Руль дрогнул. Я остановился где-то под Торжком. В сообщении говорилось, что его больше нет. Он был моим другом. А теперь его не стало.
Мы были в детстве почти братьями. У него не было отца, моего отца почти не было никогда. Его матушка милейшая была так добра. Он был настоящим мужиком - смелым и сильным. Твердым, как скала. Был, был, был...
Помню, остались мы вдвоем на поле сражения. Я атаковал крепость, а он защищал. И вот, из двух противоборствующих сторон осталось в живых только нас двое. Я - лучник, он - рыцарь с мечом и щитом.
Что ж, деваться некуда. По правилам нашей лихой пацанской общины, я должен был брать в руки щит и меч и выходить из кустов в открытое поле на поединок с этим монстром. Я был меньше в два раза, слабее - в три. Он отрубил мне сначала одну ногу, потом - другую.
Стою на коленях, истекая кровью. Продолжаю борьбу за победу нашей армии, сражаясь до конца. На меня, прикрывшегося деревянным щитом, сделанным из обыкновенной бочки, один за одним сыплются удары, каждый из которых все громче напоминает о неминуемой гибели. Тем не менее, ловлю момент, чтобы нанести смертельное ранение моему другу. Кровь закипает в жилах. Он неистовствует тоже, не в силах добить полуживого врага. Я перекатываюсь по мягкой траве небольшой поляны на Петровской сопке, каждый раз чудом спасаясь от смертельной участи.
Его это заводит все больше, Саша начинает терять терпение, он входит в воинственный, безумный кураж. Набрасывается на меня с неистовостью голодного зверя, чующего, как кончаются силы у несчастной жертвы. Наши мертвые, собравшиеся вокруг в ожидании исхода битвы, гонят его и меня, подсказывая как именно мы можем больнее задеть друг друга. Я жду своего шанса под крики: «Саня, добей его, зайди сбоку!» И мой друг пытается обойти меня сзади, достать своим тяжелым деревянным мечом, вонзить его мне под ребра. Но мне удается снова развернуться-перевернуться, подставить спасительный щит, который трещит, почти кричит от боли.
Я посмотрел сопернику в лицо. В его глазах - искренний гнев, ни капли жалости. Мне хочется шепнуть ему: «Давай прекратим это безумие, я сдаюсь». Однако мои мертвецы с надеждой глядят на меня, поддерживают изо всех сил, продолжают верить в нашу победу.
Вот он заходит на новую атаку. От полной уверенности в своей победе Саша отбрасывает щит в сторону. На фиг его, только мешает двигаться быстрее и резче! Метит в шею, но я поднимаю щит, который остается последней надеждой на мое спасение. Раздается треск. Саша отходит, чтобы броситься на меня снова. Капелька пота стекает между его густыми бровями, попадает в глаз, он нервно моргает, протирает глаз рукой. Я с ужасом понимаю, как нарастает накал страстей. Как высока цена этого поединка. Мы переходим от дел к словам, начинаем ругать друг друга, покрывая матерными словами.
- Ты щас получишь свое, сосунок! - цедит он сквозь зубы.
- Не дождешься, козел.
- Покончу с тобой и получишь у меня после сражения! - машет он кулаком, налетая черным Челубеем.
- Ты сначала выиграй, а то только болтаешь...
Наступает момент, когда мне кажется, что могу нанести ему смертельный удар. Может, я сумел проникнуть в его перевозбужденный, воспаленный мозг, чтоб предугадать направление атаки? Вот он делает резкий шаг, приближается на расстояние моей руки. Убираю щит, чтобы вытянуться в струну и достать ненавистного врага.
Его дыхание, стиснутые зубы, воспаленные от бойцовского азарта темно-серые глаза совсем рядом. «Куда ударить?» - пронеслось в голове. Ведь мой выпад будет последним, я должен вонзить свой меч так, чтобы противник погиб наверняка.
Сердце... Этот треугольник с левой стороны... Мое застучало громко и барабаном бьет изнутри. Это мой единственный шанс, я уже счастлив, потому что или стану, или умру героем. Вот Саня убирает щит, зачем-то поворачиваясь ко мне левым боком, почти слышно этот мотор жизни, который я хочу заглушить раз и навсегда.
Ударрр!
Мгновенная темнота...
Искры из глаз, звездочки... Оказывается это никакая не метафора, ты физически ощущаешь электричество, которое выходит из тебя с треском бенгальских огней.
Падаю навзничь с разрубленной головой, утопая в крови. Мой враг первый подскакивает ко мне, отбрасывая в сторону окрашенный в алый цвет меч. Остальные ребята тоже подбегают к бездыханному телу, чтобы убедиться в трагическом исходе. Вспоминают про скорую, кто-то бросается к ближайшему телефону-автомату. Кот, Кривонос, Геббельс, Кулимули и другие трясут меня, пытаясь привести в чувство…
Саша крепко обнимает меня, прижимает к себе, не в силах сдержать слезы.
- Пастушок, миленький, прости меня, пожалуйста… Я не хотел, так само вышло… Ну, прости, друг мой… Ну, пожалуйста… Открой глаза, прошу тебя!
Но все без пользы. Я мертвый свисаю на его руках. Но среди этого шума, хаоса и горя еле слышно стук моего сердца, которое твердо отбивает свою чечетку. Вдруг кто-то замечает, как зашевелились мои губы. Я пытаюсь что-то шептать.
- Саня, Саня, Саня… - наконец становится ясным, что именно.
Он берет меня за лицо и целует. В нос, в лоб, в губы. Я открываю глаза и первое, что я вижу, - его большое лицо, его ясные глаза, его широкие ноздри, курчавую челку. Это лицо и сейчас стоит перед глазами, и вспоминаются его тогдашние слова:
- Больше я тебя в обиду не дам, буду защищать тебя всегда…
…Много еще шишек набила жизнь. Но ту, словно гребень, проходящий через всю голову, которую со смехом ощупывали все мои друзья из детского рая, я запомнил особенно. Она связала нас узами кровного родства с человеком, который был настоящим другом.