Когда мне было сорок два года, я попала в больницу с банальным головокружением. Это была ранняя осень, меня подлечили и отпустили домой. Перед выпиской в палату зашла сестра милосердия в белой косынке с красным крестом, спросила крещена ли я и посоветовала причаститься. Она пригласила меня в храм при больнице, но я выписывалась на слелующий день, не задалось. Не знаю, почему, после двух трёх фраз об этом, у меня безоговорочно появилась мысль, что я обязательно должна это сделать. Должна....кому? Я не знала тогда, но придала этому большое значение, хотя ничего и не знала, как это делается и для чего. Я жила мирской жизнью, со всеми вытекающими последствиями, что не запрещало мне в том числе и курить уже очень долгое время.
Я была замужем вторично, училась уживаться, хотя многое было для меня впервые, например, наличие у мужа двоих взрослых детей, хотя они жили в другом городе. Имея ревнивый характер, мне это удавалось иногда с трудом, хотя, умом понимала, что обязана принимать их и уважать. Но эмоции, которые порой перехлёстывали, обуздать я была не в силах.
Прошло некоторое время, а скорее месяца три, прежде, чем я облюбовала место, куда я запланировала сходить после больницы. Я решила, что рядом с работой мне в церкви появляться нельзя, мало ли кто увидит, поэтому подумала пойти в малолюдную церквушку при кладбище. И вот, выбрав день, морозной зимой, совсем не подготовившись, выкурив сигарету натощак, так и пошла с лёгким волнением, со списком своих грехов на листке бумаги. Муж спал, а я украдкой вышла по важному делу. Подойдя к клабищу, я с облегчением заметила, что вокруг не было ни души. Войдя на территорию меня посетило удивительное чувство от зрелища, открывшегося передо мной. Было утро, была зима, было темно. Передо мной ровная как стрела была расчищенная дорожка, но уже изрядно припорошенная снегом. По обеим сторонам дорожки возвышались высокие сугробы. Справа и слева множились могилки, припорошенные снегом, многие с крестами. А спереди, как маячок виднелась деревянная церквушка со светящимся оконцем. Я шла быстрым шагом по скрепящему снегу, сугробы переливались и блестели покрытые нетронутыми одеялами из миллионов снежинок. Впереди было что-то манящее и торжественное. Я ускорила шаг и с замиранием сердца подошла к крыльцу. Скрипнула дверь, скрипнул деревянный пол под ногами. И я вошла. Я очутилась в маленьком помещении, горели свечи, пахло деревом и ладаном, было тепло после мороза, тесно и уютно, пел хор, шла служба. Я поняла, что нужно продвигаться к священнику, который принимал исповедь справа от алтаря. Было страшно и волнительно, моя очередь приближалась. И вот сердце сильнее заколотилось от стыда и волнения, в горле пересохло. Большой батюшка в жёлтом облачении склонился надо мной, я робко протянула листок. Он читал, у меня колотилось сердце, а потом он спросил меня, о чём писать тут я не буду, потому что это таинство. Я не собиралась плакать, даже не предпологала как, но меня так прорвало, что слёзы брызнули сами фонтаном и я не могла отвечать. Батюшка накрыл меня епитрахилью, затем я причастилась Христовых тайн. Я не забуду, как меня удивило тогда всё, торжественность, хор, обстановка, пение прихожан Символа веры и Отче наш, слов которых я не знала и мне было очень неудобно от того. Это было первая часть моих ощущений. А потом было другое. Выйдя из храма мне не хотелось говорить. Я сжимала разорванные клочки своих грехов, которые велено было сжечь. Я вышла с кладбища, никого не замечая, но и народу было очень мало, а может я и не замечала. На остановке было пусто. Я склонилась и подожгла зажигалкой скомканные и прощённые грехи. Я пошла домой. Я не могу передать этого чувства. Я шла по знакомой улице, но всё было не знакомо. Я поднималась по своей лестнице, но всё было другим, необъяснимо другим и новым. Я вошла в квартиру. Мне захотелось лечь молча. Я не понимала, что со мной происходит, но было очень хорошо, благодатно, ново, спокойно, радостно. Я боялась это потерять, выронить. Я легла и мне было так хорошо, что невозможно было ни чем сравнить это состояние. Луч солнца пробивался через плотную штору, он отражался на стене и был какой-то особенный, чистый и новый.
У нас дома лежал молитвослов, который был подарен моему мужу. Я взяла его в руки и открыла. Молитвы были не понятны, длинны, мне захотелось их понять. Но кто-то шепнул мне: "ничего, когда-то ты будешь их читать и понимать, но не сейчас".
Я помню, что после этого незабываемого личного опыта, я долгое время пребывала в каком-то радостном состоянии. У меня было чёткое ощущение, что я сделала что-то очень важное в своей жизни.
Потом был перерыв. Но мне захотелось пережить снова эту встречу. Встречу с Богом, встречу со Христом.
И я пришла в храм, я осталась в нём, я обрела то сокровище, которое уже никогда ни на что не променяю. Аминь.
P.S. На фотографии храм святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова при Богословском кладбище в Санкт-Петербурге. В этом храме я тогда первый раз причастилась.