Глава 6. Старый барон.
Но я не предполагала, что утро будет столь ранним. Я чуть не свалилась с кровати, когда рывком приподнялась, проснувшись в темноте от осторожного прикосновения к плечу.
- Тише, Инь! Тебе надо поскорей одеться. Двойняшек фрау Марта соберет. Машины уже ждут за оградой, нам стоит уехать, пока не рассвело, и бодрствует только ночной персонал, да, и постояльцы еще не проснулись. Не стоит афишировать, куда вы уехали. И не сломай, пожалуйста, ногу в темноте, - услышала я тихий голос Барона у своего уха.
А затем он поднял меня на руки и понес в сторону ванной комнаты. Я инстинктивно ухватилась ему за шею и прижалась к широкому плечу. И тут он, на мгновение, остановился и крепко поцеловал меня в губы.
- Прости, Инь! Так сложно было удержаться! Но в дальнейшем, обещаю вести себя прилично, - прошептал он, ставя меня на пол в дверях ванной комнаты.
Испытывая самые смешанные чувства, я заскочила вовнутрь и закрыла за собой дверь. Там уже висела моя одежда и стояла сумка с туалетными принадлежностями и теми немногими вещами, которые я привезла с собой из России. Когда я через несколько минут выскочила наружу, то увидела Вольфа и фрау Марту, которые держали на руках моих малышей.
- Хватайся за руку, и выбираемся в парк. Парни уже ждут нас, - приказал Барон, решительно двинувшись к дверям на террасу.
- А разве фрау Марта едет с нами? - удивилась я, оглянувшись на медсестру.
- Я сделал ей предложение, от которого было сложно отказаться! – довольно усмехнулся он. – Вам не помешает ее квалифицированная помощь. И она слишком много знает, чтобы бесконтрольно болтать здесь языком.
Ребята в полном составе, с вещами, ждали нас на террасе. За спиной Дина висела гитара.
- Отдай свою сумку кому-нибудь и возьми у меня малыша! - сказал Вольф Хорьку. – Мне вам путь показывать и с охраной договариваться.
Затем он, быстрым шагом, повел всех в дальний конец парка, где служитель открыл нам маленькую калитку в высокой каменной изгороди, почти скрытую среди вьющихся растений. За оградой я увидела две большие темные машины, стоявшие с потушенными огнями на нешироком асфальтовом шоссе.
- В первой машине поедем: я, Инь, Хорек и фрау Марта с детьми. Вторую поведет мой водитель. Его зовут Пауль. Он немного понимает по-русски. Ехать нам недалеко, к завтраку будем на месте. Загружайтесь быстрей! - скомандовал Барон.
Машина, в которую мы погрузились, изнутри оказалась еще роскошней, чем снаружи.
- Это - «мерседес»? - ошеломленно спросила я, оглядываясь по сторонам.
Ничего другого мне в голову не приходило, до этого случая, самой дорогой машиной, где я ездила, была пепельная «Волга» Артура. Роскошный кожаный салон громадного лимузина, цвета топленого молока, идеально гармонировал с фурнитурой и изобиловал какими-то кнопками и странными приспособлениями. А при старте меня вдавило в сиденье, как при взлете самолета.
- Вообще-то, «майбах», - поправил меня Вольф, на большой скорости выруливая на автобан. – Я тоже любитель мощных машин и высоких скоростей. И вместимость у них хорошая.
Машина отличалась от всего того, к чему я привыкла, как телега от самолета. О скорости можно было судить только по мельканию пейзажей за окном, а шума двигателя, и вовсе, не было слышно. Не прошло и часа, как мы съехали с автобана на какую-то дорогу поуже. Ям, однако, на дорожном покрытии не появилось, не то, что на наших проселочных дорогах…
Небо потихоньку светлело. Пейзажи пошли, явно, сельские. Однако ничем не напоминавшие, нашу, российскую, сельскую глубинку. Аккуратные, крытые черепицей, домики и ровненькие невысокие заборчики, предназначенные не защищать от воров, а, скорее, обозначать границы владений и удерживать коров и овец от проникновения в цветники. Трава везде была аккуратно подстрижена, и даже дрова были уложены идеально ровными, фигурными, поленницами. Казалось, что здесь не существует бесхозных земель, настолько всё выглядело ухоженным. Вдоль дорог были отгорожены велосипедные полосы. Возле придорожных кафе были, несмотря на ранний час, выставлены доски с написанными мелом дежурными меню. Кругом царили необыкновенные тишина и порядок. Хорек, как и я, вовсю вертел головой, разглядывая окрестности. Вольф, заметив наше любопытство, начал давать короткие пояснения.
Через некоторое время мы свернули еще раз и вскоре подъехали к кованой ограде с широкими воротами. Барон, не выходя из машины, вынул пульт и нажал на нем какую-то кнопку. Ворота отъехали в сторону. Такое я только в кино видела. Сзади восхищенно присвистнул Хорек.
- Хорошо ты тут устроился, - сказала я, оглядывая огромные старые деревья, сквозь которые едва просматривалось высокое старинное здание с массивными колоннами у широкого крыльца.
- Добро пожаловать в колыбель нашего рода! - с шутливой напыщенностью произнес Вольф.
Машины подъехали, по аллее, почти к самому входу, и затормозили, тихо шурша по мелкому гравию. Я выбралась из машины и помогла вынести двойняшек. Они даже не успели проснуться за время нашей поездки. Когда я вновь обернулась к крыльцу, то увидела, что оттуда, к нам навстречу, спускается мужчина одетый, несмотря на столь ранний час, в строгий костюм хорошего покроя. Я сразу определила в нем родственника Вольфа, хотя, говорить о сильном, внешнем, сходстве не приходилось. Ведь, если Вольф за эти годы стал еще больше похож на расовый идеал третьего рейха, со своей высокой широкоплечей фигурой и четко вырубленными арийскими чертами лица, то в фигуре и лице его спутника было гораздо больше тонкости и аристократизма, но общие семейные черты были налицо. Темные брови оттеняли светло-голубые глаза. И в осанке его явно сквозила военная выправка, несмотря на весьма солидный возраст, который выдавали абсолютно седые волосы.
- Добро пожаловать в мой дом, дорогие друзья! - неожиданно услышала я типично русское приветствие, почти без акцента. – Меня зовут Генрих, и я являюсь одиннадцатым носителем нашего славного семейного титула. Хотя, в нынешнее время титулам не придают особого значения, - он с приветливой улыбкой склонил голову в легком поклоне, а затем посмотрел прямо на меня. – Рад с вами познакомиться, фрау Инь! Я очень много о вас слышал.
Я удивленно оглянулась на Вольфа, а тот только недоуменно пожал плечами. Генрих заметил наш обмен взглядами и с улыбкой покачал головой:
- Моя кузина, Елизавета Андреевна была высокого мнения о вас.
Я едва справилась со смущением, но сумела ответить в соответствующем стиле:
- К Елизавете Андреевне я относилась с бесконечным уважением и весьма сожалею, что ее с нами больше нет.
Старый барон спустился еще на одну ступеньку:
- С моей стороны невежливо, так долго, держать гостей на крыльце. Ты, может быть, поможешь даме, Вольф?
И он, жестом, предложил внуку забрать у меня ребенка, а затем, предложив мне руку, повел нас, всех, в дом.
Проведя нас анфиладой прохладных пустых комнат, чем-то напомнивших мне интерьеры Петергофского дворца, хозяин поднялся с нами на второй этаж левого крыла дома, взяв на себя роль добровольного экскурсовода:
- Здесь всегда располагалось гостевое крыло, наша семья славилась гостеприимством, но с начала двадцатого века было не до больших приемов, да, и семейные связи ослабели. Российская ветвь нашего рода, и вовсе, оказалась отрезанной на долгие годы. Традиционно все мужчины в нашей семье поступали на военную службу, и добивались высоких постов. Первая Мировая война изрядно проредила нашу семью. Вторая Мировая война нанесла непоправимый урон, не только в плане людском, но даже эта колыбель нашего рода оказалась почти разрушенной. В современном мире, где главный бог – деньги, исторические традиции воспринимаются, скорее, как балласт. Младшее поколение моих родственников не видело смысла вкладывать в него деньги. Государство же предлагало помощь в том случае, если поместье перепрофилируют в гостиницу или лечебницу. И лишь мой, новообретенный, внук не только поддержал мою идею реставрации, но и сумел выкроить для этого деньги, - Генрих отвесил легкий поклон в сторону Вольфа.
- Вы забываете, что еще и Елизавета Андреевна была самой горячей сторонницей возрождения родового гнезда, - парировал Вольф.
- Признаю, что моя кузина взяла на себя огромный труд по оформлению сего поместья, как памятника истории страны, а ты очень удачно применил свои знания для облегчения налогового бремени. Таким образом, воссоединение семьи, явно, пошло ей на пользу, поэтому для меня большое удовольствие – принимать здесь твоих друзей. А то, что они родом из России, да еще, и бывшие военные – это еще более символично, - продолжил хозяин дома.
Тут он остановился и сказал, указав на ближайшую дверь:
- Я взял на себя смелость, выбрать для Вас эти сдвоенные апартаменты, фрау Инь. Здесь будет удобно Вам и Вашим детям с их няней. Вашим друзьям я предоставляю право – самостоятельно выбрать любую комнату на этом этаже. Располагайтесь, пожалуйста, где вам удобнее. Завтрак вам принесут в комнаты, а на обед я вас приглашаю собраться в парадной столовой. Вольф поможет освоиться. А я не буду больше вам мешать.
Старый барон отвесил нам, по-военному четкий, поклон и ушел.
Ребята, первым делом, кинулись осматривать мои комнаты. Там оказалась полностью обустроенная детская с двумя кроватками, примыкающей к ней небольшой спальней для няни и ванной комнатой. А рядом с детской, отделенная от нее шикарной прихожей – гостиной - комната для меня. В детской сразу начала командовать фрау Марта.
- Марта неплохо говорит по-английски, - пояснил мне Барон. – Ты тоже, когда-то, им достаточно серьезно занималась, так что сумеете, я думаю, договориться без переводчика. У нее на руках все предписания по дальнейшей реабилитации детей, да, и твой курс лечения еще не закончен. А у парней остались только витамины и лечебная физкультура. На первом этаже этого крыла я оборудовал неплохой тренажерный зал, увлекался этим, первое время. Там Че сумеет свои занятия продолжить. Теперь, давайте, малышей на фрау Марту оставим, а я вам остальные комнаты покажу.
Остальные комнаты на этаже были похожи по размерам и обставлены под старину. А может быть, это был реальный антиквариат, кто их тут разберет. У каждой комнаты был свой санузел и выход на широкий, длинный балкон, кольцом охватывающий каждое крыло. Хорьку я, директивно, указала на ближайшую ко мне комнату, а остальные - ребята разобрали по себе. Тут нам и завтрак доставили. Вольф пояснил, что в поместье, несколько раз в год, съезжаются члены правления фирмы, да, и важные деловые партнеры из других стран здесь останавливаются, поэтому обслуживание гостей налажено достаточно четко.
- А теперь и я могу вас оставить. Вам, всем, отдых не помешает, а особенно тебе, Инь! Телефоны у вас есть, если какие-то вопросы возникнут – звоните мне. А обед здесь ближе к пяти вечера подают. Туда я вас сам провожу, - Вольф перекинулся парой фраз с фрау Мартой и отбыл.
Новые впечатления настолько переполняли меня, что завтрак запихивался с трудом. Кое-как справившись с огромной тарелкой еды, я пошла посмотреть, как Марта обустраивает моих сыновей. Помощь моя была весьма неумелой, но сиделка терпеливо объясняла мне, что к чему. Сил у меня еще было маловато, да, и волнения, связанные с переездом, сделали свое дело, вскоре у меня закружилась голова, и я присела в кресло. Фрау Марта неодобрительно покачала головой, пощупала пульс и принесла шприц с лекарством. А дальше я, видимо, уснула, прямо в кресле.
- Проснись, Инь! Скоро вечер и нас к обеду приглашают, - прохладные пальцы осторожно гладят меня по щеке.
Я открыла глаза и увидела Алешку, сидевшего рядом со мной, на широченной кровати под роскошным пологом.
- Я, что, весь день умудрилась проспать? – удивленно пробормотала я, изумленно оглядывая интерьер спальни, по размеру, соизмеримой с малогабаритной двухкомнатной квартирой.
Я в своей жизни, в личном пользовании, не имела ничего большего, нежели, отгороженный матерчатыми шторами, уголок для сна в деревянном домике моего деда. А тут еще и личная ванная имелась!
Хорек улыбнулся, посмотрев на мое озадаченное лицо:
- Тебе, видимо, твоя сиделка что-то вколола. Она ко мне в комнату пришла и велела тебя на кровать перенести. А затем сторожила тебя, как Цербер, не давала никому будить. Парни уже тренажеры опробовали и весь дом облазили, а ты всё спишь. Но недавно нам Вольф позвонил, чтобы мы на обед собирались, да, и ей тоже, видимо, позвонил, и она милостиво разрешила мне войти.
Я потянулась и села на кровати, от утренней слабости не осталось и следа. И тут услышала стук в дверь.
Я снова нырнула под одеяло и попросила Хорька открыть. В комнату вошел Вольф, в его руках опять была целая куча пакетов.
- Тебе стоит переодеться к обеду, - добродушно усмехнулся он, глядя на мою кружевную ночную рубашку, в которую меня кто-то переодел во время сна.
- Да, и вам, всем, тоже стоит сменить одежду, - порекомендовал он Хорьку. – Мундиры с орденами – вещь, конечно, хорошая, но мы же не хотим привлекать к вам лишнего внимания. Я привез вам кое-что штатское, постарался не ошибиться с размерами.
Алешка, немедленно, насупился:
- И незачем было брать на себя лишние расходы, обошлись бы как-нибудь!
Вольф криво улыбнулся, почувствовав его откровенную неприязнь:
- Хорошо бы вы выглядели в парадной столовой, в своих тренировочных костюмах или залатанных джинсах! А эти расходы - совсем малая толика от ваших трех миллионов, если вы их мне отдавать надумаете.
- Каких миллионов? - в один голос воскликнули мы с Хорьком.
- Ваших, из пианино! Вы, что их не считали? - удивленно переспросил Барон.
Мы с Алешкой несколько сконфуженно переглянулись.
- Да, у нас и времени-то не было. На самолет торопились. Деньги Дин с Лисом внутрь пианино покидали, сколько в кейсах нашли, а здесь ими уже ты занимался, - объяснила я.
- Ну, вы даете, друзья мои. И до сих пор, документами на счета никто из вас не поинтересовался! - продолжал удивляться Вольф.
- Документы – это твоя стихия, завтра всё толком объяснишь. Давай, чего принес, мне, и в самом деле, надо успеть себя в порядок привести, - сказала я, и, отобрав пакеты, выставила парней из комнаты.
В большом чехле я обнаружила жемчужно-серое шелковое платье, длиной до щиколотки, с высоким разрезом сбоку, а также, идеально подходящие по цвету, туфли. И новый набор белья. В прилегающей к спальне ванной комнате обнаружилось всё для укладки волос и приличный набор косметики. Время поджимало, и я воспользовалась всем этим, особо не рассуждая, откуда что взялось.
Я, как раз, разглядывала в большом зеркале результаты своих трудов, когда в дверь снова нетерпеливо постучали. Когда я ее открыла, то первое, что бросилось в глаза – это круглые, от удивления, глаза Алешки. Ну, конечно! Он же меня только в джинсах и видел. А вот, цвет костюма Вольфа отлично подходил к моему платью. Остальные парни были одеты в различные комбинации брюк, рубашек и джемперов. В ответ на мой недоуменный взгляд, Барон только пожал плечами:
- Я им, всем, и костюмы тоже привез, но они выбрали, кто уж что захотел. И давайте, спускаться, Генрих, наверное, нас уже ждет.
И он, галантным жестом, предложил мне опереться на его руку. Сзади Хорек скрипнул зубами, я тихонько вздохнула.
Столовая, на мой взгляд, размерами больше походила на бальный зал. Высокий потолок с лепниной и фресками, на стенах - картины предков Вольфа в военных мундирах. Стоявший во главе длинного стола, старый барон был одет во вполне штатский смокинг, но выправкой весьма напоминал генералов на портретах.
Когда Вольф подвел меня к нему, Генрих изящно склонился к моей руке. А я присела в легком реверансе. Хорошие манеры, привитые мне бабушкой, так просто, не выветриваются. Мое место оказалось по правую руку хозяина дома, резной деревянный стул больше походил на трон. Рядом со мной посадили Че. Он, официально, мой муж, как ни крути! Вольф занял место рядом с дедом, напротив меня. Остальных гостей разместили рядом с нами, не заняв и половины обеденного стола.
Генрих оказался очень любезным хозяином и интересным собеседником, у него вполне получилось расположить к себе ребят. Еда тоже была выше всяких похвал, но съесть всё до донышка стоило, хотя бы, для того, чтобы рассмотреть, что же нарисовано на очередной тарелке из полупрозрачного фарфора. Но мне почему-то казалось, что в разговоре старый барон постоянно преследует какую-то, не очень понятную мне, цель.
- Вы очень хорошо говорите по-русски, - похвалила я его после очередного, цветистого, комплимента, в стиле начала века.
- Я долгое время жил и работал в Восточной Германии. И недавно у меня образовалась хорошая практика при общении с Елизаветой Андреевной, - ответил он и перевел разговор на что-то другое.
В конце обеда разговор зашел о пианино, которое Вольф, действительно, перевез сюда.
- Я благодарен судьбе, которая позволила мне, вновь обрести такой редкий инструмент, - поблагодарил меня старый барон. – Вам не жаль было расставаться с такой реликвией?
Я тяжело вздохнула, отгоняя неприятные воспоминания:
- Это фортепиано долгие годы принадлежало семье нашего друга, а после его смерти наследников, кроме нас, не осталось. Я посчитала, что правильнее привезти его сюда, где сумеют лучше позаботиться о его сохранности, обидно было смотреть, как оно потихоньку ветшает и разрушается без надлежащего ухода. В России сейчас сложные времена.
Генрих печально покачал головой:
- В вашей стране сложные времена случаются гораздо чаще простых! Как, впрочем, и в моей. А инструмент находится в неплохом состоянии, хотя, небольшая реставрация ему не повредит. Да, мы, хоть сейчас, можем пойти и посмотреть на него. Я его в библиотеке пристроил.
Все восприняли это предложение, как повод выбраться из-за стола.
Библиотека, какой ей и положено быть в старинном замке, занимала в высоту два этажа и была оборудована деревянными лестницами, массивным столом и кожаными диванами для удобства чтения. А на почетном месте, у отделанной красным деревом стены, стояло старое пианино Волка. Я подошла к нему и осторожно погладила слегка облезлую крышку.
- Внутри оно, как ни странно, даже лучше, чем снаружи, сохранилось, - сказал Генрих, приподнимая крышку и трогая клавиши. – Я к нему уже и настройщика вызывал.
Ну, слава богу, что мы-то его не сумели, особо, повредить. Волк очередной раз, хотя и странным образом, помог своей стае, и было бы обидно, уничтожить последнюю вещь, что связывала нас с ним. Взглянув на парней, я поняла, что они думают о том же самом.
- Меня, когда-то, точно на таком же матушка играть учила. На этом же инструменте, знаю, мой внук когда-то играл. А со временем, возможно, и правнук научится, - сказал старый барон, посмотрев на Вольфа.
А тот только поморщился и недоверчиво покачал головой в ответ:
- Если только, у Греты хватит сил и желания, чтобы этим заниматься. Моим-то воспитанием моя бабушка занималась, а у нее железная воля была. В детстве я всё бунтовать против нее пытался, а теперь исключительно с благодарностью вспоминаю. Музыка мне многое помогала пережить.
Я вспомнила, что говорила об этом Елизавета Андреевна и, посмотрев в глаза Вольфу, сказала:
- Она, сама, была прекрасным музыкантом, и считала, что ты, со временем, можешь ее превзойти, когда жизненного опыта наберешься. А также, что именно музыка позволяет нам выпускать свои чувства на волю. Я рада, что ты не забросил музыку.
Старый Генрих согласно кивнул головой:
- Вольфу, видимо, по наследству ее талант перешел, и если бы мой внук не был настолько необходим семейному бизнесу, я бы просто настаивал, чтобы он выбрал исполнительскую карьеру!
Я невольно вздохнула:
- А я уже так давно не слышала хорошей игры!
Действительно, последние годы мне было как-то не до концертов.
Генрих широко улыбнулся мне:
- Так это же так просто устроить! Я сам очень люблю слушать, как он играет! Только, пожалуй, лучше это сделать в музыкальной комнате.
И предложив мне руку, старый барон повел нас на первый этаж.
Музыкальная комната больше походила на зал для танцев. Высокие потолки, создающие хорошую акустику, натертый паркетный пол и ряды бархатных кресел вдоль стен. А посредине комнаты, на возвышении, стоял белый рояль. Но не такой, как в доме Елизаветы Андреевны, а гораздо больше. Генрих усадил меня в одно из кресел, так, чтобы я могла видеть лицо играющего, и сам, тоже, устроился рядом. Ребята заняли соседние кресла, а Вольф, сбросив пиджак на одно из кресел, пошел к роялю.
Сев к инструменту, он открыл крышку, затем посмотрел на меня. И, как когда-то давно, душным летним вечером, опять зазвучал Стравинский. Звуки, звенящими ледяными шариками, разлетелись по залу, а колючий ледяной ком, как и тогда, заворочался в моей груди. Слишком много воспоминаний будила эта музыка. Но, как и тогда, слез не было, только сухая резь в глазах. А играл Барон хорошо, просто замечательно. Права была его бабушка: чувство так же важно, как и техника.
Когда смолкли последние аккорды, я даже не сразу смогла сказать что-нибудь. Я всё еще была там, в прошлом. А старый барон, окинув меня внимательным, изучающим взглядом выцветших голубых глаз, вдруг встал и предложил:
- Быть может, Вольф сейчас сыграет нам что-нибудь из Штрауса, и тогда у меня появится шанс, пригласить на танец эту милую леди!
Вольф тронул клавиши, и, конечно же, зазвучал «На прекрасном голубом Дунае». Дежа вю было настолько полным, что я лишь, молча, оперлась на протянутую руку и вышла, вслед за Генрихом, в центр зала. А танцевал он хорошо, без скидок на возраст, и только сдержанные, скупые жесты были немного старомодны, но очень подходили к окружающей обстановке. Музыка вела и подчиняла, а когда она закончилась, то слова совсем куда-то потерялись.
- Ваше мастерство столь же восхитительно, как мне о нем говорили! - промолвил старый Генрих, склоняясь к моей руке с поцелуем.
- Вы, явно, преувеличиваете, я так давно не танцевала, а вы - превосходный партнер! - сумела-таки, пробормотать я в ответ.
Но следующие его слова заставили меня вздрогнуть.
- Я не хочу соревноваться в мастерстве исполнения с моим талантливым внуком, но, пожалуй, готов сменить его у рояля, чтобы увидеть, как вы танцуете вдвоем. Мне столько об этом рассказывала Елизавета Андреевна! - предложил Генрих, подводя меня за руку к роялю, где, глядя на меня, стоял Вольф.
Знать бы, что за игра тут ведется! Встретив пристальный взгляд старого барона, я встряхнула головой и приняла вызов:
- Ну, почему бы и нет! Надеюсь, мы вас не разочаруем.
Лицо Барона было странно неподвижным, когда он принял мою ладонь из рук своего деда. И зазвучало танго. Аргентинское, конечно. Какие странные петли закладывает причудница судьба! Мне вспоминалось не наше первое танго, а – последнее. Тогда в душе у нас было столько же боли и тревожных ожиданий. Но танго это только на пользу, оно само по себе – отражение скрытых страстей, венец творенья умирающего, сентиментального, мира в канун войны. Удивительным было то, что за столько лет разлуки, мы не забыли рисунок нашего танца и не отвыкли чувствовать партнера. Но нахлынувшие воспоминания слишком многое всколыхнули в душе, и я, с трудом, удерживала на губах равнодушно - ленивую улыбку. Но когда с последним, рвущим душу, аккордом, Вольф откинул меня совсем близко к паркетному полу, на губах его проступила слабая болезненная улыбка. А затем его губы почти беззвучно шевельнулись, и я разобрала слова, предназначенные только мне:
- Люблю тебя!
Теперь и мне стало больно улыбаться. Барон же резко поднял меня и сразу же склонился к моей руке, пряча свое лицо. А потом, быстро овладев собой, он произнес, повернувшись к ребятам, в молчаливом изумлении сидевшим у стены:
- Ну, если уж у нас музыкальный вечер образовался, то среди присутствующих есть еще один кандидат, достойный вашего внимания. Я, ведь, всего лишь, чужую музыку исполняю, а Дин свою пишет! И стихи тоже. Мне ребята уже все уши прожужжали про твои песни, майор!
Дин нерешительно покачал головой, но Лис рыжей молнией метнулся наверх со словами:
- Я сейчас гитару принесу!
А Вольф подвел меня к моему креслу и поманил Дина за собой:
- А мы, пока, с тобой нашу любимую споем!
Он сел к роялю и зазвучала, конечно же, песня из «Генералов песчаных карьеров». А затем Лис принес гитару, и зазвучали совсем другие песни. Дин пел и один, и вместе ребятами. Я слушала, как завороженная, временами ловя на себе скользящий взгляд Вольфа. Хотя, он усердно делал вид, что полностью поглощен импровизированным концертом. Старый барон наблюдал за всеми сразу, но постоянно подогревал ребят вопросами и похвалами.
И было уже далеко за полночь, когда мы надумали подняться наверх, в свои комнаты. Войдя к себе, я, прямо в платье, рухнула на кровать, пытаясь заглушить рыдания. Ну, почему в жизни столько боли?
Фрау Марта подошла к постели, видимо услышав непонятные звуки. Чтобы не вступать в объяснения, я выскочила на балкон. Там я стояла, опершись о перила и размазывая по лицу, не желающие прекращаться, слезы. Вдруг, со стороны гаража, находившегося в правом крыле здания, послышался визг колес, и оттуда, на большой скорости, пронесся «майбах». Едва не задев отъезжающие ворота, он полетел прочь по темной дороге. Я вновь закрыла лицо руками.
- Не плачь, Инь! Ну, пожалуйста! - послышался за спиной срывающийся голос Алешки.
- Давай, если хочешь, я Вольфу сам позвоню. Он, ведь, тоже, до сих пор, любит тебя! Это бы даже слепой заметил. Вы еще сможете всё вернуть назад!
Я отчаянно затрясла головой:
- Назад вернуть ничего не получится, всё было в другое время и в другом месте! И даже тогда между нами было слишком много боли и непонимания. А что ждет нас сейчас? Мне снова пытаться найти место рядом с ним, в этом странном мире, где и, сам-то, он не очень уютно себя чувствует? И бросить вас на середине пути? Я не могу настолько изменить себе, да, и не хочу! И тебя терять я тоже не хочу!
Я в отчаянии опустила голову на перила и сразу почувствовала, как Алешка обнял меня, а потом, подняв на руки, понес к себе в комнату. Там я еще долго всхлипывала, лежа в постели у него на плече. А потом пришли сны.
Проснулась я от того, что луч яркого утреннего солнца забрался ко мне под ресницы, сквозь приподнятый полог кровати. Моей кровати. А спала я, прямо, в платье, хорошо хоть, босиком. Я скрипнула зубами, вспоминая вчерашний вечер, но тут услышала гуканье малышей в соседней комнате. И всё встало на свои места. У меня есть дети, и у меня есть путь. А всё остальное - вторично.
Я стянула с себя вечернее платье и нашла в шкафу легкие бежевые брюки и джемпер, а затем, наскоро умывшись, прошла в детскую. Фрау Марта встретила меня несколько обеспокоенным взглядом, но сразу положила в мои протянутые руки одного из малышей. Который светленький. Он посмотрел на меня и вдруг улыбнулся. И это стало важнее всего на свете. Голубые глазки смотрели так, будто он уже узнавал меня. Я вспомнила, как моя прабабка любила повторять, что мои глаза, от рождения, были, по-русалочьи, зелеными. Наверно, это может означать, что, все же, сработали, те самые, три процента.
Тут вдруг завибрировал мобильный телефон, лежащий на столе у фрау Марты. Она пару минут слушала, а затем передала его мне.
- С добрым утром, Инь! - голос Вольфа в трубке был спокойным и почти веселым. – Раз, ты уже проснулась, то жаль, в такую погоду, завтракать в комнате. Я предложил ребятам спуститься на террасу, они проводят тебя.
Я вернула сына в кроватку и пошла к дверям. Команда, в полном составе, уже ждала меня в коридоре.
- Как там мальцы? – немедленно, поинтересовался Че.
- Прекрасно! Аппетит – как у тебя! Марта говорит, что с ними даже в саду уже погулять можно будет, - радостно сообщила я.
- Здорово! Я и коляску внизу видел, - совсем воодушевился он. – Вот только, позавтракаем сперва. Вольф сказал, что он нас уже на террасе ждет.
Я с энтузиазмом кивнула:
- Знаю, он и мне позвонил. Пойдемте, пока еда не остыла.
Парни, гурьбой, двинулись к лестнице. Когда со мной поравнялся Хорек, я взяла его за руку:
- Спасибо, что вернул меня в комнату. Но мог бы и платье снять, теперь его, точно, в стирку надо.
Хорек презрительно фыркнул:
- Велика важность! Я тебя будить не хотел, ты, и во сне, всхлипывать продолжала.
Я огорченно покачала головой и крепче сжала его руку:
- Прости, не в платье дело. Я испугалась, что Марта решит, будто что-то не так и снова меня накачает чем-нибудь. А тебе, просто, спасибо сказать хотела.
Тут мы вышли на террасу, и я сразу зажмурилась от слепящего летнего солнца, а когда снова открыла глаза, то не могла не залюбоваться открывшимся видом. Открытая терраса выходила на склон, покрытый аккуратно стриженой травой и мелкими белыми цветами, которые дорожками сбегали к небольшому бассейну, выложенному голубым кафелем. Асфальтированной дорожки туда не вело, видимо, предполагалось идти к воде прямо по этой красоте.
На самой террасе стоял большой деревянный стол, окруженный массивными резными стульями, на одном из которых сидел Барон, рассеянно глядя вдаль. Сегодня он решил отойти от официального стиля в одежде, и, как в старые времена, надел джинсы и темно-синюю рубашку, помолодев при этом лет на пять.
Услышав наши шаги, он повернулся, приветственно помахал рукой и предложил рассаживаться поудобнее. Мой взгляд он встретил со спокойной улыбкой, но я заметила, что под глазами у него залегли темные тени. Спал он, вероятно, еще меньше, чем я. Вышколенный персонал появился, словно из-под земли, и стол покрылся тарелками с различными закусками, а кофе в «турках» привезли в ящике с горячим песком.
- Неплохо у вас, в Германии, бароны живут! - пробормотал Че с набитым ртом.
- Не все, а только те, у кого бизнес хорошо идет, - поправил его Вольф. – Когда мы в Германию только еще перебрались, здесь сплошная разруха была. Дом требовал капитального ремонта, парк весь зарос. Зато, теперь есть, где с детьми погулять.
Он опять с улыбкой посмотрел на меня, а затем повернулся к Дину:
- А вам, парни, я свою конюшню показать хочу, чтоб не заскучали тут.
- Ну, нет! Вот только, этих злыдней нам еще не хватало! - бурно запротестовал Кот.
А я тихонько прыснула в кулак, вспомнив, как парни над ним постоянно подтрунивали. В Афганистане все, они, подручный транспорт осваивать пытались, но у Кота с лошадьми как-то не складывалось.
- Да, я не про живых коней говорю, хотя, и этого добра здесь хватает. У меня, в гараже, целая коллекция железных «коней» стоит, на всех хватит, - пояснил Вольф.
- И когда ты всё успел, - сквозь зубы процедил Хорек.
- После того, как здесь всё отремонтировал, - ответил Барон, спокойно встретив его взгляд. – Я, ведь, кажется, уже говорил, что доходы у меня больше, чем я могу съесть. Пока имение восстанавливал, хоть, цель достойная была, а простое увеличение капитала меня не очень увлекает. Как, впрочем, и мотоциклы. Я только поначалу на них часто ездил, ходовые качества сравнивал, а теперь, в основном, они без дела стоят. Так, может быть, хоть вы с них пыль стряхнете. Вам здесь, всё равно, еще несколько недель провести придется, пока Инь окончательно поправится, и двойняшки вес наберут.
- Ну, так, давайте туда, прямо сейчас, и пойдем, - воодушевленно воскликнул Че.
- А вот, по поводу тебя, связной, я сначала с ведущей посоветоваться хотел. Она твой главный лекарь, ей и решать, что тебе можно, а что нельзя, - охладил его пыл Барон.
- Для этого мне твою спину проверить надо, но много времени это не займет, - сказала я, отставляя чашку с кофе.
Поднявшись в комнату к Че, я предложила ему раздеться и расположиться на пушистом ковре, рядом с кроватью, а сама устроилась рядом с ним. Парни расположились вдоль стен, спокойно наблюдая за мной, и лишь на лице Вольфа читалось острое любопытство. Я сосредоточилась на спине Че, сначала просто проверяя общий фон, а затем провела легкий массаж активных точек, наблюдая ответную реакцию.
- Порванное и склеенное, вновь, целым нескоро станет, но состояние близко к норме. Тяжести тебе таскать не стоит, но на чем-то легком ездить сможешь, - резюмировала я.
- Какой же это мотоцикл, если в нем весу не чувствуется! - завозмущался связной.
Я, в сердцах, шлепнула его по спине.
- У современных мотоциклов мощность не всегда напрямую с весом связана, - пришел мне на помощь Барон. – Да, впрочем, сам сейчас увидишь.
В гараже, куда мы, все, спустились через несколько минут, стояло с десяток новеньких блестящих мотоциклов. Я прошлась вдоль строя, разглядывая массивные «Харлеи», мощные «Хонды» и многое другое, чего, и вовсе, не могла опознать. Вольф давал развернутую характеристику каждому экземпляру своей коллекции, но для меня все, эти слова мало что значили. На одном из мотоциклов я разглядела эмблему ВМW.
- Знакомый конь, типа того, что я восстанавливал. Только лет, этак, на пятьдесят помладше, - прокомментировал Че, разглядывавший эту же машину.
- Ну, так бери и сравнивай! - с улыбкой ответил Вольф, переходя к нам от Дина, который облюбовал огромный «Харлей Дэвидсон».
Барона откровенно забавлял восторг, с которым парни крутились вокруг мотоциклов, чувствовалось, что сам, он в эти игрушки давно уже наигрался.
- А сам-то, ты на чем-нибудь поедешь? - спросила я его, не заметив у него особого энтузиазма.
- Возьму тот, который останется. Ребятам надо окрестные дороги показать. А ты-то с кем-нибудь поедешь? - спросил Вольф с деланным равнодушием.
Когда-то право, возить меня, было его привилегией, но сейчас не стоит сталкивать парней лбами.
- Я, пожалуй, лучше малышей по парку покатаю, - ответила я, покачав головой.
- Ну, и правильно, слаба ты еще для приключений. Я где-то через час вернусь. У нас с тобой, на ближайшее время, еще одно дело есть. Записи Кирилла надо для печати готовить, - сообщил Барон. – Я прошлой ночью, из своей городской квартиры, привез ту часть, которую начал переводить несколько лет назад. Я слабо разбираюсь в этом вопросе, и тебе придется следить за адекватностью перевода. И еще, тебе надо описать весь процесс лечения Че, но это пойдет отдельно.
Знать бы еще, сколько километров он за ночь отмахал, чтобы, для оправдания совместных занятий, бумаги сюда привезти. Но пока я лишь пожелала парням приятной поездки и пошла наверх, чтобы собрать детишек на прогулку. Фрау Марта предложила сопровождать нас, но я попросила только помочь спустить детей вниз. И подарила ей пару часов свободного времени. Я, почему-то, была уверена, что через час у меня, уж точно, появится компания. Но я ошиблась, и компания у меня появилась гораздо раньше.
Я успела сделать, всего лишь, круг по ближайшей аллее, как увидела старого барона, неторопливо идущего мне навстречу.
- Вы не будете против, если я составлю вам компанию? - спросил он с обезоруживающей улыбкой.
Компания – так компания. И Генрих пошел рядом с нами, развлекая меня историями из жизни своего рода в целом и забавными случаями, связанными непосредственно с его поместьем. Собеседником он оказался весьма приятным, но, время от времени, он подбрасывал мне не самые простые вопросы о нашей прошлой жизни в России. Говорить явную неправду мне ему не хотелось, а увернуться от вопросов не удавалось, прямо он не давил на меня, но, через некоторое время, возвращался к прежней теме с другой стороны. И что-то мне всё, это, напоминало!
Наконец, мне окончательно надоела эта игра в кошки-мышки. Я резко остановилась и посмотрела ему прямо в глаза:
- Послушайте, Генрих! Вам что-то нужно от меня, и лучше будет, если вы зададите свой вопрос напрямик.
Старый барон примирительно улыбнулся:
- Прошу Вас извинить мою назойливость! Я, просто, пытался получше узнать вас, что было бы полезно для нашего с Вольфом взаимопонимания. Мне очень важны наши с ним взаимоотношения, а я не всегда понимаю его реакцию даже, на простые, казалось бы, вещи. Он совсем не похож на мою внучку Грету, как и на многих других, известных мне, молодых людей. Я не очень-то близок и с Гретой, как, впрочем, и ранее с ее отцом, моим сыном, когда он был еще жив. А здесь я чувствую особую ответственность за то, что перетащил его семью в нашу страну. И перед покойной Елизаветой Андреевной. Она так хотела для внука счастливого будущего, а у него тут не все гладко складывается.
Я криво усмехнулась ему в ответ:
- Ну, уж тут-то ему, всяко, лучше, чем на прежней родине. Особенно сейчас. И я приехала сюда, вовсе не затем, чтобы увести Вольфа из семьи. У нас, по плану, стояло провести в Германии не более недели, да здоровье меня подвело. Но если нужно, я хоть сейчас уеду, не буду злоупотреблять Вашим гостеприимством.
Генрих испуганно отшатнулся от меня:
- Господь с Вами, деточка! Я никогда не прощу себе, если с Вами что-нибудь случится!
И Вольф не простит, подумала я. А еще, я бы очень хотела знать, что обо мне Елизавета Андреевна рассказывала. И кем это старый барон в восточной Германии работал. Очень уж его расспросы разговоры с товарищами из конторы напоминали.
Наше неловкое молчание прервал рев мотоциклетного двигателя, и в воротах парка появился Вольф на мотоцикле. У него хватило ума не подъезжать близко, чтобы не испугать малышей, а оставить рычащее чудовище у ворот, и подойти к нам пешком.
- Парни остались еще по окрестностям покататься, а я решил вам компанию составить. И о чем это вы беседовали в мое отсутствие? - спросил Вольф, удивленно разглядывая наши напряженные лица.
- Да, вот, пытались узнать друг друга получше, - сказала я, натужно улыбнувшись.
- Наверное, еще слишком рано для откровенных разговоров. Простите, если я слишком надоедал вам расспросами, фрау, - сказал Генрих, и, откланявшись, удалился.
Барон сосредоточенно посмотрел ему вслед:
- Так что же он, всё-таки, пытался узнать?
Я потерла лоб, пытаясь сформулировать свои ощущения:
- Сказать, что он прощупывал возможность того, что я хочу увести тебя из семьи, было бы слишком просто. Это, всего лишь, одна сторона медали. Я бы тоже хотела знать истинную цель его расспросов. Помимо всего прочего, его интересовало, что общего у всей нашей компании. И в каких войсках парни в Афганистане служили. Ты сам-то, много ему о нашей юности рассказывал?
Вольф недоуменно пожал плечами:
- Да, по сути своей, совсем ничего.
Я сосредоточенно нахмурилась:
- Елизавета Андреевна о нас многое знала. Не только о личных взаимоотношениях, но и о Структуре тоже.
Барон, с сомнением, покачал головой:
- Не понимаю, зачем бы ей Генриху об этом рассказывать?
Я тяжело вздохнула и предположила:
- Ну, например, уберечь тебя хотела, чтобы во второй раз на те же грабли не наступал. И что-то мне подсказывает, что зря мы в твоей стране, так надолго, задержались. Незапланированные остановки в пути до добра не доводят.
Вольф порывисто сжал мою руку:
- Ну, я же сказал, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы вас защитить!
Я вернула ему пожатие:
- Я знаю! Но этого может оказаться недостаточно. И не вини себя, это я не рассчитала свои силы. Я хотела иметь семью, и помочь парням вырваться из того болота, тоже хотела. Но нельзя просить у судьбы всё и сразу. А сейчас приходится работать с тем, что есть. И давай-ка, отнесем двойняшек в дом и займемся записями Кирилла. Хоть, этот пункт попытаемся осуществить правильно.
Возле крыльца Барон взял на руки темненького мальчишку, чтобы помочь отнести его внутрь, но вдруг обернулся ко мне и спросил:
- А имена ты им уже придумала?
Я немного замялась, прежде, чем ответить:
- Вообще-то, я их Германом и Юрием назвала бы. Если ты мне скажешь, который первым родился.
Он недоуменно покачал головой:
- Как Братьев Гримм? Сама же раньше говорила, что негоже имена недавно умерших друзей давать, примета, мол, плохая!
Я пожала плечами:
- А хорошие, всё равно, не работают! Так, пусть, память останется! Не зря же, они вдвоем родились.
Вернувшиеся, через пару часов, парни застали нас с Вольфом в библиотеке. Мы там сидели за столом, обложившись бумагами и словарями, а в центре стояла шкатулка Кирилла. Барон только-только начал осознавать суть предлагаемого метода, но противостоять восторженным излияниям ребят было нереально.
- Ты знаешь, Инь, это - птицы, а не кони, – от всей души восхищался Че.
- А еще, через десять дней, в близлежащем городке слет местных байкеров намечается, - подогрел атмосферу Барон.
- Так мы же, день и ночь, тренироваться должны! - тут же решил Че. – Чтобы честь России не уронить!
Я сурово посмотрела на него:
- Но если ты, связной, во время подготовки спину сорвешь, то я тебе еще и ноги переломаю! Зря, что ли, я тебя лечила?
- Да, не серчай ты, ведущая, мы за ним присмотрим! - прогудел Дин, обняв меня за плечи.
Ну, что с этими мальчишками поделаешь?
Следующую неделю у меня каждый день был плотно заполнен. Вставала я с рассветом, приладившись под ритм кормежек малышей. Общение с ними уже не доставляло мне особых проблем, зато, приносило массу положительных эмоций. Затем фрау Марта, после утренней партии уколов, гнала меня в бассейн и спортзал для «дозированной физической нагрузки». Завтракали мы, все вместе, на террасе. А затем парни расхватывали свои большие блестящие игрушки и уносились на окрестные просторы. Я же выбиралась с двойняшками в парк, где, примостившись на скамейке, под деревом, пыталась оформить ту часть методики, что я сама добавила к исследованиям Кирилла. Довольно часто компанию мне составлял Хорек, который то нарезал круги с коляской, то просто лежал рядом на траве, глядя, как я работаю. Время летело незаметно.
Я торопилась закончить свою часть, потому, что перевод записей Кирилла был почти завершен. Барон, как оказалось, за последние полгода довольно много с ними работал, не хватало только смысловой и стилистической правки. Этим мы с ним и занимались все послеобеденное время, утреннее - он у себя в офисе проводил. Старый барон, после нашего с ним памятного разговора, тоже в город перебрался, что вызывало у меня чувство неловкости и беспокойства. И вообще, всё это напоминало мне затишье перед бурей.
Это я и попыталась, однажды, высказать Барону, во время одного из наших вечерних сидений в библиотеке.
- Мне всё больше начинает казаться, что я, стараясь вывести свою стаю из одной тупиковой ситуации, загоняю их в другую ловушку. Слишком уж всё тихо да гладко выходит, - посетовала я, оторвавшись от разложенных на большом столе бумаг.
- Я пока не вижу реальных поводов для беспокойства, - с сомнением покачал головой Вольф. – Но, на всякий случай, ваши билеты и паспорта с визами полностью готовы. Я даже вам виллу снял, недалеко от аэропорта прилета. У тебя с детьми завтра консилиум в известной тебе клинике назначен, всё равно, туда же рукопись повезем. Но я не уверен, что тебе сразу перелет разрешат, и по поводу двойняшек фрау Марта не так уж оптимистична. Но ты могла бы парням предложить, вперед поехать, тебя и я отсюда отправлю.
Я скептически усмехнулась:
- Предложить-то я могу, да что толку! Хорек, точно, не поедет без меня и детей, а глядя на него, и Че может заартачиться. Да, и остальные, вряд ли, сразу сорвутся отсюда. Они ж теперь спят и видят, как среди местных байкеров потусоваться. Ты эту идею им очень вовремя подкинул.
- Ну, извини! Я об этом так, к слову, упомянул, не подумал о последствиях, - сказал Барон, сжав мою руку.
- Да, это мне, в первую очередь, о последствиях думать надо было! Когда им на шею навязалась, со своими проблемами. Их надо было одних из страны пинками гнать, а самой уж – как получится, - тяжело вздохнула я.
Барон пристально посмотрел на меня:
- А ты думаешь, они бы на это пошли?
Я слегка пожала плечами:
- Алешка бы, скорее всего, не поехал. А остальных, возможно, и удалось бы уговорить. Да, что теперь, после драки, кулаками махать.
В глазах Вольфа высветилась затаенная боль:
- Тогда бы я тебя уже, точно, никогда не увидел! Ведь, ты бы с детьми сразу к стае, в Южную Америку, и полетела.
А я подумала, что так оно бы, возможно, лучше получилось. О прошлом Барон со мной больше не заговаривал, и держался довольно отстраненно, но ловя, порой, его взгляды, я понимала, что он ко мне, отнюдь, не остыл. И главное объяснение еще впереди.
Консилиум вынес вердикт весьма близкий к тому, о котором говорил Барон. А рукопись вызвала настоящий ажиотаж, уже при первом рассмотрении. Врач оказался весьма неглупым и сразу захотел получить мои комментарии, на что я ответила, что это возможно, только после публикации первой части. На что нам было предложено встретиться на следующей неделе, в одном известном издательстве. И это меня очень порадовало. Как, впрочем, и то, что до слета байкеров оставалось всего несколько дней.
Нужно ли мне ехать на этот слет, казалось для меня вопросом довольно спорным. Но когда в вечер перед днем открытия фестиваля Вольф притащил домой чертову уйму пакетов с соответствующей амуницией, то оказалось, что часть ее предназначалась именно мне. Я нашла ее несколько экстравагантной, но Барон уверил нас, что именно так и будут выглядеть все подружки байкеров, которых там тоже соберется немало.
И я поняла, что он был прав, когда оглядывалась по сторонам, сидя на мотоцикле позади Хорька. Я посчитала эту поездку достаточной компенсацией за то, что собиралась на пару дней отъехать с Вольфом, по издательским делам. Сама-то, я к мотоциклам относилась только, как к средству передвижения, причем довольно небезопасному. А парни, буквально, болели мотоциклами. Но даже на меня это сборище произвело неизгладимое впечатление.
Многие сотни мужчин и женщин разного возраста и национальностей собрались на большой поляне, неподалеку от поместья Барона. И кого только не привезли они с собой на мотоциклах! Разномастных подружек в глянцевой коже. Детей различного возраста, даже грудных, которых матери везли в рюкзаках на спине. Всевозможных домашних любимцев: от крыс и ящериц до собак самых различных пород. Больше всего меня поразил мраморный дог, которого хозяин вез позади мотоцикла на специальной тележке, а тот оглашал окрестности громким лаем. Всё, это пестрое сообщество общалось, пило пиво, а также хвасталось железными конями и умением управляться с ними.
У Вольфа оказалось неожиданно много знакомых в этой среде, и он был очень занят, представляя своих друзей стае и работая переводчиком. И это действо грозило затянуться, как минимум, на неделю. Хотя, мне оно довольно быстро приелось, и я попросила парней отвезти меня домой, сославшись на то, что хочу проведать детей. На что Че предложил мне, назавтра прихватить их с собой. Я отвесила связному увесистого пинка, что было с пониманием воспринято окружающими, и утащила Алешку домой. По дороге он, тоже, постоянно стенал об упущенных возможностях, что дало мне возможность предположить, что моей поездке в Мюнхен он, особо, препятствовать не будет.