ЛУНА
Предрассветная Луна таяла как льдинка в крутом синем кипятке нарождающегося дня. Скоро она исчезла совсем, и только небольшое облачко объявилось на этом месте, прозрачное будто туманчик над утренним прудом...
ДНЕВНАЯ ЛУНА
Четыре часа дня. На бледно-голубом небе Луна, как след слабой оспы.
Прививка Космоса от обыденности жизни.
ПРИХОД ЛЕТА
Вечером одуванчики повсеместно (минус дезертиры надежды на чудо) целыми дивизиями, корпусами, армиями сдали свои посты...
Все, что было вчера золотым, упругим, чешуйчато-тарелочным, обратилось в серебристое, мягкое, шероховато-сфероидное...
Лето пришло.
УТРО
Ночь была тихая-тихая-тихая... Даже звенело слегка в ушах от тока собственной крови. С тем и уснул…
А проснулся и сразу услышал птичьи голоса. А потом вдруг в далекой-далекой выси прошумел ветер. Кратко и мощно. Будто Бог зевнул...
“АЭРОСТАТЫ”
Над голубыми киверами вероник и шершавыми ершиками лисохвоста; над розовыми куртинками гвоздичек и липкими стебельками рдеющих смолок; над сиреневыми, упругими дебрями мышиного горошка и скромными белыми личиками луговой клубники с мохнатым солнышком в центре; над дикими, дурманящими джунглями суверенного государства ИЮНЬ, опутанного бесстыдными юбочками повители, будто аэростаты заграждения взметнулись серебристые шары одуванчиков.
Такие эфемерные...
“ДИКОБРАЗ”
И хлынул дождь!
Но сначала пыльный ветровой смерч подчистил с улиц и балконов людской дух. Только после этого тугим валом примчалась тяжелая, неистовая вода.
Улица разом зашелестела тем особым щелкающе-шипящим шумом, что рождается мириадами полупризрачных водяных всплесков.
Казалось, что под ногами вместо асфальта вдруг очутился странный зверь с белой иглистой шкурой, которая то вставала дыбом, то опадала, то вновь яростно щетинилась. Будто в мокрых судорогах, на наших глазах, рождался и умирал фантастический дождевой “дикобраз”...
СТРАННЫЙ ДЕНЬ
Небо с утра — чистый, глубокий ультрамарин, холодное латунное солнце и дикий пронзительный ветер, сорвавший и унесший всякую дымку.
К полудню нечто серое постепенно и небрежно обволокло поднебесье и съело синее напрочь, а вместе с ним и все тени на земле.
И так странен стал этот мир всеобщей стылой резкости и полного бестенья...