И так, уважаемый читатель, подведем некоторый итог.
В изложенном историческом материале, как вы успели заметить, видится тот неизвестный фронтир (граница), который подорвал самобытность развития аборигенов Северной Америки, сделав населявшие ее племена, в конечном счете, зависимыми от белых людей.
Почему так получилось, что европейцы, пришедшие на континент с мирными целями и завязавшие с индейцами торговлю, не удовлетворились этим и быстро, наступая, стали отодвигать линию границы в западном направлении. К каким последствиям привел этот маневр?
Дело в том, что в сам принцип торговли разворачивался одновременно с открытием Америки. Все известные первопроходцы, как ни странно были одержимы идеей обогащения. Все они, шествуя вглубь континента, преследовали одну цель – добыть как можно больше пушнины.
Плимутские пилигримы, поселившись на кукурузных полях индейцев, промышляли пушниной и первый груз, который они отправили на родину в Англию, состоял из бобровых шкур и древесины.
Документы Новой Франции и Новой Англии показывают, как в процессе торговли с индейцами шла непрерывная экспансия на запад. Торговцы дошли до реки Огайо, Великих озер, рек Миссисипи, Миссури и Платт – западных рубежей фронтира. Они нашли проходы в Скалистых горах и были проводниками у Меривезера Льюиса и Уильяма Кларка, Джона Фримонта и Джона Бидуэлла. Торговые фактории, которые они основывали в индейских землях, давали преимущества тем племенам, кто покупал у торговцев ружья перед теми племенами, кто не мог этого делать, поэтому проживавшие далеко от факторий племена индейцев, обделенные вниманием торговцев, оказывали последним самый дружелюбный прием. «Дикари, – писал Рене-Робер Кавелье, сьер де Ла Саль, – о нас, французах, заботятся лучше, чем о собственных детях; только у нас могут они получить ружья и товары».
Но в то же время, как утверждает американский историк Ф.Тернер, торговцы, через продажу оружия индейцам усиливали их возможности по сопротивлению фермерам, которые пришли вслед за торговцами уже в английскую колониальную эпоху, изменив, таким образом, сущность всего фронтира. «Торговый фронтир» уступил место «фермерскому» и между двумя этими разновидностями, как и между двумя государствами, образовался антагонизм. Абрахам Дюкен (французский флотоводец – И.К.) говорил ирокезам: «Неужели вам неизвестна разница между королем Англии и королем Франции? Взгляните на форты, поставленные нашим королем, и вы увидите, что вы можете по-прежнему охотиться прямо под их стенами. Форты были построены в ваших интересах в тех местах, где вы часто бываете. И наоборот, как только англичане завладевают каким-нибудь местом, дикие звери уходят оттуда. Продвигаясь, они валят лес и земля обнажается, так что вам вряд ли удастся найти, из чего соорудить убежище на ночь».
Вот так разрушительные силы цивилизации проникали в дикие местности. Речные долины и индейские тропы стали разломами, которые пронизывали индейское общество и разрушали его.
И, тем не менее, несмотря на противоположность интересов торговца и фермера, торговля с индейцами прокладывала путь цивилизации. Дикая местность буквально пронизывалась рубежами цивилизации, становившимися все более многочисленными.
Как мы видим, с того момента, когда пионеры-эмигранты постепенно стали переселяться от океанского побережья к Аппалачским горам и за их пределы, Запад и Восток стали утрачивать взаимные связи. Но, несмотря на это поселки переселенцев с Востока, расположенные между океаном и горами, продолжали поддерживать отношения с глубинкой и проявляли в этом смысле определенную солидарность. Однако те поселенцы, которые оказались по другую сторону за линией гор, становились, как мы успели заметить более независимыми, но уязвимыми.
Восток пытался затруднять экспансию на запад и ограничивать ее.
В истории штатов Кентукки и Теннесси есть немало доказательств истинности данного тезиса. Мы знаем, что охотник и торговец шли на запад за зверем, скотовод – к заросшим травой пастбищам, а фермера туда влекла целина и речные долины.
В начале колониального периода земельный голод, от которого страдали граждане Вирджинии, уводил их вниз по течению рек. И по мере того как земли на Востоке оказывались заняты, миграционные потоки, пересекая восточные территории, потекли дальше на запад.
Вспомните, как семья землепроходца Дэниэла Буна, совмещая занятия разными промыслами и профессиями, узнала от торговцев о плодородных почвах в верховьях реки Ядкин в Северной Каролине, и, покинув свой дом в Пенсильвании, направился туда. Потом уже сам возмужавший Бун предложил фермерам путь в Кентукки, основав там поселение, которое долгое время было достопримечательностью фронтира. Оттуда Бун переправился в Миссури и открыл дорогу к неиссякаемым источникам богатства в виде соляных копей. Его сын считается одним из первых трапперов, которые появились в проходах Скалистых гор, и отряд Буна-младшего, как говорили, одним из первых разбил лагерь на месте нынешнего Денвера (столица штата Колорадо – И.К). Внук Буна, полковник А.Дж. Бун из Колорадо, пользовался непререкаемым авторитетом среди индейцев Скалистых гор, поэтому правительство США назначило его своим агентом в тех местах. Мать Кита Карсона принадлежала к семье Бун.
Таким образом, семья Дэниэла Буна стала олицетворением того, как люди, вышедшие из лесных дебрей, прошли через весь континент, без оглядки на препятствия и ограничения, установленные Востоком.
Кроме этого нельзя не замечать, что фронтир способствовал формированию американской нации смешанного типа. На первоначальном этапе колонизации население Атлантического побережья в основном представляли англосаксы, но в последствие, волны континентальной иммиграции, шедшие одна за другой на свободные земли, минуя побережье, разбавили собой англосаксонский приоритет. Губернатор Виргинии
А. Спотсвуд, знакомый нам по экспедиции «Рыцарей золотой подковы» в 1717 году отмечал: «Население нашего пограничья состоит главным образом из тех, кто был привезен сюда в качестве слуг, и, исполнив свои обязанности, они поселились там, где можно обзавестись землей и, не утруждая себя тяжелым трудом, обеспечить себе все необходимое для жизни».
В большинстве случаев эти люди не были англичанами. В горниле фронтира, по меткому выражению Ф.Тернера «все иммигранты американизировались, становились свободными и сплавлялись в смешанную расу, теперь уже не англичан ни по национальности, ни по характеру».
Потоки переселенцев стали сущим бичом для местных аборигенных племен. Эмигранты принесли индейцам болезни и тот культурный архетип, который существенно стал влиять на изменение национальной идентичности. Произошло столкновение двух миров, двух противоположных культур – мира дикости и цивилизации. Два антипода стали поглощать другу друга и вносить определенные коррективы в сосуществование. Мир белого человека влиял на мир индейцев, и наоборот. В условиях фронтира эти оба мира не могли обходиться друг без друга. Переселенцы нуждались в индейцах не меньше, чем последние в аборигенах. Дикость, по меткому выражению Ф.Тернера «захватила колониста, она сняла с него цивилизованные одежды и облекла в охотничью куртку и мокасины». Жилищем колониста становились бревенчатая хижина чероки и длинные дома ирокезов. Белый человек, вольно или невольно, попадая к индейцам, вынужден был перенимать их уклад жизни, который зачастую завораживал его, и он становился как индеец, абсолютно не грезивший возращением в лоно цивилизации. Ряд примеров, когда белые люди, захваченные в плен индейцами и адаптированные в условиях их жизни, отказывались возвращаться в свои семьи, мы с вами рассмотрели. Одним словом среда на фронтире диктовала свои условия, и человек должен был принять их или погибнуть.
Переселенец американского Запада одичал в борьбе с природой и аборигенами, но сохранил основы западной цивилизации, что помогло ему сравнительно быстро освоить новый континент. Более того, в процессе колонизации он выработал собственный образ жизни и культуру, превратившись, как писал Ф.Тернер в американца.
Еще одно опасение, которое испытывала пресвященная религиозная общественность на Востоке континента, так это страх от того, что эмигранты, двинувшиеся на запад, окончательно порвут с религией и освободятся от влияния новоанглийских проповедников. В этой связи, из-за указанных опасений, с целью «донести благодать Господню» вслед за потоком переселенцев на запад двинулись религиозные миссии всех конфессий, действовавших в те времена на американском континенте. Соперничество за власть над паствой, к которой вскоре были причислены племена диких индейцев, породила новые виды христианизации, которые в итоге пагубно сказались на состоянии многих аборигенных племен, попавших в моховик миссионерской деятельности.
Оцивилизовывание индейцев, как было показано на примере христианизации осейджей, привело к разложению племени на противоборствующие группы. Одни приняли христианство, а другие продолжали отправлять традиционные языческие культы. К тому же сам процесс христианизации осейджей, учитывая огромные усилия, затраченные для его осуществления, не привел к желаемым результатам. Индейцы, впитав отчасти христианские догматы, быстро приспособили их к своим традиционным языческим верованиям, в результате чего получилась смесь индейских религий и христианства.
Таким образом, многочисленность конкурирующих конфессий на фронтире и соответственно их деятельность имела глубокие социальные последствия.
Отсутствие сильной власти и системы правосудия на фронтире, побуждала переселенцев к самоорганизации для того, чтобы самим давать отпор преступникам, бороться с грабежами и насилием. С этой целью создавались «Комитеты бдительности» (vigilance committies – англ.), которые нанимали «стрелков» – храбрецов и авантюристов, блистательно владевших огнестрельным оружием, готовых за определенную плату выступить на защиту населения города или поселка. Вокруг «стрелков» порой собиралось все население, для того чтобы покончить с докучавшими бандами головорезов. В истории о команчерос отчетливо показана рука «народной юриспруденции» фронтира. Эта рука была жестокой. За убийство, кражу лошадей, угон скота, либо иной большой ценности поселенца полагалась смерть через повешение. За мелкие преступления пороли и изгоняли вон. Над приговором долго никто не думал, поэтому его старились как можно быстрее привести в исполнение.
По сути «Комитеты бдительности» являли собой некую подмену никудышных органов правосудия на фронтире. Как только орган правосудия появлялся, комитеты распускались, что свидетельствует об обществе с гражданским сознанием и социальной активностью членов, всегда готовых защищать свои права и свободы и способных к самоорганизации. Однако у «Комитетов» была и другая, деструктивная сторона. Они зачастую олицетворяли жестокий самосуд разъяренной толпы, становясь социально опасным образованием. Так в 80-е годы ХIХ на границе Мексике и Техаса по решению всевластного «Комитета бдительности» повесили молодого человека, обвинив его в принадлежности к одной из банд команчерос, не обращая внимания на всего его протесты и доказательства, указывающие на абсурдность сего обвинения.
Но, несмотря на порой отрицательные последствия самосуда, жители фронтира действовали как представители гражданского общества, отстаивая свои права и свободы с учетом уже накопленного опыта и условий развития страны.
Что касается вооруженных конфликтов униженных и оскорбленных социальным неравенством индейцев, которые проявились в конце ХIХ и начале ХХ веков, то сказать можно лишь одно – это были крики отчаяния, вопли той боли, которая, на мой взгляд, уже не имела врачества, ибо как можно исцелить организм, если кишечник вывернут наружу, голова, руки, ноги отсечены и разбросаны по сторонам. Целость нарушена.Что может быть страшнее такого положения? Так произошло и с индейцами, их образ жизни был полностью уничтожен. Но они, если вы обратили внимание, продолжали заявлять о себе, даже после того, когда их, казалось бы, окончательно приструнили и приказали быть «хорошими фермерами и скотоводами». Майк Шошон, Чито Харджо, вождь паютов Поузи и другие, все они решили сказать свое последнее слово, взявшись за оружие. Они понимали, что обречены, но все же дух воина, генетически унаследованный от их воинственных предков, воскресил в них силы к борьбе, пусть малозначительной и бесперспективной, но все же борьбе против величайшей в мире несправедливости и геноцида.
Таким образом, последний, локальный всплеск индейского сопротивления в пострезервационный период, символически поставил жирую точку и в истории неизвестного американского фронтира, канувшего в глубине уходящей в вечность эпохи.
В апреле 2017 вышла моя книга "Неизвестный Фронтир" объем 630 стр. иллюстрирована, твердый переплет из-во "Белый Ветер" Республика Беларусь, г.Мозырь. Желающих приобрести это издание, просьба обращаться в личку.