«Слишком ранние предтечи…»
Вероятнее всего, моё знакомство с творчеством Мережковского тем бы и закончились, но наступили иные времена, в достоинствах и погрешностях которых ещё предстоит разбираться историкам, экономистам и политологам. Одно из явных достоинств – открытие дверей к знаниям, информации.
В тысяча девятьсот девяносто третьем году я стала обладательницей сборника «Серебряный век русской поэзии», который презентовал творчество не публикуемых ранее поэтов различных литературных течений конца девятнадцатого – начала двадцатого века.
Сборник предваряла вступительная статья Н.В.Банникова «На рубеже веков». Он же – составитель и автор справочно-биографического материала. Это придало сборнику целостность и единство идейно-тематического содержания. Произведения символистов, акмеистов, футуристов и авторов других направлений этого сложного времени предстали в нём иллюстрацией положений статьи. Понятно, особый интерес у меня вызвал Мережковский.
Биографическая справка о нём лишь подтвердила знания, полученные в студенческие годы, но от её текста веяло холодом, казалось, составитель старался не допустить и капли доброжелательности.
Несколько иную, спокойно объективную, интонацию взял Н.Банников в статье, открывающей сборник. Он писал о Мережковском поэте-символисте и признанном теоретике этого течения.
По десяти стихотворениям трудно судить о поэте, но и в них ярко проявилась личность Мережковского. Не принимая действительности, общественного устройства – земного бытия, он обращает свои помыслы в иные миры, чуждые страхам, волнениям страстей, ужасам кровавых раздоров. Идеей бренности земного бытия пронизано почти каждое его лирическое произведение в сборнике. Особенно чётко она звучит в стихотворении «Поэт»:
«Я люблю безумную свободу!
Выше храмов, тюрем и дворцов
Мчится дух мой к дальнему восходу,
В царство ветра, солнца и орлов!
А внизу, меж тем, как призрак тёмный,
Посреди ликующих глупцов,
Я иду, отверженный, бездомный
И бедней последних бедняков».
Упомянул Н.Банников и об утопической теории «нового религиозного сознания – «Третьего завета». Это мистическое учение Мережковского предполагало слияние античного язычества и христианства, создание новой религии.
«Без веры в божественное начало, - писал он, - нет на земле красоты, нет справедливости, нет поэзии, нет свободы».
Прошло более ста лет с момента написания этих строк. От полного отрицания этого «божественного начала» мы вернулись к нему... Найдётся ли кто-то, готовый к аргументированной полемике с этим тезисом Мережковского сегодня?
Вот в этой способности провидеть истину – величие их автора.
«Дерзновенны наши речи,
Но на смерть осуждены
Слишком ранние предтечи
Слишком медленной весны…», - и ещё пишет он в этом же стихотворении «Дети ночи»:
«Устремляя наши очи
На бледнеющий восток,
Дети скорби, дети ночи,
Ждём, придёт ли наш пророк»…
Не дождавшись новых, животворящих заветов, Дмитрий Сергеевич создаёт свой - «Третий…»
По поводу этого можно что угодно думать и говорить. Я в этом факте вижу попытку переустроить мир к лучшему. Много ли брал на себя Дмитрий Сергеевич? Полагаю, по силам. По духовным качествам, энциклопедическим знаниям, а главное – по способности взять ответственность не только за себя, но и за других, может быть, за всё человечество, пребывающее ещё в наивной животной первозданности. Так брали на себя ответственность Иисус, Будда, Магомет…
Наибольший отклик во мне получило стихотворение без названия. Его первая строка: «Христос воскрес» - поют во храме».
Почему? Оно оказалось тематически и по эмоциональному ладу очень близко моему - «молодёжному»: «Прости, Иисус…»
Вместилище Вселенской боли я:
сердечный ритм, как прежде, – на пределе!
Мне не понять: спустя столетия,
что ж изменилось в нас, в душе и в теле?
Прости, Мессия, Крест твой не подвиг,
по «Заповедям» жить, хотя б немногих.
А жертва – в Лету! Изуверский миг
надеждой светит только для убогих.
Грешим без меры, но идём к тебе,
и, каясь, «кровь» попьём, закусим «телом»,
помолимся с надеждой о судьбе,
а завтра – те ж грехи и то же «дело»…
И я – в плену у искусов земных:
мой маятник желаний и поступков
то – в высоте качелей столбовых,
то – ниже вод, низвергнутых с уступов.
Примусь усердствовать я в правоте,
оказываюсь в пустоши и стуже…
Иль, может, зря пекусь о чистоте,
ведь птица перья моет в грязной луже!
Прости, Иисус, колени не клоня,
твой тяжкий Крест к себе я примеряла…
За это, видно, адского огня
Отец твой дал, чтоб место своё знала.
Сердце моё наполнилось теплом к человеку, переживавшему, возможно, то же, что и я… и может статься, протянется теперь уже живая серебряная нить из настоящего в прошлое, и можно будет дождаться обратной связи...
По стихотворениям в сборнике, коротким цитатам из самого Мережковского и статьи Н. Банникова мне показалось, что личность Дмитрия Сергеевича достойна такого замечательного ряда русских мыслителей, искателей счастливого устройства человеческого сообщества как Е. и Н.Рерихи, Е.Блаватская, Д.Андреев. К сожалению, их идеи, действительно, построены на утопии. Всё, что предлагается ими возможно лишь на «общественном договоре» таких Личностей, как они сами! Ну, а как мы умеем «договариваться», каждый ежедневно наблюдает из новостей.