Андрейка давно уже жил с чувством, что судьба издевается над ним. Или, что в этой жизни он наказан за какие-то прошлые, непонятные, неведомые ему провинности, и что шансы исправиться равны нулю. Боли не было. Оставалась некоторая саднящая обида за то, что в сущности, он живет, как растение, и просвета впереди не видно.
Женился Андрейка рано. То ли по любви, самой первой и самой бестолковой, то ли по залету. В тот далекий момент в голове его была настоящая каша, разбираться в которой уже не имеет смысла. И таким же вспыльчивым и недолгим, как эта юношеская любовь оказался сам брак. Жена после болезненного и истерического развода, в причинах которого Андрейка тоже так до конца и не разобрался, забрала дочку и уехала к родителям то ли в Рязань, то ли в Калугу от «сладкой» московской жизни.
Андрейка исправно выплачивал алименты со своей небольшой зарплаты строительного мастера и усиленно старался забыть и бывшую жену, и дочку, к которой по счастью не успел привязаться, и в конце концов, у него это почти получилось.
Правда, созданию новой семьи такая резекция памяти не поспособствовала. Может потому, что после того, первого надлома он начал избегать романтических отношений, может потому, что интуитивно понимал - привести жену в двухкомнатную квартирку-хрущевку, где он жил с родителями, да еще на свою довольно скромную зарплату, подорванную алиментами — это пустое занятие.
А когда ему, молодому, здоровому мужчине, хотелось женщину, он просто помогал себе сам или покупал проститутку. Благо, этого товара в Москве было навалом.
Родители ушли как-то быстро и неожиданно, почти один за другим.
Срок выплаты алиментов закончился. «Бежит время...» - подумал Андрейка, глядя на себя в зеркало и отмечая что первые седые волосы уже поблескивают его в темной шевелюре.
Вскоре после того, как исчезли в жизни Андрейки обязательства в виде алиментов и обязательства по отношению к родителям, он уволился с работы, которая давно стала ненавистной. Минимального наследства хватило на покупку небольшого, но еще сравнительно крепкого деревенского дома. Крыша не текла, печка не дымила. Пол скрипел, но пока не провалился. Что еще надо для жизни... После этого Андрейка сдал московскую двушку и уехал жить «ближе к земле». Не то, чтоб ему тяжело дышалось в отравленном выхлопными газами городском воздухе и не то, чтобы он предпочитал «экологически чистую», выращенную собственным горбом картошку. Просто требовалось сменить обстановку. Природу Андрейка любил. И иногда ему казалось, что только глубоко живущая в душе любовь к лесам и полям еще поддерживает в нем последнюю жизненную искру.
Смену обстановки Андрейка получил. Природу тоже. Денег, которые приносила квартира, хватало на еду, оплату электричества и прочие необходимые расходы. Однако дом скучать не давал — то там, то здесь требовалось заменить то подгнившую доску, то раскрошившийся шифер.
Потянулись серые, однообразные дни. И менять их было уже не на что. Или они оказывались серыми только весной? Ранней веной, когда на подтаявшем снегу выступает сразу вся грязь, скопившаяся за зиму. Летом дни были зелеными. Осенью - от светло-желтых до темно-красных. Зимой, понятное дело, дни белели так, что было больно смотреть на широкое гладкое поле.
Так и жил Андрейка. Как во сне.
Как-то нежарким летним днем, чудесным летним днем, которые порой выдаются в средней полосе России, Андрейка сидел на берегу речки-переплюйки, которая протекала прямо за деревней. Речкой и назвать стыдно. Но ведь тоже вода... А к воде надо относиться с уважением. Андрейка сидел, покусывая травинку и глядел на стебли водорослей которые колыхало неторопливое течение. В руках у него была старая газета. Пачку советской «Красной звезды» он нашел в деревенском доме. Ностальгия не позволила пустить их на растопку. Иногда вот так, в одиночестве он читал и перечитывал статьи о давно и безвозвратно ушедшем. Плохом и хорошем. Радостном и не очень. Но он чувствовал себя человеком из тех времен. Иногда даже более того — человеком из прошлого и без будущего.
За спиной зашуршала осока. Андрей оглянулся. К нему не спеша приближался невысокий, но крупный краснолицый мужчина. Под глазами намечались мешки начинающего алкоголика. Волосы цвета пакли неопрятно торчали.
Одет он был по-городскому. «Дачник наверное. Собутыльника что ли ищет?» - неуважительно подумал Андрейка.
Мужчина молча сел рядом.
На глаза ему попалась газета в руках Андрейки. Виднелось фото каких-то самолетов и кусок крупного заголовка. Что-то про Афганистан.
Сосед Андрейки зацепился за газету глазами. Во взгляде мелькнула какая-то горечь и едкая насмешка.
- О! Про героев-интернационалистов перечитываешь. А знаешь, как на самом деле эти летчики работали? Долбанул ракетами, а в наушниках слышишь — ты что, урод делаешь! Ты же своих замочил!
- Ну что ж.... Бывает.
- Водку будешь? - неожиданно миролюбиво спросил разочарованный летчик.
- Почему бы нет. Я, кстати, Андрей, - ответил Андрейка, даже немного удивляясь своей проницательности по поводу собутыльника.
- Серый, - фамильярно представился новый знакомый.
Водку Андрейка не любил. Из крепкого предпочитал коньяк. Но и с водкой знаком был хорошо. Как-никак строитель.
Серый достал из пакета поллитровку, бутылку колы, упаковку одноразовых стаканчиков и нарезку буженины.
Выпили. Закусили. Серый, как ни странно, отмалчивался. Андрейка, тот вообще за время деревенской жизни немного разучился разговаривать. Так они и сидели, тупо глядя на стебли речных водорослей, которые как будто желали уплыть, влекомые течением.
У Андрейки от этого колыхания закружилась голова, он отвел глаза от воды и поднялся, разминая слегка затекшее тело. Поворачивая голову в разные стороны, он оглянулся... повернулся... Прямо перед ним стояла женщина. То ли она умела ходить бесшумно, то ли алкоголь притупил чувства. Он дернулся, машинально отступил, поскользнулся на ступеньке подмытого берега и навзничь полетел в прохладную воду.
- Черт! - при женщине у него так и не вырвалось более серьезного ругательства. Вода моментально сшибла хмель.
Андрейка быстро вскочил на ноги и остался глупо стоять по колено в мелкой воде. Серый тоже вскочил.
- Не знала, что я такая страшная, - как ни в чем не бывало промолвила дама.
- Андрюха! Ты как? - Серый сверкнул глазами на даму, - ты что творишь?! Чуть друга моего не утопила.
Андрейка уже пришел в себя. Ситуация была скорее комичной, чем неловкой.
- Отродясь в этой речке не купался. А вот, довелось, - Андрейка с улыбкой разрядил обстановку.
- Давай руку. Серый по обезьяньи согнулся, пытаясь удержаться на берегу и протянул Андрейке руку.
Принял руку, выбрался.
- Ладно. Фигня. Тепло. За полчаса высохну.
- Теперь Вам не жарко будет. Женщина тоже улыбалась.
Не улыбался только Серый. Андрейка очень скоро заметил, что этот Серый человек вообще странный. Человек, подверженный резким и неожиданным перепадам настроения. Иногда рядом с ним было комфортно и интересно. Но в какие-то моменты хотелось отойти подальше, а лучше спрятаться. Что, конечно, само по себе было неудивительно — видимо, война наложила на него серьезный отпечаток.
Когда инцидент был исчерпан, Серый встрепенулся и неожиданно эмоционально представил Андрейку своей жене. Как выяснилось, эта особа не случайная прохожая, а самая что ни на есть законная супруга бывшего летчика.
- Маринка, это — Андрюха. Классный чувак! Только что познакомились, а я его, как будто, сто лет знаю!
- Очень приятно. Марина.
Марина казалась всегда насмешливой и всегда закрытой. «Приятная женщина», - тем не менее отметил про себя Андрейка. Его глаза на секунду встретились с колючими серыми глазами женщины. Глазами, похожими на зеркало Гезелла. Он даже испытал укол какого-то давно забытого чувства. Тем более, что пара не производила впечатление дружной и счастливой. «Замутить бы с ней. Этот неадекват, наверное, уже лет пять к ней не прикасается. Хотя, не очень-то в моем вкусе. Мелковата. Впрочем, грудь присутствует. И на лицо приятная. В блондинку красится. Зачем они все красятся?.. Навязались эти дачники на мою голову!!!» - череда пошлых и досадливых мыслей метеорами пронеслась в голове Андрейки.
- Выпьешь с нами? - предложил Серый жене.
- Нет, спасибо, выпить это по твоей части, - едко ответила супруга.
Серый, как ни странно, на ядовитость не повелся, а просто сказал:
- Ну, как знаешь, нам больше достанется. Тогда посиди тут с нами. Смотри, какая красота.
Грубовато и по-хозяйски мужчина положил руку жене на плечо.
- Что ж, посидеть можно, - к удивлению Андрейки спокойно согласилась Марина.
Разлили по стаканчикам оставшуюся водку. Закусили замаслившейся бужениной. Серый стал немного более разговорчив. То ли спиртное в конце концов подействовало, то ли присутствие жены сделало его вальяжнее, то ли просто что-то переключилось в мозгу сурового воина. Андрейка узнал, что они сняли дом на лето у бабки Авдотьи, что детей у них нет, что Турция и Египет уже надоели, что, вроде, какие-то предки Серого, вроде бы, жили где-то в этих местах, и его внезапно потянуло приобщиться к памяти прошлых поколений.
Завечерело. Хмель постепенно выветривался. Зато появились комары.
- Природа! Мать твою! Выругался Серый, прихлопнув очередного кровососа. Ладно! Пошли домой. Хватит с нас этой красоты для первого дня. Будь здоров, Андрюха! Увидимся!
Он резко встал и, не оглядываясь на жену, направился от речки в сторону деревни.
- Доброй ночи, - непроницаемая Марина тоже поднялась и не спеша направилась вслед за Серым.
Лето выдалось на редкость приятное. Солнечное, но не жаркое. Ночные дожди с грозами проливали нагретую днем землю, и она встречала утро посвежевшей и умытой.
Опасения Андрейки насчет навязчивой дружбы Серого не подтвердились. Выпить бывший военный летчик явно любил, но, похоже, был не прочь делать это в одиночестве. А Андрейка встречи с новым знакомым, не искал. Тем не менее, следующие посиделки состоялись чуть более, чем через неделю после первой встречи.
Однажда, когда Андрейка проходил по какой-то своей надобности мимо невысокого забора бабки Авдотьи, из-за штакетника появилась, русая голова Серого. Мужчина был уже явно навеселе.
- А! Андрюха! Сосед! Давно не виделись! Заходи, гостем будешь!
Отнекиваться Андрейка не стал.
В этот раз сидели «цивильно». На столе были свежие огурцы и ароматная зелень с авдотьиных грядок. Марина нажарила мяса, видимо, свежего, купленного у кого-то из деревенских. Андрейке даже в какой-то момент показалось, что он попал на домашнее торжество в какую-то счастливую хлебосольную семью. Снова давно забытое чувство. В этот раз не острое и жгучее, как искра от электросварки, попавшая за шиворот, а теплое и доброе, как мамины руки в детстве. Как будто он, Андрейка, не одинокий, побитый жизнью мужик, а маленький мальчик, который собирается пообедать дома с папой и мамой. Он даже чуть слезу не пустил. Однако, после первой стопки «за встречу» это обманчивое чувство прошло. И, закусывая водку аппетитным жареным мясом, он, боковым зрением, чтобы не нарушать законы гостеприимства, следил за Мариной. Так вот почему он так легко согласился зайти. Даже для приличия не стал отказываться. Он, как бы для самого себя, расставил точки над “i”
Тем не менее, сидели хорошо. Даже Марина в этот раз, под обильную закуску позволила себе выпить. А уж Серый явно дал волю своему пороку. Андрейка старался держаться. Недолить, недопить, нажимать на мясо. В конце концов, Серый от стола пересел в старинное глубокое кресло, стоявшее в углу. Кресло это было, наверное, старше самой бабки Авдотьи. Кожаное. С резной спинкой и подлокотниками. С коротенькими изогнутыми ножками. На спинке вверху, в центре голова какого-то то ли черта, то ли сатира.
- Хорош трон, - пробормотал «уставший от застолья» Серый и почти в ту же секунду захрапел, свесив голову набок.
«Давай! Действуй! Пришло твое время!» - как будто подмигнул Андрейке то ли черт, то ли сатир прямо из-за плеча Серого.
Минуту они сидели молча, слушая негромкий храп.
- Давай, что ли со стола помогу убрать... - предложил Андрейка хозяйке.
- Ну, бери, неси все на терраску.
Они собрали посуду, бутылки, оставив на столе клеенку с хлебными крошками и какими-то кусочками зелени. Через сенцы прошли на просторную террасу.
- Ставь здесь, я потом все помою.
Как только их руки оказались свободны, Андрейка властно взял женщину за запястье и повлек в темные сенцы. Она не сопротивлялась. Только спросила насмешливо:
- Это что?
- А ты как думаешь? - переспросил он почти задыхаясь.
- Тебе видней.
Она не шла навстречу, но и не отстранялась. Тогда он привлек ее к себе, обхватил жадно и крепко. В полутьме сенцов склонился к ее лицу. Нашел губы. Целовал умело и алчно, вспомнив, то, что казалось бы давно уже забыл. И только тогда она ответила ему. Подалась навстречу, вжалась всем телом в его нависшую фигуру. Обвила руками, растворяясь в магической лаве поцелуя.
А как только Андрейка сделал передышку, она отстранилась мягко, но не допуская возражений.
- Ты пьяный. Только силы зря потратишь.
- Это, пожалуй — да, - понемногу остывая согласился Андрейка.
- Может, как-нибудь в другой раз? - игриво предложил он, продолжая держать ее за плечи.
- Может быть, - на этот раз в ее голосе не было обычной насмешки.
- Ну что ж... Тогда до встречи.
- До встречи.
Он отпустил ее и двинулся к выходу. В дверях остановился, чтобы немного унять вновь охватившую тело дрожь и быстро вышел через терраску на улицу.
На какое-то время Серый и Марина снова выпали из поля зрения Андрейки.
Как-то утром мимо андрейкиной калитки проехала поторепаная Тойота Серого. Андрейка успел обратить внимание, что на пассажирском сиденье расположилась бабка Авдотья. «В город он что ли ее за покупками повез?» А ноги сами понесли его в нужном направлении.
«Наверное, и Марина с ними поехала. Стекла-то у Тойоты темные. Вот она и была там на заднем сиденье. Что ей тут одной делать? Дойду, увижу, что нет никого и обратно.»
Но дома кто-то был...
Калитка не заперта. Он прошел, и потихоньку теряя уверенность, направился к дому. «Наверное, просто запереть забыли. В дверь стукну и уйду.»
Дверь терраски открыта.
Сенцы... Для проформы стукнул в дверь и вошел в комнату. Марина стояла у окна. Значит, смотрела, как он прошел в калитку.
- Привет!
- Привет!
- Одна?
- Сергей повез Авдотью в город. Что-то ей там купить надо.
Андрейка сделал паузу, пошевелил пересохшими губами. Сейчас надо извиниться и уйти. Вместо этого он сделал еще шаг в сторону женщины и спросил, как бы ни к кому не обращаясь:
- Может быть? Или не может быть?
Усмехнулась. Как обычно. Еще шаг.
- Типа, сам решай?
- Типа того.
Он уже подошел к ней вплотную. Слова стали лишними. В первый момент Марина все же попыталась отстраниться. Но чувствуя Андрейкину настойчивость, уступила.
Они торопились. И даже не потому, что мог вернуться разгневанный муж. Как будто оба они торопились заскочить в уходящий поезд. Хоть им в этой жизни и было совсем не по пути. В комнате, где они сошлись, стоял диван. Андрейка увлек ее на этот диван и скорее изнасиловал, чем занялся с ней любовью. А она не сопротивлялась, забыв о гордости, довольствуясь тем, что дает ей случай. Они даже одежду полностью не потрудились снять. Андрейка успел подумать, что не узнает себя. Он, который когда-то старался быть нежным и предупредительным даже с продажными женщинами, играя роль заботливого и опытного любовника. И это он взял ее грубовато и быстро, почти не заботясь о том, что она чувствует. Эх.... Если бы было возможно продолжение, он бы показал ей все, на что способен. Она бы простила его за этот первый их совместный «блин, который всегда комом».
Когда прошла волна страсти, они не испытывали ничего, кроме опустошенности. Что дальше? Ничего. Отдыхая, они вместе полулежали на узком неудобном диване. Взглянув на свою партнершу, Андрейка в какой-то момент подумал, что она реально некрасива. Еще через минуту это чувство прошло. Он ласково погладил Марину по щеке.
-Наверное, я слишком торопился.
- Да уж. Удовольствие ты явно не растягивал, - насмешливость была у нее в крови.
- Нам надо скрыть следы «преступления».
- Желательно.
Андрейка осторожно высвободил руку из под ее головы и встал.
- И все же это было здорово! - подвел он итог дачному адюльтеру.
- Мне тоже понравилось. Но повторить вряд ли получится.
- А вдруг... - разговор перешел в русло ничего не значащих слов.....
Лето сгорало. Андрейка не чувствовал угрызений совести. Не чувствовал и радости от воспоминаний о своем любовном приключении. Лишь усилилась тупая тоска по своей коряво сложившейся жизни. Но приключение, как оказалось, только начинается.
И Серый, и Марина, как и следовало ожидать, на какое-то время опять исчезли из круга общения Андрейки. Но в очередной раз, проходя мимо авдотьиного забора, он увидел Серого. Тот, как ни в чем не бывало, помахал рукой. Был он абсолютно трезв и, на первый взгляд адекватен. Поскольку чувства вины у Андрейки не было, он также, как ни в чем не бывало, ответил на приветствие.
- Ну, что! Заходи, что ли. Завтра уезжаем, наотдыхались. Раздавим прощальную?
- Отчего ж не раздавить? - в тон ответил Андрейка, внутренне радуясь.
В дом Серый звать сегодня не стал.
- Маринке нездоровится что-то, давай здесь, на воздухе посидим, - он указал на столик и лавочки, вкопанные перед домом.
Вынес стаканы, бутылку. Закуска, как обычно, у Серого была предельно лаконичной. Огурчики, помидорчики.... Как-то странно смотрелся порезанный толстыми кусками сыр.
«Ладно.... Наконец-то. Надеюсь, они уедут и больше не вернутся. Все пойдет по-прежнему. Прежняя пустая и спокойная жизнь».
Выпили по первой. «Что-то не так...» - успел подумать Андрейка и отключился.
Очнулся он, лежа на холодном, видимо земляном полу. Пошевелился. Вроде ничего не болит. Голова какая-то дурная. Сел. Потом поднялся на ноги. Слегка качнуло, но, вроде, ничего.
Вспомнил.
«Вот, я влип. Значит, он все узнал. И подготовил какую-то страшную месть. Сразу убивать не захотел». Темнота была кромешная. Андрейка машинально сунул руку в карман и с радостным удивлением нащупал мятый коробок спичек. Курить он не курил, но спички — вещь в хозяйстве ходовая, вот и остались случайно в кармане. Достал. Чиркнул, как-будто взмахнул маленькой волшебной палочкой. Тусклый огонек озарил огромный пустой погреб. Только справа от него какая-то нелепая конструкция. Спичка обожгла пальцы и потухла. Еще одна... Конструкция — металлический стеллаж из уголков. Андрейку снова качнуло и он в темноте ухватился за стойку. Стеллаж как будто подался. Похоже, тяжелый, но не устойчивый. «Причем тут стеллаж, - привел Андрейка в порядок летящие как попало мысли, - топать отсюда надо. Хорошо, что этот урод только подпоил меня, а связывать не стал». Где-то вверху скрипнула дверь.
- Эй! Мачо! - раздался насмешливый голос Серого, - ты еще здесь?
- А я сразу понял, что ты гнилой, надо было тебя тогда в речке утопить, - противоречить самому себе — это было для Серого святое!
В темноте забрезжил тусклый свет фонарика.
- Эй! Да ты не бойся, я тебя просто попинаю немного. Может, даже выживешь. Правда, на врачей будешь работать, но это ничего. Знаешь, я сам через это прошел. Долго они меня мурыжили. Полчеловека оставили, суки. Из-за этого и с Маринкой вся фигня. Только она все равно со мной была, и со мной останется.
Спускался Серый тяжело и не спеша. Видимо, у него была припасена и другая бутылка, без снотворного. И ее он уговорил, как обычно, в одиночестве.
Тоскливый холод появился у Андрейки где-то внизу живота. Последнее время он часто думал, что не боится смерти. Но сейчас ситуация была какой-то уж очень бесславной. Конечно, он не связан, и на ногах, но против такого кабана вряд ли выстоит, хоть и пьяного.
- А! Вон ты где спрятался!
Умирающий лучик выхватил из мрака андрейкин силуэт у дальней стенки погреба. Серый уже спустился с нижней ступеньки. Сейчас он преодолеет последние пару метров... Решение пришло внезапно. На уровне подсознания. Как яркая вспышка молнии. Андрейка резко рванул правой рукой, которой продолжал сжимать стойку стеллажа. Массивная конструкция потеряла равновесие. Андрейка отскочил в сторону.
Раздался грохот и металлический скрежет. Сдавленный крик:
- Сука!
Андрейка, на ходу вспоминая весь небольшой опыт, полученный им в редких драках и уроки карате, которые он очень недолго посещал в юности, ринулся вперед. Туда, где продолжал тускло светить упавший фонарик, и где слышалось слабое шевеление. Ударил ногой куда-то вперед, вдоль пола. Носок ноги как-будто налетел на тяжелый набивной мяч. Крика не было. Только противный чавкающий звук. Андрейку снова качнуло. Пол ушел из под ног и он повалился прямо на твердые уголки валяющегося стеллажа.
Когда Андрейка снова очнулся, вверху, над лестницей, было видно, что в приоткрытую дверь погреба брезжит свет. То ли утренние, то ли вечерние сумерки. Голова чувствовала себя намного лучше. Только ребра слегка побаливали от удара о стеллаж при падении.
Серый так и лежал на полу, не подавая признаков жизни.
«Фиг с ним! Наверх. К свету!»
Поднялся по лестнице, распахнул дверь. В лицо пахнуло росистой свежестью утра. После затхлого погреба этот запах свободы пьянил сильнее, чем водка!
Андрейка быстро понял, где он находится. Участок этот с большим, но пустым и неухоженным домом и огромным погребом находился в двух шагах от андрейкиного. Поеживаясь и втянув голову в плечи, как будто так можно было спрятаться от любопытных глаз, быстро потопал восвояси. Шмыгнул в калитку и сразу к колодцу. Поднял ведро воды, умыл лицо, намочил шею, волосы, долго и жадно пил.
Заскочил в дом, обессиленно опустился на стул.
«Все же я влип. Не удалось мне покоя найти. Проклятые бабы! Из-за них все. А Серый — то же мне, мститель! Уж лучше бы дал мне сразу кувалдой по башке. Или нож под ребро. А теперь как впаяют десятку за убийство. У нас разбираться не будут. Застрелиться что ли?..» Андрейка поднялся и достал из тайника ТТ-шник, купленный когда-то по случаю у одного сварщика. Из того же тайника извлек пакет. В полиэтиленовом пакете побрякивали потемневшие патроны. "Застрелиться, конечно, тоже «не фонтан», но и то лучше, чем харкать кровью в погребе под ударами кроссовок Серого. Нет! Не годится!» - Андрейка решительно встал, убрал пистолет обратно в тайник и вышел на крыльцо. Пошарил глазами вокруг, взял ржавый лом, который был прислонен к стене и уже твердым шагом направился обратно к погребу. Пошел кружным путем, не желая никому попадаться на глаза. «Наверняка кто-нибудь следит! Крысы! Сплетники проклятые! Про Маринку же наболтал кто-то, а ведь на улице я тогда не встретил вообще никого».
Плана у Андрейки не было. Просто лом — это было первое, что попалось на глаза.
Распахнув пошире дверь погреба, Андрейка, держа лом наготове решительно пошел вниз.
В полутьме он увидел, что картина не изменилась. Стеллаж. Придавленный стеллажом, лежащий без движения человек. Андрейка присел рядом с Серым на корточки и понял, что тот жив, но без сознания. Вот и лом пригодился. Попробовал поднять стеллаж, используя лом, как рычаг. Одному не справиться.
Дальше все как-то получилось само собой.
Андрейка решительно взбежал вверх по лестнице, швырнул лом куда-то в кусты. Ринулся открыто по улице в сторону Авдотьиного дома. Открыто зашел в калитку. Столкнулся с Мариной. На глазах женщины темные очки. Видимо, ей от Серого досталось. Она что-то хотела сказать, но он не дал ей и рта раскрыть.
- Мобильный есть? Звони в скорую, службу спасения, куда там еще! Неприятность с мужем твоим.
Потом подскочил к боковому заборчику, начал выкликивать соседа.
- Федор! Эй! Выходи, помощь нужна! И сына зови! Вдвоем не справимся!
- Чего орешь?! Пожар что ли?
- Человека придавило в старом погребе!
- Да ну! Сейчас.
Почти бегом все трое ринулись вызволять Серого. Федор на ходу попытался было расспросить Андрейку, что случилось, но тот только отмахнулся: «Потом!».
Втроем они легко подняли стеллаж. В это время в дверях появился женский силуэт.
- Ой! Сережа!
- Скорую вызвала?
- Вызвала.
- Ждем! Больше мы сейчас ничего не сделаем. Трогать его не надо, а то еще добьем его, - частил Андрейка.
Марина уже сбежала вниз по лестнице и причитала стоя на коленях прямо на грязном полу рядом с Серым.
- Ну так вот.... - немного переведя дух начал Андрейка излагать свою версию случившегося.
- Сидели мы с ним вчера, бухали. Водка кончилась. Он говорит, я знаю место, где самогон есть. Тут, говорит, погребок приметил. Я-то о своем о чем-то думаю, мимо ушей пропустил. Потом отключился. Смотрю, нет его. Ну, ладно. Его нет и нет. Еще вздремнул. Потом как подбросило меня! Какой самогон, какой погребок. Совсем у него крышняк съехал. Он же вояка! На войне крыша на раз съезжает. Доперло до меня про какой он погребок говорил. Я сюда. Подумал — свалится спьяну, шею свернет. А он — вон как! Спуститься спустился, а тут стеллаж этот злосчастный.
- Вот, городские! - С досадой проговорил Федор, не обращая внимания на плачущую Марину.
Наверху послышался шум. Народу, похоже собиралось немало. Как будто жителей в деревне в одночасье прибавилось раза в два. На этот раз в дверях показалась фигура в синем фельдшерском костюме.
- Ну что там! Поднимайте его! - бесцеремонно крикнул фельдшер, светя фонариком.
- Как это «поднимайте»? А если у него позвоночник сломан!?
- Давайте носилки, - крикнул кому-то фельдшер и нехотя начал спускаться вниз.
- В коме. Позвоночник цел. Будем поднимать, - безапелляционным тоном медработника заявил фельдшер.
- Женщина, Вам плохо, Вы кто? - фельдшер обратил внимание на Марину - Жена? Поднимайтесь, пожалуйста. Сейчас Вам дадим корвалольчику, полегче будет.
Поднявшись наверх, вытащив, при помощи мужиков, на свет божий и носилки с Серым, Андрейка буквально не узнал хорошо ему известное место, таким оживленным казался заброшенный участок. А уж когда он увидел полицейских, ему сразу же захотелось спрятаться обратно в погреб и никогда больше не выходить оттуда. Их было человек пять. А может и больше. Целая толпа полицейских! В глазах зарябило от их черно-синей формы.
- Кто из вас обнаружил тело? - сразу же подскочил с вопросом молодой лейтенант.
- Какое тело? Все, вроде, живы, - сразу же попытался отфутболить Андрейка, настраиваясь на долгий психологический поединок.
- Не умничай! Ты? Ну-ка пошли! Маркелов, - крикнул он сержанту - не пускай в погреб никого.
Опрос главного свидетеля происшествия, в качестве которого пока и оказался Андрейка, решили провести во все той же Авдотьиной избе, где до сего момента проживал пострадавший.
Выслушав, сначала на словах, историю, придуманную Андрейкой, лейтенант как-то даже немного смягчился. Видимо, все это выглядело слишком трагикомично.
- Вот дебилы, - не стеснялся в выражениях сержант, находившийся в этой же комнате - самогону им захотелось. Идиоты!
- Ладно, - вступил в разговор еще один персонаж - Корнеев, заканчивай с опросом. Бери объяснение, и покатили. Если что, никуда он от нас не денется. Не с собой же его везти - в УАЗике места нет, - это вмешался лысоватый майор, который до сих пор хранил молчание.
Почти слово в слово Андрейка снова, уже на бумаге изложил придуманную пару часов назад историю. Майор взял листки.
- Руки покажи!
- Андрейка не спеша повернул ладонями вверх руки, испачканные ржавчиной. Руки как руки. Ладони, в меру поуродованные работой.
Тыльную сторону.
Андрейка предъявил тыльную сторону. «А не бил я его кулаком», - язвительно подумал он. И даже сам как-то залюбовался собственными неповрежденными с тыльной стороны руками.
- Из деревни пока никуда не уезжайте, - строго, почти грубо приказал он.
- Хорошо, - спокойно и просто ответил Андрейка.
- Поехали, - бросил майор починенным.
Вся гвардия утрамбовалась в УАЗик, видавший виды автомобиль фыркнул, завелся, и представители власти укатили заниматься бумажной работой.
Андрейка вздохнул с облегчением и вслед за полицейскими вышел на улицу. «Ну еще один день свободы у меня точно есть». На участке копошилась Авдотья.
- Ну что они тебя мучили? - бесхитростно поинтересовалась бабуля, - ох, эти дачники, лучше б я их сразу прогнала. А Сережка этот лучше бы сразу убился, нехороший он человек. Уж я-то все вижу...
- Ничего, Авдотья Ивановна. Разберутся, - неопределенно ответил Андрейка.
«Может, и не наболтал про меня с Маринкой никто, сам он догадался обо всем. А может, и не догадался, а просто придумал. Что там у него в башке было? Одно слово, раненый.»
Скользнул взглядом по Серегиной Тойоте, сиротливо стоящей у забора - Марина уехала в больницу вместе с Серым на скорой.
На следующий день, как бы невзначай проходя по этой же улице, Андрейка отметил, что Тойоты на Авдотьином участке уже не было.
А еще где-то через месяц почтальон Василий, редкий гость, как всегда ворча, что с какой-то дребеденью приходится таскаться по богом забытым деревням, передал Андрейке конверт. В конверте Андрейка обнаружил копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.
И снова потянулись в андрейкиной жизни, скупой как на радости, так и на огорчения, однообразные, бесцветные дни.