В том, что Москва – огромный и дружелюбный город, я убедилась в четвёртом классе, когда мне ещё и десяти лет не было. Катя, соседка по парте, похвасталась, что она записалась в хор при Доме пионеров, и уже было одно занятие. «Хочешь, и тебя запишу», - предложила она. «Будем ездить вместе». Мне мама не разрешала одной выходить на улицу, только в школу и домой, а в школу можно добраться дворами, даже не выходя на улицу. А тут я не буду одна, нас будет двое. Я и согласилась поехать с Катей, записаться в хор, где она уже занималась.
Сели мы в троллейбус и поехали в Дом пионеров. По дороге мы не болтали, считали остановки. «Нам выходить на седьмой остановке», - сообщила Катя, вглядываясь в окна и боясь проехать нашу остановку. Вышли из троллейбуса, прошли немного и подошли к зданию Дома пионеров. «Видишь, - сказала Катя, - совсем не страшно, быстро добрались. Сейчас запишешься и назад».
Мы нашли нужную нам комнату, постучались, и Катя втолкнула меня внутрь. Я испугалась, я думала, мы будем вместе. Женщина за пианино попросила меня подойти к ней поближе, и… начался экзамен: «Пропой "Ля"», - сказала она, нажимая на клавишу. Я осипшим от волнения голосом повторила ноту. «Теперь отвернись и скажи, сколько клавиш я нажала», - продолжала она. Я не хочу ни в какой хор, я не ожидала, что придётся сдавать экзамен, я думала, только запишусь – и сразу в хор. Зачем я пришла сюда, хочу домой! Я развернулась и к двери. Открываю дверь, чуть не стукнув подслушивающую Катю. Щёки горят, в глазах слёзы. «Поехали домой, - говорю. - Не хочу ни в какой хор!».
Домой так домой. Вышли из Дома пионеров, перешли на другую сторону. Катя ведёт, она же знает дорогу. Уже стемнело, пошёл снег. Сели в троллейбус, стоим на задней площадке молча, считаем остановки. Седьмая, выходим – не узнаём улицу, дома не те, магазины незнакомые. Что делать? Где мы? Заплакали обе, Катя, хоть и старше меня на год, тоже плачет, испугалась.
К нам подходит женщина, спрашивает, почему плачем, почему одни на улице, где живём, как попали сюда. Нас обступают люди, объясняют, что мы поехали не в ту сторону, что теперь нужно проехать четырнадцать остановок до нашего дома. Мы ещё громче заплакали, у нас было денег только туда и обратно, как мы доберёмся без денег? Какой-то мужчина сунул нам рубль. Женщина тоже дала нам денег и посадила нас в троллейбус, попросив водителя сказать нам, где выходить.
Мы стоим у кабины водителя, ждём нашу остановку. За окном метель, еле огни витрин видны. Страшно подумать, что нас ждёт впереди. «Банный переулок!» - объявляет водитель. «Девочки, вам выходить! Осторожно на улице!» Мы выходим из троллейбуса. Всё родное, узнаём дома, магазины, а вот и наш переулок. У Кати и у меня в ладошках зажаты рубли и монеты. Поделили поровну и по домам!
Я пришла домой раньше мамы, мама даже не узнала о нашем приключении. Деньги я положила в свою копилку (собираю на подарок маме к 8 Марта). Перед праздником пошла в магазин (рядом с домом), увидела там красивую брошку на крючочке. Пробила чек, а мне дают две брошки.
- Мне одну, - говорю я продавщице.
- По одной не продаются, - отвечает она. - Это же серёжки, смотри, - продавщица приложила серёжки к своим ушам. - Красиво? - улыбнулась.
- Красиво! - печально улыбнулась я.
Мама не носила серёжек, у неё даже уши не были проколоты, но подарку обрадовалась. Только теперь я рассказала маме о нашем путешествии, об участии людей в наших мытарствах, о деньгах, которые нам надавали. Кстати, пончик с повидлом тогда стоил 5 копеек. Вот и считайте, какими богатыми мы стали в тот вечер благодаря участливым москвичам.
Интересно, а как бы поступили в такой ситуации современные «жители столицы» (ведь настоящих москвичей уже почти не осталось)?