М. М. Кириллов На Владимиро-Суздальской земле. Оче

   
М.М.КИРИЛЛОВ

НА ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКОЙ ЗЕМЛЕ
Очерк

         На Владимирской земле за мою долгую жизнь мне пришлось побывать не раз. Впервые это было ещё в детстве. Шёл второй месяц войны. Я только закончил первый класс. Когда был сдан Смоленск, в конце июля 1941 года, правительством было решено отправить семьи военнослужащих из Москвы за Урал. Это коснулось и нашего заводского посёлка в Лефортово. Семьи погрузили в теплушки на путях соседнего завода «Серп и Молот». Мы – мама и трое ребятишек – попрощались с отцом, остававшимся на оборонном заводе, и поезд наш отправился  на восток, к Волге.
       Ехали рывками, то очень быстро, то подолгу стояли на запасных путях и тогда нам разрешали вылезти из вагонов и побегать по насыпи. Этой радости мы ждали. Проезжали город Владимир. Ничем особенным он не запомнился. Вокзал и железнодорожные пути, забитые составами. Несколько раз (до г. Горького и даже позже) состав попадал под бомбежки, хотя бомбы цели не достигали. Этим и были вызваны рывки в движении нашего поезда. Впереди нас ждало полтора года жизни в эвакуации.
      В эвакуации наша мама заболела туберкулёзом лёгких, и когда мы  возвратились домой, подолгу лечилась в больницах Москвы.
       В  1944 году её направили в противотуберкулёзный санаторий в посёлок Болдино Владимирской области. Как-то отец, посещая ее там, взял и меня с собой. Сойдя с поезда, где-то возле г. Владимира, мы с ним долго шли пешком по дороге к санаторию. Пересекли большую дорогу, которая именовалась Владимирским трактом. Вдоль дороги высились невысокие каменные верстовые столбы. Отец рассказал мне, что при царе по этой дороге гнали заключенных в кандалах, чтобы не разбежались, в том числе политических, большевиков. Мы много говорили с ним о Революции, о том, что она дала трудящимся.
     Помню,   Болдино встретило нас большой дворянской усадьбой с белыми колоннами и высоким крыльцом. За усадьбой располагался густой лес. В тот же день, повидавшись с мамой, мы с отцом автобусом вернулись в Москву.
       Как-то в семидесятых годах по дороге из Москвы в Горький поездом проеэжал Владимирскую область, всю  в дыму от торфяных пожаров, случавшихся там нередко.
        Последний раз мне довелось побывать в тех местах в октябре 1989-го года. Группа московских профессоров собралась тогда во дворе московского НИИ  пульмонологии, что на 11-й Парковой, в ожидании автобуса для поездки в город Суздаль, на одну из первых в те годы пульмонологических конференций в СССР. Это  было уже позже конференций в Калуге и в Рязани и через год после Учредительного съезда общества врачей-пульмонологов у нас в Саратове в 1988 г., перед 1-м Всесоюзным конгрессом пульмонологов в Киеве в 1990-и году. Руководил всеми этими форумами уже тогда известный академик А.Г.Чучалин. Новорожденное Общество пульмонологов нашей страны в те годы, образно говоря, расправляло крылья.
       В автобусе со мной ехали профессора Сильвестров, Ноников, доктор Сахарова и другие. Из моей саратовской кафедры в Суздаль направлялись ассистенты А.М.Косыгина, Т.Г.Шаповалова и М.М.Шашина.
      Суздаль, где я был впервые, встретил нас осенней непогодой. По приезде сразу окунулись в толчею конференции. В Саратове год назад мы хорошо встретили гостей из всех крупных городов Советского Союза, и потому здесь у нас недостатка  в знакомых не было. Разместились, подготовили свои доклады и успешно выступили на пленарных заседаниях и секциях. Тогда здесь были и украинцы, и прибалты, и товарищи из Баку, Барнаула и Благовещенска. Профессора Ландышевы, Провоторов, Федосеев, Кокосов, Мухин, Фёдорова, Слесаренко, Убайдуллаев, Шнипас, Ардаматский, Трубников и многие, многие другие. Иностранцев  не было ни одного. Самое важное было даже не в содержании докладов, а в организации работы конференции и в единении людей и их опыта. Чувствовалось, что чистые родники пополняют советскую пульмонологическую Волгу. Достижения накапливались. Было очевидно, что романтический этап в развитии отечественной пульмонологии успешно продолжается. Большая роль в этом принадлежала академику Александру Григорьевичу Чучалину. Я уже тогда заметил, что это человек высокой культуры и организации ума.
      На одном из заседаний я преподнёс Правлению Общества большой памятный альбом с фотографиями  Учредительного съезда, в прошлом году прошедшего у нас в Саратове. Делегаты встретили это одобрительно.
      Как всегда во время конференции было много кулуарных встреч и знакомств. Были даже посещение ресторана и танцы. Подчас казалось даже, что личностная тусовка была важнее, чем научные достижения делегатов.
      Осенняя погода не способствовала тогда ознакомлению нами с местными достопримечательностями. Мы, конечно, знали, что Суздаль это древнейший город России, но непосредственные впечатления от этого районного центра Владимирской области были весьма скромными. Кремль и соборы были заброшены. Подавляла обыденность малоэтажного захолустного города, никогда не имевшего развитой промышленности. А, может быть, нам не хватало хорошего экскурсовода? А ведь перед нами был ровесник великой Руси!
      Но однажды в перерыве между заседаниями мы съездили посмотреть Храм на реке Нерли. Это было недалеко от города. Храм располагался на пустынном высоком берегу, с трёх сторон окружённый не широкой, но глубокой рекой. Дальше, за рекой, расстилалось скошенное поле. Белоснежный, как лебедь, с высокими сводами стен и единственным куполом, устремлённым вверх, он как бы готов был взлететь. Окружающее ему не мешало, он был как на ладони. Ничего лишнего, простота и красота. Говорить не хотелось. Побродили мы вокруг него, полюбовались и уехали. Это впечатление контрастировало с суетой съезда и оттеняло мелочность наших интересов.
      Суздалю более тысячи лет. Он помнит Киевскую Русь, Владимира Мономаха и Юрия Долгорукого. Это ведь десятый-одиннадцатый века! Суздаль старше Москвы. Многое из его истории я уточнил уже позже.  Но Храм-Лебедь на Нерли, удивительное творение русских людей, я, потрясённый,  увёз с собой именно тогда.
      По окончании конференции я уехал через Владимир в Москву. Запомнились большая площадь перед вокзалом  и громадный Собор  11-го века, Золотые ворота. Ничего золотого я в нём не увидел, эта махина тысячелетней давности словно давила на окружающую её площадь. Я покидал Владимирско-Суздальскую землю, как оказалось, на этот раз навсегда.
       Пост-скриптум.      Прошло с тех пор каких-то два-три года, и пульмонологический романтизм закончился, сменившись унизительным коммерческим лоском Европейского респираторного общества и абсолютной подчинённостью западным фармацевтическим фирмам. Но ведь тогда и Советский Союз закончился, сменившись государством лавочников. Это были «девяностые годы» в развитии пульмонологии, да и только ли в пульмонологии. Эти годы продолжаются.   Но это не конец. Тысячелетний опыт Владимиро-Суздальской земли убеждает, что страна наша переживёт и это. Храм-Лебедь ещё взлетит!               

Саратов, август 2016 г.