«…- А когда-то здесь висел портрет государя императора, - помолчав, опять заговорил он. - Как раз на том месте, где теперь зеркало…»
Думаю, эта фраза, приведенная вне контекста, вряд ли что-то вам напоминает, дорогой читатель. Впрочем, если вы принадлежите к числу заядлых книгочеев, то рано или поздно вспомните, что так пытался разговорить хозяина трактира «У чаши» пана Паливца некто Бретшнайдер, осведомитель тайной полиции. Да, да, дорогой читатель, я привел цитату из бессмертного романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны».
Ответная фраза бдительного трактирщика, адресованная коварному агенту австро-венгерской спецслужбы, блистала чисто чешским, тонким и одновременно грубым славянским юмором и издевкой:
«- Ну, да, так и было, - ответил пан Паливец, - висел когда-то. Да только гадили на него мухи, так я убрал его на чердак. Знаете, еще позволит себе кто-нибудь на этот счет замечание, и посыплются неприятности. А мне это надо?»
Дополнительную грубость реплике трактирщика придавало выражение «гадили на него мухи», которое на языке оригинала звучало для российского уха с обескураживающей прямотой:
«… срали на ней моухи…»
Чуткий читатель может спросить:
- А к чему это вы вдруг упомянули Гашека и фрагмент его романа, в котором речь идет о портрете престарелого императора Австро-Венгрии?
А к тому, дорогой читатель, что сегодня, 21 августа 2016 года, когда я пишу эти строки, со дня смерти славного, или бесславного, – кому как нравится - государя исполняется ровно сто лет. Возможно, общественность Австрии, Венгрии, Словакии, некоторых других земель канувшей в Лету «дуалистической лоскутной монархии» не прошла мимо сей памятной даты, однако лично мне о том ничего не ведомо. Зато ведомо к моему немалому удивлению, что в Чешской Республике императора вспомнили, причем «незлым тихим словом», да и не только словом, но и монументом, а точнее сказать - бюстом. И опять-таки не только бюстом, но и новым сортом декоративного георгина, выведенным чешскими селекционерами.
Думаю, в связи с этим следует вспомнить, что в далеком 1889 году, когда в империи широко отмечалось пятидесятилетие коронации монарха, на главной площади моравского городка Нове-Место лояльные власти, введя себя в состояние верноподданического экстаза, в торжественной обстановке установили бюст Франца-Иосифа. В 1918 году, однако, «власть переменилась», и патриотически настроенные местные граждане смело сбросили бюст с постамента, брутально проволокли его по улицам до ближайшего пруда, где и безжалостно утопили.
Что тут скажешь? Революция…
Но ныне, когда миновал Мюнхенский сговор, когда буржуазную Чехословакию расчленили на фашистское «независимое Словацкое государство» и протекторат «Чехия и Моравия», когда в сорок пятом государство чехов и словаков возродилось вновь, когда имел место «победоносный февраль» сорок восьмого и возникла ЧССР, чтобы после «бархатной революции» снова распасться на Словакию и Чешскую Республику, в Чехии всё, слава Богу, устаканилось и произошла переоценка ценностей. Произойти – произошла, но, видимо, не завершилась. В канун столетия со дня смерти Кесаря на родине Гашека сочли нужным переоценить историческую роль этого долгожителя на австро-венгерском троне.
Есть на Богемско-Моравской возвышенности скромный райцентр Гавличкув Брод (до 1945 года – Дойчброд, т.е. Немецкий Брод), ну, да речь не о нем. Просто рядом с ним, на знаменитой Височине, красуется еще более скромный населенный пункт, именующийся Погледь. Так вот в этой самой Погледи в субботу 20 августа сего года местные власти открыли усопшему владетелю памятник в виде чугунной головы размером в половину человеческого роста (точная копия бюста работы ваятеля Зденека Прецлика, установленного здесь же в 1908 году к 60-летию восшествия императора на престол рядом с посаженной по такому случаю липой – деревом-символом Чехии). Кстати, именно в районной оранжерее, расположенной у города Чешская Липа, чуть позднее состоялась церемония "крещения" нового сорта красно-белых георгинов, скромно нареченного "император Франц-Иосиф I".
Не обошлась без цветов с церковным обрядом освящения и церемония открытия погледьского монумента. Ее, кроме того, украсили своим присутствием приятного вида дамы в белых платьях с рискованными декольте и кокетливыми зонтиками, а также бравые господа, наряженные в разноцветные (черные, голубые, темно-зеленые) офицерские мундиры различных армейских и полицейских подразделений австро-венгерской империи той эпохи. Среди господ офицеров кто-то напоминал незабвенного поручика Дуба с его коронным «Вы меня знаете? Вы меня не знаете, осел!», кто-то - безымянного полковника, любившего задавать новобранцам риторический вопрос «Идиот ты или не идиот?» и, после утвердительного ответа, необходимости в котором, разумеется, не было, отправлявшего «фазанов» (так на чешском армейском сленге называли молодых солдат) под арест «за идиотизм»; кто-то – тюремного смотрителя капитана Лингардта, известного своими лапидарными письменными предписаниями фельдфебелю Ржепе по прозвищу «Палач»: «Стеречь строго. Наблюдать»; кто-то, наконец, полицейского комиссара Драшнера, грозы провинциальных проституток, имевшего обыкновение вопрошать во время облав: «А у вас есть на это разрешение полицейского управления?»
Открывая памятник, мэр Погледи пан Голуб произнес речь, выдержанную в объективных и даже эпических тонах. В частности, он резонно отметил, что император был фигурой спорной, «не безошибочной», что об итогах его правления можно дискутировать – как-никак он оказался в числе тех, кто раздул пожар мировой войны, – и что дебаты о личности монарха нужны для того, «чтобы мы переоценили эту страницу истории и увидели, как это было на самом деле». Церемонию продолжил местный пастор, освятивший монумент, после чего прозвучали имперский гимн (хор мальчиков исполнил его на чешском языке), прогремели три залпа из автоматических винтовок, причем палили рядовые, тоже облаченные в солдатскую униформу эпохи Первой мировой войны и, вполне возможно, носившие такие характерные богемские фамилии, как Водичка, Коваржик, Пивонька и Котятко...
Остается добавить, что бюст венценосца был установлен в Погледи по инициативе и на средства местного Союза за возрождение Чешского Королевства, а на торжество собралось поглазеть около двухсот человек.
Окажись на нем Йозеф Швейк, он вполне мог бы разразиться перед собравшимися следующей тирадой: "Знавал я одного сукновала из Воднян, который как-то ночью зарубил свою жену топором, а потом добровольно во всем сознался. Так вот, когда его приговорили к смерти через повешение, он укусил священника за нос и заявил, что вообще ни о чем не сожалеет, да сказал еще что-то очень скверное про государя императора. Такое скверное, что один судейский чиновник, который присутствовал там, с ума спятил, и его еще до сих пор держат в изоляции, чтобы ничего не вышло наружу. Это не было обычное оскорбление государя императора, какие спьяна делаются... Вы спрашиваете, какие делаются спьяна? Да всякие. Напейтесь, велите сыграть вам австрийский гимн, и сами увидите, сколько наговорите. Столько насочиняете о государе императоре, что, если бы лишь половина была правдой, хватило бы ему позору на всю жизнь... А Государь-то император от всего этого, должно быть, и свихнулся. Сильно умным он никогда не был, а тут еще этот монумент с георгином..."
"Да здравствует император Франц-Иосиф! Мы победим!" - официальный австро-венгерский лозунг времен Первой мировой войны