***
Всем разведчикам-десантникам, кто ходил в засады, на караван,
моему другу дозорному 3-й роты Назарову Н.Т., погибшему 03.09.84 г.
1984 г.-1985 г.
Молитву «Аллах-Акбар»
В мечети мулла читает,
А мы на кладбище
Оборону занимаем.
Все тропы перекрыты,
Душманы идут в капкан.
Короткий бой
И все они убиты.
Глаза горят, адреналин
И рота без потерь уходит.
Лишь забираем оружие и героин.
Игорь Черных
В цинковых гробах отправляем наших ребят-разведчиков. Прощай брат, прощай!
Время часов 10 вечера. Проверяем себя (одежду, снаряжения) – всё на месте. Выходим из дома, идём между двумя дувалами. Двигаемся вглубь кишлака. Идем так тихо, как будто не рота, а один человек. Как-то, после засады в батальоне, пришли поздно, а нас ждали повара с ужином. Идёт целая рота в маскхалатах, кто-то уже в тапочках. И догоняем комбата со спины. Он резко поворачивается, спрашивает, какая мы рота. Мы: «Третья рота». «Молодцы, – говорит, – идете тихо, как один человек». Потом посмотрел на нас, как на оборванцев, махнул рукой и с гордостью пошёл дальше.
Да ходить, прятаться и воевать мы умели.
Идём тихо. Один дом, опять арык. Справа и слева дуканы. Слышу, где-то щёлкнул замочек, кто-то из наших полез в их магазин за жвачками. Выходим в виноградники, темень. Комар и Овод впереди. Блокируем тропинку. Ивченков и Кислицын с пулемётами, один в сторону «зелёнки», другой в сторону кишлака. Я у виноградника. Уже появилась роса, и такая тишина, что слышно жужжание комара. Сидим минут 20, а может и больше. Вдруг свист, напев какой-то песни. Прижались. Звук идёт со стороны зелёнки, виноградника. «Дух», а может разведчик. К темноте мы уже привыкли и видим себя. Подали знак приготовиться. Вот он идёт, держит БУР или гранатомёт. Еще шаг, подходи ещё ближе. Нам нужно выманить его ближе. Ещё шаг, и уже видно как он одет. От пуль его даже подбросило, словно он в нокдауне. Обрабатываем тропинку. Комар и Овод, Подколзин и Беляев ушли вперед. Вернулись, говорят, что там чисто. Стали осматривать «духа», а у него вместо оружия мотыга. Арык копал, про комендантский час забыл. Нашей вины нет, поди разгляди в темноте. Мы уходим обратно в дом, а утром к технике и домой.
Наша знаменитая, не победимая развед-десантная 3-я рота: я, Кислицын, Ивченков и другие лихие герои-разведчики
Вспоминаю, когда был молодым, целую ночь шил себе маскхалат, подгонял, а потом ещё и Валере. И так шил, что деды завидовали. У нас стояла швейная машина, кажется «Зингер», немецкая. Я нашил карманы, разделил куртку и штаны, низ удлинил. То есть, тебе выдали и всё. Хочешь, ходи, как лошара, а не хочешь – делай сам, подгоняй. Если ты умеешь шить (сапоги подшить, пришить пуговицу) – это нормально, там матери рядом нет.
Ментовские будни
Погибали солдаты в Афганистане, теперь погибали солдаты в Москве у белого дома
Нас вызывает майор Хвастюк и говорит:
– Черных, Сучилин, Шмойлов, Петренко, Бабаев, вы будете охранять «Си-Эн-Эн», американскую телекомпанию.
Зачем, думаем, эти америкосы к нам приехали. Показать, как распадается Союз?
Горбачёв у власти. 26-й съезд ЦК КПСС, последний съезд. Американцы хотят отснять непосредственно в Кремле. Они заняли четвёртый этаж гостиницы «Националь» на Манежной площади. Инструктировали нас как обычно – не общаться, на контакт не идти. Но, на самом деле, охранять их было приятно. Толстые, вечно улыбающиеся люди с большими бутербродами в руках. Наша задача – сопровождение и гостиница «Националь».
За эту работу я получил премию к зарплате.
Никто и представить не мог, что Советский Союз, ради которого мы служили и умирали, так быстро рухнет. Американские агенты всегда стремились развалить государственный строй внутри России, в Советское время мы мало знали о террористов, но хорошо знали, как орудуют агенты ЦРУ. Казалось, слово террор в нашей стране никогда не будет употребляться. Но американские агенты развязали эту бойню, развалили Союз, втягивая в нас братоубийственную войну.
Война в Москве, дележка власти. Народ против ментов, своих сыновей и детей.
Белый дом, ГКЧП, смотрю телевизор. Нас срочно вызывают на усиление. В Москве творится черти что. На экране у Руцкого трясутся руки, Хасбулатов заикается, не переворот, а спектакль. По телевизору постоянно идет балет «Лебединое озеро». Ельцин набирает обороты, собирает народ. Люди от безделья ночами жгут костры, пьют водку и веселятся, особенно радуются жулики. Ельцинские хмыри обрабатывают людей и у них получается. Народ раскололся, началась гражданская война.
Думал, ну всё, приду домой, работа, семья, и всё забудется. Нет. Афган, не будет больше войны. Ничего не забывается. Белый дом, ГКЧП. Забора тогда у Белого дома не было, внутренние войска с оружием в руках окружили Белый дом. Рядом, на Новом Арбате, Дом Раскрытая Книга (СЭВ). Здесь балкон, с него виден вход в Белый дом. Стоят камеры, снимают происходящее. Руцкой, Хасбулатов и другие на крыше Белого дома с рупором. С ними вооруженные люди. Как потом я узнал, там было много «афганцев», моих ветеранов. И мы воевали и убивали друг друга. У СЭВ генералы и журналисты говорят о расколе страны, за которую я проливал кровь. И не понять теперь, где это – Родина. Ведут переговоры, чтобы Руцкой сдался. Снайперы на верхних этажах гостиницы Украина. Вдруг тишину разрезал выстрел – в Руцкого стреляли провокаторы с гостиницы «Украина». Тут же, в ответ, с крыши Белого дома ударили автоматные очереди, туда, где я стоял на балконе, и по солдатам, которые стояли в оцеплении. На секунду я забыл, где я. Афган проплыл перед глазами. Первая пуля летела в Белый дом, а я уже понял, что нужно делать. Лихие журналисты и генералы кинулись в здание, мешая друг другу и пробивая локтями себе дорогу. Началась паника. Стёкла затрещали от пуль. Один солдат упал рядом со мной убитый, другой корчился на балконе раненый, остальные лежат. Я им кричу: «Ползите ко мне!». Сам пополз к раненому солдату и подтащил к себе. В голове звучало, как в Афгане – «дозор вперед». Автомат у меня короткий, АКСУ, он надежнее пистолета Макарова. Но кого убивать? Везде свои, русские. Кто мне подскажет, с кем воевать?
В школе милиции. Я старшина – второй справа