Отсутствие Кэт этим вечером вызывало настороженность, но по-настоящему мы ощутили тревогу с наступлением темноты, разрываемой воем возбужденных койотов.
Меду кронами высоких деревьев, окружающих дом, выставилась луна, осветив веранду, на которой мы сидели, потягивая из высоких бокалов нехитрые свои напитки, и рассматривали колебание гигантских теней, шевелившихся от дуновения летнего ветерка.
Яркие звезды выстроились в созвездие, признанное всеми Кассиопеей, поскольку никакие другие названия вспомнить не удалось, а про медведиц тут ходят иные легенды.
Спасаясь от пожара, медведица с двумя медвежатами переплывала озеро, но до берега доплыла лишь она. Медвежата утонули, превратившись в небольшие острова, а медведица так и осталась их ждать, засыпаемая песками, окруженная дюнами. Потому и прозвали древние индейцы эту местность «Спящая медведица».
Койоты азартно вопили, извещая о задранной ими добыче: то-ли диких индюшек, ходивших недавно по поляне около дома с выводком маленьких, но уже диких индюшат, или черных легких белок, перелетающих над высохшей шуршащей травой, или какую-нибудь потерявшую страх косулю, выбежавшую на дорогу, и сбитую проезжавшей машиной, оставившей на растерзание пронырливым койотам безжизненное, неуклюжее, с длинными ногами, и коричневым выпуклым животом тельце.
- Но где же Кэт?
Похожая окрасом на корову, с живописно расположенными по белой гладкой шерсти коричневыми и черными пятнами, толстая и вальяжная соседская кошка обычно появлялась каждый вечер, как только мы усаживались за одноногим круглым столиком. Всегда деликатно, и плавно обходила дом, прячась за кустами, мягко ступая по дорожкам, незаметно подбиралась к высоким ступеням, из за которых ее с трудом можно было разглядеть, и запрыгивала на деревянный помост веранды. «Привет, Кэт!», - сразу же говорил кто-нибудь, увидевший ее раньше других.
Кошка проходила под стульями, благодушно давая каждому погладить её аккуратную и гладкую головку между ушами, и провести по спинке до самого кончика пружинистого хвоста, задранного перпендикулярно туловищу. «Мрррр», и укладывалась чуть поодаль на бок, чтобы облизывать белую с мягкими выпуклыми подушечками лапу, проводя ею по зажмуренным глазам, и розовому влажному носу. Или просто садилась на живот, подбоченившись, подобно ленивой тетке, которая навалившись всем корпусом на подоконник, наблюдает за улицей, и, выставив треугольники черных ушек, вглядывалась в траву, где от ужаса замирал лягушонок, пытавшийся вставить в жаркое марево летнего вечера свое «куа-ква».
Мы тихо переговаривались, а Кэт делала вид, что её вовсе не интересуют наши никчемные разговоры. И, спустя некоторое время, уходила по своим кошачьим делам. Она была уверена, что это мы арендуем у нее дом, а она тут хозяйка. Поэтому внимательно и детально обследовала все, чтобы убедиться в наличии, и сохранности. Не представляю, как бы мы справлялись без этого незаменимого мажордома?!
Кэт владела двумя домами, нашим, и соседским. Её хозяйка трудолюбиво сгибалась над грядками в любую жару, и в благодарность, за то, что мы не прогоняем, а даже любим её кошку, то и дело угощала нас огромными душистыми пупырчатыми огурцами, и зеленой травой базилика со своего огорода.
Молин сразу же ставила базилик в стакан с водой, укрывала его целлофановом мешком, завязывая у дна веревкой. Это называлось «сделать зеленый дом», и водружала сооружение в темный угол на холодильнике, отчего холодильник вздрагивал, и выдавал в специально приспособленное окошко пригоршню комочков льда.
«Зеленый дом» стоял забытый всеми недели три, (он же ничем не пах запакованный в целлофане), а потом скукоживался, и его выбрасывали.
Можно, конечно было попросить Алексу, чтобы она напомнила. Алекса все делает, что ни попросишь, только вот не моет посуду, и не убирает в доме.
- Алекса! - громко зовет ее Молин, - и над высокой металлической банкой корпуса Алексы возникает голубой веночек светящихся маячков.
- Доброе утро, Алекса! - и она отвечает: «Доброе утро! Сегодня день отдыха, например, - и вам не надо работать, и мне дайте покой…»
- Играй мою любимую подборку музыки-кантри!
- Музыка - кантри, - сообщает Алекса, и воспроизводит все, что просили.
А еще мы иногда играем с ней в двадцать вопросов, но она хитрит, умудряясь разгадать заранее, и присвоить победу, и торопится сообщить нам об этом.
- Что за поведение! Нетушки! Кто это тут победитель?
Соседка неожиданно сменила рабочий купальник бикини на маленькое цветастое платье, облегающее ее стройную фигуру, и оставив на наше попечение Кэт, укатила в город на важную встречу.
На следующий день все было как обычно, но, Кэт? Где же она?
- Итак, я иду к ворчунье, она ничем не лучше койотов! - Джек опустил на нос солнцезащитные очки, и неторопливо зашагал в сторону небольшого, словно прячущегося за кустарником дома, пределы которого редко покидала такая же старая, как и сам дом, прозванная за вечное недовольное выражение лица ворчунья, во всю силу своего прокуренного характера ненавидевшая изредка забредавшую в её огород кошку.
Молча уставившись на Джека, она упорно не слышала вопросы, или мотала головой, нет, не видела, не знаю. Но по всему было видно, что этой старой карге что-то известно, что-то явно выдавало изменение в ее повадках. Уж больно фривольничала нынче она в своем огороде.
- Где кошка? – Джек сунул в карман джинсов руку, и достал черный лакированный футляр для очков, поглаживая его так, словно это ручка любимого пистолета.
- Её забрали, - промямлила старуха, растягивая в гримасе измазанное чем-то, и откровенно воняющее лицо, на котором нервно дергался тонкий ротик, - вчера приезжала машина, те, что отлавливают бродячих собак и кошек.
- Как?- рыданья сдавили мне горло. Кэт, добрая и доверчивая Кэт теперь в опасности…. Я едва сдерживаясь от желания ударить проклятую дрянь, - Кто их вызвал? Откуда машина? Куда увезли Кэт?
Больше ничего узнать не удалось, впрочем, она могла и не знать адреса. Мавр, то есть, сделал свое дело, мавр может теперь гулять в огороде.
Мы вскочили в машину Джека, суетясь, и недовольно покрикивая на свои мобильные телефоны, мешкавшие с выдачей искомой информации.
Джек уже выруливал на дорогу, ведущую в город.
Руки нервно сжимали спинки сидений. Глубокий вдох, и выдох сквозь сжатые зубы: «Ыыыыыхх!!!». Несколько раз чуть не въехали в едущих в том же направлении, плавно крутящих педали велосипедистов, в продолговатых, похожих на бейсбольные мячи, касках.
- Не понимаю, что не в порядке с этими людьми?- возмутилась Молин.
-?
- Ну чего они тут на велосипедах ездят? В такую жару…
- Ладно тебе...Едут, и едут. Кстати, тут недалеко Мадонна приобрела дом, - Джек вложил все свое уважение к певице во взмах указывающей в сторону невидимого дома руки. Говорят в нем живет ее брат, не может, бедняга, сладить с наркотиками…
- Да какая разница!? – тоном в высшей степени безразличия выкрикнула Молин. Не до них сейчас!...
Сбоку у дороги стоял припаркованный автомобиль. Из открытого багажника виднелись выставленные в виде расширяющейся буквы «Л» мужские ноги в больших грубых ботинках. Самого человека видно не было, но вся его поза выдавала окаменение, и неподвижность. Мы как один повернули головы.
- Может он мертвый? – Джек резко развернул автомобиль, - вернемся и вызовем полицию.
Честно говоря не очень-то хотелось выходить, и смотреть на покойника. Молин принялась фотографировать на телефон торчащие ноги. «Чтобы не подумали, что это мы его прикончили», - тихо пояснила она, доказательство будет.
- А если он живой?
- Ну поймет тогда.
Ноги зашевелились, сопровождаемые кряхтением и кашлем.
Мужик с трудом выкарабкался из багажника, явив миру лохматую голову, и красное помятое лицо: «Да вы что, ребята, я спал. Жена тут три часа уже в лесу грибы собирает, а я вздремнул немного».
- И много нашла?
- Один.
Асфальтная дорога вывела в пригород.
Пансионат для бездомных животных располагался у леса. Его отделяла от проезжей части массивная металлическая сетка, сквозь которую можно было разглядеть клетки.
Никого из персонала поблизости не оказалось. Мы изучили все вывешенные на заборе объявления.
Молин решительно рванула ручку калитки, блокируемую перекладиной внутреннего замка.
- Я тут стоять не намерена!
Уцепившись за сетку, она попыталась закинуть обтянутую узкой штаниной ногу на высоту забора.
– Попробуй еще раз! Получится!
Не сговариваясь, все разом кивнули: «Давай!».
И с тревогой провожали взглядом, пока она бродила от клетки к клетке, протягивая худую руку между прутьями, чтобы коснуться, или погладить бедняг.
- Кэт! Кэт! Наконец-то!
Этот крик, кажется, разорвал мое сердце. Столько радости и горечи смешалось в нем, что я опять разрыдалась, а Джек стал успокаивать меня.
- Ну, дорогая, ну что ты, мы ведь нашли ее!
Были, конечно, среди нас и слабые голоса в защиту действующих правил: мол, давайте, может быть, дождемся хозяев этого заведения скорби. Но победил всеобщий оптимизм, и вера в справедливость. Даже не пришлось ломать замок клетки. Он попросту оказался не закрытым.
Кэт смотрела на нас измученными влажными глазами, в которых явно читался вопрос: «… И его?»
Прижавшийся к ней голубоглазый котенок дрожал всем своим крохотным серым тельцем.
По всем приметам, она успела адаптировать малыша, признав себя старшей в этом никчемном месте.
- Давай уж, конечно!
Нужно было остановиться и все осмыслить, выпить чего-нибудь холодного, прийти в себя. У первого же придорожного ресторана нас встретила огромная механическая рыба. Поворачивая туда-сюда тяжелую зеленую голову, украшенную крохотным красным чепчиком, она пела каким-то основательно заезженным голосом Уитни Хьюстон «…I will survive!...”(Я переживу! прим. автора.)
- Вот, кстати!
Кэт попыталась опять уйти в самостоятельное путешествие. Но уж нет, не выпустим теперь до самого дома.
Котёнок смотрел на мир голубым ясными глазами, полными тепла и надежды, и привыкал к новым условиям. Теперь у него есть не только мама-Кэт, но, вот ведь удача, он будет хозяином двух просторных, и красивых домов, и нас заодно.