Откуда сомненья исходят
Что смотришь на жизнь как во сне
Как будто она происходит
В чужом и далёком окне.
дон Конрад Грахо.
«Проводы рыцаря», сколько раз приходилось ему видеть фрески, миниатюры и гобелены на эту тематику. Данный пример почти не отличался от прочих. Лишь самую малость. Обычно рыцаря провожала супруга или любовница. Иногда с сыном, тёщей или матерью кавалера. Но никогда он не видел в числе провожатых других мужчин, тем более пожилых. Ни отца отбывающего героя, не батю жены рыцаря, сиречь, его тестя, ему замечать не приходилось. Как и подобной детальности в изображении вооружения. И, наконец, Конрад никогда не рассматривал гобелены на стенах придорожных таверн. Тем паче, таких убогих как эта. Заведение «Под головой лунарка» находилось на развилке трёх древнеимперских дорог: на Северо – Запад в Империю, Северо – Восток в какой – то так Кадаван и с Юга, откуда и прибыл дон Грахо. Ночевать под открытым небом одному было не безопасно. А в связи с наступающими холодами ещё и достаточно зябко. Местный виноград был давно собран, забродил и был продан на Север, поэтому Конрад давился сливовым вином в компании корчмаря. Ёхан Барой, а именно так звали хозяина «Головы» глядел блестящими в свете сальной свечи глазками прямо на Грахо. А тот не отводил глаз от «Проводов рыцаря», висевших за спиной у хозяина грязной корчмы. Скучный вечер превратился в тоскливую ночь и вот – вот должен был пойти дождь.
- А где все? – спросил кавалер, на этот раз по – средне – верхне – имперски , но Ёхан снова ответил тарабарщиной с участием слова «Модеус» – вероятнее всего, именем, «Кадаван» - скорее всего, местом, и жестами, похожими на удары, сдобренными яростными гримасами. Наконец, гость не выдержал и, закусив сливовицу крупной сливой, указал кривым пальцем в сторону гобелена.
- Модеус? – показал он на деда с седыми усами. Но корчмарь покрутил головой.
- Модеус? – перст указал на рыцаря на коне и Ёхан тряхнул головой. Конрад в ответ улыбнулся, но, как это с ним часто бывало, скорее оскалился.
- Модеус? – тыкнул он в паренька у ног жены рыцаря и хозяин опять согласился.
- Модеус? – указал Грахо на белокурую жёнушку рыцаря.
- Бе-л-ла, - промычал промычал в ответ Ёхан. Кривой палец указал обратно на деда.
- Владомир, - промямлил корчмарь.
- Кадаван, - подытожил кавалер, тыкнув на замок в углу гобелена и ответ хозяина был вновь положительным.
- Хорошо! Но мне больше не интересен твой гобелен. Где все люди, хозяин?
- Все отправились в Кадаван, - произнёс высокий, почти женственный голос, откуда – то сверху. А с лестницы, ведущей на чердак, бесшумно спустился его обладатель.
- Да пребудет с вами справедливость святого Симаргла! – говоривший был стройным юношей в рясе из неокрашенной шерсти, подпоясанной пеньковой верёвкой. В его тонкой, но жилистой деснице был меч с клиновидным лезвием и в простых ножнах, - меня зовут братом Урбаном, брат рыцарь. Моя служба – охота на ведьм и колдунов.
- И да запомнит тебя Отец – Хронос… в доброй памяти, - выплюнув косточку ответил Конрад, - моя служба хранить память нашего мира… Там что, ярмарка, в твоём этом Кадаване?
- Для начала позволь сирому брату разделить с тобой вечерню. Ныне в Ордене пост, но я могу угостить тебя праздною пищей, - его средне – верхне – имперский был так же безупречен как и черты его личика, показавшиеся Грахо слишком пригожими для парня, путешествующего в одиночестве. С лунарских невольничьих рынков такие как он попадали отнюдь не на галеры. И кто знает что жёстче, лавка гребца и кнут надзирателя или перина султана и его расположение.
- А мы не постимся в дороге, брат охотник на ведьм. Но я уважу тебя и закажу что – то из рыбы: бобра, или, если найдётся, дельфина, - кавалер решил пощекотать юнцу нервы, а заодно и узнать глубину его кошелька, - но от воды откажусь, сливовица ещё не допита.
Кивнув, брат Урбан уселся за стол, на котором располагались седло Конрада и его длинный меч. Грахо рухнул на лавку напротив и потянулся, заскрипев кожей лат и звякнув кольчугой. Ему вдруг захотелось вести себя грубо и вместе с тем деловито. Они зажгли свечку и заработали челюстями. Пёс хлюпал кашей, а ворон хрустел, грызя кости и сёрбал, высасывая из них мозг. Бобёр был скорей всего выдрой, но Конрада это не беспокоило. Корчмарь отпускал какие – то реплики на тарабарском, на что Урбан либо согласно кивал, либо отрицательно тряс головой. Пока после очередной реплики он не засмеялся, едва сдержав хохот скромным смешком.
- В чём дело, брат? – отвлёкся от трапезы кавалер.
- Гостеприимный брат Ёхан желает вступить в орден Хроноса. Так как он тоже знаток всяких историй и готов защищать их с саблей в руках.
- Пусть лучше саблю покажет, знаток, - прыснул Грахо, - У тебя есть что сказать, брат, или я пойду на боковую?
- Ты весьма проницателен, брат, - Урбан перешёл на изящный древнеимперский, - человек подобный тебе может помочь Ордену и нашему делу…
- И тебе?
- И делу, которому я служу.
- Тебе ещё больно вставать на колени? – лексикон Конрада был куда проще.
- Он смотрит…, - сказал было юноша, но Грахо уже вцепился пятернёй в его колено. Охотник на ведьм высоко взвизгнул, а корчмарь тут же скрылся под стойкой. Урбан едва успел выхватить меч, когда кавалер отстранился от него, выставив руки в примирительном жесте.
- Я должен был убедиться, брат мой! – пёс медленно покосился на пустующую стойку корчмы, кивнул и приподнял полу рясы. Меч всё ещё был у него в руке. Конрад бросил взгляд на свежий ожог в форме весов на худющем колене тоже кивнул.
- Я бы тоже хотел… мне нужно убедиться что ты… - Грахо перебил его коротким кивком.
- Я буду снимать с себя оружие и доспехи, а ты держи меч наготове. Вдруг обману! Только рассказывай суть дела, а если я проколюсь – ты проколешь меня. Мёртвые не болтают.
- Так и быть, - охотник на ведьм был на удивление краток. Затем что – то протараторил и из - под стойки возник Ёхан с кривым тесаком наперевес, - Это не сабля! – бросил ему Конрад, - а ты, брат, давай продолжай.
***
Сначала послышался лай и ответная ругань, затем стук камушков в ставни окошка на чердаке и, наконец, звонкий голос охотника на колдунов. Конрад поднял голову над седлом и откинул край скатерти, служившей ему одеялом.
- Солнышко встаёт – быдло во поле идёт, - пробурчал он начало рыцарской песни и вышел во двор. Там стояли три кмета. Один из которых держал за узцы гнедую кобылу, другой матерился на корчмарьского пса, последний же отливал на столб посреди перекрёстка. Грахо решил занять себя тем же, хотя и в другом месте. Когда крестьяне опомнились и заломили шапки перед кавалером, им даже не пришлось их опять одевать. Так как тут же возник Урбан, начав благословлять их, подняв меч перекрестием вверх и пробубнив спросони молитву.
- Доброе утро, брат Конрад!
- Да. Пни Ёхана чтобы собрал нам едова в дорогу, а я пока облачусь и запрягу дестриера.
- Так есть кметы…
- Я впервые их вижу. И да, выторгуй у хозяина бочонок его сливовицы. На вкус дрянь, но за то нет похмелья… - Грахо глянул на вывеску при свете дня, - скажи Ёхану что лунарки не чернокожие и его сабля это кривой фальшион.