Данная статья является продолжением работы "Культура и репутация как основные регуляторы" :http://www.proza.ru/2016/05/21/2035
Общество — это объединение отдельных человеческих сознаний, где каждое из них в норме сохраняет свою индивидуальную свободу произвольно мыслить и произвольно воспринимать, но действует при этом по согласованию с обществом.
Хотя и этот принцип весьма условно верен, т.е. верен только при точном соблюдении значительного числа необходимых условий. Такое уж сложное существо человек, даже по сравнению с другими млекопитающими, что организация его психической деятельности, особенно касательно общественных функций значительно многограннее, чем у других высших млекопитающих и даже высших приматов. Условий управления в человеческих сообществах становится больше и их сложность выше. Это требует значительного расширения группы социальных инстинктов по сравнению с другими высшими млекопитающими. Инстинкты являются неизбежными директивами любого поведения, и человек в этом — не исключение, просто социальная группа инстинктов у него значительно шире. Многие, так называемые, духовные качества человека на самом деле имеют свои корни в социальной группе его инстинктов, взять хотя бы совесть — качество, которое материалистически может быть объяснено только через концептуальное введение инстинктов социальной группы в суждение о человеке. Именно в сложности и многогранности инстинктивной базы человека, требующей соблюдения многих условий как раз и кроются корни глобального общественного нездоровья, так как сложные системы легче привести к сбоям в работе, особенно введением дополнительных искусственных условий. Когда инстинктивное регулирование в человеческом сообществе происходило первобытным способом, и когда оно зависело от одних только природных условий и от однотипной генетики, в которые не вмешивались дополнительные, а ещё лучше сказать, сторонние факторы, регулирование шло гладко, отбор делал своё дело, общество структурировалось. Но с расширением социальной жизни, основанном на техническом прогрессе, уже в древности общество стало терять социальную обозримость, стало документально фиксировать статус его членов вместо поддержания социальной конвекции, как одной из форм естественного отбора в человеческом обществе, и даже принялось проводить социально-диверсионные программы, следы которых есть уже в древней истории. Т.е. естественные условия для инстинктивного социального регулирования исчезли, а целенаправленному восстановлению не подлежали, так как для этого нужна соответствующая наука, а науки о человеке и обществе нет до сих пор.
В других сферах деятельности соответствующие науки справляются даже при наличии многих искусственных условий. Так относительно болезни, например, мы знаем, что делать, так как нам известны факторы здоровья, и мы предложим больному режим оздоровления. Относительно же здоровья общественного, отравленного и заражённого многими вредоносными и паразитическими явлениями, мы ещё даже не ставили такого вопроса как раз в виду отсутствия такой науки. И именно поэтому, в виду сложности общественного регулирования у человека, зависящего от множества условий, без специальной науки мы не можем отличить естественные факторы от искусственных, а полезные от вредоносных, и на протяжении весьма длительной истории не удаётся построить и поддерживать общество, обладающее устойчивым внутренним порядком. Построение и регулирование общества такого огромного масштаба — чрезвычайно сложная задача, которая пока что не решена ни на практике, ни в теории. Не предвидится этого общества и сейчас, не смотря на демократические декларации, являющиеся гладкими только на бумаге, а на деле не учитывающими истинную природу человеческого общества.
А природные механизмы общественного регулирования рассчитаны на гармонизацию малого общества вроде общины. И когда социум значительно вышел за пределы обозримости, а тем более стал перемешан генетически, он закономерно перестал справляется со своей задачей регулирования общественной справедливости, общественного блага и общественного порядка. Нарушилась природная функциональная база регулирования общественных отношений, а науки, учитывающей и регулирующей этот аспект — нет, по крайней мере, в официальном реестре.
Оторвавшись от природных законов своего регулирования, общество ещё не вернулось к естественному порядку ни эмпирическим, ни научным путём. И сейчас, в виду резкого обострения отношений человека с государственным устройством как никогда требуется научный подход (отнюдь не психология и не социология) для создания такого общества, где объединённые сознания действительно будут обладать свободой мышления и восприятия, а их поведения обязательно будут согласованы. Такая концепт-модель, основанная на природных качествах человека (в первую очередь инстинктивных), будет адекватно определять наше общественное благоденствие, наше общественное счастье, как чувство показывающее гармонию взаимодействия индивидуума и общества.
На сегодняшний день общество ещё даже не решило вопрос, к чему стремиться в смысле своего устройства, в смысле своего порядка, своих основ. Предлагаемые сегодня модели, основанные на демократии, заведомо оказываются ложными, по двум причинам: во-первых, в их разработке не участвовала никакая фундаментальная наука, не заложен никакой фундаментальный труд или исследование, а всё строится только на уровне житейско-эмпирического «кажется», основанного целиком на чьём-то личном опыте (кустарный подход) или просто на выдумке и ложных декларациях очередного общественного движения, ну и, конечно же, на общей демократической легенде (фактически на сказке); во-вторых, эти модели и предлагались только лишь с целью широкой протекции для банковской системы, а не для нормализации общественных отношений.
Оторвавшись однажды от природного инстинктивного способа построения общества, это самое общество давно уже живёт в нарушение своих природных основ, заданных генетически через группу социальных инстинктов. Именно это отклонение от природных основ общественного построения (общественной самосборки) и плодит всевозможные преступления, так как любое преступление — это продукт нарушения человеческого инстинктивного порядка, хотя почему-то принято считать наоборот, что проявление инстинкта ведёт к преступлению, и поэтому считается, будто инстинкт надо преодолевать, подчинять юридическому порядку. И вот такая противоестественная модель общества продолжает использоваться, хотя не достигает положительных результатов, а ведёт к бесконечному усилению контроля и соответствующих аппаратов, ещё более увеличивая пропасть между человеком и природой его поведения. А верхний эшелон человеческих особей давно уже является результатом отбора такой антисистемы и лишь укореняет положение дел с отходом от истинной природы человека и общества, т.е. давно стяжательство и подобные качества и считаются истинной человеческой сутью. И этот эшелон, в котором нарушено множество социальных инстинктов от от рождения, является официальным и признанным образцом в таком антиобществе.
Наша же задача — это построение уравновешенной модели, использующей природную основу сознания, которая раскроет все человеческие инстинкты равномерно, или лучше сказать адекватно, т.е. каждый в той мере, в какой он актуален и востребован в данный момент, так как именно на почве заведомо выбранной однобокой инстинктивной платформы и возникает преступление. И именно юридическая сфера зачастую является причиной этой однобокости, а значит и преступления. Именно поэтому модель чётко функционирующего общества и его формальной машины — государства, обязательно должна исходить из инстинктивной платформы человеческого сознания и из его многоуровневой организации, позволяющей определять проявлению инстинктов адекватное место и адекватное время. Любое проявление человека — это проявление его инстинктов, т.е. струн сознания; но вот вопрос развития сознания — это как раз то, что различает примитивное их использование и сложное, рациональное, дальновидное, как и подобает человеческой природе.
Чтобы модельно собрать воедино свободу мышления и восприятия при поведенческой общественной согласованности, необходимо описать сложную систему преломления потока сознания при прохождении им множества уровней у индивидуального сознания, а потом на этой почве описать интеграцию индивидуальных сознаний в общественное. Необходимо учесть как всё те же мышление и восприятие отдельных индивидуумов подвергаются общественному воспитанию, а восприятие — ещё и общественной цензуре культурно-репутационного типа. Поведенческая же общественная согласованность тоже состоит не столько в тотальном юридическом законе, как ошибочно принято считать до сих пор, сколько зависит от правильного функционирования входящих и вложенных сообществ: семей, коллективов, организаций, институтов, этносов, без которых нет никакой пользы и от единого для всех юридического закона (всё равно принцип «все перед законом равны» нигде и никогда не действовал, и хватит уже верить в сказки). Беря за основу интеграционную модель сознания (http://www.proza.ru/2011/03/12/206), мы будем также рассуждать и о ступенчатой общественной интеграции на основе таких связей сознания, как симпатическая, социальная, репутационная и культурная; подобно тому, как ступенчато интегрируются образы в индивидуальном сознании (например, от представлений до личностей). Только теперь касательно третьего диапазона сознания (социального общественного) мы будем говорить об интеграции личностей, семей и компаний, родов и коллективов, а также племён и общин, объединяющихся в этнос. И, кстати, неважно, что в наше просвещенное время мы забыли о племенах и общинах — они, тем не менее, существуют в нашем же обществе, хотя мы их называем по-другому, например, клубами, местами работы или учёбы, коллективами болельщиков и тд.. племенное и общинное устройство заложено в нас биологически, и это не преодолимо ни в какое, даже в самое просвещённое время. Любое отклонение от законов этой естественной интеграции будет вести к потере эффективности общества и государства вплоть до полного их разрушения.
Именно из принципа вытекания общественного сознания из индивидуальных путём их интеграции, следует что наибольшие общественная эффективность и польза зависят от связей каждого индивидуума с определёнными сообществами, в которых этот отдельный человек состоит, с лицами из его социального окружения и с ключевыми лицами сообществ, т.е. прежде всего от его симпатических и социальных связей, плавно переходящих в репутационные и культурные. За счёт этих четырёх связей отдельного человеческого сознания личности и интегрируются в единое целое, называемое общественным сознанием. И, кстати говоря, это общественное сознание имеет внутреннюю связку не только за счёт социально выработанной сигналики, не только за счёт сигналики заданной инстинктивно, но и за счёт сигналики электромагнитного характера. И только с учётом всех этих компонентов, связывающих общественное сознание изнутри, можно заниматься обществом инженерно, т.е. на основе рациональной функциональной модели.
Из понимания структуры и функций сознания становятся ясными место и роль репутации и культуры, категорий, кажущихся дополнительными и желательными, хотя на деле являющимися фундаментальными и неизбежными. Кажется, что их можно избежать, подчинить или можно относиться к ним вольно, по своему усмотрению, всякий раз по-разному интерпретировать их, что зачастую и происходит в современном обществе, не учитывающем настоящие фундаментальные законы своего природного естественного построения и управления. И такая иллюзия возможна на почве медленных реакций общественного организма. Т.е. он даёт реакцию слишком медленно даже для целой человеческой жизни. Масштабы и темпы социального восприятия одной человеческой жизни вполне позволяют нарушить эти фундаментальные законы и при этом не получить развёрнутой полномасштабной общественной проблемы, которая настигнет последующие поколения. А механизм преданий, защищающий нас от этого, практически не функционирует в современном обществе. Он замещён институтом истории, который легко может вступать в сговор либо на почве привилегированных исследований, либо на почве подчинения правящей или финансовой элите, постольку законы репутации сильно ослаблены в современном обществе.
И с этой позиции место и роль культуры и репутации в формировании и регулировании общества представляются весьма значительными, гораздо значительнее, чем их суррогатные подмены: экономика, политика, юриспруденция, потому что природные инстинктивные механизмы репутации и культуры защищают общество в целом от вероломных подходов уже на стадии простого житейского взаимодействия. Но для доказательного анализа такой позиции, такого взгляда на общество необходимо обратиться к подробной архитектуре сознания, используя его интеграционную модель, на основе которой мы и увидим, что культура и репутация являются не дополнительными элементами нашего общественного бытия, а важнейшей частью общей структуры сознания индивидуального и общественного; и очень высокими уровнями в общей архитектуре человеческого сознания.
И это действительно видно из простого местоположения репутации и культуры в структуре сознания, т.е. они находятся в его третьем диапазоне и выполняют задачу связывающих уровней, обеспечивающих соответственно сборку племени (общины) и этноса, т.е. наивысших общественных формирований. Собственно даже государство — это не более чем формальная система, виртуальная машина для обслуживания этноса и обеспечения правильной интеграции племён, и всех предшествующих по уровню общественных формирований, потому что четвёртая связь в любом диапазоне совершенствует и все предшествующие связи, управляет ими, упорядочивает их работу. Поэтому и культурная связь, как четвёртая связь третьего диапазона сознания, ведает и в норме руководит всеми нижестоящими социальными функциями. А отношение к ней как к вспомогательной в принципе разрушительно для общества. И данное отношение к ней бытует лишь только потому, что элита современного общества в своём большинстве в силу антиотбора уже лишена многих инстинктов, на которых зиждется природная организация культурной связи.
Далее следует многоуровневая схема сознания, содержащая три диапазона, из которой видно, что культура и репутация находятся на вершине, а не в низу и не с боку; что с помощью этих фундаментальных механизмов, а вовсе не философских категорий строятся самые высшие общественные формирования, да и не только они. Чтобы лучше разобраться в схеме, напомним, что нечётные номера — это образные уровни, а чётные — связывающие.
I. Инстинктивно-интуитивный
1. Сигнальный
2. Безусловно-рефлекторный
3. Реактивный
4. Условно-рефлекторный
5. Действенный
6. Сочетательно-рефлекторный
7. Впечатленческий
8. Интуитивный
9. Представленческий
II. Деятельностно-личностный
1. Представленческий
2. Ассоциативный
3. Поведенческий
4. Мотивационный
5. Деятельностный
6. Смысловой
7. Ролевой
8. Ценностный
9. Личностный
III. Социальный общественный
1. Личностный
2. Симпатический
3. Семейно-Компанейский
4. Социальный
5. Коллективно-родовой
6. РЕПУТАЦИОННЫЙ !!!!!!!!!!!!!!!
7. Плямяобразующий
8. КУЛЬТУРНЫЙ !!!!!!!!!!!!!!
9. Этнический
Начиная с личностного уровня, который является последним уровнем второго диапазона, третий диапазон сознания заканчивается этническим уровнем. Из списка уровней третьего диапазона видно, что ключевые социальные понятия обозначают как раз те механизмы, которые и являются видами связи для всего социального диапазона сознания. Видно, как интеграционная модель сознания плавно перетекает в общественную сферу бытия на основе единства законов для всего сознания: от самого низа до самого верха. Видно, что нет границы между индивидуальным сознанием и общественным, а общественное просто должно в норме быть естественным продолжением индивидуального в цепочке образной интеграции. И, беря во внимание рационально повторяющиеся свойства сознания, мы можем утверждать, что законы общества могут быть описаны довольно просто, исходя из свойств сознания как такового. Т.е. нет существенной разницы между индивидуальным сознанием и общественным.