Вы, наверное, помните, как по волшебству герои «Мастера и Маргариты» переносились в другой потусторонний мир комнаты № 50 по Садовой улице. Стены внезапно сменились темным коридором, комнатой Волонда и феерическим балом у сатаны. Ну, а если не читали, то непременно видели.
Что-то сродни чувству застывшего времени, словно вечность открылась, словно неумолимые стрелки часов застыли – вот такие чувства испытала я, когда попала в зеленый домик №31, с которого местами облупилась краска, порог которого покосился. Это другое измерение, как у Булгакова. Только аура у него другая светлая.
Я долго стучала в закрытую дверь, затем в окна, но ответа не было, но не было на двери дома и замка… Наконец, после нескольких бесплодных попыток, я решила открыть дверь сама. Едва я шагнула за порог, в сени, как дверь отворилась и меня встретила хозяйка – старушка небольшого роста. Лицо, испещренное морщинами. А вся фигура светится доброжелательностью, теплом. А в глазах, которые вот уже 92 год смотрят на мир, так и прыгают лучики.
Только я хотела спросить, почему так долго не открывали, как Мария Семеновна Галушкина пожаловалось на непогоду, по причине которой и без того слабый слух стал ещё слабее. Молча с ожиданием, она смотрела на меня, незнакомую молодую девушку.
- Мария Семеновна вы помните, как много лет назад у вас жила Ольга Фокина? Она в Александровке учительницей работала.
- Оля? Фокина? Да, я помню, - с уверенностью и оживлением отвечала она.
- Я её дочь. Это мама рассказала мне о вас, как об оптимистичном человеке.
- Внученька моя… - протянула старушка и обняла меня. Хотя внучка я ей только по возрасту. Она тут же предложила накормить меня жареной яичницей с черным хлебом. Настоящей деревенской едой.
После долгих расспросов Мария Семеновна будто опомнившись, спросила, зачем я приехала.
- Написать про вас хочу.
- Написать? Да, чего же во мне интересного? Разве что прожила долго?
- Жизнь ваша интересна. Быт…
Пока мы разговаривали, я рассматривала внутреннее убранство дома. Как и положено, в углу над обеденным столом, расположились иконы. Пол, сплошь устеленный разноцветными, полосатыми дорожками, набегающими друг на друга. А ажурные наволочки на подушках и покрывало, сделанные умелыми руками хозяйки греют душу. Пожелтевшие от времени фотографии на стенах. Сегодня все перечисленное большая редкость. Уходит в небытие домики двадцатого века. Нашими богами стали электроника, мягкая мебель, гарнитуры. Полная безликость в интерьере и одежде. Часто из-за отсутствия денег и желания слиться с толпой.
Со всем этим резко контрастировала, казалось бы, одна вещь - молочко для снятия макияжа. Но кажущность была обманчива. В свои 92 Мария Семеновна следит за своей кожей, не отстает от времени.
Много воды утекло за годы жизни. Были радости: любимый муж, рождение детей, а потом внуков. С мужем жили, душа в душу. А сейчас она уже с трудом припоминает цвет его волос, звук голоса – весь его облик. Вместе держали хозяйство, ухаживали за огородом и садом, была пасека.
Что только в жизни не приходилось делать. Не только чисто женскую работу, легко справлялась с мужской. После смерти мужа Мария Семеновна не перевела корову. Ловко косила траву и метала стог. В семьдесят лет управлялась с пчелами. Надев защитную сетку, брюки с дымарем в руках проверяла пчелиные семьи.
Эта женщина всегда рада гостям. В престольный праздник – Сергиев день в её доме собиралась вся семья. На столе появлялись различные явства: пироги из русской печки, холодец, ажурные блинчики и специально припасенный к празднику сладкий сочный арбуз.
Смыслом жизни для неё всегда была и остается судьба детей и внуков. Об этом постоянно болит душа. За каждую ошибку, промах дочерей и сына становится обидно. В трудную минуту она старается поддержать, помочь. Успехи же напротив радуют и заставляют её душу ликовать.
Мария Семеновна пытается вспомнить, что из детства, молодости. Но время неумолимо стирает воспоминания. Может это и хорошо... Притупилась боль утраты родных людей, которая тяжелым грузом лежит на сердце. Похоронила дочь и двух внуков. Она показывает фотографии приговаривая: «Вот - Сережа, а вот – Рома».
Только вера в Бога помогала выжить. Её день начинается молитвой и заканчивается словами, обращенными к Богу.
Все жизнь Мария Семеновна прожила в Александровке. На мой вопрос: «Вы любите свою деревеньку?» Она удивленно отвечает: «Так ведь я здесь родилась».
На последок в дорогу Мария Семеновна дала мне горсть конфет. Таких, которые я ела в беззаботном детстве. Нет, не шоколадных, а самых обыкновенных карамелек, с повидлом внутри, которые мне показались в тысячу раз вкуснее самых вкусных.