Вечер на юге начинается рано. И когда жаркий день отступает, чудесные летние сумерки спускаются на город. Астраханские сумерки необыкновенно хороши. Медленно темнеет день, словно гаснет свет в большом зрительном зале, и небо открывает свои тайны. Вот заискрились светлые нотки бирюзы, и нежная разноцветная палитра разлилась в воздухе. В это время и сам воздух становится другим – ласковым и теплым, как парное молоко. Вот уже и первые звезды показались на небе. Такие яркие и пленительные звезды бывают только в городе твоего детства. Я стою у ворот Кремля, над которыми возвышается колокольня. В пролете арки открывается вечернее небо. Кто не видел астраханских вечеров, тот не поймет всей прелести южных сумерек.
Здесь от Пречистинских ворот начинается улица Советская, улица моей юности. На своем веку эта улица сменила несколько названий: Долгая, Московская, Большая, Екатерининская. И всегда она оставалась главной улицей города. Совсем неширокая, как и все улицы старого города, тенистая и очень уютная, она в 50-е годы прошлого столетия была любимым местом гуляний молодежи. Пройтись по нашей улице было ритуалом. Летними вечерами по узким тротуарам неспешно текли людские потоки. Тихий, теплый вечер для всех, молодых и старых, был полной свободой от дневной сутолоки или даже, если хотите, от всяких неприятностей. Суета и деловитость рабочего дня уступали сейчас место совсем другим отношениям между людьми. Здесь назначали свидания, сюда приходили в надежде увидеть старых друзей. Смеялись, шутили, заводили новые знакомства. В сквере все скамейки заняты. Вокруг памятника Кирову бегает ребятня, а их мамы и бабушки ведут между собой неспешную беседу. В сумерках на большой клумбе сладко пахнут розовая петунья и душистый табак, и, не умолкая ни на минуту, стрекочут в траве цикады.
А духота прошедшего дня не спешит покидать город. Все еще жарко. Порхающий в женских руках веер не приносит избавления. Хорошо было в такой вечер зайти в маленький магазинчик “Воды“, приютившийся в доме №10, где всегда было прохладно. Здесь можно выпить стакан холодной искрящейся “газировки“ с сиропом или без сиропа. Грушевый или вишневый, крюшон или крем-сода – сиропы на любой вкус. Пузырьки газа бьют в нос, и, кажется, нет в мире вкуснее этой воды. Еще стаканчик! Пьешь, прикрыв от удовольствия глаза. Привлеченные сюда сладким сиропом жужжат вокруг осы и норовят сесть тебе на нос.
В магазинчике тесно. Молодежь оживленно что-то обсуждает. С шумом открываются бутылки, и металлические крышки звонко летят на пол. Прохладный напиток цветным фонтанчиком едва успевает добежать до краев запотевшего стакана. Каждый глоток такой воды кажется подарком. Хорошо было здесь. Воздух напоен прохладой и той дружественной атмосферой, которая всегда присутствует там, где людям хорошо вместе.
Вот уже отзвучали в залах Горсовета духовые оркестры ситцевых балов. Конец пятидесятых! Детские постановки в театре юного зрителя сменились для нас серьезными пьесами в драматическом театре имени Кирова. Мы уже не школьники, мы - студенты. Новые планы, новые друзья. И наши прогулки по улице Советской как-то незаметно стали реже. Стук наших каблучков слышался теперь уже на улице Кирова. Здесь было светлее, просторнее, витрины магазинов манили огнями, громче и смелее звучали молодые голоса. Да, что-то бесспорно уходило с главной улицы нашей юности. Исчезала романтика интеллигентной, негромкой улицы с ее какой-то мягкой доверительностью. И вместе с уличной романтикой потихоньку уходила наша юность.
Вечерние тени ложатся на стены домов. Дорога, поднимаясь, уходит в глубину кремлевской арки, и моя улица, осеняемая звоном колоколов Покровского Собора, похожа теперь на дорогу к Храму. Осенью улица Советская становится еще наряднее. Медленно кружатся в воздухе листочки акации и укладываются на асфальте желтым ковром мозаики. И вся улица, с ее молчаливыми осенними деревьями, почти безлюдная и сейчас такая тихая, напоминает театральные декорации к какому-то ностальгическому спектаклю.