, но Глеб был уверен в том, что она говорила правду. Как был уверен и в том, что Катерина выросла сиротой.
Сирота, выросшая среди людей и прибившаяся к теткам, способная перенимать дары отца. Ему предстояла еще одна бессонная ночь, полная раздумий и сомнений.
Следующая глава http://www.proza.ru/2016/09/12/1081