Оля завязывала кроссовки на веранде. Она выучила все уроки и с чистой совестью собиралась на секцию по лыжам. В школе одноклассники с усмешкой спрашивали её, что же они там делают, когда еще нет снега.
- Каждый приносит из морозилки, кто, сколько сможет, - однажды серьезно ответила Оля, когда этот вопрос ну, уж совсем её достал.
Ребята на несколько секунд замолчали и уставились на Олю.
- Шучу, я, - улыбнулась она и отправилась в класс на урок.
После этого случая уже никто не шутил на тему осенних тренировок.
Легкой трусцой Оля добежала до спортивной школы. На площадке её уже ждали ребята, человек восемь, и тренер - Татьяна Егоровна. На секции Оля только так должна была называть свою маму.
Все вместе они выбежали на дорогу, ведущую в лес. Только и был слышен шорох курток и легкие шаги по песчаной тропинке. К Оле ветер принес на своих крыльях сосновый аромат, запах прелой листвы и после дождевую свежесть – всю ночь перед этим лил дождь. И к вечеру, ведущие программ про погоду, снова обещали «обильные осадки». В это слабо верилось: голубое небо лишь с севера было покрыто серыми, словно гусиными перьями, облаками.
Но они все время множились, как будто кто-то «наверху» щипал гигантского гуся и не думал останавливаться.
Выглянуло солнце, облив и так пестрый и яркий лес, своим необычном светом. Свет поджег листву кленов и осин, светлыми пятнами лег на дорожку, по которой бежали ребята.
Все сбавили темп, когда пошел подъем в горку, а Оля упиралась и старалась не сдавать позиций. Татьяна Егоровна поняла, что нужна небольшая передышка.
- Сейчас сворачиваем на право, и на змеиную горку, - скомандовала она, уводя весь отряд на тонкую тропку, в самую гущу леса.
Тропинка плавно виляла, за что её прозвали змеиной. Начался зигзагообразный спуск вниз.
Лишь достигнув небольшого луга, окруженного со всех сторон густым кустарником, ребята принялись выполнять задания: приседать и качать пресс.
Едва отдышавшись, они получили новое задание: взбегать по двое до определенной возвышенности – кто быстрее.
Оля мчалась вверх, чувствуя, как с каждым шагом, ноги наливаются тяжестью, а дышать становится труднее и труднее. Воздух быстро покидает легкие Оли, она жадно хватает еще и еще, но его все время мало. А вот и заветная точка! Еще пару толчков ногами – она победитель!
Снизу, из зарослей на неё смотрит мама, не какая-то там тренер Татьяна Егоровна, а её мама! Оля улыбается, вытирает мелкие капли со лба и довольно прикладывает руки к горящим щекам.
Мама тоже улыбается и зовет их спускаться вниз.
Забеги заканчиваются. Все снова поднимаются вверх по змеиной горе. Группа выходит на широкую дорогу и продолжает движение к Убитому буераку и земленке, о которой ходят смутные легенды…
Перья облаков, над головами бегущих по лесу, превращаются в свинцовые тучи, обшитые по краям белым свечением солнца.
- Похоже синоптики не врали, - замечает один очень начитанный паренек в группе.
- Так мы побежим к Убитому буераку? – с волнение спрашивает одна из девочек.
- Да, думаю, сильный дождь нас еще не успеет настигнуть, - уверенно отвечает Татьяна Егоровна, - А если и капнет на нас чуть-чуть, так это же не беда! Верно?
Все закивали головами и свернули налево, в тени больших деревьев. С пригорка широкая дорога плавно уходила вниз, а потом резко поднималась. Земля обнажала на половину корни деревьев и была покрыта зеленым бархатом мха. По обеим её сторонам проходили крутые спуски, ведущие в овраги, заросшие мелкими деревьями, таившие под своей листвой пни и острые сучья. А дольше болота с тритончиками, ужами и гадюками…
Оля чувствовала что-то таинственное в этом месте.
Ребята застыли у края. От дождей почва под ногами была мягкая: ботинки оставляли на ней отчетливые следы.
- Это место пахнет сыростью и грустью… - произнесла Оля, держась за осинку, что росла у края.
- А почему его называют Убитый буерак? – спросила одна из девочек.
- В гражданскую войну здесь расстреляли людей, - произнесла Татьяна Егоровна.
Ребята изумленно замолчали и посерьезнели. Двое парнишек заинтересованно переглянулись.
- И что их останки до сих пор здесь лежат? – спросила Оля.
Она тоже впервые слышала эту историю.
- Говорят, что да, - ответила Татьяна Егоровна, - Их не разрешили захоронить.
- А кто кого? Красные белых или белые красных, - спросил все тот же начитанный паренек.
- Красных… Белых… - недоуменно повторили девочки.
Татьяна Егоровна присела на пенек. Ребята обступили её со всех сторон. И она рассказала им про смутные времена, которые захватили их родину много лет назад, как братья шли против отцов, а лучшие друзья могли стать врагами. Борьба идей и жизненных устоев, обагрившая русскую землю кровью – называлась революцией.
- Сейчас уже не имеет значения кто кого… Все этот делали люди с людьми. Они были живые. И у них так же как у нас с вами были мечты. Была семья. И никогда подобное не должно повториться. Правда? - серьезно заканчивала свой рассказ Татьяна Егоровна.
Дети согласно закивали головами.
Сумерки незаметно, как это часто бывает осенью, опустились на лес. И синоптики были правы – пошел мелкие холодный дождик.
Оля надвинула на голову капюшон. Капельки, которые изредка попадали на лицо, были даже приятны и бодрили. Воздух стал свежее и прохладнее. Мысли в голове после маминого рассказа гуще и ярче.
Всю дорогу обратно ребята не шалили и даже редко улыбались. По ним было видно, что рассказ произвел на них сильное впечатление.
Вечерний чай на летней кухне затянулся: дедушка взял в руки гитару. Оля обычно слушала внимательно каждый новый стих деда или песню, но сегодня её мысли были там, в лесу.
- Тебе нравится? – спросил дедушка, пытаясь привлечь отсутствующий взгляд внучки.
Он закончил петь новую песню про «Никиту» - героиню фильма Люка Бессона*, и отложил гитару.
- Да, - рассеянно ответила Оля и спросила, - Дедушка, мама нам сегодня рассказала про войну между «белыми» и «красными». А ты бы, на чьей стороне был?
- Знаешь, это не простой вопрос… Я не хотел бы оказаться на месте кого-то из них. Страшно не только быть убитым, но и убивать.
- Моего дедушку, твоего прадеда тоже расстреляли, - вдруг добавил отец Оли, Сергей Петрович.
- А за что?
- Он «кулак» был, - ответил отец.
- Кулак? – спросила Оля, вздернув брови.
- Так очень давно называли зажиточных крестьян, у которых был свой двор, скотина, - пояснил дедушка.
- Так за что же его убили? Я так и не поняла? – расстроенно спросила Оля.
- «Красные» были в основном народом бедным, едва сводившим концы с концами. Они ненавидели богатых людей. И когда появилась такая возможность, стали их дворы разворовывать, а самих расстреливать. Называлось это «раскулачивание», – пояснил дедушка.
- Человек работал, работал. Спину гнул, гнул! А тут пришли лодыри и бездельники – подавай им нажитое непосильным трудом! – зло закончил Сергей Петрович.
- Что было – то было… - вздохнул Егор Михайлович.
- А его прямо расстреляли? – снова спросила удивленная Оля.
- Да, - ответил отец.
- А тех, других? За что в буераке убили?
- За убеждения, - грустно произнес дедушка.
- А разве за это можно убивать? – спросила Оля.
- Так ведь это убеждения толкнули людей к переменам и революции. Убеждения бывают очень опасны, - ответил дедушка и продолжил, - Там «белых» убили. В те времена это была элита общества. Очень умные, образованные люди.
- А почему же они не смогли сделать так, чтобы не было всех этих убийств? Они же были умные, - Оля озадаченно ожидала ответа.
- Умных не так много, чтобы сдерживать массы людей, которым внушили, что они идут строить лучшую жизнь. Ведь все хотят лучшей жизни…
- Наверное…- протянула Оля.
Татьяна Егоровна как обычно заглянула к дочери перед сном. Оля сидела к ней спиной и что-то ворошила рукой в небольшой картонной коробке.
- Как настроение?
- Хорошее, - ровным тоном ответила Оля и повернулась к маме, - Мам, а им было страшно же стоять на том обрыве, под прицелом?
- Думаю, что страшно, - Татьяна Егоровна сразу поняла, о чем речь.
- Я теперь по-особенному отношусь к Убитому буераку. Жалко, что я раньше не знала эту историю.
- А что у тебя в коробке?
- Это листья и шишки из Убитого буерака. Я хочу на уроке труда гербарий сделать в честь убитых и прадеда. Нам Наталья Викторовна дала задание: сделать что-нибудь на патриотический конкурс, - Оля замолчала на пару секунд и продолжила, - Ничего, что я делаю его один на всех? Они же все умерли за свои убеждения? И мой прадед тоже.
- Конечно ничего, так даже лучше, - мама погладила Олю по голове.
- А может быть так, что деревья и все живое в Убитом буераке – это продолжение тех, кого убили. Это их другая жизнь? – спросила Оля, уже укрывшись одеялом.
- А почему бы и нет…