Начало ХХ века.
Особняк слепит белизной стен. Колонны стремятся вверх, подпирая фронтон, украшенный изысканным барельефом в античном стиле. На барельефе изображены амурные игрища древних греков, или римлян, так сразу и не рассмотришь… И она не рассматривает. Это же моветон!
Девушка прогуливается по тенистой аллее, протянувшейся вдоль периметра усадьбы, разглядывая то причудливые завитки ограды, схваченные густыми виноградными зарослями, то пруд с лебедями, раскинувший свои берега в этом странном месте… Её взор привлекает внимание новая череда кованых лепестков ограды – в причудливом узоре вплетены буквы и лев с раскрытой пастью – герб поместья. Девушка с интересом разглядывает герб, тонкими пальчиками перебирая холодное железо лепестков. Чуть вздрагивает, уколовшись о металлический язычок. Подносит пальчик ко рту и дышит на него теплом. Идёт дальше.
Останавливается у пруда и разглядывает отраженное небо. Облака такие объемные, крупные, они словно нарисованы на водной глади художником, но ему всё что-то не нравится в этой картине, и облака бегут, меняются, завораживая своим бесконечным преображением…
Её платье. Белое, рукава тонкого кружева, длинная пышная юбка каскадом тканевых складок спадает до самых кончиков туфелек. Юбка украшена розами нежного цвета крем-брюле. Декольте подчеркнуто открытое, груди туго стянуты в корсет и выпирают двумя небольшими упругостями. Припудренная кожа груди белоснежная, с виду мягкая, трепетная, и ничто не подчеркивает этого более утонченно, нежели нить жемчуга, обвившаяся вокруг изящной шеи, вторым витком указывая на холмики, топорщащиеся из-под тугой ткани. Разглядывая свое отражение, она замечает, как солнце спряталось в туче, поверхность пруда стала тёмной и густой, и за спиной её возник образ…
- Мой господин… - она шепчет эти слова, опустив глаза. Его рука уверенно откидывает прядь её волос с плеча и от ключицы пальцами перебирается к шее, трогая жемчуг. Она чувствует его большие горячие пальцы – они крепко держат за горло, она стоит, закинув подбородок, и смотрит в небо. Небо начинает кружиться…
Здесь бывают балы-маскарады. Огромная зала симметрично украшена канделябрами, две крутые лестницы ведут на второй этаж, золотистые перила заканчиваются балконом. Мощные колонны подпирают ось здания, люстры сверкают хрусталем. С этим шикарным убранством контрастируют почерневшие цепи, натянутые где-то вверху. Они спускаются и огромными клешнями охватывают белоснежные запястья гостьи. Глаза её завязаны. Мужчина подходит и легонько бьет её по щекам:
- Очнись.
- Мой господин, я с вами… - снова шепотом.
Он проводит по её губам рукой, спускается к груди. Жадно вытаскивает из корсета наружу два аккуратных сосочка телесного цвета, не ослабляя затянутого на девушке платья. Щипает соски, бьет по ним ладонями. Девушка вскрикивает. Он обходит её сзади. Волосы - чуть сбившаяся прическа, но эти локоны совсем невозможно испортить – гладкие, густые, шелковистые… Он снова убирает волосы и покрывает поцелуями её шею, ключицы, верх спины… Она начинает громко дышать, не сдерживая своего желания. Он развязывает ей глаза.
- Господин, вы так прекрасны сегодня… Но я снова боюсь…
- Ну что ты… Я не обижу тебя. Ты приносишь мне радость. А я тебе?
- Я жажду ваших прикосновений ежесекундно, Господин. Это горько и сладко одновременно. Горячо и обжигает ледяным холодом. Делайте со мной всё, что хотите, Господин. Пожалуйста, прошу Вас, умоляю…
Он стоит перед ней – строгий костюм черного цвета, классический атлет, высокий, страстный, властный. Мужчина с большой буквы.
- А вот эти причудливые цветы вгоняют меня в депрессию, - срывает с её прекрасного платья розы цвета крем-брюле, одну за одной, - Так я сорву тебя, прекрасный цветок. Ты будешь только моей розой. Я спрячу тебя, и ты будешь благоухать только для меня! Твои лепестки бархатом своим будут ласкать лишь твоего Господина, слышишь?!
- Да, Господин, - голос слабый, ноги у девушки подкашиваются то ли от страха, то ли от желания.
- Где моя роза?! – диким грохотом ревёт он, разрывая подол платья и нижнее бельё. – Ах, вот она…
Нежное лоно её трепещет перед его могуществом, аккуратно подстриженные волоски открывают взору правильной формы половые губы. Он падает на колени, обеими руками раздвигая эти лепестки, и впивается в розовую плоть. Девушка кричит. Он груб и настойчив, его ласка не знает усталости. Он врывается в её щель языком и толкает так долго, что она неизбежно приходит в восторг и испытывает высшее наслаждение. Кисти рук начинают сочиться сукровицей под тяжестью её хрупкого тела, на котором повис её властелин. Он упивается ею, она так красива…
Камин разгорается, и в зале становится тепло. Хотя ей и так довольно тепло. Глаза Господина сверкают, в них язычки пламени лижут её плоть снова и снова… Он подходит к камину и берет длинную железную штуковину.
- Господин? – её зрачки чернеют и становятся огромными, - Что это?
- Ты моя, мой цветок, мой благоухающий цветок… - он подходит к ней сзади и задирает юбку. Красивые крепкие ягодицы смотрят на него, слегка подрагивая в свете пламени. Железная штука с шипением вдавливается в её попу, вызывая жуткий ожог, крик и болевой шок. Девушка без сил висит в этой огромной зале, ноздри Господина чуть подергиваются от запаха шмаленой кожи. На попке его женщины теперь красуется кроваво-красная роза – клеймо Его Господства над ней…
Он поглаживает её лицо, целует, нежно и тихо, ласкает грудь, аккуратно приподнимает её ноги, закидывая к себе на бедра, и входит в неё, беззащитную, без сознания, и ничто ему не мешает наслаждаться благоуханием этого цветка…