Наталья Козаченко
Давным-давно в бальной зале большого дома с колоннами висело старинное зеркало. В нём отражались прекрасные дамы в пышных длинных платьях и кавалеры в чёрных фраках, детские мордашки и лица пожилые. Звучала музыка, и певучий французский язык смешивался с русским. Каждое утро молодая девушка в белом передничке смахивала пылинки пушистой метелочкой, отчего зеркалу становилось щекотно и весело.
Зеркало было волшебным, совсем немножко: оно не просто отражало людей и предметы, но удерживало все внутри, в толстом стекле. Луна заглядывала в гости и тогда изображения начинали бесшумно двигаться, словно в стеклянном пространстве шла тайная ночная жизнь.
А потом появились другие люди, большую бальную залу перегородили тонкими дощатыми стенками, и зеркало оказалось в полутёмном узком коридоре. Утреннюю смешливую девушку заменила хмурая старуха в синем сатиновом халате. Она протирала зеркало неприятно пахнущей старой тряпицей. Новые зеркальные изображения всё время ссорились, доказывая свою правоту.
И зеркало не выдержало: оно раскололось на множество осколков. Мусор собрали в мешок и вынесли на улицу. А потом и дом с колоннами постепенно разрушился, и вскоре на его месте образовался большой пустырь, заросший бурьяном.
Время замерло для зеркальных осколков. И исчезло волшебство, ведь зеркала-то не стало!
Наконец, на пустыре начали происходить большие перемены: мусор собрали и вывезли, площадку расчистили, выстроили многоэтажный дом и разбили перед ним небольшой газон с кустами и тонконогими деревцами.
От огромного старинного зеркала уцелел лишь небольшой, с детскую ладошку, осколочек. Он уцепился за травяные корешки и только лунными ночами выглядывал осторожно между травинок.
С Луной интересно просто молчать, грустить или наоборот, радоваться августовскому звездопаду. Луна знала имя каждой упавшей звезды и всякого человека, живущего на земле.
Иногда по вечерам в окошке третьего этажа появлялось одно и то же детское лицо. Очень грустное. Осколок разглядывал бледное пятнышко за стеклом и в памяти его возникали смутные образы.
Так, словно он долго-долго спал и вдруг проснулся. Так бывает по утрам: вспоминаешь ночной сон и кажется, что это вовсе и не сон, а самая настоящая правда.
Девочка словно пряталась за плотной шторою, заворачивалась в тканевые складки и подолгу смотрела на зелень газона. Иногда вскидывала голову вверх, вздыхала протяжно, утирала краем шторы крупные редкие слезинки.
- Эй, ты чего? Плачешь, что ли? – Не выдержал однажды Осколок.
- Да-а-а… - Девочка всхлипнула и удивлённо завертела головой, - ты кто? Я тебя не вижу.
- А теперь? – Тонкий лунный луч оттолкнулся от Осколка и погладил Девочку по мокрой щеке.
- Ой! Лучик! А солнца-то нет, откуда ты взялся?
- Я не лучик, я Осколок старинного зеркала.
- Волшебного?
- Волшебного? Не знаю, может быть. Дружба с Луной – это волшебство?
- А ты дружишь с Луной? Правда-правда? – девочка недоверчиво глядела то на яркую точку в траве, то на круглую Луну в небе. – А можно, я буду дружить с Луной и с тобой тоже?
- Конечно!
Девочка тихонько засмеялась, забыла про слёзы, а Осколок сделал вид, что их вообще не было. Зачем грустить, если появился новый друг?
И они стали дружить. По вечерам небо провожало за горизонт дневное солнце, приходили мягкие сумерки, успокаивались торопливые ветры, зажигались первые звёздочки, а Девочка и Осколок ждали появления Луны.
Осколок наполнялся сразу лунным светом и вытягивал тонкий длинный лучик до самого окошка. Девочка ловила бледное пятнышко ладошками, словно мячик, и подбрасывала его вверх. Мячик прыгал по редким облакам, иногда проваливался вниз, высвечивал дома, машины, городские памятники. Всё оживало, дома кланялись друг другу, машины мигали фарами, статуи неторопливо прогуливались по улицам в лунном свете, иногда даже менялись друг с другом местами. Дневные люди не замечали подмены, только Девочка, Луна и Осколок знали ночную тайну.
Несколько раз Девочка пыталась найти среди газонной травы своего таинственного друга, но днём Осколок становился обыкновенной грязной исцарапанной стекляшкой. Совсем-совсем не волшебной.
Зимой на газоне лежали большие сугробы, а в дружбе наступал перерыв до весны. Весну ждали одинаково нетерпеливо, никто ведь не знает, что может случиться за время разлуки.
Девочка взрослела, Осколок глубже проваливался в землю, лунный лучик становился день ото дня тоньше и короче. И однажды исчез совсем. Девочка не заметила пропажи: она стала взрослой и уехала в другой город.
Вернулась через несколько лет не одна: вела за руку маленькую дочку, похожую на себя. Малышка оглядывалась по сторонам, запоминала новый для неё дом, двор с качелями и песочницей.
А ночью она громко плакала: в незнакомом месте непривычно и страшно.
- Хочешь, я покажу тебе волшебный лучик? – спросила малышку мама.
- Волшебный? Разве бывает волшебный? – не поверила девочка.
- Бывает, бывает! У меня есть один старый друг, он умеет играть с лунным светом.
Мама взяла дочку на руки, подошла к окну, завернулась в плотную штору и замерла.
Ждать пришлось долго, может быть, час или даже два. Наконец, с тёмного ночного газона нерешительно блеснул крошечный, совсем тусклый огонёк. Посторонний взгляд его ни за что бы не заметил, но мама-то знала!
- Смотри, видишь? – она показывала дочке лунный лучик, ловила его в раскрытую ладонь.
И улыбалась. И маленькая девочка, её дочка, улыбалась тоже. А над ночным городом кувыркались облака и мигали далёкие звёзды.
Осколок, размером не больше детской ладошки, выглядывал из травы. В его зеркальной глубине двигались чьи-то фигуры, мелькали лица, звучала музыка, и старинная мебель важно темнела вдоль стен.
А впрочем, может быть, было совсем не так: просто отражались быстрые облака, плывущие по небу.