Старый солдат Йозеф, пятидесятилетний мужик, приехал в Париж. Восемь часов пролетев на самолете, он сразу же сел в такси и поехал в ближайший отель.
- Вам куда? – спросил таксист.
- В ближайший отель. – ответил Йозеф.
- Понял.
Париж – красивый и хороший город. Нет. Это даже не город. А деревня-мегаполис. Это одновременно и один из самых крупных культурных центров мира, и обычный город , в котором, как и в другом любом городе много заводов, ресторанов, улиц, больших домов и трущобных уголков. Трущобы – это единственное, что могло довести до слез Йозефа. Старый солдат Йозеф многое повидал в жизни и его ничем нельзя было ни удивить, ни довести до слез. Йозеф никогда не смеялся. А когда видел трущобы или похороны кого-либо, вот тогда его пробирало слезами и он не переставал плакать, пока не ляжет спать.
Йозеф знал три языка: французский, немецкий и русский. Поэтому он мог найти с эмигрантами общий язык. Среди его соседей был бывший капитан полиции Леонид Давидов, который после отставки пытался сделать карьеру писателя и переехал сначала в Берлин, а потом в Париж. Зарабатывал он, как мог. Для одной партийной газетенки, которая мало кому известна писал статьи, работал учителем, работал уборщиком. Перебивался с хлеба на воду, как и любой эмигрант.
- Ты смотри под ноги! – заругался на него Йозеф, когда они столкнулись. Леонид наступил ему на ногу, из-за чего Йозеф на него разозлился.
- Простите меня. – отвечал ему Леонид. – Я что-то призадумался.
- Ладно. Забыли. Меня Йозеф зовут.
- Давидов Леонид. Писатель.
Жмут руки.
- Писатель говоришь… - сказал Йозеф.
- Да. – ответил Леонид.
- А с чего неизвестный тогда? Если писатель, то должен быть известным.
- Я так-то из России. – отвечает снова Леонид. – Я сам из России. Там уже не нужна литература, хорошая литература. Поэтому и переехал сюда.
- А тут ты и к черту никому не нужен.
Леонид Давидов промолчал. Вместо того, чтобы что-то сказать, он задумался. Любой, кто хочет уехать, думает, что заграницей хорошо, а потом, будучи эмигрантом, понимает, что зря он уехал из родной страны. В любой другой стране русский человек никаким образом не сдался, также, как и француз в России никому не нужен, да и американец в Испании.
- Ладно. – сказал Йозеф. – Потом еще встретимся.
- До свидания.
Йозеф зашел в свою комнату, включил свет. На его часах было 1:30. На часах в номере тоже было 1:30. Не зря перевел, когда переезжал. В номере над телевизором висел французский флаг. Рядом с кроватью был холодильник. Из окна был вид на Эйфелеву башню.
Хоть и была ночь, но он долго не мог уснуть. Он сидел на кровати, смотрел телевизор; за стенкой был слышен стук печатной машинки – Леонид Давидов опять что-то пишет. Но даже не пулеметные очереди, которые были слышны из его комнаты не давали спать Йозефу. А какие-то мысли. Было дело, он хотел потянуться к чемодану, но лень заиграла в нем. Вскоре он даже не заметил, как уснул.
- Вот и утро. – произнес, проснувшись, Йозеф и посмотрел в окно. За окном сияло ласковое осеннее солнце. Начинался новый день. Но для Йозефа не было новых дней. Для него новый день – это повторение старого дня. Как кинопленка: взял, перемотал и все сначала.
И все же, он решил выйти прогуляться по Парижу. Ему и так осталось дня два до отъезда назад, а он еще не видел близко Эйфелеву башню. Он вышел из номера и запер свою комнату. Одновременно с ним вышел и Леонид Давидов с папкой.
- О! Здорово! – говорил Йозеф.
- Здоров. – отвечает Леонид.
- Ты куда?
- Да, так. Статью отнести в редакцию собираюсь. А ты?
- Гулять.
- Ну, ладно. Давай тогда. Увидимся.
- До скорого.
И у входа в отель разошлись по сторонам. Леонид Давидов пошел налево, к редакции, а Йозеф прямо.
По пути он увидел, как студенты бастовали у посольства. Во Франции – это не удивительно. Студенты постоянно чем-то не довольны, особенно во Франции. Что во время Парижской коммуны, что при якобинцах, что при де Голле – всегда одинаковость эта, студенты за что-то боролись. Это были реформы образования и вплоть до абсурдных идей. Йозеф не обратил на них внимания и пошел дальше. На обратном пути он уже наблюдал, как этих студентов разгоняла полиция.
Но не об этом.
Рядом с Эйфелевой башней была кафешка на открытом воздухе. Йозеф захотел кофе и он зашел туда, чтобы заказать себе арабский кофе, горячий, как раскаленный металл, чтобы пальцы обжигало. Такое кофе любил Йозеф.
Йозефу принесли кофе через 20 минут. Он смотрел на Эйфелеву башню и пил кофе из белой чашечки. Он смотрел и приговаривал: «Красота», делая глоток за глотком. И что-то он задумался и достал фотографию из кармана. На ней на белом фоне была изображена черноволосая девушка, с карими глазами, пухленьким лицом, но стройным телом и лисьей улыбкой. На обороте было написано: «Любимому Йозефу от Марии» и еще остался до сих пор след помады под углом. Она моложе него на 10 лет.
Мария заметила его. Она была в этом же кафе. Сначала она не решалась подойти к нему, а потом присела рядом. Он ее поначалу не заметил. Обратил на нее внимание только после того, как он услышал ее ласковый, нежный голос.
- Привет. – сказала она ему.
Йозеф поднял глаза и быстро спрятал фотографию в куртку.
- Еще хранишь ту фотографию?
- Да. – ответил Йозеф. – Храню. А тебе-то что?
- Ничего. – сказала Мария. – Просто. Эх… Ты же старше меня на десять лет, что ты ведешь себя, как ребенок?!
- Просто люблю.
- Любишь?! Хм. Я не знаю прямо. А я тебя не люблю. Теперь не верю в любовь.
- Странная ты. – заметил он. – А раньше верила.
Мария ничего не ответила.
- Ну, ладно. Давай. Пока. – сказала Мария.
- Прощай. – ответил Йозеф.
Мария встала и пошла вдаль. Йозеф наблюдал, как она своей легкой походкой шла в свой путь. Но она ему оставила записку, в которой было написано: «Я к тебе зайду завтра».
Йозеф ее ждал долго. Поставил тумбочку в качестве столика, у писателя Давидова взял бокалы, купил вина. Волновался, что она не придет. Размышлял по этому поводу:
- Может… она хочет меня простить? Я не знаю уже и сам. Запутался. Господи… как же я давно ее не видел. Я очень сильно по ней скучал. Боюсь, как какой-то нытик, а еще солдат! Курам на смех! Йозеф! Ты кто?! Сержант или нытик?! Нет! Не нытик! Ты – сержант! Веди себя прилично.
После этого он заснул. Из соседней комнаты играла песня группы «Emerson, Lake & Palmer» - «C’est la vie». Видимо из-за этого заснул.
К нему в комнату постучался Леонид Давидов. Хотел что-то у него спросить, но Йозеф не открывал.
- Ты что там?! – возмутился Давидов. – Уснул что ли?!
Он все стучал и стучал, но никто не открывал. И потом Леонид решил, что зайдет потом. Вечером. Но и вечером никто ему не открывал.
В 21:00 пришла и Мария. Она была в цветастом платье. И в руках держала пакет с вином и курицей. Она увидела стоящего у двери Леонида Давидова и спросила:
- Вы к Йозефу?
- Да. – ответил Давидов. – Он не открывает.
- Не открывает? Дай-ка я попробую. Мне он должен открыть.
Мария стучит в дверь.
- Йозеф! Дорогой! Это я, открой, пожалуйста.
Но никто не открывал.
- Йозеф! Пожалуйста! Открой мне дверь! – еще раз сказала Мария. – Я боюсь, что, что-то с тобой случится. Если что-то случится, то я могу и не пережить!
И на этот раз никто не отвечал. Мария заплакала в этот момент и попросила Леонида Давидова, чтобы он подошел к вахтеру и попросил, чтобы тот попросил разнорабочего выломать дверь. Разнорабочий выломал дверь. В комнате было чисто. На кровати лежал Йозеф, который уже не дышал. Леонид Давидов пощупал пульс.
- Все. – сказал он Марии. – Он умер.
Мария зарыдала и присела рядом с Йозефом. Леонид Давидов и разнорабочий вышли из комнаты, а Мария осталась в ней, обнимала голову Йозефа, своего старого солдата, и плакала.
В другой комнате все также играла песня «C’est la vie».