Некто

  … Понимание приходит с годами. Хотя мне кажется – это не совсем так. Человек всегда знает, совершает он ошибку или же нет. Внутреннее чувство неуверенности посещает его в момент совершения чего-то, что может вызвать смуту в душе и изменение всей его жизни…
  Так произошло со мной, в то время, когда я был еще молод и преисполнен различными желаниями. В том числе и стремлением к самореализации в полном смысле слова.
  Но жизнь оказалась другой. Точнее, не другой, а той, какой и должна быть жизнь. Суровой, строгой и справедливой. Если, конечно, можно, так сказать.
  Первую свою крупную ошибку я совершил в тридцать с лишним лет. Хотя – это была вторая ошибка. Первая произошла в молодости, когда я не переборол себя и не стал терпеливо ждать ту, которая до сих пор живет в моем сердце. Удивительно, как все-таки странно осознавать, что некоторые чувства способны переживать годы, даже у таких людей, как я. Но – это в прошлом.
  Вторая ошибка, заключалась во ввязывании в довольно смутное предприятие. Будучи человеком прагматичным, я непонятным образом стал участником деятельности достаточно непостоянных и смутных людей. Моих старых приятелей, которых нужно было избегать всяческим способом, а не контактировать с ними и не искать себе приключений.
  Мне предложили перевезти пакет с чем-то из одной части города в другую. Я согласился, так как за перевозку свертка давали достаточно хорошие деньги. И все бы было ничего, если бы это было так просто. Вскоре выяснилось, в пакете лежал предмет, к которому проявляли интерес несколько организаций. В том числе криминального характера. Нет, со мной все было в порядке. Несмотря на препятствия, сверток удалось доставить до места. Несколько попозже намеченного времени, но вовремя. Я получил деньги и большие сомнения о правильности своего поступка. И надо сказать, вскоре пришлось согласиться со своими чувствами и ощущениями. Через пару дней досаждения различными людьми, я покинул город, чтобы вернуться в него через много лет.
  За период своего скитания я так и не приобрел стабильности. Меня бросало из стороны в сторону. Я  не приобрел семью, и не осел в каком-нибудь милом местечке.  Занимаясь различной работой, я, наконец, решил вернуться назад. И надо сказать – это было единственное правильное решение за последние годы своей жизни.
  К моему удивлению – это оказалось не так просто. Оказавшись в родном городе, я столкнулся с трудностями, которые не ожидал встретить. Одной из них было абсолютное стирание моего образа из памяти всех, кто меня когда-то знал.
  По началу – это забавляло. Однако, когда меня не узнали даже когда-то близкие друзья, я испугался. Искренность удивления моему появлению, была настолько естественна, что, в конце концов, я сам стал сомневаться в своем существовании.
  И тут я совершил последнюю, роковую ошибку. Я решил проверить, помнит ли меня та, кто когда-то наполняла мое сердце романтическими чувствами. Найдя по справочнику и, ее адрес, я направился прямиком к дому своей юношеской любви, преисполненный сомнениями и различными думами.
  Будучи немного человеком бесшабашным, мне тогда не пришло в голову, как будет выглядеть мое появление. И это было плохо. За место приобретения душевного равновесия, я получил проблему, с которой сейчас мне придется бороться. Изыскивая способы ее решения для возвращения в состояние, в котором  пребывал до этого…

- И что вы думаете?
  Пожилой человек снял очки и, положив листок на стол ответил:
- Интересный случай.
  Врач-психиатр, задавший вопрос, откинулся на спинку стула.
- Да, - проговорил он, - этот человек, на первый взгляд, весьма адекватен, Павел Георгиевич.
- И пишет интересно, - пожилой человек улыбнулся. – Только как?
- Никто не видит, как он это делает.
  Врач-психиатр встал  и начал ходить по комнате.
- Мы устанавливали круглосуточное наблюдение, - начал говорить он, - не выключали свет, следили по камерам. Все одно. Он не прикасается к бумаге, но потом, его рассказы появляются снова и снова на столе…
  Павел Георгиевич провел рукой по подбородку.
- А находится с ним в одной комнате, вы не пробовали, Алексей Николаевич? – поинтересовался он.
- Пробовали. Все так же. Он сидит, и ничего не делает.
- А бумага?
- Она лежит на столе. И пациент к ней не прикасается ….
- Н - да, - старый профессор задумался. – Интересный случай. 
  Он опять взял лист бумаги в руки и спросил:
- Всегда он пишет один текст?
- Практически всегда. Только…
  Алексей Николаевич подошел к стоящему около стула портфелю, и, покопавшись в нем, вытащил несколько листов бумаги.
- Вот. Текст один, но почерк разный…
  Профессор внимательно посмотрел на протянутые листы, но не прикоснулся к ним.
- Положите их передо мной, - попросил он.
  Врач-психиатр послушно исполнил просьбу.
- Интересно, интересно, - Павел Георгиевич наклонился над разложенными листами.- И что вы об этом думаете?
- Я не знаю, - растеряно ответил Алексей Николаевич. – Я даже предположить не могу, как появляется текст.
  Профессор задумчиво, взяв в руки ручку,  пошевелил бумагу.
-  Говорите, установили камеры? – спросил он.
- Да.
- Интересно.
  Павел Георгиевич поправил сползшие к кончику носа очки.
- Скажите, - обратился он к своему бывшему студенту, - судя по тексту, тот, все-таки отличается между собой?
- Да. Я тоже это заметил, - ответил тот. – Но отличия незначительны.
- Не скажите, - пожилой человек указал на несколько слов, - вот здесь, например, очень часто повторяется «Я». А здесь, он более пылко указывает на свои чувства к некоей особе, о которой говорится в том тексте, что вы дали мне почитать…
  Алексей Николаевич сел на стул и немного нервно задергал ногой.
- Павел Георгиевич, - произнес он, - у него нет раздвоения личности. Я предполагаю – это проявление творчества и…
  Молодой врач-психиатр немного стушевался.
- И чего-то еще…
  Профессор внимательно посмотрел на него.
- Вы говорите о телепатии, телекинезе и прочем? – прямо спросил он.
  Алексей Николаевич, немного покраснев, неопределенно дернул головой.
- Ну…, не совсем, - пробормотал он, ощутив всю нелепость возникшей ситуации.
- Но все равно, - настаивал профессор, - вы намекаете на это?
  Он откинулся на спинку своего кресла.
- Вы, надеюсь, понимаете, что такие утверждения не соответствуют ни вашему образованию, ни  вообще современной науке…
  Врач психиатр покраснел еще больше.
- Я понимаю, - ответил он. – Но…
- Но все же так думаете?
- Я вообще, не знаю что думать, - признался Алексей Николаевич.
- Поэтому вы пришли ко мне за советом.
- В общем, да.
  Павел Георгиевич, с трудом встав из-за стола, посмотрел на своего гостя.
- Вы всегда были самым рациональным учеником, - произнес он, - и если бы то, что я услышал, исходило не от Вас, я бы не пошевелил и пальцем. Но в данном случае, мне придется помочь…
  Профессор усмехнулся.
- Кроме того, скажу по секрету, я немного закис уже в своем кабинете.
  Врач-психиатр, обрадованно, стал убирать бумаги со стола в портфель.
- Надеюсь, вам не составит большого труда, - проговорил он.
- Не волнуйтесь, - отозвался Павел Георгиевич, накидывая плащ, - в любом случае, мне нужно прогуляться.
  До больницы, находившейся около города, нужно было ехать приблизительно  сорок минут. Этого было достаточно, чтобы профессор узнал все подробности из жизни загадочного пациента в клинике.
- Он попал к нам случайно, - начал рассказывать Алексей Николаевич, - расстройство памяти, несвязная речь…
- То есть, вы не знаете, кто он? – спросил Павел Георгиевич.
- Нет, на все запросы органы внутренних дел ответили отказом. Он не проходит ни по одной базе.
- А сам пациент?
- Он ничего не говорит. Сначала писал, а теперь и это мы ему запретили…
- Почему?
- Он начинает проявлять агрессию…
  Алексей Николаевич остановился на светофоре и посмотрел на своего бывшего преподавателя.
- Вы знаете, - обратился он к нему, - Иван, так мы его назвали,  находится у нас в клинике уже десять дней, при этом у нас упала дисциплина. Поползли слухи…
- Какие слухи?
- Разные. Кто-то что-то слышит. Пациенты нервничают. Количество успокоительного применяется больше…
- И вы все связываете с новым пациентом?
- Нет, конечно, - молодой врач улыбнулся, - думаю – это просто стечение обстоятельств. Не более того.
  Машина поехала вперед.
- Иван, если ему не давать писать, довольно спокойный человек. Правда не разговаривает ни с кем.
- А где он находится?
- В изоляторе. Там легче наблюдать за его поведением.
- Когда стали проявляться, - профессор остановился, стараясь подобрать нужное слово, - странности?
- На третий день после попадания к нам, один из санитаров принес лист с текстом. Вы его видели.
   Алексей Николаевич кивнул в сторону портфеля лежащего на заднем сиденье.
- Там всё, - добавил он.
- Понятно, - Павел Георгиевич достал из кармана упаковку с какими-то таблетками и положил одну под язык.
- С вами все в порядке? – обеспокоенно поинтересовался Алексей Николаевич.
- Да, все хорошо. Так вы говорите, у него было что-то вроде буйного припадка?
- Да, он не дописал свой рассказ. Вскочил, стал бегать по палате, напал на санитара. Одним словом, пришлось его успокоить.
- А почему вы думаете – это из-за его рассказа?
- Позже, все повторилось снова.
  Машина выехала из города. Павел Георгиевич посмотрел в окно на видневшиеся вдалеке деревья леса и слегка улыбнулся. Будучи человеком, весьма замкнутым, он любил компенсировать свое скромное общение с людьми пребыванием на природе. Она действовала на него успокаивающе. И позволяла сохранять, как ему казалось, в памяти прошлое.
- Вы знаете, - внезапно произнес он, - наверно ваши пациенты, немного счастливы, клиника находится в очень живописном месте. Это хорошо.
  Алексей Николаевич с нескрываемым удивлением посмотрел на своего учителя , но ничего не ответил. Через несколько минут, они подъехали к въезду во внутренний двор больницы.
  Само здание, где находились пациенты и располагались кабинеты врачей, было четырех этажным. Выкрашено в желтый цвет, оно смотрелось очень хорошо и напоминало строения сталинских времен. Рядом располагались одноэтажные хозяйственные постройки, а двор, где гуляли живущие здесь люди, был достаточно большим и имел множество скамеек.
- Вот мы и приехали, - произнес Алексей Николаевич, остановив машину на специально отведенном для этого месте. – Можно идти.
  Павел Георгиевич вышел из машины и, дождавшись своего молодого товарища, пошел с ним в здание больницы. Оказавшись на его первом этаже, профессор осмотрелся. В отличие от больницы, где он проработал  много лет, в этой клинике все было по-другому. Коридоры были светлыми и чистыми, с первого этажа можно было подняться до четвертого на лифте, а лестница имела некрутой подъем.
- Проедем на лифте? – спросил Алексей Николаевич.
- Нет, - ответил профессор, - лучше пешком. Где у вас кабинет?
- На третьем этаже.
- Ну и хорошо, разомнем старые кости.
  Павел Георгиевич улыбнулся и первым шагнул на лестницу и начал медленно подниматься. Алексей Николаевич пошел за ним.
- Вы говорили, у вашего Ивана в комнате установлены камеры? – спросил профессор.
- Да, они установлены во всех комнатах. Но только в изоляторе расположены по всем четырем сторонам.
- Как интересно. Что так?
- Я распорядился. Мне просто стало интересно, как может человек в смирительной рубашке что-то написать.
- Удивительные у вас возможности.
  Павел Георгиевич остановился отдышаться. Когда его дыхание выровнялось, он спросил:
- А где он находится? На каком этаже?
- На втором, - ответил молодой психиатр, - там, прямо по коридору.
  Профессор с любопытством посмотрел в указанном направлении.
- А давайте мы его навестим прямо сейчас, - произнес он.
  Алексей Николаевич кивнул головой. Сделав пригласительный жест, он пошел в сторону изолятора. Идя следом, Павел Георгиевич с любопытством продолжал разглядывать больницу. Опять же, в сравнении со своей, он отметил в ней еще одни отличия. Все палаты не имели уродливых железных дверей. Они были аккуратные с располагавшимися в них смотровыми окнами. К одной из таких дверей они и подошли.
- Здесь, - коротко проговорил Алексей Николаевич, и посмотрев на стоящего рядом санитара жестом попросил того открыть ее.
  Внутри, в прямоугольном помещении стояла кровать, прикрепленная к полу, стол и стул. В углу, за ширмой, находился санузел.
- Интересно.
  Профессор первым шагнул вперед. Около окна, спиной к нему, стоял невысокий человек. На этот раз, смирительной рубашки на нем не было.
- Здравствуйте, - произнес Павел Георгиевич.
  Человек не ответил, так и оставшись на месте.
- Он не говорит, - сказал Алексей Николаевич.
- А раньше? Когда он только приехал?
- Сказал несколько слов. Попросил карандаш и несколько листов бумаги.
  Профессор сделал несколько шагов вперед и остановился напротив загадочного пациента. Тот резко повернулся и посмотрел прямо в глаза вошедшего «гостя».
- Меня зовут Павел Георгиевич, - произнес профессор.
  Человек ничего не ответил. Он, не мигая смотрел в глаза. Его лицо, неподвижное,  с маленькими губами, имело   небольшой нос, серые глаза и острый подбородок.  И если бы не клиника, можно было бы предположить, что перед профессором стоит не просто человек, а достаточно умный и образованный представитель современного мира.
- Вы меня понимаете? – спросил Павел Георгиевич.
  Человек опять ничего не ответил, продолжая стоять неподвижно.
  Павел Георгиевич шагнул к нему и подошел ближе. Дернувшийся было в его сторону санитар, был остановлен жестом руки Алексея Николаевича.
- Ничего, - произнес он, - профессор знает что делать.
  Павел Георгиевич внимательно посмотрел в глаза пациента.
- Вы меня хорошо видите, - произнес он. – И, скорее всего, понимаете, что я говорю.
  Он взял руку Ивана и посмотрел на нее.
- Как вы кормите его?
- Через капельницу.
- Лекарства?
- Тоже.
  Павел Георгиевич опустил руку.
- Вы пишите? – обратился он к пациенту. – Я читал то, что вы написали. Но только ваш рассказ не закончен…
  На лице пациента на секунду дернулся мускул.
- Хорошо.
  Павел Георгиевич повернулся в сторону Алексея Николаевича.
- Идемте коллега, - произнес он. – Покажете мне, где можно расположиться.
   Он вышел из палаты и в этот момент со стороны окна послышался щелчок. Развернувшись, Павел Георгиевич увидел, как на окне появилась трещина. Медленно, она поднималась вверх, раскалывая стекло на две части. Санитар в испуге попятился назад.
- Интересно, интересно, - произнес профессор, - видимо, об этих странностях вы говорили?
  Алексей Николаевич кивнул головой.
- Теперь вы должны понимать, в какую ситуацию, я, как директор больницы, попал.
  Профессор молча, закинув руки за спину, пошел к лестнице. Через пять минут, он уже стоял, раскрасневшись от напряжения из-за подъема, около кабинета своего бывшего студента.
- Наверно,  я погорячился, - произнес он. – Надо было воспользоваться лифтом.
  Алексей Николаевич открыл дверь  и первым делом включил кондиционер.
- Вам не хорошо? – обеспокоенно поинтересовался он.
- Все в порядке, - улыбнувшись, ответил престарелый врач, - это уже не исправить.
  Он сел в стоящее рядом со столом кресло, предварительно сняв плащ.
- Надо сказать, зря я его одел. На улице жарко. Но, к сожалению – это моя привычка.
  Директор больницы сел на свое рабочее место.
- Ну? – не совсем уверенно спросил он. – Что вы думаете?
  Павел Георгиевич, немного помолчав, ответил:
- Думаю, ты удачно развлекаешь старика.
  Не поняв ответа, Алексей Николаевич выпрямился.
- Павел Георгиевич, - немного заикаясь, произнес он, - если вы думаете, что я специально …
 Профессор поднял руку, остановив дальнейший поток слов.
- Все в порядке, - ответил он. – Я так не думаю.
- Тогда что?
- Я сказал эти слова, для того, чтобы ты понял, данный случай заинтересовал меня. И дело не в лопнувшем стекле. Хотя, тоже интересно. Дело в самом пациенте.
- О чем вы именно говорите?
- О его психологическом состоянии. Кстати, почему он не в смирительной рубашке?
- Ну, днем мы ее снимаем. Пока приступов не было.
- Понятно. Еще вопрос. Он попросил бумагу и карандаш сразу после своего прибытия?
- Нет. Его доставили в бессознательном состоянии. Только через несколько часов, когда он пришел в себя, мы смогла  от него услышали просьбу…
- И больше ничего?
- Да. Больше ничего.
- Хм, - профессор облокотился подбородок на руку и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – А почему ты согласился на просьбу дать бумагу?
- Потому что подумал, может это позволит, наладить контакт …
- Понятно.
  Павел Георгиевич замолчал. Перед его глазами встал образ пациента. Прямая фигура. Руки вдоль тела и взгляд… Твердый, целенаправленный взгляд. Без эмоций, но в то же время, и без указания на безумие.
- Глаза зеркало души, - сказал он вслух.
- Что? – переспросил Алексей Николаевич, воспользовавшийся задумчивостью профессора и отвлекшийся на содержание своего портфеля.
- Так, ничего, - ответил Павел Георгиевич. – Какие еще случаи происходили в клиники.
  Алексей Николаевич задумался.
- Два раза лопалось стекло…,- произнес он. – Один раз санитарка прибежала с рассказом о том, что кто-то ходит по коридорам…
- И все?
- Ну, этого достаточно. За неделю, таких случаев было очень много. Пару раз пришлось даже успокаивать других больных.
- Почему?
- Они тоже, что-то видели.
- Хм.
  Профессор взял несколько листов бумаги со стола и внимательно посмотрел на текст.
- Вам не кажется, коллега, - обратился он к Алексею Николаевичу, - что довольно странно все это выглядит. Все тексты по содержанию, вроде бы, одинаковы, только вот имеют различия…
  Алексей Николаевич пожал плечами.
- Я предполагал, что может кто-то из персонала помогает…
- И?
- Но ничего не указывает на это. Я сам, лично, закрывал пациента в комнате. Открывал и видел, как санитар брал лист бумаги со стола с тем текстом, что вы сейчас держите в руках.
- А видео?
- Оно проверялось мною же. Точнее, я в течение всей ночи следил за Иваном.
  Павел Георгиевич встал с кресла и снял пиджак.
- Ты же понимаешь, - произнес он, - вера в полтергейст, по меньшей мере, не научна.
- Да, - Алексей Николаевич посмотрел на листы бумаги. - Но как объяснить все то, что происходит в клинике?
- Надо разобраться.
  Профессор сел обратно в кресло.
- Хотя, ты знаешь, всякое может быть, - загадочно произнес он.
  Директор больницы опять посмотрел на него немного растерянно.
- Вот этим вы мне всегда нравились, - произнес он. – Вы непредсказуемы.
  Павел Георгиевич усмехнулся.
- А ты, все такой же юноша, готовый верить всему и браться за все, что касается пограничным между наукой и вымыслом.
- Вы же сами учили: «не все, что отрицает наука, является ненаучным».
- Да. Я всегда это говорил. Но, давай вернемся к нашей проблеме. Начни рассказ с самого начала. Точнее расскажи то, о чем умолчал.
  Алексей Николаевич поднял трубку телефона.
- Я лучше позову тех, с кого все началось.
  Он набрал внутренний номер и пригласил к себе одну из санитарок, дежуривших в клинике в ночь поступления неизвестного пациента.
- Галина, расскажите, - обратился главный врач к полноватой женщине, как только она переступила порог кабинета, - что вы видели в ночь, когда Иван привезли нам в больницу?
  Женщина немного смутясь с опаской посмотрела на сидевшего в кресле профессора.
- Не беспокойтесь, - успокоил ее Алексей Николаевич, - это мой друг и коллега. Я его пригласил помочь разобраться в сложившейся ситуации.
  Галина поправила платок на голове.
- Ну, - начала она говорить тихим голосом, - собственно, ничего и не происходило. Так, когда я убиралась в санитарной комнате, то заметила, как на окне зашевелились шторы…
- И???
- И подойдя к ним, я не увидела, что окно открыто…
- Это все?
- Нет, - женщина вновь покосилась на профессора.
- Продолжайте.
- Потом, когда я вышла в коридор. Я увидела …
  Она замолчала.
- Кого вы увидели?
- Ну. Этого… Призрака.
- Призрака? – переспросил профессор. – Как интересно. И как он выглядел?
- Он был прозрачный. Темный. Я сильно испугалась, бросила ведро и побежала в санитарную комнату…
  Лицо женщины покраснело от стыда.
- Ничего, Галина, - успокоил ее Алексей Николаевич, - все в порядке. Не волнуйтесь. Скажите, больше вы никого не видели?
  Женщина отрицательно помотала головой.
- Хорошо, идите.
  Санитарка быстро открыла дверь и выскользнула в коридор.
- Вот видите,  Павел Георгиевич, - обратился к профессору директор больницы. – Я же говорил вам. Что-то странное происходит. Причем, ладно бы это рассказ только Галины.
  Он сделал жест головой в сторону двери.
- Так нет же, многие видели призраков, да всякие движущиеся предметы.
  Павел Георгиевич прищурился.
- А ты уверен в своих подчиненных? – спросил он.
- Вы имеете в виду употребление алкоголя и наркотиков? Нет. У нас такого нет. Отбор в эту больницу очень строгий. Зарплата хорошая. Вряд ли кто-то захочет всем рискнуть.
  Профессор кивнул головой и вновь взял листки исписанной бумаги.
- Что – то меня смущает в этих написаниях, - произнес он, - вот только что, я понять не могу.
- Может почерк?
- Возможно. Но не только это…
  Павел Георгиевич отложил в сторону лист бумаги.
- Нам нужно понаблюдать за вашим пациентом.
- О! Это легко сделать. Давайте пройдем к охране.
  Алексей Николаевич сделал пригласительный жест и вышел в коридор. Комната охраны располагалась около шахты лифта. В ней, как правило, находился один охранник, следивший по видеокамерам за тем, что происходит в палатах. Дойдя до него, Алексей Николаевич попросил включить записи с загадочным пациентом.
- Нет, - возразил Павел Георгиевич, - давайте лучше мы посмотрим, что сейчас происходит в палате.
  На экране монитора показалась небольшая светлая комната.
- Камер две, - пояснил Алексей Николаевич, - по этому, если хотите, можем переключиться с одной на другую.
- Ничего, и так все понятно.
  Профессор внимательно посмотрел на стоящего около окна человека.
- А вы не задумывались над тем, куда смотрит этот человек? – спросил он психиатра.
- Нет, - ответил Алексей Николаевич, - а это важно?
  Павел Георгиевич посмотрел на своего молодого коллегу.
- Как знать, - произнес он, - связь между воспаленным разумом и внешним миром всегда весьма интересная. Кто знает, может весь секрет необычайных событий находится именно за окном?
  Он улыбнулся.
- Обратите внимание, он не просто смотрит в окно. Периодически его голова движется из стороны в сторону.
- Да, я тоже обращал на это внимание. Но мне казалось – это просто нервный тик.
- Не совсем. Обратите внимание. Он двигает головой, причем еле заметно, в определенной последовательности. Причем с разными интервалами.
- Вот – это-то и доказывает его болезненность.
  Профессор с недовольством посмотрел на  своего бывшего студента.
- Я указал на периодичность, а не на бессистемность, - произнес он, - он двигает головой в определенной системе с равными интервалами.
  Алексей Николаевич наклонился к экрану. Его пациент стоял прямо около окна и слегка двигал головой из стороны в сторону. Причем временные интервалы его движений были не равными. По крайне мере, врач насчитал восемь интервалом, пока они не начали возобновляться.
- Ну, никто же не говорит, что он не способен создать для себя систему, о  которой и сам не подозревает, - опять попытался отстоять свою точку зрения психиатр. – Все-таки, профессор, любой двигательный невроз предполагает определенный алгоритм.
  Павел Георгиевич громко вздохнул.
- Давайте посетим еще раз вашего незнакомца, - предложил он.
  Алексей Николаевич кивнул головой. Они вышел из комнаты охраны, и направились в нужную палату. Дойдя до нее, Павел Георгиевич внезапно остановился.
- Что-то не так? – обеспокоенно спросил Алексей Николаевич. – С вами все в порядке?
  Профессор обеспокоенно посмотрел по сторонам.
- Вам не кажется, что в воздухе чем-то пахнет? – спросил тот.
  Психиатр принюхался и отрицательно покачал головой.
- Вроде все в порядке, - ответил он. – Я ничего не чувствую.
  Павел Георгиевич кивнул головой и, проведя рукой по лбу, махнул ею в сторону палаты. Алексей Николаевич взялся за ручку двери и открыл ее. В лицо мужчинам ударил резкий запах уксуса.
- Это что такое? – возмущенно воскликнул врач. – Откуда уксус?
  Мед брат, стоявший рядом с дверью в коридоре, изобразив удивление на лице, вбежал в палату и в растерянности осмотрелся по сторонам.
- Откуда уксус? – повторил раздраженно врач.
- Н-не знаю, - послышался ответ, - я не понимаю. После вас никто не входил в палату. Можете посмотреть записи на камерах …
   Павел Георгиевич прошел вперед. Странный пациент стоял около окна спиной к двери, и казалось, никак не реагировал на происходящее. Подойдя к нему сзади, профессор спросил:
- А что вы думаете об уксусе?
  Человек ничего не ответил. Профессор опустил руку на его плечо и, сжав его, повернул к себе.
- Вы не ответили.
- Павел Георгиевич, - попытался остановить профессора Алексей Николаевич, - он все равно ничего не понимает…
- Вы не правы, - резко произнес профессор. – Он что-то скрывает.
  Он посмотрел на врача покрасневшими глазами.
- С вами все в порядке? - спросил его обеспокоенным голосом врач. – Просто ваши глаза, они покраснели.
  Павел Георгиевич дрожащей рукой оттер выступившие на глазах слезы.
- Видимо – это аллергия на уксус, - ответил он. – Идемте.
  Выйдя в коридор, он молча направился к кабинету своего бывшего студента. Дойдя до него, и дождавшись, когда дверь будет открыта,  прошел внутрь и сел на кресло.
- Может воды? – спросил его Алексей Николаевич.
  Профессор сделал неопределенный жест рукой, при этом ничего не ответив. Психиатр постояв немного рядом прошел к себе за стол.
- Никто не мог пройти в палату без ведома мед брата? – после пяти минут молчания спросил Павел Георгиевич.
- Нет, - Алексей Николаевич. – Это невозможно.
  Профессор нахмурился и посмотрел на свою руку. Она слегка дрожала.
- Вы проводили медицинское обследование пациента? – спросил он.
- Ну да, стандартный набор анализов. Ничего особенного, он здоров. А что?
  Павел Георгиевич оторвав взгляд от своей руки, и медленно повернул голову в сторону двери. Рядом с ней парило полупрозрачное, человекообразное существо. Повиснув над полом, оно слегка колебалось, как будто в кабинете дул веер. Небольшое, грязно-коричневое, существо, казалось, смотрела прямо на профессора. Сглотнув, тот медленно закрыл глаза, и выждав несколько секунд вновь открыл их. Около двери никого не было.
- Павел Георгиевич, - обратился к нему Алексей Николаевич, - может я зря вас привез? Может домой?
   Профессор посмотрел в сторону своего бывшего студента.
- Нет, - ответил он, - это не то, что нужно теперь делать.
  Поменяв свое положение в кресле, он провел по лбу рукой, почувствовав под пальцами пот.
- Павел Георгиевич …
  Тот остановил слова психиатра взмахом руки. И в этот момент со стороны коридора послышался душераздирающий крик. Вскочив из-за стола, Алексей Николаевич бросился к двери и, распахнув, ее выбежал в коридор. По коридору, мимо кабинета, пробегали санитары и медсестры.
- Что случилось? – спросил врач.
- Один из пациентов отрезал себе язык, - ответил кто-то.
  Алексей Николаевич бросился за ними. Павел Георгиевич же, встав с кресла, последовал к палате странного пациента.
- Вам нельзя туда, - произнес мед брат, как только профессор дошел до нее. – Без распоряжения главврача…
- Я понимаю, - ответил тот. – Разрешите мне просто посмотреть через смотровое окно.
  Медбрат отошел в сторону. Павел Георгиевич открыл маленькое окошко и тут же отпрянул в сторону. Напротив окна находилось лицо странного пациента. Он смотрел прямо и неподвижно, сжатые губы в одну линию имели белый цвет и напоминали больше губы мертвого человека, чем кого-то живого.
  Медбрат, было, дернулся вперед, но Павел Георгиевич остановил его рукой.
- Подождите, молодой человек, - произнес он. – Он не причинит нам плохого.
  Профессор подошел к двери и, внимательно посмотрев в лицо пациента проговорил:
- Ты ведь слышишь меня? Я знаю, что слышишь…
  Человек за дверью стоял неподвижно. Его немигающие глаза были устремлены вперед. Профессор поймал себя на мысли, что никогда не видел более осмысленного взгляда, чем тот, что был сейчас напротив него. Но при этом. Эта неестественная неподвижность…
  Он отошел в сторону. Медбрат поспешил закрыть окошко.
- Странно, - пробормотал Павел Георгиевич себе под нос. – Очень интересный случай.
  Он посмотрел на стоявшего рядом молодого человека. Тот с растерянностью смотрел на дверь.
- Он никогда так себя не вел, - произнес он. – Я даже не ожидал такого…
- Ничего. Все в порядке, - спокойным голосом успокоил его профессор. – Это просто необычный пациент.
  Он повернулся в сторону и пошел по направлению к кабинету Алексея Николаевича. Требовалось выяснить, что произошло с тем, кто пострадал. И насколько, все события, происходившие в клинике взаимосвязаны между собой.
  Сделав несколько шагов, профессор остановился. В нос опять ударил запах уксуса. Достав носовой платок, он приложил его к лицу. И посмотрел по сторонам. Стены больницы, странным образом начали менять цвет.
  «Это еще что такое, - подумал он и, вспомнив полупрозрачное, повисшее в воздухе существо, слегка поежился».
  За все время своей медицинской практики и долгие годы преподавания , Павел Георгиевич первый раз столкнулся с чем-то, что выходило за рамки простого медицинского понимания происходящего.
  «По крайне мере, - думал он, - если это  массовая галлюцинация. То, она уж очень избирательна и изощрена».
  Дверь в кабинет оказалась заперта. Подергав ее, Павел Георгиевич осмотрелся. К его удивлению, коридор был пуст. Где-то в стороне слышались голоса, которые через короткое время стали неслышны.
  Постояв немного, Павел Георгиевич решил пройти в направлении, куда ушел Алексей Николаевич. Но к его удивлению, молодого коллеги не оказалось в нужной стороне. Более того, двери во все палаты были заперты.
- Странно, - пробормотал пожилой человек.
  Он развернулся в сторону кабинета и замер. Над полом висела полупрозрачная, коричневая фигура. Слегка шевелясь от дуновения неощущаемого ветра, она стала приближаться к профессору. Сделав несколько шагов назад, тот остановился. Фигура вновь зависла в воздухе и, как сквозь прозрачное покрывало, Павел Георгиевич увидел на месте головы черты женского лица.
  Холодный пот выступил на спине старика. Одной рукой опершись на стену, он стал оседать на пол. Перед глазами поплыли круги. И в этот момент, кто-то подхватил его.
- Павел Георгиевич, Павел Георгиевич, - сквозь туман послышался обеспокоенный голос Алексей Николаевича.
  Профессор попытался открыть незаметно закрывшиеся глаза. Над ним нависла фигура молодого доктора.
- Что с вами? – спросил он. – Сердце?
- Все в порядке, - ответил пожилой человек. – Видимо голова закружилась.
  Он попытался сесть. И когда окончательно пришел в себя, обратил внимание, что находится в кабинете психиатра.
- Вы простите меня, - виновато произнес Алексей Николаевич. – Зря я вас привез сюда.
- Ничего, - Павел Георгиевич попытался улыбнуться, - все хорошо. Просто, видимо, я уже стар.
  Он поправил воротник рубашки.
- Что там произошло?
- Ничего особенного. Никто никому не отрезал язык. Просто один из пациентов откусил часть стеклянного стакана, а новая медсестра не поняла этого… Конечно, в этом нет ничего хорошего, однако, все обошлось …
  Профессор кивнул головой.
- Ну, и хорошо, - произнес он. – Нам с вами нужно разобраться в другом случае. Пока вы отсутствовали, я ходил к нашему странному пациенту и обнаружил его стоящим напротив двери.
- Интересно, - Алексей Николаевич задумался, - такого раньше не было. И что дальше?
- Ничего, он просто стоял и все. Думаю, мы имеем дело с очень умным человеком.
  Психиатр удивленно посмотрел на своего бывшего преподавателя.
- То есть, - произнес он, - вы хотите сказать. Этот человек обманывает нас?
- Думаю, да.
- Но как такое возможно?
- О! Вы даже и не представляете, на что способен человек, если ему есть что скрывать…
  Профессор попытался встать, но получилось это не с первого раза.
- Не скрою, - произнес он, - ваш пациент весьма странен. Но в его странности есть определенная логика.
- Что вы имеете в виду? Системное покачивание головой?
  Павел Георгиевич улыбнулся.
- И это тоже. Вы упоминали о наличии системы в случаях с двигательным неврозом. Я же вам указывал на точность и периодичность движений, подразумевая сознательную, хорошо спланированную деятельность. Человек, как бы он не старался ввести других в заблуждение, всегда будет создавать строгий порядок. В том числе и при сумасшествии.
- То есть, вы, профессор, считаете, что нас вводят в сознательное заблуждение?
- И да, и нет.
- Это как?
- Думаю, наш, простите, Ваш, пациент, не подозревает о том, какие последствия вызывают его попытки нас обмануть.
- Не понял?
- Я про галлюцинации.
- А! Вы про это…, - Алексей Николаевич улыбнулся. – Не берите в голову, Павел Георгиевич. Я проверил, вы оказались правы. Наши сестры накануне праздновали день рождение. Скорее всего, выпили чего-то не качественное.
- Н - да?
  Профессор нахмурился и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
- Скажите, - обратился он  к своему бывшему студенту. – А вы сами, видели что-нибудь?
  Психиатр ответил не сразу. Поерзав на стуле, он смущенно проговорил:
- Нет, Павел Георгиевич, я ничего не видел.
  Пожилой человек прищурил глаза.
- Не пытайтесь меня обмануть, - сказал он, -  вы же знаете, я не люблю этого. Кроме того, так просто, перспективный психиатр не приедет к старику за советом…
  Алексей Николаевич встал из-за стола и нервно зашагал по кабинету.
- Вы как всегда проницательны, профессор, - после небольшой паузы произнес он. –  Действительно, я приехал к вам не случайно…
- Вы не ответили на вопрос. Вы сами, видели что-нибудь?
  Врач затеребил воротник своего халата.
- Да, - с трудом проговорил он.
- И что вы видели?
  Алексей Николаевич вернулся к своему столу.
- Я несколько раз видел призрак рядом с моим кабинетом, - произнес он.
- И?
- По началу, думал – это из-за коньяка, что я иногда пью вечерами. Ну…, вы понимаете, в нашей работе трудно быть всегда хладнокровным. Нужно иногда расслабляться…
- Я вас не прошу исповедоваться мне, - прервал его профессор, - расскажите что и когда вы видели?
- Три раза я видел призрака коричневатого цвета около кабинета. Но, как уже сказал, думал – это результат стресса и алкоголя.
- Дальше.
- Но, вчера. Я его увидел на записи нашего пациента.
- Как это?
- Он стоял рядом с ним. Причем Иван не замечал его…
- Еще кто-нибудь видел призрак?
- В том-то и дело, что нет. После этого я решил поехать к вам.
  Павел Георгиевич  взял листки с историями в руки и осторожно поднес один из них к носу. Тот пах уксусом.
- Интересно, интересно, - пробормотал профессор, - скажите, коллега, а те, кто приносил вам все эти истории, они видели что-нибудь подозрительное?
  Психиатр задумался.
- Нет. По крайне мере, мне об этом не известно.
- Хорошо.
  Профессор встал и, разложив перед собой все листы бумаги спросил:
- Как я понимаю, каждый день пребывания пациента в клинике сопровождался написанием одной из историй? Их всего шесть?
- Да.
- И всех их приносили вам?
- Да.
- Хм. То есть сегодня должна быть еще одна история?
- Да.
- И где она?
  Алексей Николаевич с непониманием посмотрел на своего бывшего преподавателя.
- Где история? – спросил Павел Георгиевич.
- Ну, наверно у пациента.
- Вы уверены?
- Да. Но можно проверить.
- Идемте.
  Они вышли из кабинета и направились в палату. По дороге, Павел Георгиевич не проронил ни слова. Даже тогда, когда мед брат и Алексей Николаевич зашли к пациенту, он какое-то время стоял в коридоре не решаясь сделать шаг вперед. Но, по прошествии минуты, все-таки переступил порог.
- Где обычно находят историю? – спросил он.
  Мед брат указал на стол.
- Под бумагами, - произнес он.
  Павел Георгиевич жестом предложил Алексею Николаевичу проверить. Тот начал перебирать бумаги, но истории не было.
- Может, - смущенно начал говорить он, понимая всю нелепость своих предыдущих утверждений, - еще рано…
- Не думаю.
  Профессор подошел сзади к стоящему около окна пациенту, и осторожно положив свои руки ему на плечи, повернул его к себе. Тот без сопротивления развернулся.
- Не смущайтесь, Алексей Николаевич, - произнес он. – Думаю, история, здесь.
- Здесь? – психиатр удивленно осмотрел палату.
- Да, здесь. Только не на столе и не на кровати …
- А где она?
- У меня в кармане.
  Не отрывая взгляд от неподвижного лица пациента, Павел Георгиевич вытащил из кармана лист бумаги и протянул его своему коллеге.
- Если я не ошибаюсь, там есть то, что мы ищем, - произнес он.
  При передаче листка на лице пациента слегка дрогнул один мускул.
- Да! – воскликнул Павел Георгиевич, - прекрасное самообладание.
  Он резко повернулся в сторону коллеги и проговорил:
- Идемте. Мы почти все сделали.
- Что сделали? – не понял Алексей Николаевич.
  Павел Георгиевич шагнул к двери.
- Сейчас увидим, -  произнес он.
  Но, ничего не произошло. Дверь в палату закрылась, а пациент остался стоять все в той же позе.
- Что сделали? – с не понимая, что произошло, спросил психиатр.
- Ничего, - ответил Павел Георгиевич. – Мне нужно было проверить одну догадку …
  Он подошел к смотровому окну в двери и открыл его. Наклонившись, профессор тут же отскочил назад, напротив окна стоял странны1й пациент с бледным лицом. На этот раз, его губы были серого цвета.
- Я ничего не понимаю, - произнес Алексей Николаевич, - что происходит?
  По зданию пробежала дрожь. Где-то в стороне что-то упало и разбилось. Горящие на потолке лампы замигали и люди почувствовали нарастающий гул.
- Что это? – испуганно воскликнул мед брат. – Это дьявол.
  Он отпрыгнул в сторону и бросился к выходу. Тем временем вибрация здания увеличивалась. Стоящий за дверью пациент шевельнулся и перевел взгляд прямо на профессора. Его рот приоткрылся, и оба врача услышали непонятный звук, сильно напоминающий слово на латыни. 
- Павел Георгиевич, - пролепетал Алексей Николаевич.
- Держите себя в руках, - спокойно ответил профессор.
  Он смело шагнул вперед и взмахом руки захлопнул смотровое окно. Как только это произошло, вибрация прекратилась, а свет вновь начал гореть ровно.
- Что это было? – переспросил психиатр. – Этого просто не может быть…
  Профессор усмехнулся.
- Вы даже и не представляете, что вообще может быть в нашей жизни.
  Он махнул рукой и спокойной направился в сторону кабинета.
- Это очень интересный случай, - произнес Павел Георгиевич старавшийся унять дрожь в руках, как только они оказались за дверью «спасительной» комнаты.
- Это безумие, - ответил Алексей Николаевич, доставший из стола коньяк и наливший его в стакан. – Видимо, мы все сошли с ума.
- Ну, полноте, коллега. Как раз – это не безумие. Мы с вами имеем дело с уникальным случаем.
- Каким случаем? – психиатр сел к себе за стол. – Я не могу допустить никаких уникальных случаев. Я психиатр, разумный человек. А это…
  Он ткнул рукой со стаканом в направлении коридора.
- Телекинез какой-то…
  Павел Георгиевич наклонился к молодому человеку и хитро прищурившись, спросил:
- Но согласитесь, страшно ведь?
  Алексей Николаевич с опаской посмотрел на своего бывшего преподавателя.
- Вы пугаете меня, - произнес он, - такое ощущение, что вам нравится происходящее.
  Профессор занял свое привычное место в кресле.
- Если говорить честно, то да. Мне нравится – это приключение.
- Приключение? - доктор снова налил себе коньяк. – Это сумасшествие. Сейчас по больнице поползут слухи…
  Он провел по лбу рукой.
- Успокойтесь, - произнес Павел Георгиевич, - вы ведете себя как мальчишка. То, что произошло, пока не означает конец вашей карьеры или же всеобщее безумие.
- Но, как вы все это объясните. Как?
- Коллективная галлюцинация.
- Коллективная галлюцинация? - психиатр усмехнулся. – Скорее коллективное помешательство.
- Прекратите, Алексей Николаевич,- Павел Георгиевич указал на стол,- лучше положите сюда лист, какой я вам дал в палате.
  Врач достал скомканный лист бумаги из кармана.
- Откуда он у вас? – спросил он.
- Я его написал, - спокойно ответил профессор.
- Как? Когда?
- С этим сложнее. Да, впрочем, и не важно. Скорее всего, пока вы ходили помогать пострадавшему пациенту.
- Но, как вы догадались?
- Очень просто, коллега. Я предположил, что если наш пациент не мог сам написать эти истории, то значит, ему кто-то помогал, либо сделал это неосознанно. То есть, в своего рода беспамятстве.
- Хм…
  Алексей Николаевич почесал нос рукой и в этот момент за дверью послышался истошный крик. От неожиданности оба психиатра подскочили на месте. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге показался огромный санитар с взъерошенными волосами. Растерянно посмотрев на Алексея Николаевича, он быстро и громко проговорил:
- Там, Антонина Степановна…
  Врач встал из-за стола и, не дожидаясь окончания начатого санитаром предложения, выбежал в коридор. Немного кряхтя, за ним последовал профессор. Как только он оказался за дверью, стало ясно, что произошло. В дальнем углу, около последней палаты, на полу лежала женщина. Ее руки держали два молодых санитара, а рядом, пытаясь попасть в вену, склонилась врач со шприцом.
- Что случилось, Наталья Сергеевна? – громко спросил подбежавший к ним Алексей Николаевич.
- Пока не знаем. Она просто закричала и стала биться.
- Что вы хотите ей ввести?
- Успокоительное…
   Игла, наконец, попала в руку женщины. Она вскрикнула и через какое-то время обмякла. Вспотевшие молодые  люди осторожно встали.
- Так, - сказала Наталья Сергеевна убравшая шприц, - нужно перенести ее ко мне в кабинет.
  Она провела по вспотевшему лбу рукой.
- Что с ней произошло? – спросил Алексей Николаевич.
- Пока не знаю, - ответила женщина. – Но мне это не нравится.
  Она посмотрела на своего начальника.
- За последнюю неделю вообще творятся странные вещи. Если вообще можно такое сказать про психиатрическую клинику.
- Вы преувеличиваете, - психиатр постарался улыбнуться. – Сгущаете краски.
- Я думаю, Алексей Николаевич, - Наталья Сергеевна нахмурилась, - нужно более серьезно относиться к своим обязанностям.
  Не дождавшись ответа, она повернулась в сторону своего кабинета, и пошла подчеркивая свой уход ровным стуком каблуков.
- А она вас недолюбливает, - проговорил Павел Георгиевич.
- На самом деле, здесь дело в другом.
  Психиатр еще раз посмотрел на место, где только что лежала женщина.
- Вам не кажется, профессор, что пол здесь немного отличается по своему цвету? Или мне это мерещится?
  Павел Георгиевич присмотрелся к указанному месту. На первый взгляд, никаких видимых изменений, он не увидел. Пожав плечами, профессор поднял голову и застыл на месте. Напротив него, в двух метрах, в воздухе висела коричневатая, полу прозрачная фигура. Она слегка шевелилась, и казалось, смотрела прямо на пожилого человека.
  Павел Георгиевич почувствовал, как по его спине пробежал холод. Нет – это не было ощущение типичного страха. Скорее всего – это было переживание, какое он испытывал когда-то в детстве.
  Фигура медленно двинулась в его сторону и профессор, к своему ужасу, стал видеть сквозь непонятную пелену глаза, смотрящие в его сторону. С каждой новой секундой, они становились все четче и четче, проявляясь сквозь непонятную дымку и проникающие прямо в душу.
  Профессор ощутил, как его начинает захлестывать ужас. Разум, говоривший о невозможности происходящего, столкнулся с чувством реальности возникшего видения.   
  А глаза приближались. Они выплывали из коричневатого тумана и острым взором углублялись в сердце смотревшего на них человека. Сглотнув, Павел Георгиевич постарался опустить онемевшие веки. И когда он сумел, все-таки, проделать это, тут же резко открыл их…
  Глаза были напротив него на расстоянии двадцати сантиметров. Четкие, выразительные, проникающие в самую глубину души.
  Павел Георгиевич почувствовал, как по его телу прокатилось ощущение от уколов тысяч тоненьких иголок. На мгновение, мысли о жизни закружились у него в голове и разум выдал четкую, яркую мысль о возникшем последним мгновением жизни… Профессор издал хрип и  стал опускаться на пол. .
- Что с вами? – воскликнул Алексей Николаевич, подхватывая под руки пожилого человека. – Павел Георгиевич …
  Тот закатил глаза и ощутил, как проваливается в пропасть.
- Павел Георгиевич… - звучал обеспокоенный голос бывшего ученика, лившийся, казалось бы, откуда-то сверху.
  Обступившая темнота все больше и больше напоминала бездну. Холодную, мрачную бездну.
- Я умираю, - подумал пожилой человек и тут ощутил сильный толчок со стороны спины.
  Резко сев на пол, он заморгал от яркого света. Вокруг суетились люди. К лицу склонилась Наталья Сергеевна, с тревогой ощупывавшая пульс на руке.
- Все в порядке, - тихо произнес Павел Георгиевич. – У меня все хорошо…
  Женщина – врач нахмурилась.
- И как часто у вас такие приступы? – спросила она.
- Первый раз, - профессор попытался улыбнуться, - не волнуйтесь – это, видимо, я что-то съел…
  Он, облокотившись на руку Алексея Николаевича, медленно встал на ноги.
- Это очень серьезно, -  произнесла Наталья Сергеевна.- Вы взрослый человек, вы должны это понимать.
- Да, милая моя. Я понимаю…, - Павел Сергеевич осмотрел коридор и добавил, - я все понимаю.
- Видимо не очень, раз не следите за своим здоровьем …
  Профессор слегка кивнул головой и посмотрел на Алексея Николаевича.
- Нам нужно еще раз посмотреть все написанные листы, - сказал он.
- Может, - с сомнением в голосе попытался возразить тот, - в следующий раз?
- Нет. Нужно сейчас. У меня есть по этому поводу кое-какие мысли…
  Павел Георгиевич отпустил руку психиатра и медленно пошел в сторону кабинета. Алексей Николаевич, выразительно посмотрев на Наталью Сергеевну, пошел следом.
  Дойдя  до нужной двери, профессор остановился и громко вздохнув, повернулся в сторону, где недавно упал в обморок. Коридор был пуст.
- Что-то не так? – задал вопрос Алексей Николаевич.
- Нет, все в порядке.
  Павел Георгиевич вошел в кабинет и, подойдя к столу, посмотрел на разложенные, на нем листы бумаги. Взяв один из них, он какое-то время молча читал текст.
- Я думаю, - наконец произнес пожилой человек, - каким-то образом, ваш странный пациент воздействует на психику окружающих его людей.
- Но – это не возможно, - возразил Алексей Николаевич, подошедший к своему стулу, предварительно пригласивший сесть Наталью Сергеевну. – Это все как-то выглядит фантастично, если говорить честно.
  Павел Георгиевич усмехнулся. Он указал на один из текстов.
- Я долгое время не мог понять, что меня настораживает во всех этих написаниях? С начала, мне казалось, они взаимосвязаны между собой лишь самим текстом. Потом, я подумал – это случайность, и их отличие вызвано тем, что писали разные люди. С разными умственными способностями. Поэтому содержание текста немного меняется. Вы это и сами видите. Смотрите, некоторое описание содержит более глубокие  словесные обороты, а н6екоторые менее.
- И что это значит?
- Люди по разному воспринимают текст, не более. Вспомните, в школе нам читали текст, а потом, мы должны были записывать его по памяти. Писали все, только каждый по своему… И здесь, то же самое.
- И в чем смысл? – сомнением в голосе спросил Алексей Николаевич, мельком бросив обеспокоенный взгляд на Наталью Сергеевну, молча седевшую в кресле и слушавшую диалог.
- Ну, уж не в моем сумасшествии, - проговорил профессор, заметивший это Павел Георгиевич, - я считаю, весь смысл в самом тексте. Посмотрите…
  Он положил несколько листьев в ряд.
- Везде одна и та же история. Только заканчиваются они по разному.
  Алексей Николаевич посмотрел взял бумаги в руку.
- Не совсем понимаю, - произнес он, - вроде все, одинаково. Почти все. Здесь, вот, менее сложно написано. Зде6сь много ошибок…
- Да нет же. Посмотрите, - профессор ткнул рукой в конец текста. – Везде текст заканчивается точкой, а здесь, нет.
  Психиатр улыбнулся.
- Конечно, ведь вы указываете на лист, написанный самим пациентом. Так  сказать смотрите оригинал.
- Правильно. А теперь посмотрите вот сюда.
  Профессор протянул еще один лист бумаги. На нем текст заканчивался оборванным предложением.
- И что все это значит?
- То, что наш сумасшедший, как я предполагаю, ищет завершение своей истории.
  Наталья Сергеевна, сидевшая до этого в кресле, поднялась и сделала несколько шагов вперед.
- Я думаю, - произнесла женщина, - Павел Георгиевич просто устал от всей этой истории. И ему надо отдохнуть.
  Она протянула руки к тетрадным листам.
- Нет, - возразил пожилой человек, - вы не правы. Нам нужно понять, что происходит, а потом попытаться решить возникшую проблему.
- Но, о какой проблеме идет речь? – елейным голосом спросила врач. – Павел Георгиевич, вам надо отдохнуть. Вы же взрослый человек, и должны понимать, все, что сейчас происходит, результат вашего переутомления.
  Профессор усмехнулся.
- Девочка моя, - обратился он к ней, - я достаточно опытный психиатр, чтобы не понимать, к чему вы клоните. Но, смею вас уверить, в беспокойстве нет надобности. Я не переутомился, и уж, тем более, не схожу с ума. Я стараюсь объяснить вам, за годы своей практики, мне пришлось наблюдать много случаев сумасшествия и депрессии. И, поверьте, для вашего пациента – это не совсем тот случай.
- Ну, всегда мы познаем что-то новое.
- Да.
  Павел Георгиевич положил листы бумаги на стол и посмотрел в глаза женщине.
- Я с вами согласен. Только вот, редко, когда сталкиваешься со случаями невербального воздействия одного человека на другого. А в данном случае, массового воздействия …
- Это тоже не ново, профессор. При использовании различных химических препаратов, подобное возможно.
- Вот! - Павел Георгиевич поднял указательный палец к потолку. – Вы произнесли самое главное. Препараты. Каждый раз, когда я входил к вашему пациенту, я чувствовал запах уксуса. И долго не мог понять, откуда он?
- И?
- И наконец, вспомнил. В семидесятые годы прошлого столетия, были разработаны химикаты, по запаху сильно напоминающие уксус.
- Ну, таких лекарств очень много.
  Наталья Сергеевна еще раз выразительно посмотрела на Алексея Николаевича.
- Нет, вы опять меня не поняли. Я говорю о психотропных препаратах. Вступая в реакцию с кровью человека, они вызывают выделение запаха уксуса. Кстати, поэтому их разработки и прекратились.
- И вы думаете …
- Я предполагаю, согласно исследованиям, их очень трудно было обнаружить в крови. Поэтому ваши анализы ничего не показали.
- Что-то мне все это кажется фантастикой, - с сомнением в голосе произнесла врач. – Все-таки, вам нужно отдохнуть.
  Павел Георгиевич еще раз показал на листы бумаги.
- Все, что вы видите, результат написания разных людей. Они не помнят того, что делали…
- Кроме вас, - вставил слово Алексей Николаевич. – Вы сами подали мне лист бумаги.
- Да. – Павел Георгиевич кивнул головой. – Я просто предположил такую возможность, и, видимо - это изменило ход обычного сценария. Листок остался у меня в кармане. Но я не помню, как писал на нем.
- Вам надо отдохнуть, - еще раз, более твердо произнесла Наталья Сергеевна.
- Нет. Скорее всего, нам надо найти человека, кто написал вот это…
  Профессор указал на незаконченную историю.
- Зачем? – поинтересовался Алексей Николаевич, поймавший себя на мысли, что начинает соглашаться с Натальей Сергеевной.
- Для того, чтобы мы выяснили, почему история не закончена.
- Ну, - Алексей Николаевич усмехнулся, - это не так сложно. Текст написан Натальей Сергеевной…
- Алексей! – воскликнула женщина и с укором посмотрела на психиатра.
- Наташ, - мужчина сделал взмах рукой, - прости, но надо разобраться в сложившейся ситуации.
- Ты мне обещал…, - Наталья Сергеевна с возмущением сплела руки на своей груди. – Я не писала все это. Только хотела передать тебе…
- Наталья, - психиатр поднял лист бумаги, - это твой почерк. Только сейчас, я понял это.
- Алексей Николаевич…
  Павел Георгиевич поддался вперед и посмотрел в глаза женщине.
- Кто это был? – спросил он. – Кого вы видели?
  Врач отшатнулась в сторону.
- Никого я не видела! – воскликнула она. – Профессор, что вы себе позволяете? Видимо, приступ, который вы испытали …
- Полупрозрачное существо?
  Наталья Сергеевна вздрогнула.
- Или… глаза?
  Женщина нервно и с возмущением сжала свои руки в кулаки.
- Павел Георгиевич, - повышая голос, произнесла она.
- Видимо и то и другое. Я так и думал, - профессор подошел к креслу и сел в него. – Видимо, моя теория не такая уж и теория…
  Алексей Николаевич молча подошел к двери кабинета и повернул ключ в замке.
- Мне объяснит, наконец, что вообще здесь происходит?
  Профессор посмотрел на своего бывшего студента.
- Алексей, - обратился он к нему, - мы имеем дело, как я предполагаю, с направленной, массовой галлюцинацией. И вызвана она вашим пациентом.
- Но – это не возможно.
- Да, вроде бы. Но, если предположить обратное. Я не зря вспомнил семидесятые годы. Если мы предположим, что такие препараты вновь исследуют. И наш пациент, каким-то образом связан с этими исследованиями. Или же, он был с ними связан в прошлом.
- И что это доказывает?
- Предположим, препарат был введен ему сейчас или в детстве. Он вступил в химическую реакцию с кровью и, каким-то чудесным образом, преобразовался. Стал выделяться в виде галлюциногена в воздух уже из организма самого человека.
- Вы хотите сказать, - с сомнением спросил Алексей Николаевич, -  наш пациент, ходячий психотропный генератор? И все, кто общается с ним, подвергается определенному воздействию?
- Как-то так.
- Но, как объяснить все эти рассказы?
- Вот здесь, основная тайна. Каким-то образом, некоторые люди, перенимают возникшую проблему пациента на самого себя. Возможно – это результат самой обстановки, при которой тот попал в клинику. А возможно и нет…
- Не  реальность какая – то.
  Алексей Николаевич провел рукой по голове.
- Как знать. Давайте спросим нашу Наталью Сергеевну.
  Мужчины посмотрели на женщину. Та, нахмурившись, ответила:
- Я ничего не знаю. И не хочу в участвовать во всем этом безумии…
- Наталья, - произнес Алексей Николаевич, - ты что-то скрываешь?
  Женщина громко хмыкнула.
- Открой дверь, я пошла, - произнесла она и сделала несколько шагов вперед.
- А может там, в коридоре, вас ждет призрак? – спросил неожиданно Павел Георгиевич.
  Врач остановилась и, постояв немного, повернулась в его сторону. На ее лице мелькнуло замешательство.
- Вот видите, - произнес профессор, - я оказался прав.
- Я, не сумасшедшая, - четко произнесла женщина.
- Но вы видели призрак?
  Она вздохнула и на мгновение, закрыв глаза, произнесла:
- Да, я что-то видела.
- Вот, уже лучше. Он разговаривал с вами.
  Павел Георгиевич с интересом посмотрел на Наталью Сергеевну. Та нахмурилась.
- Ладно, простите, - извинился пожилой человек, - просто приятно осознавать, что я не один такой «ясновидящий».
- Что вы сказали? – спросил Алексей Николаевич.
- Не важно. Нам нужно понять, почему, ваш текст, Наталья Сергеевна, не дописан?
- Потому что, когда я его писала, вошел Алексей Николаевич…
- Я? – удивился психиатр.
- Да. Ты вошел, и я очнулась, увидела перед собой лист бумаги. Быстро сориентировавшись, сказала, что нашла его в коридоре.
- Но, почему ты ничего не рассказала мне?
- Чтобы ты меня посчитал ненормальной? - Наталья Сергеевна поджала губы. – Я не сумасшедшая. Я врач, причем вполне хороший…
- Девочка моя, - вмешался в разговор Павел Георгиевич, - никто не сомневается в вашей компетенции. Я уже говорил, причина не в этом. Мы все, видимо, подверглись определенному воздействию.
- Но – это глупо, - возразила женщина.
- На первый взгляд именно так. Но разве есть другое объяснение? - Профессор развел руки в стороны. – Если мы не испытываем массовые галлюцинации, значит, дело в другом…
- В чем? – поинтересовался психиатр.
- Не знаю. Предлагайте сами варианты. Может, причина в потусторонних силах …
- Павел Георгиевич, - Наталья Сергеевна, удивленно взглянула на него.
- А что? – спокойно спросил пожилой человек. – Я, лично, верю в Бога. И считаю, мы можем столкнуться с потусторонними силами…
- Подождите, - прервал его на этот раз Алексей Николаевич.
- Но не в этом случае, - дополнил свои слова профессор. – Вы поймите, мы не знаем, с чем столкнулись. Но мы наблюдаем последствия. И надо как можно быстрее разобраться с этим.
- Но как?
- Нужно дописать текст. - Павел Георгиевич указал на лист бумаги. – Наталья Сергеевна, попробуйте сделать это…
- Но…, я…
- Попробуйте.
  Женщина в замешательстве посмотрела на стол. Немного постояв, она прошла к нему и сев на стул взяла лист бумаги в руки.
- Я не помню, как писала текст.
- Наташ, попробуй, - проговорил Алексей Николаевич.
- Я, ничего не помню. И вряд ли смогу…
- Тогда что нам делать?
- Сходить к нашему «другу», - ответил профессор. – Может, он сможет опять, воздействовать на Наталью Сергеевну.
  Женщина отложила ручку в сторону.
- Я не намерена участвовать в ваших экспериментах, - произнесла она. – И вообще, все - это полный бред.
- Но почему? – поинтересовался Павел Георгиевич.
- Не хочу.
   Женщина встала и вновь направилась в сторону двери.
- Но так, мы не решим проблему, - добавил профессор. – Как вы собираетесь, лечит пациента? И что будете делать с галлюцинациями?
  Наталья Сергеевна остановилась и повернулась в его сторону.
- Я еще раз повторяю, меня не интересуют ваши инсинуации и поэтому не буду участвовать во всем этом.
- Но почему?
  Женщина вздохнула и на выдохе ответила:
- Мне страшно, понимаете? Я боюсь идти туда. Вот так. Теперь можете смеяться и тыкать в меня пальцем. Дескать, взрослый человек, врач, испугалась пациента. Давайте, смейтесь, мне все равно.
  Павел Георгиевич ничего не ответил. Он опустил задумчивый взгляд в пол и немного нахмурился.
- Да, - наконец произнес он, - я думал, причина в сострадании. Предполагал, Наталья Сергеевна, как женщина прониклась историей и стала более других подвержена психическому воздействию. Но оказалось все наоборот. Причина в страхе. Именно он, позволил стать более чувствительной к происходящему.
  Профессор поднялся с кресла.
- Милая девушка, все в порядке, вы не должны стесняться. Страх для человека, иногда естественен. Алексей Николаевич, откройте дверь.
  Психиатр послушно повернул ключ в двери и открыл ее.
- Что будем делать? – спросил он.
- Пойдем к нашему пациенту. Если, конечно, Наталья Сергеевна не захочет, то может не делать это.
  Женщина опять хмыкнула, и первая вышла в коридор.
- Я, хоть и боюсь, но не настолько, чтобы прятаться.
- Хорошо, хорошо.
  Павел Георгиевич улыбнулся.
  Оказавшись в коридоре доктора ненадолго остановились. При всех происходящих событиях, они не следили за временем, и первым делом, теперь обратили внимание на наступающие сумерки.
- Разве, уже вечер? – удивленно спросила Наталья Сергеевна.
  Алексей Николаевич посмотрел на часы.
- Девять часов, - ответил он. – Странно, я думал, часов шесть…
- Всякое возможно, - неопределенно проговорил профессор и посмотрел в обе стороны коридора. – Когда в клинике пациенты ложатся спать?
- Как обычно, в десять.
- Ясно. Значит слишком тихо по какой-то другой причине.
  Павел Георгиевич пошел в сторону комнаты охраны, остальные последовали за ним. Дойдя до нее, он открыл дверь и обнаружил отсутствие охранника.
- И где охранник? – возмутилась Наталья Сергеевна. – Я что-то не поняла…
- Посмотрите на мониторы, - спокойной сказал профессор, указав рукой на экраны.
  Алексей Николаевич продвинулся вперед и начал нажимать кнопки, переключая одну за другой камеры, все палаты были пусты.
- Как интересно,- произнес Павел Георгиевич.
- Что интересно? – спросила Наталья Сергеевна. – Где больные?
- Думаю, пока паниковать не следует.
- Это как? Вы понимаете, что говорите? Это подсудное дело. Люди пропали…
- Подождите.
  Профессор повернулся в сторону окна и, постояв немного, прошел к нему.
- Вы куда? – спросил Алексей Николаевич.
- Мне всегда было интересно, - ответил пожилой человек, - что может быть за окном в такой ситуации.
- В какой ситуации? Не понял.
  Павел Георгиевич ничего не ответил. Он остановился около подоконника и посмотрел на улицу. На ней были сумерки. Серое небо, чем-то напоминало потолок помещения. Деревья  имели серый вид, а асфальт был мокрым. Не птиц, ни ветра, ни кого-то живого.
- Что там? – спросила обеспокоенно Наталья Сергеевна.
- Ничего. Я бы даже  сказал более, пустота, - профессор повернулся к ней и добавил. – Не советую вам смотреть в окно. Идемте к нашему пациенту.
  Он шагнул в нужном направлении и остановился. На противоположном конце коридора, на полу, возникло белое пятно. Оно было правильного диаметра и медленно расползалось своими краями в разные стороны.
- Вы видите это? – спросил Алексей Николаевич.
- Думаю, да, - ответила Наталья Сергеевна. – Мы, видимо, все-таки сошли с ума.
- Не стоит делать поспешных выводов, - спокойно произнес профессор. – Но и прикасаться к этому пятну, я вам не советую. Идемте.
  Он быстро пошел в сторону лестницы. Остальные последовали за ними. На первом этаже что-то зашумело. Послышался шум разбитого стекла. Потом по больнице пронесся звук, чем-то напоминавший шелест листьев.
- Не нравится мне все это, - произнесла Наталья Сергеевна, взявшая Алексея Николаевича под руку. – Можно, я так пойду.
- Конечно, Наташа, - ответил тот, проведя рукой по вспотевшему лицу.
  Наблюдая за ними, Павел Георгиевич улыбнулся.
- Вы, прямо, как дети, - спокойно произнес он. – Будьте немного исследователями. Вам представляется уникальная возможность оказаться внутри безумия. Это же интересно.
  Женщина с ужасом посмотрела на него.
- И вовсе не смешно, - произнесла она. – Мы взрослые люди, и работаем в довольно специфическом учреждении…
- Вы слишком часто говорите о нашем возрасте, - ответил Павел Георгиевич.
  Он первым спустился на этаж, где находилась палата странного пациента. К счастью, никакого белого пятна или еще чего-то, на нем не было.
- Мне кажется или стало темнее? – произнес Алексей Николаевич.
- Возможно.
  Где-то в стороне послышался шепот.
- Это что?! – воскликнула Наталья Сергеевна, тут же сильно сжав руку психиатра.
- Наталья, - поморщившись, ответил тот. – Мне же больно.
- Ой, - женщина ослабила хватку, но не отпустила, - прости, пожалуйста.
  Павел Георгиевич указал рукой в дальний конец коридора. Около окна над полом стал материализоваться призрак.
- Вы такого видели? – спросил он женщину.
- Да.
- Думаю, не будем подходить ближе.
  Призрак стал обретать четкие очертания. У него появилась голова и  руки. Люди быстро прошли к нужной палате. Подергав ручку двери свободной, от мертвой хватки Натальи Сергеевны рукой, Алексей Николаевич достал ключ.
- Не знаю почему, - произнес он, - но я ношу его всегда с собой.
- Подождите, - остановил врача Павел Георгиевич.
  Он открыл смотровое окно и посмотрел внутрь. Пациент стоял спиной к двери, как обычно. У окна.
- Может, - предложила Наталья Сергеевна, - убежим?
  Мужчины с удивлением и неподдельным интересом посмотрели на некогда строгую женщину.
- Не считаю – это хорошей идеей, - ответил профессор. – Алексей Николаевич, открывайте.
  Психиатр повернул ключ в замке и открыл дверь. Они вошли внутрь. Дверь захлопнулась.
- Ой! – воскликнула женщина.
- Спокойней, Наталья Сергеевна. Все будет хорошо, - неуверенно произнес Алексей Николаевич.
  Пациент, не шевелясь, продолжал стоять у окна. Тускло горевшая лампа создавала приглушенный свет. От которого и без того не яркая комната становилась еще более мрачной.
- А зачем мы здесь? – спросила Наталья Сергеевна, Алексей Николаевич почувствовал, как женщина стала дрожать.
- Надо во всем разобраться, - ответил профессор.
  Подойдя к стоявшему перед ними человеку, он положил ему руку на плечо. Тот не шевельнулся.
- Я знаю, - произнес Павел Георгиевич. – Вы слышите меня.
  Пациент внезапно повернулся и посмотрел на него. Лицо его было бледным и имело  легкий синеватый оттенок. Черные глаза, казалось, светились, каким-то внутренним, непонятным светом.
- Вы слышите меня? – спросил профессор, почувствовавший, как и его железное самообладание начинает куда-то уходить.
  Человек ничего не ответил. Он развернулся полностью и осмотрел пришедших «гостей». Остановив свой взгляд на Наталье Сергеевны, он долго смотрел на нее.
- Не нравится мне все это, - произнесла женщина. – Почему он ведет себя так?
- Как знать?
  Павел Георгиевич осторожно опять положил руку пациенту на плечо.
- Кто вы? – спросил профессор спокойным и ровным голосом.
  Пациент открыл ропот, и тут же закрыл его, не произнеся ни звука.
  В этот момент, комната начала наполняться шелестом, сильно напоминавшего звук листвы гонимого ветром. Люди почувствовали движение воздуха на своей одежде. Лампочка загорелась ярче, но предметы остались все такими же серыми, как будто продолжали находиться в тени.
- Кто вы такой? – вновь спросил пациента Павел Георгиевич.
- Они все равно не оставят меня, - ответил незнакомец.
- Кто вас не оставит?
- Они теперь и с вами будут.
   Человек широко улыбнулся. Павел Георгиевич обошел его с другой стороны. Под стоящей рядом кроватью, что-то скрипнуло и к ногам Алексея Николаевича подкатилось колесо от игрушечной машины.
- Кто вас не оставит? – переспросил Павел Георгиевич.
- Призраки прошлого. Они везде… Вы же чувствуете их?
  Пациент поднял руку и указал на Наталью Сергеевну.
- Она чувствует.
  Павел Георгиевич нахмурился.
- Видимо, я был не прав, когда считал его скрывающим, что-то человеком, - пробормотал он себе под нос. – Хотя…
  Профессор подошел к Алексею Николаевичу и поднял подкатившееся колесико от игрушки.
- Вам что, не страшно? – спросила Наталья Сергеевна.
- От чего же, - ответил пожилой человек. – Даже очень.
  Он, приподняв штанины брюк, с небольшим кряхтением опустился на колени и посмотрел под кровать. Стена, около которой она стояла, была черной. Профессор, помедлив, протянул вперед руку.
- Что вы делаете? – спросил Алексей Николаевич.
- Думаю, коллега, думаю.
  Павел Георгиевич поднялся на ноги и отряхнул колени.
- Ничего, - сказал он.
- В каком смысле?
- В смысле чего-то ужасного…
  На лице Алексея Николаевича возникло выражение передающее непонимание.
- С вами все в порядке? – поинтересовался он.
- В том-то и дело, что нет. Разве может быть все в порядке с человеком, который пребывает не понятно где.
  Он усмехнулся и показал на странного пациента.
- Вот у него, все в порядке.
  Профессор вновь посмотрел в сторону кровати. Из под нее, на него смотрело лицо с большими белыми глазами.
- Вот! – радостно воскликнул он. – Вот теперь все встает на свои места.
  Наталья Сергеевна вскрикнула и попятилась назад. Алексей Николаевич нервно сглотнул. Лицо ушло к стене. Павел Георгиевич вновь опустился на колени и посмотрел на стену. Она была белая.
- Понятно, - произнес он и поднялся опять. – Вы чувствуете запах уксуса?
- Н-нет, - ответила женщина.
- А вы, Алексей Николаевич?
- Тоже нет.
- Плохо. А я вот чувствую.
  Профессор подошел к пациенту. Тот стоял неподвижно, только его глаза двигались, и смотрели, не отрываясь, на действия Павла Георгиевича.
- Скажите, - обратился он к нему, - как вас зовут?
- Это не важно, - сквозь зубы ответил человек. – Вам мое имя ничего не даст.
- Хорошо. Тогда другой вопрос. Почему вы не дописали свою историю?
  Пациент дернулся, его лицо исказилось, и он задрожал мелкой дрожью.
- Так, - Павел Георгиевич осторожно взял его за запястье. – Пульс учащенный. Наталья Сергеевна, вы можете посмотреть, мне кажется, он впал в какой-то ступор.
  Женщина осторожно подошла к странному пациенту. Прощупав его пульс, она заглянула человеку в глаза.
- Очень странно, - произнесла женщина. – такое ощущение, он действительно в трансе.
- Можно предположить, этот человек специально не дописывал свою историю.
- Почему?
- Видимо, по причине избегания попадания в такое состояние.
- Тогда почему, когда мы спрашивали его о рассказе раньше, ничего не происходило? – спросил Алексей Николаевича.
  Павел Георгиевич посмотрел на коллегу.
- Вы не улавливаете саму ситуацию, - произнес он, - тогда, он не шел на контакт. Для него вас не существовало. И косвенно на это указывает его пребывание около окна. Он находился, в своего рода, медитации. Видимо, так, он мог сохранять контроль над ситуацией.
- А сейчас?
- А сейчас, мы, каким-то образом, вывели его из этого состояния.
- Это как? – испуганно спросила Наталья Сергеевна. – Мы вообще находимся в каком-то ужасном месте. И мне кажется – это не наша больница.
- Возможно, - Павел Георгиевич задумался. – Возможно, все не так, как я говорю. Может не он вышел из своего состояния, а мы попали в тот мир, в котором живет он…
- Это не возможно! - Алексей Николаевич сдвинул стоявший рядом стул в сторону. – Мы разумные люди. Занимаемся лечением душевнобольными. Поэтому не можем заниматься различными фантазиями…
- Ну…, да, - согласился профессор. – Только вот, откуда взялся стул, который вы только что пододвинули, и куда он делся?
  Алексей Николаевич повернул голову в сторону куда только что убрал предмет мебели. Того там не было.
- Что это? – выдохнула с ужасом Наталья Сергеевна. – Что происходит. Мы сошли с ума…
  На ее лице отобразился ужас.
- Ну, ну, милочка, - постарался успокоить женщину профессор, - все не так уж и плохо.
- Павел Георгиевич, - обратился к нему психиатр, - такое ощущение, вам нравится ситуация, в какую мы попали.
  Павел Георгиевич улыбнулся.
- Скажем так, - произнес он, - мне всегда хотелось узнать, что там, за гранью человеческого разума. Точнее, всегда было интересно узнать, что твориться в голове человека потерявшего связь с реальностью …
- Тогда, вы получили этот шанс, - вставила слово Наталья Сергеевна. – Только меня – это не радует. Мне страшно.
- Но, как такое возможно? – спросил Алексей Николаевич.
- Полагаю, из-за психотропных препаратов, которые, как уже говорилось, вступили в реакцию с кровью нашего пациента. Думаю, каким-то образом, они не просто создают коллективную галлюцинацию, а заставляют нас участвовать в ней.
- Вы хотите сказать …
- Думаю да, мы сами создаем те существа, какие видим.
- Страх.
- Точно, страх. По этому, я и заглянул под кровать. С детства боялся туда заглядывать, но за годы жизни научился бороться с этим страхом. Пока мы будем перебарывать его внутри самих себя, ничего не произойдет.
- А если не сможем? – спросила Наталья Сергеевна.
  Профессор бодро улыбнулся.
- Думаю, не стоит об этом думать, - произнес он.
- Бред какой-то. Мы не можем присутствовать в голове другого человека. Это не возможно! И вы, должны понимать – это!
- Милая моя, вы слишком четко проводите границу между наукой и вымыслом, забывая, что когда-то, первая, была последней. Хотя, здесь я с вами соглашусь, мы рассуждаем, значит, не сошли пока с ума. Мы не находимся в голове этого несчастного. Скорее всего, участвуем в создании общей картины происходящего.
- Но как? – не успокаивалась Наталья Сергеевна. – И я не верю ни в какие психотропные препараты способные вызвать такое…
  Павел Георгиевич развел руками. Он подошел к пациенту и постояв немного с размаха ударил ладонью по его щеке.
- Что вы делаете? – воскликнула женщина.
- Вывожу его из транса, - просто ответил профессор.
 Пациент пошатнулся и заморгал глазами. Потом, буквально через пару секунд, приставил руку к покрасневшей щеке.
- Вот, - довольно произнес Павел Георгиевич, - на человека стал похож.
- Кто вы? – спросил тот.
- Твое спасение, а может, и нет, - ответил профессор. – Скажите, молодой человек, что вы помните?
  Пациент осмотрелся по сторонам. И начал ощупывать себя руками.
- Я ничего не понимаю, - произнес он. – Где я нахожусь? Кто вы такие? И что происходит?
  К Павлу Георгиевичу подошел Алексей Николаевич.
- Вы находитесь в психиатрической клинике, - пояснил он.  – Вас привезли …
- Да, я помню, - человек поднес руку к голове. – Вы мне дали лист бумаги… Но ззачем?
- Вы сами попросили его.
  Павел Георгиевич дернул своего ученика за рукав.
- Алексей Николаевич, не нагружайте человека. Ему и так тяжело, - проговорил он. – Пойдемте лучше отойдем в сторону.
  Они отошли к двери.
- Я не понимаю, - зашептал Алексей Николаевич, - у него раздвоение личности …
  Профессор остановил его взмахом руки.
- Подождите, - произнес он тихо. – Вы смотрите на проблему линейно.
- Не понял.
- Мы имеем дело с достаточно опытным в запутывании людей человеком.
- Но откуда вы все это знаете? – немного с возмущением спросила Наталья Сергеевна. – Такое складывается впечатление, вам нравится происходящее. Вы такой умный, что все знаете наперед…
- Наталья Сергеевна, - произнес повернувшись к ней профессор, - я знаю не больше вашего. Только вот в отличие от вас, привык рассматривать разные варианты возможного. Смотрите, мы не знаем, где находимся. Так?
- Так.
- Наш пациент ведет себя более чем странно. И мы, практически, ничего не знаем о нем. Кроме того, что он принимал какие-то препараты.
- Ну, скажем, с последним я не согласна.
- Хорошо, но вы же согласны, что стали менее бояться. И в вас сейчас говорит врач, а не женщина.
  Наталья Сергеевна ничего не ответила. Нахмурившись, она, немного надув губы, посмотрела в сторону.
- Павел Георгиевич, что мы будем делать дальше? – спросил Алексей Николаевич.
- Во-первых, нам надо успокоиться. Во-вторых, наш новый друг должен указать на выход из создавшейся ситуации.
- И как мы его заставим нам помочь? Он говорит, что ничего не помнит.
- Ну, у нас есть Наталья Сергеевна.
- Что? - женщина гордо подняла голову и сверху вниз посмотрела на профессора. – Я не буду участвовать в вашей авантюре.
- Хорошо, как хотите.
  Павел Георгиевич открыл дверь палаты, и хотел было выйти, но не сделал этого. Напротив двери, на стене медленно расползаясь в разные стороны, находилось белое пятно. Увидев его, женщина вскрикнула.
- Ладно, - проговорила она, - я согласна.
  Повернувшись к пациенту, Наталья Сергеевна вздохнула и сделала несколько шагов вперед.
- Не надо ко мне подходить, - проговорил человек.
- Почему? – спросила женщина.
- Я не хочу. Вы  пугаете меня.
- И чем же?
- Не знаю.
  Он отодвинулся к окну.
- Лучше отойдите.
  Наталья Сергеевна мельком посмотрела в сторону Алексея Николаевича и сделала еще несколько шагов вперед. Человек издал непонятный звук и отскочил назад. По комнате пробежала вибрация. Одна из ламп на потолке лопнула, издав при этом сильный треск. Наталья Сергеевна подошла к пациенту.
- Мне нужно поговорить с вами, - сказала она.
- Я не хочу этого, - жалобно ответил человек.
- Почему?
- Не важно.
 Пациент посмотрел на врача и внезапно спросил:
- Чего вы хотите?
- Мы хотим прекратить все это.
- Что именно?
- Мы хотим уйти отсюда, из этого места.
- А-а-а.
  Человек встал. На его лице отобразилось удовольствие от услышанного, ткнув пальцем в сторону профессора, он произнес:
- Вам нужен выход?  Тогда спросите его. Он все знает.
  Наталья Сергеевна, с возмущением сжав руки, вернулась обратно к мужчинам.
- Что это все значит? – с возмущением спросила она. – О чем он говорит? Что вы знаете?
- Он делает свое дело, - спокойно ответил Павел Георгиевич, а я свое. Вы смогли добиться проявления его настоящей личности – это хорошо.
- Подождите, - женщина наклонилась к пожилому человеку, - вы хотите сказать, я была игрушкой в ваших руках?
- Ну, зачем же так…
  Лицо Натальи Сергеевны покраснело, и резко повернувшись к Алексею Николаевичу, она холодным голосом проговорила:
- Что ты стоишь, сделай же что-нибудь. Почему этот человек издевается. Мы попали в эту переделку, только благодаря ему.
- Наталья, - постарался успокоить женщину Алексей Николаевич, - не нервничай. Все будет хорошо.
- Хорошо? Ты что, не видишь, он втянул нас в какую-то игру. Мы теперь заложники…
- Ну ладно, ты преувеличиваешь. Причем тут заложники…
- А ты, - женщина в сердцах топнула ногой о пол, - ты, как всегда, тюфяк и размазня.
  Павел Георгиевич резко схватил говорившего врача за руку.
- Да что это, - попыталась она перекинуться на профессора, но тут же замолчала.
  Только сейчас стало понятным, палата стала более светлая, чем была. Предметы стали менее серые, а единственная лампа стала гореть ярче.
- Вы все-таки изменили ситуацию, - произнес Павел Георгиевич и улыбнулся.
- Я не понимаю…
- Женщины более эмоциональные существа, чем мы, мужчины. И ваши эмоции могут многое.
  Он указал на пациента. Тот стоял к ним спиной, точно так же, как это было в первые минуты знакомства с профессором.
- Что с ним? – спросил Алексей Николаевич.
- Смею предположить, ничего. Он все тот же, что был раньше.
- Но, как?
- Кто знает?
  Павел Георгиевич открыл дверь в коридор. По нему сновали мед братья и прочий персонал клиники. Выйдя, профессор сделал пригласительный жест рукой, психиатр и Наталья Сергеевна последовали за ним.
- Благодаря Наталье Сергеевне, мы сумели порвать связь, вызванную психотропным препаратом, - произнес он.
- Как? – спросил Алексей Николаевич.
- Эмоциональность. Когда пациент начал резко реагировать на нашу даму, я предположил, что это позволит изменить выброс непонятного вещества из его организма. Либо, если это не произойдет, заставит его уйти в себя. Создать своего рода барьер, точно такой же, какой он создал до этого. Иначе, если честно, мы не смогли бы решить возникшую проблему. Ну, по крайне мере, на тот момент, я так думал. Поэтому и предложил Наталье Сергеевне подойти к нему. К счастью, все получилось.
  Павел Георгиевич улыбнулся.
- Но на сколько? Как надолго? – спросил психиатр.
- Не знаю. Мы лишь затушили кризис. Вам необходимо держать его на сильных транквилизаторах. И по возможности, изучать.
- Странно все это. И как вы обо всем догадались?
- Я просто решил немного подумать и позволил себе многое предположить …
  Алексей Николаевич  повернулся к Наталье Сергеевне, профессор учтиво отошел в сторону и, наклонив голову о чем-то задумался. Когда же женщина пошла к себе в кабинет, посмотрел на своего бывшего студента, и  проговорил:
- Вы должны помнить, Алексей, человеческий мозг – это бермудский треугольник, способный поглотить все. Человек же искушен своими возможностями, он может многое. Но не всегда – это многое, нужно совершать. Даже, если вы делаете это, во имя любви к людям… Проводите меня до выхода, что-то я устал сегодня.
  Не дожидаясь ответа, профессор повернулся к лестнице. Ему не хотелось больше находиться в этой клинике. Встреча с непонятным пациентом, обмороки, и неожиданная развязка в конец разбили его.
  «Слишком много мыслей, - подумал он. – Слишком много ошибочных предположений…».
  Все еще в  недоумении, Алексей Николаевич  поспешил проводить своего старого учителя и вернуться к анализу случившегося. Он так до конца и не понял, что же произошло и почему все так резко закончилось.
  Когда же профессор остался один на заднем сиденье машины, то опустив руку в карман, достал оттуда лист бумаги, исписанный мелким, почти непонятным почерком.
  «Психотропные препараты, - подумал он. – Кто знал, что этот миф окажется реальностью».
  Павел Георгиевич пробежал глазами по листку бумаги.
  «По крайне мере, я теперь знаю, чем закончилась история…»