Глава третья, исследующая дом.
Расспахнулись двери и два океана приветствия Сошлись в коридоре. Гостей были очень рады видеть, а Сашу, похоже, больше всех. В воздухе порхали запахи корицы и яблок. Дедуктивный метод подсказывал Саше, что голодным он отсюда не уйдет. Саша показывал свои две игрушки бабушке и деду, а те показывали ему свои многочисленные. Саша подумал, что когда-нибудь и у него будет так же много игрушек, как у дедушки, а дедушка с бабушкой радовались появлению Овцекота в кругу их семьи.
Пирожки с корицей уютно и надежно лежали в животах членов семьи, а Саша несся на всех парах по бескрайним просторам квартиры на спине кудрявого скакуна. Когда Овцекот пробегал мимо стола, приветственно-торжественно звенели блюдца и чашки.
Вдруг внимание Саши привлекло что-то очень важное, и руки отпустили густую белую шерсть. Пол полетел на Сашу, а что-то зубастое схватило за воротник. Откуда-то сзади послышалось «Пум!» и заболело пониже спины. От неожиданности что-то внутри Саши заплакало, и Саша был не в силах сдержать этот плач.
Нежные объятия заключили Сашу в себя и кто-то внутри, согретый теплом не чужого, хоть и не собственного сердца, стих, недолго повсхлипывал, и совсем умолк под такое уютное покачивание и негромкие, но бескрайне добрые нараспев произносимые слова, смысл которых был для Саши в том, как они прозвучали. Тогда руки начали отпускать Сашу и его глаза увидели бабушку, которая погладив его спросила: «Все хорошо, Зайчик?». Бабушкин зайчик кивнул и вытер слезы на своем лице. А бабушка сказала «На любом пути бывают кочки, главное чтобы рядом была семья, которая поможет их преодолеть... Ну и Овцекот, конечно». Саша засмеялся, и Овцекот отпустив его воротник, ткнулся ему в живот, отчего стало еще смешнее. Копчик уже не болел и они все вместе сели пить чай.
Папа сказал строго: «Саша, сила тяжести сильнее тебя, ты ее не можешь отрицать. Так что держись, пожалуйста, когда можешь упасть». А Саша подумал, о том, что тяжесть — это ведь не положительное слово: когда кто-нибудь несет тяжести ему тяжело, возможно, ничуть не меньше, чем при ощущении тяжести в животе. Возможно, раз она такая отрицательная — надо ее отрицать? «Минус на минус дает плюс» - так подумал Саша, и в воздухе повисла салфетка, недавно спокойно лежащая на столе, а затем чай из чашек начал по каплям капать на потолок. Саша поднялся со стула, а затем стул поднялся над ним слегка покручиваясь. Отец подлетел к нему, разгребая в воздухе посуду и отодвигая стол, а пролетая мимо кусочков рафинада, взял себе один и забросил в рот. Когда они сблизились, Папа невнятно из-за рафинада за щекой, сказал: «Фафа, я не говоыл, фто ты не фможеф отрифафь филу фявефти» - и прожевав, продолжил - «я имел ввиду, что этого делать не стоит. Ведь без этой силы весь воздух перестанет притягиваться к планете, и дышать станет затруднительно. Пожалуйста, верните с Овцекотом всё на место, не ждите тяжелых последствий». Саша подумал, что, похоже, без силы тяжести, все же жить тяжелее, и все вернулось на свои места. Хотя и не совсем.
Пара блюдец разбилась об пол (На счастье!), а львиная доля чая сделала белоснежную скатерть грязноснежной. По просьбе родителей, Саша помогал им убраться и думал о том, о чём Папа не сказал — так убираться ведь пришлось бы всем на планете, если бы Саша не перестал отрицать силу тяжести, а Овцекот — помогать ему в отрицании. Как, всё-таки, часто взрослые упускают главное!