Вера была некрасивой. Нос длинноват, глаза маленькие, губы слишком толстые… Она даже косметикой не пользовалась: что толку? - только подчеркивать свою некрасивость.
Волосы у нее были хорошие – вроде как компенсация за лицо - но Вера и волосами себя украшать не пыталась. Зачешет гладко, соберет «калачиком» и ладно.
Когда была маленькой - радовалась жизни, играла в куклы, дочки-матери, любила настоять на своем. Но с возрастом становилась все скромнее. То ли увидела себя, то ли кто сказал что-то непотребное. Сначала плакала, конечно, потом перестала – смирилась, попривыкла, что-то поняла и приняла. Притихла.
Жизнь и молодость берут свое: «переболев» и передумав разное, Вера решила жить, как Бог даст. О семье сильно не мечтала, но поглядывала на мужичков, которые поплоше, да поплешивее: вдруг в котором-нибудь откроется интерес к ней. А там уж, если не сильно противный, то можно и замуж… Или хоть так, без замужества… Лишь бы детей родить… Дети, считала Вера – это ее спасение в жизни. Дети - не как другие люди, для них мама всегда лучше всех и красивее.
Чтобы встречать этих вот «мужичков», стала Вера ходить на всякие мероприятия. На танцы ходила, хоть ее никто и не приглашал. Ни разу даже за столько лет никто не пригласил танцевать – надо же. Вера, привычная к равнодушию со стороны парней, иногда в качестве эксперимента выглядывала какого-нибудь задохлика плюгавого – пригласит или нет. Никогда! Хоть самый задохлик раззадохлик – а если и встретит случайно ее взгляд, тут же глаза отводит. Вера в душе сильно недоумевала – чего они ее так боятся, даже на танец пригласить? Убудет от них, что ли? Потом только, уже много позже, поняла – боялись повод дать, думали, что вцепится в них и не отвяжешься.
Однажды – самая середина лета была – вот так же на танцах к ней подошел Виктор. Виктор красавец был. Девчонок менял, как перчатки. Не то, чтобы каждый день новая, но за сезон красоток пять угуливал. А если принять во внимание, что лето на севере хоть и светлое, но короткое, то получается, что пара-тройка недель – и новая зазноба.
Вера на Виктора даже в мечтах внимания не обращала, подсознательно понимая, что «не по Сеньке шапка». А тут, на тебе! Сам подошел и на танец пригласил! Вера даже не обрадовалась. Она, честно говоря, не знала, умеет ли вообще танцевать. Виктор пригласил – она пошла. Спокойно так. Сердце даже не екнуло. Как будто ее каждый день по сто раз на танец приглашали. Это уж она потом анализировала, как все получилось, и удивлялась, что нисколько не волновалась.
Виктор заговорил с ней так, будто они вчера расстались. Спросил, почему она без веточки стоит, разве ее мошки совсем не кусают? И правда, мошкары в это вечер было много, все девчонки отмахивались от нее березовыми веточками. Вера и тут спокойно сказала, что ее мошки не кусают, видать, тоже красивых предпочитают.
Виктор как-то странно взглянул на нее. Пристально так. Потом спросил, не холодно ли ей в легком платье?
- Не холодно,- ответила,- я не мерзлячка...
И тут же сама спросила:
- А ты почему меня пригласил?
Виктор пожал плечами:
- Просто… Не знаю.
После танца Вера почти сразу же ушла домой. Оставаться здесь она больше не могла. Ей надо было подумать о случившемся. Не в смысле помечтать о чем-то большем - на это глупо надеяться. Ей и того, что уже произошло, с лихвой хватило на всю ночь.
Эмоции все-таки догнали ее. Не-е-е-т, эту ночку никак нельзя было назвать счастливой. Вера вдруг поняла, какая пропасть лежит между ней и остальными девушками. Она – НЕКРАСИВАЯ. И даже не на любителя, а просто некрасивая. Никогда она не будет счастливой, никогда не будет любимой женой. А если найдется какой-нибудь забулдыга, который возьмет ее замуж, но она-то никогда такого не полюбит !!!
Старательно выстроенная когда-то концепция ее личной жизни разлетелась этой ночью в пух и прах. Не счастья, даже, а просто ЖИЗНИ, на которую она тихо надеялась.
Как можно родить от нелюбимого? От какого-то «задохлика»? Как она вообще могла такое придумать?! Не быть ей счастливой. Зачем тогда жить?
Сводить счеты с жизнью Вера не могла: помнила, что это самый большой грех. Самый тяжелый. Потому что его уже не отмолить, не раскаяться. И хоть не знала она наверняка, что Бог есть, но гореть вечно в геенне не хотела. Лучше здесь помучиться – на земле. Здесь время лечит – она это уже знала абсолютно точно, а там – мука такая же, как здесь, даже хуже и ВЕЧНО. За долгие годы она приучилась держать удар. И как бы ни был сокрушителен этот невесть откуда свалившийся танец, Вера выстояла. Она только стала еще молчаливее. И в клуб ходить перестала. Совсем. А зачем? «Задохлики» ей больше не нужны, красавчикам не нужна она. Нечего ей делать на танцах. И в миру вообще, пожалуй, делать нечего.
Вера решила уйти в монастырь.
Недели через две после случая на танцах она пошла в магазин – нужно было присмотреть дорожную сумку или чемодан. Хоть и в монастырь, а с пустыми руками не приедешь же. Не успела отойти от калитки, как ее кто-то негромко окликнул по имени:
- Вера…
Оглянулась. Под калиновым кустом у палисадника стоял Виктор.
- Ты куда пропала?
- Я не пропала,- опешила Вера.- Ты чего?... Меня что ли ждешь?
- Тебя. – Виктор помолчал.- Ты почему на танцы не ходишь?
- Так. - Вера недоуменно смотрела на Виктора, искренне не понимая, как он здесь оказался. – Ты чё пришел-то?
Она никак не могла взять в толк, что он тут делает.
- Выходи за меня.
-Что?! – девушка задохнулась - ставшим вдруг нестерпимо горячим - воздухом.- Что ты сказал?
- Замуж за меня пойдешь? Не обижу, – повторил Виктор тоже вдруг пересохшими губами.
- Как.. это.. замуж..? – Вера все труднее выговаривала слова. Они как камни становились ей поперек горла. - За… тебя… замуж…?
- Да.- Скорее мотнул головой, чем проговорил Виктор. И собравшись с силами, прохрипел еще раз:
- Не обижу.
Свадьбу играли скромно – слишком много было недоброжелателей у невесты. Местные красавицы чуть ли не с кислотой ходили под ее окнами. Только что ей с ее-то внешностью кислоты бояться - смешно, право слово. Некоторые говорили, что приворожила она Виктора – тоже глупость, не то, что ворожить, она и думать про него не думала. Почему он ее выбрал, так и осталось загадкой для Веры на всю жизнь. А прожили они вместе много – золотую свадьбу сыграли. Не сказать, чтобы все время гладко: и обижались, и ссорились, но до развода дело никогда не доходило. Вера терпеливая была. Он-то по привычке своей бывало расхорохорится на какой-нибудь гулянке, женщины вокруг него табуном ходят, а она соберется, да и уйдет тихонько. Никогда не унимала его, не воспитывала, не стыдила на глазах у людей. Да и дома никогда не стыдила. Он может и день и два не появиться - где ходит, что делает – Вера не выясняла. Потом уж сам, когда домой вернется, подойдет к ней, на колени станет, обнимет ее за ноги и головой в подол жены: прости, мол, меня, дурака. Она его по голове погладит – ничего, перемелется, мука будет. У самой слезы беззвучные текут:
- Помнишь, как ты меня замуж звал, говорил – не обижу.
- Не обижу больше, прости,- и тоже чуть не ревет.
И на этом все. Молчок. Никогда его не попрекала.
А деток троих вырастили. Потом внуков. Вера-то посчастливее многих своих ровесниц была. Вот тебе и дурнушка. Видать, терпение ей в жизни помогало и надежда на лучшее, и божеская любовь, конечно. Куда же без неё? Любовь – это всё!