24.08.2016 Ирина Маркова
Не пиши, не пиши, не пиши!..
рассказ
Анна Михайловна не стала искать новое место работы после закрытия газеты «Поднебесные дали», и кабинеты редакции, готовившиеся принять в свои владения новых работников, подставили свои стены её заботливым рукам. Оставались две комнаты, занятые нечитаными газетами, которые, по всей видимости, сдадут в макулатуру. Но пока нет разрешения, их надо охранять. Она вымыла все окна и двери, поливала осиротелые цветы, подсыпала в горшки с фикусами землю, которую ковыряла под соснами у окон бесхозного здания. Но вот однажды, когда Аннушка сидела в холле у окна и строчила очередной детектив, хлопнула входная дверь, и в кресло у стеклянной стены плюхнулся грузный мужчина.
- Я из отдела Культуры, - показал он бумажку вахтёрше, - нам бы комнату побольше, чтоб все писатели и поэты поместились разом.
Анна Михайловна онемела. Настоящие писатели! После бегства из «Союза сочинителей» она с поэтами не общалась. Звонили не раз из «Союза талантливых поэтов», говорили, что ей уж и место приготовили с электрочайником, и компьютер обещали поставить, и даже зарплату пообещали в тысячу рублей! Надо только присутствовать в офисе и отвечать на звонки. Бывает, что и с Москвой надо переговорить, а она, заметили, и пишет грамотно, без ошибок, и вид у неё деловой, настраивает на творческую волну. Анна даже несколько ночей бессонницей мучилась: идти или нет к «талантливым», но потом решила, что каждый день тратиться на маршрутку – накладно. Тем более что вскоре этот «Союз» перебрался куда-то в район.
Мужчина зашёл сначала в туалет, пошумел там водой, долго сморкался в тамбуре и вытирал носовым платком торчавшие из ноздрей рыжие волосы. Комната, которую показала ему вахтёрша, поэту не понравилась – узкая слишком. И где стоять дивану? Потом у них бывают и гости – нужно угостить, значит, и холодильник необходим. А вот эта комната – то, что надо!
- А этого орла кто рисовал? – показал он на подаренную Анне Михайловне слепым художником картину. – Давай его в наш Союз! Нам художники нужны.
Странно всё-таки, художники шли бы в свой Союз. Ах, да! Некоторые из них тоже пишут стихи...
Новый знакомый сказал, что сегодня намечается творческая встреча; прибыли делегации поэтов из Прохладного Ручья и из посёлка Дремучего, что там, за Северной Канавкой. Уже столики в ресторане заказали (на это пошли чуть ли не все членские взносы их Союза), а переспать поэтам где-то надо. И не позволит ли она воспользоваться им данной комнатой. Всё равно в Отделе Культуры Маслогорска знают.
- Пишете? – спросил посетитель, увидев в компьютере незакрытый файл. И, заметив смущение на лице его хозяйки, пригласил в свой Союз. Тем более, она тут работать будет, поможет, если что.
Анна Михайловна могла бы и отказаться – у неё не так много публикаций. В основном в Маслогорске. И как это сразу: «Иди к нам». Не читал, не знает. Может, у неё муть какая? К тому же её детективы никто не хочет печатать. Одна киностудия, взялась, было, снимать её сериал, но кончились средства, говорят. Ищут спонсоров. На известного детективщика работать отказалась. Однажды в молодости, в одном из военных городков, где они с Виктором служили, ей сказали: «Учись, Григорьева, себя надо уважать!» Аннушка эту фразу пронесла через всю жизнь. Скоро 67 лет стукнет, а она всё ещё учится. А потом… документы на офис ещё не готовы. Но как быть бедным писателям? На дворе осень. И, чисто по-человечески, она согласилась.
- А мне представляться, думаю, не надо, - сказал важно поэт и положил на вахтенный столик тонкую брошюрку со стихами, - меня часто по телевизору показывают. Правда, путают меня с Гигантским Вадимом. Он мой дальний родственник… Прочтёте на досуге.
Анна Михайловна хотела сказать, что впервые слышит это имя. Николай Гигантский… И, воспользовавшись отлучкой нового знакомого, раскрыла книжку наугад.
Посвящается Эдуарду Кесямесеву
Мы рыбу с тобой впоймали в пруду, Игривую, рыжую, с ложкою
Под горой, в затоне, у всех на виду. Стою и жду. Когда же когда
Впоймали мы стерлядку тощую, Будем беседовать мы?
«Оригинально…» - подумала вахтёрша и перелистнула страницу.
Как известно, всем нам чуждо Если вдруг тебе по нраву этот символ,
Зло, а добро и дружба – чудо. То по праву вдруг твоя душа
Всем на свете хороша!
Анна Михайловна сдвинула очки на лоб: может, она чего-то не поняла? Полистала сборник, но опять наткнулась на несуразное:
Может быть нам невдомёк, Который ставит в равный ряд
Что это истинный урок, Рождённых в мире всех подряд,
Таков в понятиях уклад…
Аннушка хотела бы писать стихи, но она в душе не поэт, а всего лишь прозаик. И от соблазна новых приключений… не смогла удержаться. Затряслось прямо-таки всё внутри. Даже название нового рассказа промелькнуло в мозгу. Это что-то наподобие: «Как бы не стать поэтом».
Через час Гигантский подогнал к двери офиса машину. Выгрузил вещмешки и какие-то удочки. Жестом пригласил в салон оробевшую Аннушку. Там уже сидела молодая супружеская пара с видавшей виды гитарой. «Наверно, из Прохладного Ручья поэтесса, - подумала наша героиня, - а парень – просто её муж, по лицу видно, что не пишет стихов».
Варвара (так звали гостью из Прохладного Ручья) всю дорогу пела песни под гитару про верную и неверную любовь, пока вдали не показался Синий мост. Там, за мостом, начинался Мухосаранский район. Вода в реке мчалась куда-то в лесную глушь, корявые ветви деревьев пили коричневый ил со дна заводи.
Во дворе трактира «В гостях у дедушки» их уже ждала компания полуголодных поэтов. Вытертые джинсы, мятые пиджаки… Наша же пенсионерка успела принарядиться. На ней было её любимое трикотажное платье с жилетом цвета морской волны и недавно купленные высокие сапожки. Мохеровую шапочку она решила не снимать - причёски как таковой не было. Так что она выглядела не хуже новых знакомых.
В маленьком зале дым столбом. Пары влюблённых, завидев шумную компанию, поспешили скрыться в кабинетах, похватав свои бутылки. Хозяин не поскупился на стол. Жареная рыба и окорочка, оливки и спаржа, сервелат и сыр с плесенью – таких деликатесов Анна Михайловна от роду не видела, а что говорить о приезжих из района поэтах? Жующие рты, сопящие носы, осоловелые от вина глаза – это всё детали. Главное – то, что внутри, они ведь и думают стихами!
Анна Михайловна обратила внимание на бомжеватого вида мужчину с холщовой сумкой за спиной. Однако та нисколько не мешала хозяину налегать на закуску. Передних зубов не было (выкрошились, что ли или выбили?), поэтому откусывать приходилось крепкими клыками.
- Я из хутора Свободный, - сказал он, пришепётывая и не переставая жевать, - заканчиваю писать роман. – На вопрос любопытной собеседницы, где он работает и на какие средства живёт, ответил, что материальных проблем не испытывает, поскольку и жена, и дочь работают, а он, Бог даст, скоро получит гонорар, тогда и крышу, может, отремонтирует, и зубы себе вставит…
Насытившись, Александр (так называли его товарищи по перу) освободил из сумочного плена ноутбук и тут же стал набирать какой-то текст.
Аннушка радостно подняла бокал:
- Я бывала в разных компаниях, сидела за одним столом и с офицерами, и с учителями, и с художниками. Но в компании с писателями впервые. Я очень счастлива, - сказала она и предложила сидящему рядом с ней захмелевшему мужичку выпить на брудершафт. Потом узнала, что это был Крячко Антон, автор романа «Станичные посиделки».
Охрипшую у горящего камина морщинистую певичку сменила Варвара. Она сняла колючий, по всей видимости, свитер и, оставаясь в красной футболке, безжалостно стала ударять по струнам и призывать всех сидящих за столом побродить в горах и полазать по скалам.
Один из поэтов так преуспел в дегустации спиртного, что во время «медляка» (вахтёрша знала кое-что из молодёжного сленга) неприлично прижимал напарницу к костлявому телу. Он делал широкие па, с остервенением вдавливал свои берцовые кости между ног девушки. Лизавета Оганьска (да, да - это была она, Анна Михайловна узнала поэтессу) пятилась назад, прогибаясь и подметая пол чёрными волосами. Тяжёлый дымный воздух ресторана разрезался орлиным профилем поэта. Последнее па – и вверх взметнулись красные каблуки партнёрши, перелетели через спину и с грохотом опустились на паркет.
Мстислав Гурденко (так представился танцор) подставил Аннушке согнутую кренделём руку и пригласил на очередной танец, но моложавая пенсионерка отказалась. Мстислав не думал отступать, а уселся рядом, откусил от куриного окорочка, прожевал и яростно запил шампанским из кем-то начатого фужера.
- Вы из издательства? Вас не представили. Я понимаю. Но род деятельности и профессия накладывают отпечаток на внешность. Тогда я Вам почитаю! Мои стихи и в Израиле, и в Канаде, и в США. Если хотите, я Вам составлю протеже. Меня там давно знают…
Анна Михайловна хотела сказать, что она тут случайно и стихов не пишет, но услышала складное повествование, сдобренное нецензурными словцами, как «зажрались» правители, как тяжело жить таким талантливым и умным, как он.
- А Вы не пробовали в Литературку посылать свои стихи? – прикинулась наивной собеседница.
- А!.. У нас меня не напечатают... Пришли с обыском, компьютер мой арестовали… - дышал винными парами Мстислав. - Да пошли они со своим Союзом! Я защитил диссертацию по геофизике! Мне братья из-за кордона в долларах обещали прислать. Заграница в беде не оставит!
Мы люди – волки, мчимся все в никуда,
а раз мы вскормлены кровью с пелёнок,
то это подлая биомасса навсегда.
- А как Вы относитесь к Блоку? Ведь что-то побудило Вас стать поэтом?
- Читал, да, - промямлил Гурденко, - э-э-э, кажется такой… э-э-э чо –то писал про женщин… Да-а.. Это был поэт… Не надо! Лучше слушай! – и стал опять читать свои стихи, вращая глазами.
- Но откуда такая агрессия? У Вас, наверное, в жизни не всё гладко? Вы одинок… - стала водить она пальцами по худой ладони. - У Вас нет детей, от Вас ушла жена, живёте с мамой?.. – на что Мстислав задёргал подбородком и закричал на гадалку:
- Не лезь мне в душу!
Потом как-то быстро пришёл в себя и вежливо сказал:
- Надеюсь, мы ещё встретимся.
И Анна Михайловна поняла, что поэты – это такие же люди, только немного повёрнутые…
Гигантский стал держать речь. Все оторвали глаза от закусок, вытирали рты салфетками и ковыряли в зубах.
- Нам сейчас как никогда нужно объединяться. Они думают, что в нашем «Союзе признанных писателей» пять человек. И этот Саламон Чемшенков чтобы знал, с кем имеет дело. Его стихи никто не читает, они наводнили библиотеки и книжные магазины. В наших рядах – настоящие признанные литераторы! Я поднимаю бокал за наш Союз и уверен в победе!
Аннушка подумала, что «они» - это «Союз сочинителей», а известный литератор в Маслогорске Саламон Чемшенков – их председатель.
Поэт поставил бокал на край стола и откинул назад редкую, но длинную поросль на голове:
Я б брал бы на руки котёнка, И коготки его на моём челе,
А он мурлыкал звонко-звонко, Пронзают стрелами сердце во мне!
Поэты зааплодировали, побросав на скатерть вилки. Но Гигантский продолжил:
Я услышал во тьме ужасный вой.
Это был бесёнка слабый стон.
И снова здесь раздался лай
Уже готов большой алтарь.
А Мари Теризова взяла гитару в руки и тихо заголосила о тонком, рвущемся в дождливую погоду счастье и непрочной фиолетовой любви. Потом на середину ресторанного зала вышла светловолосая девушка-старушка и в микрофон, который она позаимствовала у зевающей возле затухающего камина певички, начала читать свои верлибры:
Рука о жизни говорит, И по-белому любит,
И о любви, и о дарах И прощает всегда.
Ах! Ненавидит скорбя, Если думаем зло,
То прощает душа…
Но её уже никто не слушал. Мужчины допивали остатки вина и рассказывали анекдоты, женщины заворачивали в салфетки косточки «для своих собачек», официантки убирали грязные тарелки.
Анна, когда слушала эту современную поэзию, представляла здесь свою школьную учительницу. Воспитанная на классике, она читала наизусть целые поэмы из русской и зарубежной литературы. Бледное лицо, седой венчик волос вокруг головы и растерянная улыбка…
Вечерами Надежда Ивановна устраивала в своей послевоенной коммунальной квартире поэтические чтения. Здесь собирались простые любители литературы, желающие поделиться впечатлениями от прочитанной книги, а также своим первым литературным опытом. Помнится, как однажды Аннушка с подружками стала свидетельницей одного из таких вечеров. Тогда, в 50-е годы, особенно важны были литературные встречи.
Кружевной абажур и белёные стены,
и звучали стихи, и слагались поэмы…
Аннушка с подружками спешно ретировались в просторную кухню, унося с собой недоконченную стенную газету, где от руки писались незатейливые детские строки:
Дождик умчался по травке легко - Где-то гроза гремит далеко,
Опять солнце ласково греет. Умывшись, лесок зеленеет.
Это были стихи пятиклассника, одноклассника Анны Михайловны, чувствующего настоящую поэзию и знающего правила стихосложения. «Уходит, - грустно думала она, - уходит поколение, любящее читать, хранящее для своих не читающих книг внуков собрания сочинений великих литераторов».
Возвращаясь назад в свою резиденцию, вахтёрша пообещала Гигантскому устроить ночлег Александру Золотинскому в холле. Приезжие поэты разбили палатку на берегу речки – и ехать в город отказались. Александр не отрывался от своего ноутбука даже в такси. Сразу же уселся на широкий подоконник, отодвинув от себя горшок с геранью.
На немой вопрос остановившейся в дверях вахтёрши он ответил, что ему нужны деньги, и к утру он должен закончить править сборник Гигантскому. Но если к утру не успеет - тогда к вечеру.
Заглянув через плечо Александра, Анна Михайловна отметила про себя, что его стихи вполне приличные.
Сквозь высокую стену коричневых скал Я тебе небесное ложе искал
Ты ушла от меня в пеньюаре. А нашёл в обычном пиаре.
А что? Парень учился в Литературном институте, чем ещё ему зарабатывать? Автор подал мысль - рифмы можно доработать. А Гигантскому некогда: дети ждут поддержку, налоги на предпринимательскую деятельность растут. Творческие стипендии, выделяемые Министерством Культуры, - неплохая прибавка к семейному бюджету. Как оторваться от такой кормушки? Провозгласить себя поэтом и возглавлять творческий Союз - это, мягко говоря, нечестно!
Нашего поэта надолго не хватило. Вскоре он заснул, растянувшись на широком подоконнике.
Аннушка выключила верхний свет, оставив только лампу над своим столом. Ключи Золотинскому не оставила. Закрыла дверь и, осторожно спустившись с лестницы, не спеша пошла по безлюдной улице к уже известному моим читателям дому.
Что же произошло? – думала она. - Когда началось это сжигание настоящей литературы?
- Тёть Ань, - постучал в её дверь соседский восьмиклассник Юра, - у Вас нет случайно «Дон-Кихота» в сокращении? Мне сочинение надо написать на завтра по какому-нибудь его подвигу.
- В сокращении нет. А тема какая? Какие подвиги он совершал?
- Да я не знаю, не читал, училка по литре сказала: написать. Теперь сочинения пишут на экзамене. Это Вам мама передала. – Поставил на стол корзинку с десятком домашних яиц.
- Учебник с собой? – спросила Аннушка, – открывай страницу! – Однако увидела только критическую статью, рассчитанную если не на кандидата наук, то на студента-филолога точно.
- Придёшь часа через два, чтобы успел переписать сегодня, - заверила мальчишку добрая соседка, - только чтобы без ошибок!
Юрка радостно хлопнул калиткой, побежал к своему дому, освещая дорогу телефоном.
Прошло много лет после её знакомства с Сервантесом. В книжном шкафу пожелтевший томик с ветхими страницами. Оставшаяся в памяти глава – битва псевдорыцаря с мельницами. Но сейчас она сама у ног этих грандиозных сооружений. Только ни Росинанта, ни копья, ни оруженосца…
Но как написать, не перечитав заново произведение? Придётся слазить в Интернет. Там найдётся всё.
Через час сочинение-рассуждение лежало на столе, и Аннушка готовила ужин своим животным. Кошки с пониманием прислушивались к её словам, прыгали на плечи, тёрлись у её ног.
… Однажды Надежда Ивановна разболелась, долго не выходила на работу, и они решили пожилую учительницу навестить всем классом. Поднимаясь к ней на 4-й этаж, кто-то обронил мысль, что сейчас начнётся очередной урок. Так и произошло. Надежда Ивановна открыла томик стихов, лежащий на её одеяле, и стала читать им стихотворения Марины Цветаевой…
И хотя Анна потом выбрала для себя экономический факультет, всю жизнь её сопровождали старые любимые книги.
«Есть ли смысл, - думала Анна Михайловна, - терять драгоценные часы литературы в школе на изучение сухих статей, обходя живое учительское слово? Эти изначально артисты балета, предприниматели, экономисты, юристы, жаждущие творить, - хорошие ребята, они не виноваты в том, что в своё время им не повезло с учителем литературы».
Юрий без стука открыл дверь, взял листок с сочинением со стола. Не читая, сказал спасибо и, наступив на лапу коту, выскочил из дома.
- Учебник забыл, - крикнула Аннушка вслед. Из учебника выскользнул листок с корявыми строчками. Это были стихи, по всей видимости, его собственного сочинения…
Анне Михайловне так и захотелось догнать и надавать ему, приговаривая: «Не пиши, не пиши, не пиши!..»
Январь 2015г.