Возвращались медленно, составляя карты берегов по этой реке и отмечая городища. Да не просто отмечая, а делая пометки – большое, или нет, сколько примерно мужчин, сколько воинов. И детишкам требовался отдых с кормёжкой, приходилось делать длительные стоянки и охотиться. Вернулись лишь за полгода до наступления белой воды. Вернулись… и обомлели. Собаки дохлыми валялись у забора, на площади городища стояли шесть шестов с насаженными на них головами оставленных здесь воинов. Воинов, вышедших с атаманом из земли хак бочахов. Десяток стариков и старух лежали зарубленными, как и полтора десятка мальчишек. Хищники и птицы уже изрядно потрудись над телами. Воины стояли онемев от горя и негодования. Тут сзади раздался шорох, два десятка луков мгновенно нацелились в ту сторону. Но это оказался всего лишь семилетний пацан из их городища.
- Что тут произошло? – присел перед ним на корточки Лангу.
- Вначале приехал отец вашей жены, дяденька хост, с ним было шесть воинов. А потом собачкам из-за забора кинули мяса, они съели и умерли. Наши воины встали на забор, потому, как враг подошёл совсем близко, воины надеялись, что пришедшие с отцом вашей жены им помогут, но они ударили наших копьями. Вот, всех мальчишек моего возраста убили, а я сбежал в скалы, там и прятался, пока вас не приметил.
- Давно это было?
Мальчишка показал пять пальцев.
- Пять дней назад, понятно. А с моей женой и дочерью что сделали?
- Дяденька старый хост увёз их с собой.
- Ясно, парень. Поешь хорошенько, ты пойдёшь с нами. Да… прогневил я наших северных богов, сильно прогневил.
Детей и щенков вновь погрузили на торн, атаман посадил с ними троих воинов, приказав держаться вблизи берега, и ещё наказав потопить корабль, если они не вернутся через неделю. Шестнадцать воинов пошли к дому старого хоста.
- Видать старика жадность обуяла, - скрипел зубами Лангу, - все там не понадобятся, у него в доме всего шестеро воинов, рабов можно не считать. Так что со мной идут пятеро, прихватите верёвки с крюками. Собак у него нет – это хорошо. Остальные остаются в лесу и готовятся к бою. Со мной идут длинноглазые и охотники.
Когда Лангу подошёл к дому хоста, пошёл дождь. На ограде маячили две фигуры, судя по одежде и копьям без щитов – не воины, а рабы. Их сняли из луков. Перемахнув через ограду, шестеро приблизились к дому. Перед домом хоста возвышалось ещё два сруба – для воинов и рабов. Дом воинов подперли бревном и подожгли. К хосту ворвались вдвоём.
- Ты? – удивился тесть. – Мои племянники тебя раздавят, как древесного клопа!
- Может быть, но ты этого уже не увидишь.
- Забирай жену и дочь, мы тебе вернём всё отнятое, и я забуду, что ты убил моих воинов.
- Забудешь, потому, как твою голову я насажу на кол.
Взмахнув мечом, Лангу с одного удара отсёк старику голову. Потом подошёл к жене, сжимая в руках меч. Женщина съёжилась в углу лавки, прижимая к груди младенца. Взглянув на ребёнка, Лангу убрал меч в ножны – мальчонка явно не походил на здешних. Все местные либо рыжие, либо блондины, а волосы цвета спелой пшеницы только у гиркан встречаются.
- Пошли, не гоже жене жить отдельно от мужа. Где моя дочь?
- С рабами.
Когда Лангу увидел свою двенадцатилетнюю дочь, он приказал сжечь живьём и всех рабов тоже. Два столба огня полыхали в небе, а перед воротами на высоком шесте пялилась вдаль голова старого хоста. Посадив жену с детьми на телегу, атаман погрузил туда добро из дома хоста и приказал ехать к ним в городище. В доме хоста нашлась и улика – мясо, замоченное в отраве. Забрав коней хоста, Лангу отправился в лес, дорога тут между скал и холмов вилась одна-единственная. Годун встретил атамана в лесу.
- Вижу, что вы удачно сходили. Что дальше?
- Дальше? А дальше, друже Годун, как боги рассудят. Если племянники хоста поступят разумно – нам не дожить до завтрашнего дня, если нет – у нас будет шанс.
- Может погрузимся на струги и уйдём? Нас полтора десятка, а у каждого из племянников хоста десять больших лун назад было дважды по столько, сейчас явно больше.
- Вопрос всё тот же – где жить и что есть в лютую годину?
- Поступим на службу к какому-нибудь хосту, о нас многие знают.
- Сейчас дадим слабину – перестанут уважать. Да и не бегали мы с тобой от врагов, тем паче речь идёт о мести за наших детей. Ничего, друже, ждать недолго осталось, а смерть в бою – что может быть лучше для воина?
- Как думаешь, скоро они нагрянут? - Годун задумчиво почесал седую бороду.
- Ну, не увидеть пожара они не могли. Значит с ближнего городища уже вскоре должны подойти. Но если младший брат станет дожидаться старшего, тогда заполночь пожалуют. А коли и третьего дождутся, то и вовсе лишь к утру.
- Третьему-то зачем вписываться? Не его это дело, если хост уже мёртв. Я надеюсь, что и один из братьев не выступит. Судя по рассказу мальчишки, приходил к нам только один из них, второго получается обделили добычей.
Вскоре дозорные сообщили о приближении отряда. Три десятка воинов шли толпой, впереди них ехал на коне сам палик.
- О, гордыня наша. - Усмехнулся Лангу.
Подозвав воинов, он велел держать лошадей, словно парус в шторм. Воины удивились, но исполнили. Сложив ладони вместе, атаман издал протяжный волчий вой. Лошади шарахнулись, та, на которой восседал палик, понесла. Стегнув своего коня, Лангу устремился за ним в погоню. Палик не удержался в седле – привычнее киттам корабельная палуба, да пешие походы. Подскочив к врагу, атаман вонзил ему в спину копьё. Бой закончился, толком не успев начаться. Среди людей Лангу вообще никто не пострадал, а среди бойцов палика погибли лишь четверо, поражённые стрелами в самом начале.
- Паренёк, этот дядька приходил к нам?
- Нет, дяденька хост, тот другой был, постарше, хоть и похожий на этого.
- Значит старший брат. Эй, воины палика, кто из вас не желает давать мне клятву верности?
Отказались восемь человек, по знаку атамана их тут же утыкали стрелами.
- Что ж, а теперь идём к городищу старшего. Обун, возьми пяток наших, тело палика, и одного из его воинов. Пойдёшь в его городище и вырежешь всю семью палика, исполняй.
- Можно, я лучше с тобой? Атаман, ну не по сердцу мне женщин и детишек резать.
- Ладно, кто согласится?
Согласился пойти последний из отряда пресловутого атамана. Всё же не просто так они ту несчастную бабу вместе забивали, видать жестокость у этих гиркан в самом нутре сидела. К городищу старшего брата подошли перед рассветом. На стенах городища маячили шесть фигур. Лангу подозвал бывших охотников и спросил у новеньких – кто из них самый лучший стрелок? Отобрав среди своих и новых десяток лучников, атаман посмотрел на них.
- От вас будет зависеть – сможем мы взять это городище малой кровью, или нет. Ни один из дозорных не должен затрубить в рог. Одного сниму я, пятеро – ваши.
Снять удалось всех. После чего Лангу достал чан с отравленным мясом.
- Насаживайте куски стрелами, руками не трогать, стрелы пускайте за забор.
Вскоре из-за ограды послышалось рычание псов, дерущихся из-за мяса, а потом всё стихло.
- Вот теперь пошли, колья все прихватили? Добро.
Пробравшись внутрь, воины начали подпирать двери домов кольями. Вот одна из дверей скрипнула – сонный китт начал мочиться, стоя прямо на крыльце. И тут же рухнул с него, сбитый ударом Годуна. Когда китт пришёл в себя, Лангу спросил у него – есть ли у палика старшина? Китт указал на один из домов. Дом палика и его старшины подожгли, обложив хворостом. Остальные отперли. Атаман подошёл к воину палика, который так не вовремя вышел по нужде.
- Вроде именно вы участвовали в набеге на нас, но почему за дядю вступился младший брат вашего палика, а вы спокойно улеглись дрыхнуть?
- Наш палик никогда не любил дядю. Он его терпел лишь постольку, поскольку надеялся жениться на его дочке. А когда мы увидали пожар, то поняли, что вернулся ты. Значит дочь хоста мертва. Настаивал же наш палик, чтобы она сразу к нему перешла, так ведь дядя упёрся – вот, говорит, убьёшь её мужа, тогда да. А до тех пор нельзя. Старый дурак всё испортил - и себя погубил, и своих племянников.
- А что дозор не усилили?
- Кто ж знал, что ты осмелишься напасть?
- Я бы вас всех сжёг за то, что вы у меня натворили, кабы не наши детишки и девки в ваших домах.
Китт пожал плечами, он не видел ничего необычного в том, что они "натворили", впрочем, и в поступке хоста не усмотрел бы ничего странного – вчера мы твоих вырезали, сегодня твоя сила, значит ты вырезаешь наших. В этом городище присягнули все – младшего брата всё равно нет в живых, а к другим идти не охота. К атаману подошёл его палик.
- Хост, я у них в домах нашёл девок и малышей из своего городища. Значит и ко мне они тоже наведались. Так что сейчас у меня воинов совсем немного осталось – какой я палик, если даже десятка не имею?
- Своих отпусти в моё городище.
- А мне что делать?
- Оставаться моим паликом. Бери себе городище младшего из братьев. Обун, ты станешь паликом здесь.
- Скажи, хост, я давно хотел тебя спросить – чего у вас руки красные?
- Они у нас по локоть в крови наших врагов, палик. Хватит разговоров - выступаем к городищу третьего палика старого хоста, а всё прочее – потом.
- Ты хочешь и его убить? – Годун пожал плечами. – Он вроде наше городище не разорял, против тебя не выступал.
- Не стану я его убивать, друже. Но куй железо, пока оно горячо.
Городище третьего палика было меньше, чем у племянников старика. О своём приходе Лангу предупредил звуком рога. На стены высыпали все воины – почти три десятка. Атаман подъехал к воротам в одиночку.
- Пришёл сжечь и мои дома? – спросил сверху палик.
- Нет, поговорить.
- А зачем тогда воинов привёл?
- Чтобы ты видел – что я могу, ведь моих людей было даже меньше, чем у тебя сейчас.
- О чём говорить желаешь?
- Хотел спросить – что думаешь делать? Ко мне паликом пойдёшь, или сам хостом станешь?
- Сейчас у меня людей достаточно, чтобы самому хостом стать.
- Как знаешь, ладно, мы уходим.
- Погодь, хост, - палик спустился и вскоре вышел за ворота, – ты за период от одной белой воды до другой два раза в походы ходил.
- Вообще-то три.
- Ну да, но про добычу с третьего пока никто не знает. А вот с тех двух… Мне старшой хвастал, что они в твоём городище взяли добра столько, сколько он и за двадцать походов не привозил.
- Так если дальше соседнего берега не хаживать, то и не привезёшь ничего.
- Ага, так что я иду к тебе паликом. Клянусь служить всеми своими людьми до самой твоей смерти. А если ты оставишь после себя сыновей, то и им тоже.
- Добро. Только у нас с сегодняшнего дня есть одна отличительная особенность.
- Какая же?
- Мы выбиваем на щитах голову волка, и на парусах тоже. Это мой знак.