Глава 13. Оборотень.
Через несколько минут мы с Вив уже шли по дороге в деревню. Крис остался на пепелище, пообещав нам не трогаться оттуда без веской причины. Оглянувшись в последний раз, я увидел его сидящим около сохранившейся стены. Я помахал ему рукой, он отве¬тил тем же. Вивьен не оглянулась.
Прозрачный воздух постепенно согревался, дорога была ровной, и вокруг кипела весенняя жизнь. Ребенок на руках у Вив молчал, прижавшись к ней. Странно, но он, видимо, не умел говорить. Я заметил, что чем ближе мы подходили к деревне, тем больше он прижимался к Вив, а когда до первых домов осталось около ста метров, он вдруг крепко вцепился в ее шею и, спрятав лицо у нее на груди, начал не то стонать, не то скулить, напомнив мне щенка. Вив это встревожило, но так как мы не могли узнать у него, в чем дело, пришлось продолжить путь, не обращая на это внимания.
Миновав околицу, мы в изумлении остановились. Из-за дома, рядом с которым мы стояли, была видна главная улица деревни и площадь. Посреди нее находился огромный костер, дым от которого мы заметили еще на опушке леса. Он уже дого-рал, и невозможно было разглядеть, что именно сожгли, но запах паленого мяса заставил нас тревожно переглянуться. Вокруг костра собралась большая толпа крестьян. Видимо, вся деревня была на площади, потому что я разглядел не только взрослых обоего пола, но и глубоких стариков. В толпе сновали чумазые дети, а в центре, поодаль от догоравшего костра, густая толпа мужчин окружала нечто, вызывавшее особое любопытство у всех присутствующих. Мужчины что-то делали, изредка переругиваясь, а все остальные жадно наблюдали за их дейст-виями. Захваченные общим любопытством, мы с Вив решили подойти поближе. Толпа не обратила на нас никакого внимания, потому что именно в этот момент тесная группа в центре расступилась, и мы увидели, как двое коренастых мужчин подняли два шеста и водрузили их посреди площади. По толпе пронесся вздох, и она замерла. Замерли и мы с Вивьен, потому что зрелище, представшее перед нами, заставило нас на мгновение перестать дышать.
На одном из шестов была распялена снятая кожа женщины, залитая кровью. Кожу снимали второпях, поэтому везде болтались обрывки мышц и нервов. Го-лова женщины была цела, и я с ужасом увидел, что она больше похожа на волчью – как будто сквозь черты человеческого лица проступала маска зверя. У нее были странно заостренные уши, поросшие шерстью, теперь совершенно слипшейся от крови. Широко открытые глаза были разными: один из них, вполне человеческий, был полон ужаса, зато второй, желтый, с узким зрачком, принадлежал волку.
На втором шесте торчала голова очень крупного волка. Его пасть была оска¬лена, уши прижаты, и на губах еще виднелась пена. Когда голова поднялась над толпой, я невольно вздрогнул – столько в ней еще было ярости и злобы. Немного ниже ее на шест был нанизан кровавый кусок мяса, и, приглядевшись, я понял, что это сердце.
Налетел порыв ветра, кожа женщины затрепетала на шесте, и красные капли по-летели в толпу. Я видел, что некоторые женщины отшатнулись, но основная масса стояла неподвижно и молча, глядя на дело рук своих. Стояли и мы с Вивьен, оцепенев, не будучи в силах ни говорить, ни двигаться. В тишине слышался лишь едва различимый скрип шестов, качавшихся под тяжестью жертв. Я все не мог отвести глаза от двух голов, но постепенно в моем сознании начал возникать третий образ – ребенок, при¬жавшийся к боку Криса, а рядом – волчонок, облизывающий пальцы Вив. В какой-то момент оба этих образа соединились в один, и я понял, что нам надо немедленно уходить отсюда, уходить как можно быстрее, пока кто-нибудь из этих извергов нас не заметил. Повернувшись к Вив, я увидел, что она, став белее снега, при¬стально смотрит на макушку вцепившегося в нее младенца. Я дернул ее за порван¬ный рукав и мотнул головой в сторону леса. Она молча кивнула, и мы стали очень осторожно и медленно отходить назад.
Добравшись до крайнего дома, я облегченно вздохнул и порадовался на наше ве-зение – приди мы чуть раньше или чуть позже, и нам бы не выпутаться так просто. Я перевел дух и обернулся. Надо было добраться до бывшего трактира – это было единственное укрытие между деревней и лесом. Там нас ждал Крис, и хотя он был без оружия, мы вдвоем все же могли как-то продержаться против крестьян.
Путь к отступлению был открыт, и я уже собирался ри¬нуться по нему, увлекая за собой Вив… и вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Стараясь двигаться неторопливо, я повернул голову, и в нескольких мет¬рах от нас увидел чрезвычайно грязного мальчишку. Он стоял, держась за край дома, и было видно, что он удивлен едва ли не больше нас. На его лице было напи¬сано жгучее любопытство, он переводил взгляд с меня на Вив, и с нее на ребенка, но пока, видимо, не связывал нас с последними событиями. И в этот момент я со¬вершил ошибку. Нам надо было бы сохранять полное спокойствие, и, возможно, мы смогли бы выпутаться, но я решил, что успею перехватить непрошеного свиде-теля, и быстро шагнул в сторону мальчишки. Его мгновенно лицо перекосилось от страха, а из горла вырвался самый громкий крик, какой я слышал в жизни.
После этого все было потеряно. В ответ на истошный вопль нашего соглядатая послышался угрожающий гул голосов и топот ног. Через секунду из-за дома вы-вернула и понеслась на нас толпа человек в двадцать. Едва они нас увидели, как из многих глоток вырвался торжествующий рев, и они прибавили скорости. Нечего было и думать убежать от них, поэтому мне оставалось только одно – умереть, за-щищая Вивьен. Я шагнул вперед, прикрывая ее и ребенка, и в этот миг меня вдруг охватило странное чувство – мне почему-то показалось, что это еще не конец, са-мое страшное еще впереди. Эта мысль пронеслась и исчезла, и на меня навалились первые нападающие.
Я встретил их достойно. Три человека сразу вышли из строя, причем мне показа-лось, что один – навсегда, но это только разъярило толпу. На меня насело сразу человек десять, и, хотя я и успел нанести пару неплохих ударов, меня просто повалили на землю, и я почувствовал, как по моей голове прошлись чьи-то ноги. Где-то рядом вскрикнула Вив, и это подвигло меня на последнее уси¬лие – раскидав ближайших противников, я почти сумел подняться, но кто-то сзади полоснул меня по спине, и я снова упал под ноги нападающим. И в тот миг, когда я хотел только одного – потерять сознание, чтобы не чувствовать боли, послышался чей-то строгий голос, и мои палачи остановились.
Голова у меня гудела так, что первые несколько секунд я вообще ничего не слы-шал, но постепенно я начал различать и понимать отдельные слова. Голос как будто спрашивал, что здесь происходит. Ему ответили нестройным хором, но, впрочем, трудно было не понять это и без всяких слов. Голос произнес какой-то приказ, и я почувствовал, как сильные руки подхватили меня и попытались поста-вить на ноги. Сначала это не удалось, но я хорошенько потряс головой, вызвав приступ тошноты, и дрожь в коленках прошла. Меня держали три человека, а прямо передо мной, окруженный толпой, стоял старик в длинной одежде. Я попы-тался полу¬чше рассмотреть его, но так как один мой глаз вообще ничего не видел, а второй залила кровь, то мне это не удалось. Смирившись с временной потерей зрения, я постарался побольше услышать.
Сначала все молчали; видимо, старик разглядывал меня, пытаясь понять, что я из себя представляю. Мой вид никак не помогал ему, поэтому, прервав осмотр, он заговорил.
- Кто эти люди? – сурово спросил наш спаситель.
Ему ответили несколько голосов, которые в конце концов заглушил низкий и гулкий голос одного из державших меня мужчин.
- Мы не знаем, господин. Они пришли из леса. Вместе с ними был детеныш-обо-ротень. Они напали на сына Элен. – Толпа вокруг зашевелилась, и я, скосив за-плывшие глаза, смог разглядеть давешнего мальчишку. Утирая ненатуральные слезы, он старательно шмыгал носом, изредка вытирая его грязной ладонью.
Некоторое время старик молча смотрел на него. Мальчишка бледнел и ежился под его взглядом и постепенно отступал. Наконец, старик перевел взгляд на меня, и в тот же миг маленький злыдень юркнул в толпу. Я посмотрел на старика.
Он был невероятно старый. Я вообще видел мало стариков, потому что в наши смутные времена дожить до преклонного возраста было почти невозможно, но этот… Мне почудилось, что он может рассыпаться на части от легкого ветерка. Его худое тело состояло, казалось, только из костей, на которые была натянута тонкая сухая кожа. В руках старик держал отполированный деревянный посох, и я подумал, что без этой опоры он не сможет сделать и шагу. Я перевел глаза на его лицо, и, встретившись с его взглядом, чуть не задохнулся от удивления. Глаза ста-рика были полны юношеской силы, словно ему было только двадцать лет, и в то же время мне показалось, что на меня смотрит не человек – столько в них было мудрости и знания, но мудрости не людской, а какой-то другой, непонятной мне. Я подумал, что он похож на ста¬рое дерево – в нем было что-то, напоминающее о долгих неспешных годах роста, что-то, приводящее на память землю после дождя и ветер в вершинах деревьев.
- Кто ты? – спросил он медленно. Я с трудом разлепил разбитые губы.
- Я – Сет. – Мне приходилось буквально выталкивать из себя слова. При каждом движении губ голову как будто протыкали тупой иголкой. Даже эти два слова да-лись мне с таким трудом, что я замолчал. Старик еще некоторое время смотрел на меня, а потом отвернулся и махнул рукой. За моей спиной люди зашевелились, и двое дюжих мужиков вытолкнули вперед Вив.
Она была почти цела, но очень напугана, хотя изо всех сил старалась не показать этого. Один рукав ее платья болтался на нитках, а другого просто не было, и я в бессильной ярости смотрел, как один из наглецов-крестьян грубо схватил ее за ло-коть. Она вырвалась, но на коже остались красные пятна – так сильно он стиснул ей руку. Старик внимательно оглядел Вивьен и вдруг неожиданно резво шагнул к ней. Она отшатнулась, но двое сторожей толкнули ее обратно. Старик не обратил на это внимания – он пристально вглядывался в Вив, как будто пытался прочесть ее мысли. Против своей воли девушка взглянула на него и тоже застыла, глядя ему в глаза. Над толпой повисло молчание, которое нарушил старик.
- Дай мне руку, - сказал он сонным голосом и протянул ладонь к Вивьен. Она, как в трансе, подалась вперед и вложила пальцы в руку старика. Он закрыл глаза и несколько секунд стоял неподвижно, и вся толпа затихла в ожидании. Наконец, он открыл глаза и улыбнулся, как кот, наевшийся сметаны. Отпустив пальцы Вив, он обвел толпу взглядом и заговорил.
- Люди, эти чужаки пришли к вам в деревню без спроса и привели с собой дья-вола. Что вы хотите сделать с ними?
Толпа зашумела, словно очнувшись от сна, сначала негромко и нестройно, а за-тем все уверенней. Я почувствовал, как напряглись локти державших меня кре-стьян, и понял, что на этот раз мы попали в серьезную переделку, и выкрутиться просто так не удастся. Люди вокруг нас волновались и кричали вразно¬бой, но с одинаковым выражением ярости на лицах.
- Сжечь их! На костер оборотней! Сжечь, чтобы следа не осталось! Сжечь, сжечь!!!
Я оглядывался вокруг, в надежде увидеть хоть одно нормальное лицо, но люди словно обезумели. Крики становились все громче, толпа колыхалась, придвигаясь к нам, и вокруг себя я видел только разинутые в яростном крике рты и безумные глаза. Я уже не различал ни пола, ни возраста мелькающих около меня существ – мне казалось, что это не люди, а демоны, вопящие в аду. Меня толкнули в бок, ря-дом с собой я уловил мгновенный блеск стали, и попытался хоть немного напрячь мышцы. Я видел, как несколько женщин окружили Вив, и испугался, заметив вы-ражение их глаз. Один старик оставался неподвижен и спокоен. Он поднял руку, и ярость толпы утихла, словно по волшебству.
- Дети мои, я понимаю ваш гнев и разделяю его. Я согласен, они должны понести наказание, но я хочу, чтобы вы удовольствовались только одним из них, - и его высохших твердый, как палка, палец указал на меня.
Толпа недовольно забурлила, и одна из женщин крикнула:
- Неужели ты отпустишь эту ведьму, господин?!!
Старик нежно улыбнулся этой мегере.
- Нет, дочь моя, я не отпущу ее. Я заберу ее с собой в рощу.
При этих словах старика толпа вздохнула, как один человек и отшатнулась от Вив. Даже державшие ее крестьяне побледнели и на мгновение разжали руки. А ста¬рик улыбнулся.
Нас провели по главной улице деревни и заперли в каком-то сарае неподалеку от площади. Сначала они хотели расправиться со мной сразу, но старик велел им по-дождать до вечера. Когда нас вели по деревне, я мельком снова увидел костер и шесты, только теперь их было уже три. Рядом со своими родителями теперь висел и наш малыш. Они разрезали ему грудь и вырвали сердце, а потом насадили на кол так, что ребенок застыл во весь рост. Вскрытые ребра белели среди окровавлен¬ного месива внутренностей, а чуть ниже на кол было насажено сердце, только оно оказалось слишком маленьким, и превратилось в бурый обруч, опоясывающий палку. Голова ребенка повисла, и я принес благодарность всем богам, что не увижу его лица. Вокруг шестов стояли крестьяне и время от времени кто-нибудь из них подходил поближе и с радостной улыбкой вдыхал запах крови. Вивьен вели позади меня, и я просил любые силы не дать ей увидеть это, но моя просьба не была услышана. Сзади раздался не то стон, не то вздох, а потом чертыханья муж¬чин. Я оглянулся, насколько позволяли разбитые мышцы, и увидел, что Вив бук¬вально повисла на руках своих сторожей, и они волоком тащат ее вперед. Она так до конца и не пришла в себя, даже когда ее кинули на солому сарая.
Я подошел к ней и осторожно приподнял, обняв за плечи. Какое-то время она молчала, глядя в полумрак, но потом ее сжатые губы вдруг скривились, и она заплакала, прижав¬шись ко мне.
- За что, Сет, за что? – всхлипывала она еле слышно. – За что они ребенка?
Я обнял ее и тихо укачивал до тех пор, пока рыдания не стали тише. Что я мог ей ответить? Ребенок был оборотнем. Он не был опасен сейчас, но потом… В моей родной деревне с ним поступили бы так же. Я знал, что оборотни не нападают на людей в своей звериной ипостаси, даже если превращаются в волков и медведей. Вынудить их напасть на человека могут только крайние обстоятельства, в которых и обычный человек будет действовать так же. Их убивают не за то, что они что-то делают, а за то, что они могут сделать.
- За что? – всхлипывала Вивьен, уткнувшись мне в плечо.
За что! Да ни за что. Уж ребенок-то точно не был виноват, что родился оборот-нем. На меня, честно говоря, произошедшее не произвело большого впечатления. Я видел вещи, если не хуже, то примерно такие же. Но я понимал, что для Вив, племянницы короля, прожившей всю жизнь под охраной и защитой дяди, подоб-ные сцены были внове. Для того, чтобы объяснить ей всю жестокость этого мира, рассказать обо всем, чему мне приходилось быть свидетелем, мне понадобились бы часы, если не годы. А у нас их уже не было – ведь, судя по всему, в глазах этих крестьян, мы тоже были оборотнями. «Что за бред, - подумал я. – В одном месте принимают за бога, в другом – за оборотня. Сюда бы сейчас моих поклонников из предыдущей деревни – может быть, тогда и удалось бы выкрутиться. Или хотя бы Криса позвать…». Но никакой возможности предупредить моего напарника у нас не было, и мне оставалось только приготовиться к смерти, что я делал, испытывая тень мрачной радости оттого, что Вив все же не достанется Крису.
Я тихо сидел и ждал, когда она успокоится. Она прижималась ко мне, я чувство-вал ее дыхание и тепло, я обнимал ее, и она обняла меня за шею, и мне вдруг показалось, что у меня есть шанс…
Ну, сло¬вом, я наклонился к ней и начал ее целовать, сначала осторожно, нежно, но чем больше я ее целовал, тем меньше мог остановиться. Она сразу же перестала плакать и сначала сидела непод¬вижно, но когда я стал настойчивей, неловко попыталась отодвинуться. Я не от¬пустил ее, я просто не мог ее отпустить, и она стала вырываться, молча, отчаянно, как-то по-звериному, но все же ей не хватало сил даже оттолкнуть меня. Когда она зашевелилась у меня в руках, и я почувствовал, как движется ее тело, увидел, как светится в полумраке ее обнажившееся плечо – я обезумел. Я прижал ее к себе и перестал обращать внимания на ее сопротивление – до тех пор, пока она в отчая¬нии не саданула меня локтем по разбитому глазу. Я взвыл и отпустил ее. Она отле¬тела в сторону и вскочила, оглядываясь и судорожно пытаясь отыскать какое-ни¬будь оружие. Я заплакал от злости и разочарования.
- Ну, почему, Вив, почему? Ведь мы же умрем через два часа! Ну, что тебе стоит?! Ведь я же люблю тебя, люблю, неужели тебе меня не жалко?! – Я валялся на полу, прижимая руки к раненому глазу, из которого текла кровь и слезы. Я плакал, а она стояла у двери, готовая в любой момент закричать и позвать на помощь тех самых людей, которые собирались убить ее через пару часов.
Постепенно боль в глазу стала утихать, и я начал приходить в себя. По мере того, как уменьшалась боль, до меня доходило, что я сделал. Я лежал на полу и не смел пошевелиться, боясь встретится с ней взглядом. Минут десять я страстно желал умереть прямо сейчас, сию минуту, чтобы избавиться от ужасающего приступа отчаяния. Я не презирал себя – это было бы глупо, но я не мог смириться с тем, что проиграл. Я выдал себя, выдал, как глупец, после этого она больше никогда не подойдет ко мне на расстояние вытянутой руки. Я все раз¬рушил, и разрушил сам, свое собственное возможное счастье. Мне хотелось кричать от негодования, я ненавидел себя, ненавидел судьбу, ненавидел весь мир. Даже осужденному на смерть положено одно, последнее желание, но мне судьба отказала и в этом.
Отчаяние не может длиться вечно. То, что я пытался сделать, не вызывало во мне стыда – я до сих пор считаю, что иначе поступить не мог. Я слишком любил ее, а она была ко мне чересчур равнодушна. И она была слишком не равнодушна к моему напарнику. Я не мог не воспользоваться случаем отнять ее у Криса, и этим навсегда доказать свое превосходство.
Если бы не грозящая нам смерть, я бы не стал и пытаться силой подчинить ее себе. Мне и теперь ничего не стоило справиться с ней, но это не принесло бы мне удовлетворения. Я, конечно, сломал бы ее, но не заставил бы себя любить. А мне надо было именно это. Я поднял голову.
Она все так же стояла возле двери. Я заметил, что она дрожит, и неожиданно мое сердце сжалось от раскаяния. Ей столько пришлось пережить за это время, и те-перь еще я, как последний скот… Чтобы посмотреть ей в лицо, мне пришлось со-брать все свое мужество. К моему изумлению, вместо ненависти я увидел на ее лице жалость и сомнение. Когда наши глаза встретились, она покраснела и робко сказала:
- Ты в порядке? – Я не мог вымолвить ни слова и только кивнул. Она опустила глаза. Некоторое время мы молчали, а потом она сказала такое, отчего у меня пе-рехватило дыхание. – Сет, извини меня, но я не могу… Понимаешь, я просто не могу… мне тебя очень жалко, правда… Я ничего об этом не знала, ну, не знала, как это все…
Я молча хватал ртом воздух, уставясь на нее здоровым глазом. Когда ко мне вер-нулось дыхание, я заговорил и говорил минут пятнадцать без передышки. Я объ-яснил ей, какой я подлец, гад и свинья, я просил у нее прощения, я умолял ее не думать, что все остальные такие же негодяи. Под конец моей речи она, по-моему, опять немного испугалась, настолько страстно я каялся. Она уговаривала меня ус-покоиться, а я чувствовал себя все лучше – ведь она разговари¬вала со мной и чем больше я каялся, тем лучше она обо мне думала. В конце концов, я выдохся и замолчал. После паузы заговорила Вив.
- Я понимаю тебя, Сет… то есть думаю, что понимаю, - с трудом, не глядя на меня, произнесла она. – Мы умрем, наверное. Эти люди – они сумасшедшие, и у нас нет шансов спастись. Но я все равно… Давай лучше забудем это.
Я кивнул, почувствовав, как после этих слов мою душу наполнила печаль. Мелькнула мысль о том, что может быть, это и лучше – умереть. Счастливчиком всегда был Крис, ему и теперь повезло; кто знает, чем бы закончилась наша история, если бы мы остались живы? Я знал, что не смог бы отдать ему Вивьен, такой уж у меня характер, и только боги могут знать, куда он завел бы меня.
Мы сидели на разных концах полутемного сарая и молчали. После исступления, владевшего мной недавно, на меня навалились слабость и безразличие. Я просто сидел, тупо глядя вперед, ни о чем не думая, ни о чем не жалея. Мне казалось, что я проиграл последний, самый главный бой в своей жизни.
Глава 14.
Прошло, наверное, не меньше часа. Вот-вот за нами должны были прийти, и я с тоской думал, что умирать все же гораздо приятнее в радостном настроении. С площади до нас доносился постоянный гул – жители деревни, вероятно, так и не разошлись, предвкушая новое зрелище. То и дело к двери сарая кто-нибудь подходил, и на мгновение свет, проникающий сквозь доски, загораживала тень. Довольно часто в двери ударялись камни, слышались крики, в общем, вокруг было довольно шумно. Именно этому шуму и своему подавленному настроению я и приписываю свою потрясающую невнимательность.
- Сет, ты ничего не слышишь? – неожиданно нарушила тягостное молчание Вивь-ен. Я так глубоко ушел в свои мысли, что при звуке ее голоса дернулся всем телом, но сразу же застыл, прислушиваясь.
В самом темном углу сарая действительно что-то происходило. Оттуда доносился шорох, какая-то невнятная возня и сопение. Я поднялся на ноги и двинулся туда, предостерегающе махнув рукой Вив, и на секунду боль снова обрушилась на меня, когда я увидел, как испуганно отшатнулась Вивьен от моей руки. Я заставил себя не думать об этом и стал внимательно вглядываться в темный угол. Возня там продолжалась еще некоторое время, а потом раздался особенно громкий шорох падающей земли, и между стеной и полом образовалась дыра, в которой показалась чья-то всклокоченная голова. Незнакомец огляделся по сторонам, заметил меня и широко улыбнулся. Он оказался мальчишкой лет двенадцати, взлохмаченным и грязным. Я его видел в первый раз в жизни.
Гость некоторое время смотрел на меня, а потом шепотом сказал:
- Привет! Ты – рыцарь! – Он широко ухмыльнулся, и я заметил, что у него не хватает передних зубов. – А я – Мэт. Я – дурачок! – Его улыбка стала еще шире, и он энергично заработал руками, стараясь выбраться из ямы, но у него опять ничего не получилось. Я остолбенело смотрел на него, не говоря ни слова и не пытаясь помочь. Он еще немного повозился, а потом с сожалением сказал:
- Не получится. Слишком узко. – Он вздохнул, уставился за мою спину и снова заулыбался. – Привет! Ты – ведьма! Ты красивая. – Он с сомнением оглядел свои, едва торчащие из дыры плечи. – А я – нет!
Я наконец-то обрел дар речи.
- Ты что тут делаешь? – Это был не самый подходящий вопрос.
Он снова зашевелился и заулыбался.
- Я пришел вас спасать. – Мое сердце ухнуло в пятки. – Они говорят – я дурачок. А они – злые. – Он перестал улыбаться. – Они убили Анну. Не дали превратиться. – Мэт помолчал. – Она мне зайца принесла. Из леса. Живого. И не била меня. – Тут он совсем опечалился и замолчал окончательно.
Рядом со мной проскользнула Вив и стала на колени возле ямы.
- Ты молодец и вовсе не дурачок, Мэт. Даже если ты не спасешь нас, ты все равно молодец.
Вихрастая голова поднялась, и Мэт одарил Вивьен щербатой улыбкой.
- Ты – хорошая. Правильно ты его стукнула. – И он кивнул в мою сторону. Вив замерла, а я почувствовал, как кровь прилила к голове.
- Ты все видел? – Дрожащим голосом спросила Вивьен. Мэт истово кивнул, не переставая улыбаться, и с его головы посыпалась земля. Он, видимо, не понял смысла произошедшей сцены. Я не знал, куда деваться от стыда, но у нас не было времени, поэтому, сделав над собой усилие, я спросил:
- А как ты собирался нас спасать?
Вопрос застал Мэта врасплох. Он с трудом оторвал глаза от Вив и переместил туманный взгляд на меня. Я с отчаянием подумал, что судьба издевается над нами: в последний момент она послала нам спасителя, только он оказался дурачком. Но небольшой шанс все-таки был, и я повторил свой вопрос, стараясь говорить как можно отчетливей. Мэт глубоко задумался. Было видно, каких усилий стоило ему вспомнить свой план. Несколько минут он сосредоточенно морщил лоб, а потом вдруг дернулся в своей яме всем телом, как будто хотел выпрыгнуть наружу.
- А! Вот! Яма. – Он посмотрел на нас так, как будто это слово должно было все объяснить. Вив перевела:
- Ты выкопал яму и хотел, чтобы мы через нее вылезли наружу? – Мэт радостно закивал. – Но как же мы туда влезем? Она ведь даже для тебя слишком узкая.
Мэт снова задумался, забыв убрать с лица улыбку. Я смотрел на него, лихорадочно пытаясь сообразить, успею ли я расширить яму до того, как за нами придут, как вдруг со стороны площади послышался шум голосов. Я посмотрел на Вив и понял, что она думает о том же, что и я. Голоса приближались и звучали все истеричнее. Я встал и подошел к двери. В щель между досками мне видна была почти вся площадь, и я заметил толпу крестьян, направляющихся к нашей тюрьме. Они были сильно возбуждены и громко спорили, и у меня не возникло сомнений относительно их цели – в руках нескольких я заметил готовые факелы, а у двоих через плечо болталось по мотку крепкой веревки. Я бросился обратно к яме. Вивьен, бледная, как полотно, вопросительно смотрела на меня. Я кивнул головой, подтверждая ее опасения.
- Они идут сюда, мы не успеем. – Я увидел мгновенный ужас в ее глазах и сосредоточился на нашем спасителе. Он, видимо, понял в чем дело, и его лицо искривилось от жалости. - Мэт, тебе надо уходить. Спасибо, что попытался нам помочь. Я прошу тебя, сделай еще одно дело. – Мэт встревожено смотрел на меня и кивал. – Ты ведь знаешь трактир, который сожгли? – Он кивнул еще раз. – Беги туда. Там ты найдешь человека, его зовут Крис. Расскажи ему все. Ты понял, Мэт?
Он всхлипнул и что-то промямлил. Я заставил его повторить поручение, и он, моргая белесыми ресницами, повторил слово в слово. Я облегченно вздохнул и хотел уже помочь ему выбраться наружу, но тут Вив схватила меня за руку. Глаза ее лихорадочно блестели на бледном лице, она отвела мою руку с удивительной силой и продолжала удерживать, пока говорила. Шум на площади становился все громче, там собиралась толпа, и ей приходилось почти кричать.
- Скажи ему, что он самый прекрасный человек на земле! Скажи, что я люблю его! – Она бросила на меня вызывающий взгляд. Я отвернулся. – Скажи, что он должен уходить, спасаться немедленно, слышишь, немедленно! Но главное, глав-ное, не забудь – я люблю его! – Мэт кивал и плакал почти в голос. Вивьен умоляюще заглянула ему в глаза. – Ты не забудешь, Мэт? – Он яростно замотал головой. Секунду она вглядывалась в его испуганное лицо, а потом отпустила мою руку. Я придержал Мэта, пока он ворочался в яме, и сначала плечи, а потом и голова исчезли под землей. Последний раз мелькнули рыжие волосы, и в тот же момент на двери стукнул засов, и она отворилась, впустив внутрь около десятка человек. Последним вошел старик.
Мы вскочили и, не сговариваясь, встали рядом, чтобы загородить дыру. Мое сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Я много раз риско-вал жизнью, но ни разу не чувствовал смерть так близко от себя. В сарае и на площади царило молчание, и чем дольше оно длилось, тем больше становилось мое напряжение. Старик прошел вперед и остановился перед нами. Его непонятные глаза скользнули по нашим фигурам и остановились на Вив. Несколько невыносимых секунд он смотрел на нее, и я почувствовал, что она задрожала. Старик ухмыльнулся и сделал знак рукой.
Из толпы вышли два мрачных мужика. Они направились прямо к Вивьен, которая непроизвольно отшатнулась при их приближении. Не обращая на это внимания, они схватили ее за руки и повели к выходу. Все это время я простоял, как в трансе, и только когда она уже у двери оглянулась, я очнулся. С диким ревом я бросился вперед, но, наверное, они предвидели нечто подобное, потому что двое сторожей в тот же миг с двух сторон приподняли ее над землей и, не обращая внимания на ее сопротивление, вынесли на площадь. Все остальные, как выяснилось, собрались в сарае только ради меня. Когда я рванулся вперед, они молча набросились на меня все разом, повалили на землю и моментально скрутили веревками. Я вырывался, как бешеный, но их было слишком много, к тому же все мое тело после предыдущего столкновения представляло собой один сплошной синяк. Справившись со мной, они так же молча отошли в стороны, и я снова увидел проклятого старика. Все это время он стоял в стороне, наблюдая за про-исходящим, и теперь бросил на меня равнодушный взгляд и вышел на площадь. Крестьяне по одному последовали за ним, и я остался лежать на земляном полу, связанный, в полном сознании и столь же полном отчаянии.
Трудно описать безысходность, охватившую меня. Впервые в жизни я почувство-вал себя слабым и жалким. Наша история, начавшаяся как приключение, получила такой страшный конец, о котором никто из нас и подумать не мог в тот день. Я был обречен сгореть заживо, Вивьен увел сумасшедший старик, и по ужасу, охва-тившему крестьян, я понял, что ее ждет страшная участь. Единственный, кто еще мог спастись – это Крис (как всегда – Крис). И в то же время я знал, что он не по-слушается нашего посланника и попытается освободить нас. У него не было оружия, он был измотан нашими предыдущими приключениями, но этот упрямец все равно попытается нас спасти, а если не успеет – отомстить.
Я понимал, что будет безумием с его стороны, мало того, я подозревал, что в такой ситуации сам не стал бы даже пытаться нас выручить, но надежда, как известно, умирает последней, и я все еще надеялся. Я лежал, упершись лицом в землю, и старался отогнать от себя мысли о костре, а главное – о запахе. Я знал, что почую запах моего горящего тела раньше, чем умру, и боялся, что буду кричать. Это доводило меня до бешенства, временами моя голова начинала кружиться, и мир плыл перед глазами. С замиранием сердца я ждал, когда заскрипит дверь, и за мной придут мои палачи, и хотя прошло не меньше получаса, мне показалось, что не больше минуты с того момента, как дверь закрылась за Вив и до того, как она открылась для меня.
Шум на площади становился все сильнее, и вот наступил мой час. Заскрипели ржавые петли, и мое сердце на минуту провалилось куда-то вниз, и на лбу высту-пил холодный пот. Я услышал гул толпы и тяжелые шаги, и перед моим лицом появились чьи-то ноги в грязных башмаках. Я почувствовал, как меня поднимают, и на мгновение зажмурился от яркого света факелов. Уже почти стемнело, но на площади собралось не меньше сорока человек, и почти у каждого в руках горел смолистым огнем маленький костер. Внутри сарая столпилось не меньше десятка крестьян. Они были вооружены только палками, но их было много, а я был связан, поэтому я отбросил мысль о борьбе. Настороженно поглядывая на меня, два са-мых здоровых мужика подтолкнули меня к двери.
Когда я вышел на площадь, толпа заорала от радости. Они и так уже упустили одну жертву и были страшно раздражены. Увидев эти, совсем не похожие на чело-веческие, лица и услышав этот рев, я на мгновенье потерял власть над собой. Быть убитым в бою и заживо зажаренным такими скотами – это очень разные вещи. Я остановился на пороге, с ненавистью вглядываясь в возбужденные лица, а они, в свою очередь, жадно пялились на меня, но я не успел показать им, насколько я их презираю, потому что мои сторожа без церемоний толкнули меня в спину. Я шел сквозь толпу и физически ощущал их нетерпение, они дрожали в предвкушении моей смерти.
Костер был все тот же, они только накидали свежих дров и залили их маслом, и теперь толстые сучья зловеще поблескивали в свете факелов. Шесты с моими несчастными предшественниками торчали на прежнем месте, и, когда я бросил взгляд на труп ребенка, мне подумалось, что он не был ни в чем виноват, но все же умер страшной смертью, даже не поняв, за что его так. Чего уж тогда мне жалеть себя, подумал я, ведь я-то точно виновен, и, в общем, не важно, где именно на-стигнет тебя кара. Пожалуй, по зрелому размышлению, меня вполне было за что сжечь. Эта мысль так меня поразила, что я даже остановился, но тут же двинулся дальше, подгоняемый ударами палки. Не обращая на них внимания, я шел вперед, жалея только об одном – что рядом со мной не было никого, кому я мог бы от-крыть эту простую истину.
Меня втолкнули на костер и крепко прикрутили к столбу. Теперь я смотрел на них свысока и лихорадочно думал – а как же тогда они, ведь они тоже должны будут понести наказание за все, что делают? Получается, что наша жизнь – череда преступлений и расплат? Мне казалось, что это не совсем верно, но я не мог уло-вить, почему, и мне срочно захотелось это выяснить, но времени уже не было. Привязывающие меня крестьяне соскочили с костра и схватили факелы. Я понял, что мое время истекло и почувствовал, как что-то во мне сжалось, приготовив-шись к боли. Я был готов, но они, как выяснилось, нет.
Каждый, кто держал в руках факел, хотел первым поднести его к костру, а так как они, видимо, не первый раз этим занимались, они нашли решение этой проблемы. Вперед вышла какая-то старуха, зажав в кулаке десяток щепок. Мужчины сгрудились вокруг нее, вытягивая каждый по одной, а за ними толпились женщины, поднимаясь на цыпочки, стараясь угадать победителя, давая советы и высказывая соображения. Зрелище было еще то, но мне оно не понравилось, потому что сбивало мой настрой. Я отвернулся от толпы и стал смотреть в темноту. И тут я увидел Криса.
Сначала я не понял, что это он. Первое, что я заметил – белое пятно в сумерках, стремительно приближающееся к освещенному кругу. Напрягая глаза, я разглядел бегущего человека, и через секунду понял, что это Крис. Он бежал ровным шагом и в каждой руке у него был зажат меч. Сначала я подумал, что у меня начались видения, но он все приближался, и я узнавал все больше знакомых черт. Когда до границы освещенного круга осталось несколько метров, он сбавил темп, поднял голову, и наши глаза встретились. Он остановился и показал мне оружие, сделав при этом движение, словно он перерезает веревки. Я чуть заметно кивнул и приготовился. Толпа вокруг была совершенно поглощена жеребьевкой, но Крису все же предстояло пробиться через два десятка человек, чтобы добраться до меня. Я знал, как он это сделает, но не мог не смотреть.
Все произошло молниеносно. Крис внезапно прыгнул на освещенное простран-ство, забитое людьми, и одним широким круговым замахом уложил трех человек, оказавшихся рядом. Это произошло настолько быстро, что никто не успел опомниться и понять толком, что происходит, а мой напарник, не теряя времени, нанес еще два удара, уложив еще двоих. Как и следовало ожидать, ошеломленные люди отшатнулись от него и тем самым расчистили ему пространство для боя. Его меч сверкал и переливался в свете факелов, а сам Крис казался каким-то сверхъестественным существом, когда бросился в следующую атаку.
Он не встретил на пути почти никакого сопротивления. Крестьянин, оказавшийся у него на дороге, с округлившимися от страха глазами попытался отбить его удар палкой, но меч рассек дерево и как в масло вошел в его голову, разрубая ее пополам. Крестьянин еще стоял на ногах, а Крис уже выдернул меч и, развернув-шись, всадил лезвие в бок следующего противника. Теперь между ним и костром остались двое моих охранников, но как только Крис повернулся к ним, один из них не выдержал и, закричав, бросился бежать. Другой, здоровенный детина, густо заросший волосами, резво отпрыгнул в сторону от Криса и, выдернув из костра корявый сук, принялся размахивать им перед собой, стараясь попасть в лицо моего напарника. Крис отбил прямой удар, палка переломилась, и в следующий момент меч обрушился на крестьянина, разрубив его почти до пояса. Из раны ударил фонтан крови. Мой напарник выдернул оружие и повернулся к толпе. Его глаза сверкали холодным бешенством, по лезвию меча струилась кровь, и вся фигура выражала такую угрозу, что люди, уже почти пришедшие в себя, снова попятились. Глядя на них, я понял – Крис так напугал их, что пройдет немало времени, прежде чем они решаться напасть на него. Ни один из оказавших сопро-тивление не выжил.
Но это оцепенение не могло продолжаться вечно, и Крис это понимал. Одним прыжком он оказался рядом со мной и перерубил связывающие меня веревки. Как только они перестали поддерживать мое тело в вертикальном положении, я потерял равновесие и упал бы, если бы мой напарник не подхватил меня. Я понимал, что наше положение ухудшается с каждой потерянной минутой, и, изрыгая поток проклятий, принялся напрягать и расслаблять мышцы, держась за столб. Крис стоял лицом к толпе, которая уже начинала глухо ворчать, и настороженно наблюдал за всеми и каждым, стараясь не пропустить момент атаки. Люди волновались, переглядываясь, пока никто не решался напасть первым, но было ясно, что это вот-вот произойдет. Я отпустил столб и, с трудом разогнувшись, поднял меч, принесенный Крисом для меня. Он повернулся и кинул на меня обеспокоенный взгляд, и тут-то они завопили и бросились на нас.
Нельзя сказать, что мы были в невыигрышном положении, но их все еще было слишком много, к тому же напали они все одновременно. Мы мгновенно сдвину-лись, став спина к спине, и встретили их первый натиск. Я слышал, как просвистел меч Криса, и сразу же за этим раздался яростный рев. Краем глаза я заметил справа какую-то фигуру, уже занесшую дубину над головой, и, отбиваясь от направленных на меня ударов, успел достать ее снизу. Человек упал, но в это же время кто-то здорово долбанул меня палкой по ногам, и я чуть не потерял равновесие. Моя рука устала почти сразу, все мышцы ныли, а нападающих не становилось меньше. По моим подсчетам, я уже убил или ранил около шести человек, Крис, видимо, не меньше, но это никак нам не помогло. Женщины окружили кольцом место сражения, и вскоре в нас полетели камни. Мы действительно были очень удобной мишенью – освещенные факелами, на возвышении, и редкий камень летел мимо цели. Мне еще раз попали по голове, острый камень рассек предплечье, и я слышал, как чертыхается рядом Крис. Камни летели все чаще, на меня навались сразу трое, и я едва успевал отбивать их удары, потому что сил у меня почти не осталось. Вокруг стоял вой, от костра поднимался жуткий запах паленого мяса, трещали и дымили факелы, а мы все убивали и убивали. Я чувствовал, что слабею с каждой секундой, и надеялся только на то, что умру сразу, не доставшись им живым. Я не хотел даже думать о том, что будет, если они схватят меня снова. Словно в тумане я механически поднимал и опускал руку с мечом, отбивая удары и уже не пытаясь атаковать. Кровь стучала у меня в висках, перед глазами все плыло, и резкая боль пронзала правую руку при каждом движении. Я держался только потому, что знал – стоит мне упасть, и Крис не выстоит.
И вдруг справа от меня что-то громко затрещало, и площадь осветилась еще больше. На секунду все замерли, повернувшись туда, и я увидел, как один из домов, опоясывающих площадь, вдруг вспыхнул огромным костром и залил страшным светом все вокруг. Толпа оцепенела, а тем временем сам собой загорелся соседний дом, потом следующий… и уже через пять минут вся площадь оказалась в кольце огня. Дома горели и трещали, и вскоре на площади стало нечем дышать. В воздухе стоял гул пламени, и я видел перед собой озаренные огнем лица людей: на них всех было написано какое-то временное отупение, настолько неожиданно было случившееся.
И в самом деле зрелище было невероятное – огромное кольцо пламени, делавшее окружающую темноту еще чернее, снопы искр, ежеминутно взлетающие в воздух, и зловещий треск, с которым сгорала деревня. Становилось все жарче, огонь стремительно распространялся во все стороны, и я с возвышения костра видел, как загораются соседние с площадью дома. Прорезав гул и треск огня, из одного из них донесся испуганный детский крик. Это заставило опомниться несчастных, чьи жилища на их глазах превращались в горы головешек. Сначала закричали и забегали женщины, а потом паника охватила даже самых стойких. Люди беспорядочно заметались по площади, сталкиваясь друг с другом, крича, плача, размахивая руками. На моих глазах какую-то женщину сбили с ног, и она пыталась отползти подальше от обезумевших односельчан. Между горящими домами еще оставались проходы, и многие ринулись туда, не обращая внимания на падающие доски и бревна. Про нас совершенно забыли, но я был настолько захвачен фантастическим зрелищем, что неподвижно стоял, не в силах оторваться от представшей передо мной картины.
Я пришел в себя от резкого толчка. Крис, не обращая внимания на пожар, схватил меня за уцелевший рукав и тянул за собой в один из проходов между домами. Я бежал за ним как во сне и даже не заметил, как на то место, где мы только что прошли, упало охваченное пламенем бревно. Если бы не мой напарник, я так и остался бы в центре пожара, настолько поразило меня соединенное безумие огня и людей. Но Крис все тянул меня вперед, и, в конце концов, мы миновали границу огня и выбрались на открытое место за пределы деревни. Перед нами было большое поле, за которым темнел лес, над нами раскинулось ночное небо, а позади был ад. От свежего ветра у меня закружилась голова, и я согнулся, пытаясь преодолеть ужасный приступ кашля, раздиравшего грудь.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы окончательно прийти в себя. Крис стоял рядом со мной, и я не узнавал его лица. Он смотрел в сторону погибающей деревни с такой ненавистью в глазах, что ее одной хватило бы на уничтожение всех жителей. И в тоже время в его глазах была какая-то странная пустота, как пустота потери. Я отвел глаза от его лица, испугавшись, что так ясно читаю в его душе, и мой взгляд уперся в окровавленный меч, который он все еще сжимал. Мгновенье я смотрел на него, не веря сам себе, а потом схватился за голову и за-стонал. Это отвлекло Криса от пожара.
- Ты ранен? – спросил он равнодушно.
- Где ты его взял? – прохрипел я. Он посмотрел на меч, сияющий в огненном све-те.
- Мэт сказал мне, что у мужчины-волка было оружие, и показал, где. Я нашел этот меч там же вместе с тем, который дал тебе.
- Выброси его! – Я трясся от страха. – Ты что, не помнишь, что случилось в зам-ке?
Крис пожал плечами и так же равнодушно ответил.
- Он помог мне сегодня. К тому же у меня есть еще одно дело.
- Какое?
Губы моего напарника сжались в тонкую полоску.
- Я убью этого старого изверга.
Я опустил голову. Вивьен… Вивьен, скорее всего уже мертва, и я виноват, я не смог защитить ее. Вместо этого я…
Сзади послышался радостный возглас, и на страшном огненном фоне появилась мальчишеская фигурка. Я узнал вихрастую голову, а потом и щербатую улыбку на закопченном лице. Мэт бежал, приплясывая и размахивая руками. Еще не добежав до нас, он закричал.
- Видели?!! Горит! Я!
Крис дождался, пока он подбежит, и спокойно сказал:
- Молодец, Мэт. – И, когда испачканное лицо радостно вспыхнуло, добавил с усилием, - Ты молодец.
Глава 15.
Деревня полыхала, как один большой костер. До нас то и дело доносился грохот очередного дома, рухнувшего под собственной тяжестью, и вслед за каждым таким звуком раздавался многоголосый хор отчаяния. Когда последние дома околицы охватило пламя, Крис, до этого пристально следивший за гибелью ненавистного поселения, отвернулся и пошел к лесу. Мы с мальчишкой последовали за ним.
Едва мы ступили под деревья, раздался страшный грохот и короткий, но ужасный людской крик – это одновременно рухнули несколько домов, погребя под собой какого-то несчастного. Я вздрогнул, но Крис даже не обернулся.
Подозвав к себе Мэта, он несколько минут расспрашивал его про дорогу к таинственной роще, о которой говорил старик, а потом пошел вперед, не обращая на нас никакого внимания. Я не пытался мешать ему, так как понял – ему совершенно все равно, пойдем мы за ним или нет. Я знал, что, если мой напарник поставит себе какую-то цель, ничто не сможет остановить его и, хотя я ни разу не видел его таким, как сейчас, не сомневался, что правильно понимаю его настроение. Поэтому я просто последовал за ним, ни о чем не спрашивая. Я не сомневался, что Вив уже мертва, но бесполезно было бы говорить об этом Крису.
Мы вошли в лес, и Крис повел нас по едва заметной тропинке. Мэт шел рядом со мной, часто оглядываясь и поминутно вздрагивая и хватая меня за руку. В лесу было темно и тихо, рев огня и треск уже не доносились до нас.
- Чего ты боишься? – спросил я, когда он в очередной раз в испуге прижался ко мне. Сам я, как ни прислушивался, не мог уловить никаких звуков, свидетельст-вующих о приближающейся опасности.
- Лес. – Шепотом произнес мальчишка, и его глаза округлились от страха.
- Ну и что?
- Живой. Дышит. – Мэт кинул по сторонам боязливый взгляд. Я невольно сделал то же самое.
Над верхушками деревьев плыла луна, и тропинка, по которой мы шли, была хо-рошо освещена, однако, окружающий нас лес тонул во мраке. Сначала я ничего не замечал, но, приглядываясь и прислушиваясь, вскоре обнаружил, что Мэт был прав. Лес вокруг нас действительно жил и дышал. То и дело деревья начинали ше-лестеть, хотя ни один порыв ветра не проносился над ними. Темные силуэты по обеим сторонам тропы покачивались, наклонялись друг к другу, как будто вели таинственный разговор. Длинная ветка внезапно шевельнувшегося дерева задела меня по лицу, и мне показалось, что меня коснулись тонкие пальцы, похожие на пальцы слепого. Я почувствовал, что они как будто мгновенно ощупали меня с головы до ног, и невольно вздрогнул, но сразу же постарался взять себя в руки. Мэт уловил мою дрожь, прошептал:
- Видишь! Они – живые.
Я постарался говорить спокойно.
- Да ладно, Мэт. Ну и что, что живые. Ходить-то они не могут, так что нам ниче-го не грозит.
Мэт, спрятавшись у меня под мышкой, приглушенно простонал:
- Они хватают. И все. Не отбиться. – И, не переставая идти, он попытался обхва-тить меня за пояс. Это было очень неудобно, но он был так напуган, что вряд ли позволил мне отодрать себя. Еще немного, подумал я, и он полезет ко мне на руки.
Крис все так же шел впереди. Я видел, как ветки деревьев наклоняются к нему, но он только отмахивался, совершенно не обращая на них внимания. Я заметил, что темнота впереди поредела, и через минуту мы подошли к подножию невысокого холма. Его склон был покрыт травой, но на вершине деревья все же росли. Именно туда и вела тропинка.
Это была скорее небольшая роща, только составляющие ее деревья тихонько светились в темноте. Сначала я подумал, что это отблеск луны, но, приглядевшись, понял, что они светятся собственным светом, несильно, но ровно. Оттуда доносилось невнятное пение и редкие удары дерева о металл, приглушенные шепотом листвы.
Крис остановился, поджидая нас и поглядывая на рощу. На его лице застыло странно отстраненное выражение, которое я иногда замечал у него во время боя. Если нам приходилось драться долго, на лице моего напарника появлялось это – я называл это сонной маской. Создавалось ощущение, что Крис вдруг переставал что-либо чувствовать, и как будто засыпал наяву. В эти минуты никто и ничто не могло остановить его, он дрался безжалостно, но при этом его лицо становилось совершенно неподвижным и холодным. И вот теперь оно тоже было таким. Он махнул рукой в сторону рощи и спросил:
- Он там?
Робкий кивок Мэта был ему ответом. Крис повернулся к нам спиной и пошел к светящимся деревьям. Мальчишка дернул меня за рукав.
- Нельзя. Нельзя. – Зашептал он прямо мне в лицо, когда я наклонился к нему. – Она умрет. Нельзя.
Секунду я пытался осмыслить его слова, а потом бросился за Крисом. Кричать было нельзя, поэтому я, нагнав его, зашептал так же, как и Мэт.
- Крис, он говорит, что она жива. Да подожди же ты! – Я видел, что до него не дошел смысл сказанного. – Она жива, говорят тебе!
Мой напарник вдруг остановился и медленно повернулся ко мне. С его лица сползало, нет, отваливалось кусками это ужасное выражение, и сквозь него постепенно проступало другое, человеческое – недоверия, а потом громадного облегчения и еще какое-то, смысла которого я не уловил. Секунду он стоял неподвижно, а потом переспросил:
- Жива? – Я кивнул, и его глаза заблестели. – Так что же мы стоим?!
- Подожди, Крис. – Мне пришлось ухватить его за рукав. – Мэт говорит, если мы просто вломимся туда, она умрет.
Крис перевел взгляд на фигуру мальчишки, маячившую в нескольких шагах от нас, и беспомощно спросил:
- Так что же делать?
Я растеряно пожал плечами, и увидел, как маленькая тень рядом со мной повто-рила этот безнадежный жест.
Тем временем луна достигла своей самой высокой точки и, выплывая из-за стены деревьев, залила холм серебристым светом. Как только ее лучи полностью осветили таинственные деревья, в лесу наступила тишина, и из рощи полилась музыка. Сначала я подумал, что кто-то играет на деревянной дудочке, но потом музыка стала шириться и расти, а деревья закачались ей в такт, и я понял, что это поет сама роща. В то же время оттуда послышалось особенно громкий человеческий голос, выкрикивающий какой-то речитатив в сопровождении все тех же участившихся ударов, теперь напоминавших стук сердца.
При первых звуках музыки мы вздрогнули и обернулись, и Мэт, послушав это, сказал жалобным голосом:
- Обряд. Опоздали. – И тихо всхлипнул.
Мы с Крисом переглянулись и быстрым шагом двинулись к загадочным деревь-ям, на ходу вынимая мечи. Я немного замешкался, и когда снова взглянул на напарника, споткнулся и чуть не упал. Меч Хедера сиял в его руке холодным голубым сиянием, освещая дорогу, а сам Крис как будто вырос, и от его фигуры теперь тоже исходило слабое свечение, как будто его одежда была пропитана фосфором. В какой-то момент я ощутил укол ревности – мне должно было бы принадлежать это чудо, но тут же забыл об этом, потому что из рощи послышался стон, и я узнал голос Вивьен. Крис тоже услышал его, вздрогнул и ринулся вперед, но я обогнал его и первым вбежал под своды светящихся деревьев.
На мгновение меня ослепило их сияние, и я потерял ориентацию, но в следующий миг музыка резко оборвалась, и я услышал впереди себя гневный возглас. Угадав по нему направление, я побежал, почти ничего не видя перед собой. Свет деревьев слепил меня, тени от них были такими отчетливыми, что казались материальными, еще больше запутывая дорогу. Внезапно деревья расступились, и я вылетел на большую поляну на самой вершине холма.
Посреди нее стоял каменный алтарь, на котором, связанная, но еще живая, лежала Вив, и ее шею обвивала толстая веревка. Рядом с ней, зажав в руках конец веревки, стоял старик, и его лицо побагровело от ярости. Как только он увидел меня, его руки дернулись и стянули петлю на шее девушки. Она задрожала, и я увидел, что ее грудь часто-часто поднимается и опускается, пытаясь преодолеть удушье. Не отпуская веревки, старик шагнул в мою сторону, гневно нахмурив брови. Я выставил вперед меч.
- Отпусти ее, ты, скотина! – заревел я, приготовившись к броску. Он сделал еще шаг, и петля стянулась еще больше.
- Ты посмел войти в священную рощу!!! – прохрипел он, не обращая внимания на оружие. – Ты умрешь, падаль!
Я бросился вперед, одновременно поднимая меч для удара, но тут случилось не-что, не поддающееся разумному объяснению. Старик выбросил навстречу мне правую руку, и вдруг мой меч вырвался у меня из рук и отлетел в сторону, вон-зившись в землю почти вертикально. В то же мгновение я почувствовал, как неве-домая сила поднимает меня вверх все быстрее и быстрее, а потом с силой швыряет на землю. Удар был так силен, что на мгновение я потерял сознание. Когда через секунду я пришел в себя, то увидел старика, склонившегося над Вив. В одной руке он по-прежнему сжимал конец веревки, а в другой – кривой каменный нож. Глаза Вивьен стали огромными от ужаса, когда старик наклонился еще ниже, и запел прерванную мелодию, одновременно с этим проведя ножом по руке девушки. Тотчас же по коже заструилась кровь, и старик подставил под тоненькую струйку каменную чашу, продолжая напевать монотонную мелодию.
По мере того, как кровь наполняла каменный кубок, щеки Вив все больше блед-нели, а глаза постепенно теряли осмысленное выражение. Я попытался подняться, но мое тело, измученное последними испытаниями, отказалось повиноваться мне, и я, задыхаясь от бесполезных усилий, повалился обратно. В этот момент глаза Вив закрылись, но торжественный речитатив снова оборвался. Я с трудом повер-нул голову и увидел Криса.
Он стоял на краю поляны, весь исцарапанный, в разодранной рубашке, и молча смотрел на Вив. За его спиной под деревьями я заметил щуплую фигурку Мэта, и с моего места было видно, что его бьет крупная дрожь. Руки Криса были опущены, он не обращал никакого внимания на старика, а на его лице опять застыла сонная маска. Наконец, очень медленно, он перевел взгляд с бескровного лица Вив на ее убийцу и медленно двинулся к нему. Старик вызывающе глянул на него и начал поднимать правую руку, но в этот миг Крис непостижимо быстро одним скачком преодолел разделявшее их расстояние и сделал молниеносный выпад. Старик качнулся назад и в последний момент успел поднять руку. Я дернулся, ожидая, что с Крисом будет тоже, что и со мной, но меч почему-то все же достиг цели, и в следующий миг отрубленная рука упала на землю, а старик повалился на колени и закричал от боли. Из обрубка фонтаном ударила кровь и оросила алтарь, по роще пронесся яростный вздох, и я почувствовал, как земля подо мной содрогнулась.
Крис занес меч для последнего удара, и в ту же секунду старик вдруг поднял го-лову, и в его глазах появился ужас. Он скорчился на коленях и, прижимая к груди обрубок руки, попытался отползти от Криса. На его губах появилась пена, и он визгливо закричал, пытаясь здоровой рукой закрыться от занесенной над ним ста-ли.
- Меч Хедера!! Меч Хедера!!! – Его вопли утонули в булькающих звуках, но этот крик спас ему жизнь. Крис задержал руку, а в глазах старика вдруг зажегся зло-радный огонек, и неожиданно он взмолился:
- Убей меня! Ну же, убей!! – И, видя, что Крис застыл в нерешительности, приподнялся на коленях и злобно закричал, показывая здоровой рукой на тело Вив:
- Она мертва! – Он трясся от возбуждения, настолько отвратительного, что, если бы я мог подняться, я голыми руками придушил бы его. – Она умирала долго! Ей было очень больно, так больно, как никогда не было тебе!
Лицо Криса исказила гримаса ненависти и боли, он замахнулся, и я, не удержав-шись, крикнул:
- Убей его, Крис!! Чего ты ждешь! – И увидел, как меч Хедера запульсировал красным и дернул моего напарника вперед, как тогда, в замке.
Но Крис почему-то не ударил старика. Вместо этого он опустил занесенную руку, отвернулся и медленно подошел к телу Вив. Я, не понимая, что происходит, переводил взгляд с него на неподвижного окровавленного жреца и видел, что тот смотрит на Криса с выражением бессильной ярости в глазах. Крис, не обращая на него внимания, перерезал веревки, связывающие девушку, а потом, очень осторожно, приподнял ее голову и освободил ее шею от петли. Пока он проделывал все это, жрец молча смотрел на него, судорожно сжимая кулак оставшейся руки. В роще стояла мертвая тишина, не шевелился ни один листок. Крис наклонился над Вивьен, намереваясь взять ее на руки, и тут старик бросился на него, пытаясь повалить на землю. Он не воспользовался колдовской силой, и, когда мой напарник отшвырнул его, как ребенка, я увидел, насколько он дряхл. Старик упал, и слезы бессилия брызнули у него из глаз, а все деревья в роще вдруг как будто вздохнули. Приподнявшись на здоровой руке, он хрипло закричал, по-трясая в воздухе обрубком и разбрызгивая кровавые сгустки:
- Не радуйся раньше времени, наемник! Ты победил меня, но лучше бы ты проиг-рал сегодня, потому что тебя ждет страшная смерть! Я не могу справиться с тобой, но есть силы, которые раздавят тебя, как муху! И рано или поздно они придут за тобой, и тогда ты вспомнишь меня и пожалеешь, что не умер в этот день!
Голос старика внезапно окреп, наполнил все пространство вокруг, и роща зашу-мела в такт его словам. Меня прошиб холодный пот, и, собрав последние силы, шатаясь, я поднялся на дрожащие ноги. Неловко поворачиваясь на одном месте, я почувствовал, как кто-то робко поддержал меня под локоть. Мэт стоял рядом и изо всех сил старался не заплакать от страха. Я еще сильнее оперся на него, и мед-ленно пошел к алтарю.
Крис поднял неподвижное тело Вив на руки и направился к нам. Когда мы со-шлись, я было попробовал помочь ему, но он резко отстранился, прижав к себе девушку. Глядя перед собой невидящими глазами, он двинулся к просвету между деревьями, и я, поддерживаемый мальчишкой, последовал за ним. Но, не успели мы сделать нескольких шагов, как на моих глазах деревья вдруг сомкнулись, скрыв выход из рощи, а сзади послышался истерический смех старика.
- Никто из нас не выйдет отсюда, если жертва не будет принесена! – Оглянув-шись, я увидел, что все просветы между деревьями исчезли, и мне показалось, что поляна стала меньше. Выхода не было. Я в ярости повернулся к старику.
- Тогда ты, ублюдок, и будешь этой жертвой! Я лично отправлю тебя на тот свет!
Меня все еще шатало, но я оттолкнул протянутую ко мне руку Мэта и, качаясь на неверных ногах, направился к старику. Я был настолько зол, что собирался заду-шить его, и уже мысленно видел, как переломится его жилистая шея, но вдруг одно из деревьев наклонилось ко мне, и я почувствовал, что его узловатые ветки оплетают мое тело, как веревки. Через мгновение я уже не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Одна из веток так сдавила мне грудь, что я почти не мог дышать. Как сквозь туман, я слышал визгливый голос жреца:
- Я пытался сделать как лучше! Я хотел предотвратить великое несчастье! Слепцы, если бы вы видели будущее, как вижу его я, вы помогли бы мне. Обряд уже нельзя остановить, но теперь боги сами выберут себе жертву! Лучше закрой глаза, чтобы не видеть этого… - внезапно упавшим голосом проговорил старик.
Листва перед моим лицом раздвинулась, и я увидел, что Крис стоит, все так же прижимая к себе Вив, но одна из толстых ветвей ближайшего дерева обвивает ему горло, а ноги удерживает огромный корень, неведомо как вылезший из земли. Старик все так же полулежал, опираясь на локоть здоровой руки, на другой стороне поляны. Свободным оказался только наш смешной спаситель. Он стоял почти у края рощи, и испуганно озирался кругом. Внезапно его рыжие волосы поднялись дыбом, и он пронзительно закричал, когда две огромных ветки стремительно протянулись к нему с противоположных сторон поляны. Мэт попытался уклониться от них, но с других сторон к нему уже тянулись две другие, и он бестолково заметался на одном месте, вереща, как пойманный кролик. Все больше и больше узловатых ветвей тянулось к нему, и в какой-то момент одна из них ухватила его за шею. Он придушенно всхлипнул, его глаза раскрылись, и в тот же миг все остальные жадные древесные руки вцепились в него и подняли над поляной. Весь опутанный, он извивался, пытаясь вырваться, но ветви сжимали его все сильней, и я услышал хруст, а потом придушенный вой, вырвавшийся у Мэта, когда одна из веток сломала ему ребра. Он все еще пытался бороться, когда в один миг все ветки вдруг напряглись в едином усилии, и я успел поймать его последний мученический взгляд, молящий о помощи. Раздался страшный треск и дикий вскрик, и деревья разорвали его на куски, залив все поляну черной кровью. С жутким шорохом они втягивали назад ветки, и в каждой был зажат кровавый кусок того, что только что было Мэтом. Вокруг пронесся удовлетворенный вздох, и все затихло. В ту же минуту державшие меня ветки разжались, я упал на пропитанную кровью землю, и меня вырвало.
Когда я вновь поднял голову, старика на поляне уже не было. Деревья больше не светились, и я подумал, что мне просто приснился очередной кошмар. Но в пяти шагах от меня Крис стоял на одном колене, придерживая голову Вив, и на его лице было написано огромное изумление. Переведя глаза на меня, он, улыбнулся какой-то сумасшедшей улыбкой, и шепотом, странно и тревожно прозвучавшим в тиши-не леса, сказал:
- Она дышит… - Я уставился на него, не веря своим ушам, но он повторил.
- Она дышит. – И внезапно уткнулся в плечо Вивьен, обхватил ее голову и крепко прижал к себе. Его пальцы запутались в темных волосах, и я ощутил вспышку гнева и ревности. Мне пришлось закусить губу, чтобы сдержать просившиеся на язык слова. Вместо этого я поднялся на ноги.
- Крис, пошли отсюда, - с трудом шевеля губами произнес я. Он поднял голову.
- Что? А, да, конечно… - Мой неустрашимый напарник выглядел сейчас немного сумасшедшим. Я подошел поближе и протянул руки.
- Если ты слишком устал, я могу понести ее, - предложил я. Его реакция превзошла все мои ожидания. Он резко отшатнулся, и в его глазах блеснул недобрый огонек. Я опустил руки.
- Тогда вставай и идем. Черт знает, что еще придумают эти деревья. – Уже не пы-таясь сдерживать злость, сказал я.
Он с трудом поднялся на ноги, и мы зашагали в неизвестность.
Всю ночь мы пробирались по лесу. Луна светила очень ярко, и деревья отбрасы-вали на тропу резкие черные тени. Не однажды я вздрагивал от внезапного шеле-ста листвы, думая, что пришел наш последний час. Я думал, что больше никогда не смогу спокойно ходить по лесу, не опасаясь снова почувствовать хватку узловатых ветвей. Крису каждый шаг давался с огромным трудом, я видел, как он шатается на ходу, но уже не предлагал ему помощь. В конце концов, на исходе ночи, когда луна уже почти зашла, мы заметили огонек, мерцающий сквозь листву впереди нас. Возможно, в другой ситуации мы с большей опаской отнеслись бы к неожиданному источнику света, но в тот момент нам уже было все равно. У нас был выбор: или упасть прямо в лесу, или идти на свет в надежде, что на сегодня испытания закончились.
Подойдя поближе к подозрительному огоньку, мы увидели, что это небольшой костер, горящий на поляне. Посреди нее была вырыта землянка с выступающей над поверхностью крышей, крытой дерном. Рядом с костром сидел пожилой чело-век, одетый в нечто, напоминающее рясу, и сосредоточенно помешивал что-то в котелке, висящем над огнем. Больше вокруг не было никого. Нас он не заметил, хотя мы стояли в нескольких шагах от него.
Пару минут мы молча созерцали эту картину, а потом Крис повернулся ко мне и вопросительно мотнул головой в сторону костра. Я кивнул, и мы вышли на поля-ну.
Увидев нас, человек вздрогнул и, заслонившись рукой от света, попытался раз-глядеть нас. Крис, шедший впереди, сделал несколько шагов и сказал:
- Мы просим у вас помощи. С нами девушка, она ранена. Мы не причиним вам вреда.
Человек поднялся, вглядываясь в Криса, а потом перевел глаза на лицо Вив. Пока он смотрел на нее, я успел рассмотреть его получше.
Ему было больше лет, чем мне показалось вначале. Я дал бы ему что-то около пятидесяти, но, возможно, он был и старше. Его волосы поседели на висках, а на макушке светилась лысина. Он был худ, невысок, и на первый взгляд очень слаб. Но его лицо было одним из самых добрых, какие я видел в жизни. Тонкие мор-щинки разбегались от глаз, а сами глаза светились удивительной доброжелатель-ностью. Когда он смотрел на Вивьен, я видел, что его взгляд наполнился состраданием. Он поспешно кивнул и сказал:
- Конечно, конечно. – Он неловко засуетился вокруг Криса. – Конечно, я вам по-могу. – И он, очевидно, не зная, чем помочь, попытался поддержать голову Вив. Откинув волосы с ее лица, он бережно наклонился над ней. – Боже мой, да она со-всем девочка! – В его голосе жалость смешалась с удивлением, но расспрашивать он не стал. Вместо этого он выдернул из костра горящую головешку и жестом пригласил Криса в землянку. В это время я, почувствовав, что могу упасть, со стоном почти повалился на землю. Крис казался мне железным.
Они скрылись в землянке, и я услышал, как они переговариваются: спокойный голос моего напарника сменялся сострадательным бормотанием нашего хозяина. Тепло от костра и спокойствие, царившее кругом, постепенно начали усыплять меня, и я с трудом разлеплял веки. Уже в полусне я услышал шаги рядом с собой, а потом голос Криса, благодарившего нашего спасителя и желающего ему спокойной ночи. Потом я уснул.