"...Есть многое на свете, друг Горацио, что непонятно нашим мудрецам..."(с)
... Милая, милая Осень... Что таишь ты в себе?.. Какой такой высокой и звенящей грустью наполняешь души людей на протяжении всех веков от их младенчества до часа смертного?..Что заставляет людей трепетно втягивать в себя дух твой непередаваемый и тревожащий?.. Почему взор наш, как ни в какой другой период, надолго застывает на умирающем буйстве красок убранства деревьев леса?.. Какой чарующей и возвышающей человека тоской пронизано время твоё мимолётное?..
... Размеренно гудящий трёхсильный японский моторчик не прерывает моих мыслей, приближая резиновую лодку к противоположному берегу неширокого залива. С усилием отрешаюсь от созерцания красоты надвигающейся на меня разноцветной палитры прибрежного леса: не для этого сюда стремился. Максимально поджимаюсь к берегу и иду вдоль его: захожу с подветренной стороны к плавной сети, чьи кибрики-поплавки уже видны на поверхности воды в сгущающихся вечерних сумерках октября. Заглушив и подняв мотор, берусь за вёсла и тормозя ход лодки, подхожу к сети, к береговому поплавку в виде полуторалитровой пустой бутыли, покачивающейся вальяжно на поднятой лодкой небольшой волне... Как бы не обрыдло рыбаку дело его рыбацкое и не лёгкое, но всегда, хоть сотое по счёту приближение к сети, наполняет его вековыми инстинктами добытчика: с азартной надеждой "простреливаю" взглядом дугу расположеных на воде кибриков и... "Есть!" - обмирает в груди: в двух местах семидесятиметровой сети, кибрики "верхницы" отсутствуют - ушли под воду!.. И как раз в тех местах, где пролегает "тропа" хода осенней сёмги... Располагаю вёсла вдоль борта лодки, становлюсь на колени и перегибаясь через её высокий надувной борт, берусь за верхний шнур сети. "Точно!.. Есть!" - проносится молнией радостная мысль, когда рука держащая верхницу чувствует мощный, хаотично гуляющий ПОТЯГ рыбины где-то там, в глубине. Перебираю руками верхницу сети, невысоко приподымая её над водой и не обращая внимание на застрявшие в ней "виноградные" гроздья водорослей ( потом пройдусь прочищу), продвигаюсь от берега на глубину и всё отчётливей ощущаю ГУЛЯНИЕ рыбы в сети.. Вот она - первая!.. В тишине, нарушаемой только негромким скребущим шелестом кибриков-поплавков по лодке, вижу её поднимаемую мною из глубины: непрестанно изгибающуюся и демонстрирующую белеющее подбрюшие рыбину. Приподняв её к поверхности, выжидаю какой-то миг и с шумом и плюханьем, вместе с сетевым полотном, задёргиваю её к себе в лодку. Сколь сильна и неукротима шестикилограммовая сёмжина в своём биении! Оставляя свою серебрянную чешую на моей одежде и бортах лодки, она неистово выгибается дугой в разные стороны... Усыпляю её двумя ударами и уже обездвиженную выпутываю из сети и укладываю в мешок. Расправив сеть, продолжаю проверку её и.. Ещё одна рыбина!... И ещё!..
...Почистив-"протряся" сеть, неспеша закуриваю... Лодку небольшим ветерком отгоняет от сети, а я, нет-нет, да и поглядываю на неё: вдруг застану момент попадания сёмги в верхнюю часть сети. Незабываемое зрелище для того, кто хоть раз это видел!.. Кипень взрыва белых брызг на спокойной поверхности морской глади!.. Неистовство несмерившейся со свой участью рыбины завораживает, вызывая уважительное восхищение ею!.. Докурив, перехожу ловя равновесие в корму лодки, завожу мотор и направляюсь к противоположной стороне залива, туда, где уже в неразличимо-темной береговой полосе, расположена рыбацкая избушка. Особое чувство испытываешь, когда знаешь, что это была твоя последняя проверка сети в этот день, что ждёт тебя желанный отдых до утра. Приближаясь к берегу, ругаю себя за то, что при выезде не оставил на подоконнике окна избы светильник - был бы чёткий ориентир. Соскрёбывая с одежды налипшие чешуинки и выщёлкивая их за борт, непроизвольно горделиво кошусь на мешок вместивший в себя пять рыбин: будет чем похвастаться перед моим напарником по рыбалке Владимиром... Сегодня днём я перевёз его на ту сторону залива, откуда он, поправив лямки загруженного шестью рыбинами рюкзака, ушёл по тропинке лесной в посёлок, сопровождаемый преданным ему до самозабвения Раджем - лисьего окраса кобельком неизвестной породы. И остался я один в безлюдном заливе... Хм... Насколько интересны ощущения от осознания этого... Только ты и окружающее тебя мироздание... Совершенно по другому, по новому воспринимаешь окружающую тебя природную стихию, её наполненные тайными, многозначительными подсказками знаки... Доводилось ранее мне оставаться одному на отдалённом от цивилизации лесном озере целую неделю: до сих пор живы во мне потрясшие тогда меня ощущения, как поглощает тебя Природа - делает частичкой самой себя. Помню поразившие тогда меня - совсем не лесного жителя - изменения во мне происходившие. Обострился слух: стал слышать плюх щуки вышедшей на вечернюю охоту на дальней, не видимой мною заводи; в ночной тиши рыбацкой избы распознавать направленность ТОПОТКА пробежавшей по полу мыши; хлопанье крыльев взлетающей боровой дичи где-то за отдалённым от меня косогором... Помню на четвёртый день моей робинзонады, после утреннего умывания, ТОЛЬКО вечером осознал, что целый день проходил БЕЗ очков забытых у умывальника: это я то - с 15 лет носящий их постоянно и снимавший их только перед отходом ко сну!.. Но главное, это подсознательное и ежедневно-радостное подчинение размеренности существования в окружающей тебя ПРИРОДЕ - слияние с нею!...
... Глушу моторчик метров за двадцать от берега и дождавшись шороха киля лодки о береговой песок, выхожу из неё. Поддёрнув на кромку берега лодку, снимаю мотор и ставлю его под навес избушки. Взгромоздив мешок с рыбой на плечо отношу его метров за 70 от избы, где оборудован тайничёк: осторожно откидываю пласт дерна прилегающего к огромному камню-валуну, убираю крышку и укладываю мешок в яму-погребок. Востанавливаю статус-кво и отойдя на шаг, невольно любуюсь неприметностью места сокрытия добытого. По росистой прибрежной траве протаскиваю лодку на сушу и переворачиваю её. Захожу в избу и останавливаюсь на пороге...
Только тот, кому в молодые-бесшабашные годы доводилось ночевать в стыло-влажном осеннем лесу у костра, оценит БЛАГОСТЬ протопленной заблаговременно лесной или рыбацкой избушки...
Раздеваюсь, развешивая на многочисленых, натянутых под потолком у печки верёвках промокшую верхнюю одежду; скидываю опостылевшие сапоги и вступаю в ЛИЧНЫЕ тапочки. Подсаживаюсь к идеально убранному столу, покрытому намытой клеёнкой и щёлкаю "тумблером" сенсорного новомодного светильника... Безболезненый для восприятия глаза свет преображает спартанский интерьер избы, вековая мудрая целесообразность которой, лаконична и продумана...
... После немудрёного ужина завершившегося традиционной кружкой свежезаваренного, обжигающего нутро чая, заваливаюсь на широкие палати... Ох уж, этот ход мыслей вечерних, ни кем и ни чем не нарушаемый... Цепляются они безсистемно друг за друга заставляя размышлять и о поэтапной разбивке планов на завтра, и о тревожащем меня мамином здоровье, и о сыновьях находящихся в автономном жизненном плавании, и о неотпускающей меня женщине из далёкого города расположенного на великой русской реке... Светильник выключен, но не темно в избушке: причудливые блики огня из печурки, через чуть приоткрытую дверцу её, гуляют отражаясь на потолке дискотечной подсветкой. Да и полновластная хозяюшка ночи - луна, заливает через три окошка избы всё её убранство мёртвенно-ровным светом. Тепло от печи, живыми убаюкивающими волнами накатывают-обволакивают меня. Сладкая дремотная нега разливается по натруженным чреслам, заставляя слипаться глаза и мутит сознание, вызывая только расплывчатые вспышки ярких моментов прошедшего дня... И прежде чем погрузиться в беспамятную трясину сна, я последним осознанным движением тушу окурок в стоящей на столе - только руку протяни - пепельнице...
... А потом произошло то, что до сих пор заставляет учащённо биться сердце при воспоминании ТОГО события...
...Медленно и пока бессмыслено выныриваю из небытия с полным ощущением, что опущенную во сне с палатей к полу руку, кто-то лижет... Влажность ШИРОКОГО языка вылизывающего мою кисть снизу вверх с ритмичной постоянностью, реальна в своей обыденности. В ещё дремотном мозгу буквально лениво ползёт мысль: - А-а, Раджик просится... Вяло-сонной рукой осуществляю круговое движение, намереваясь подцепить Раджу за подбрюшье и поднять-забросить к себе... Хм, никого... И тут же ожёгом, выбивая остатки сна и мобилизируя весь организм в наплывающем ужасе: - КАКОЙ Раджик?!! Его тут быть НЕ МОЖЕТ!!!... Доля секунды и я уже сижу прижимая к груди отдёрнутую руку... Первобытный, ранее неведомый мне ужас, волнами проходит по мне, заставляя физически ощутимо сжиматся волосам на затылке. Мозг лихорадочно подыскивает ответы, которые позволят объяснить то, что я только что ощущал, которое позволит избавится от разрывающего сердце ужаса: приснилось?.., показалось?..
... Человек может обмануть и себя, но для этого ему нужно время... Но в тот момент всё моё естество настырно вопило: - ЭТО тебе не приснилось!.. Это было!... А рука непроизвольно-брезгливо УЖЕ стирала об одеяло лежащее сбоку, ОЩУТИМУЮ слизь с тыльной кисти руки!.. А потом я услышал нечто такое, чего ранее не доводилось слышать: приглушенное визгливо-потрескивающее стакатто доносившееся извне, рядом с избушкой. Отодвинув занавеску на ближнем от меня окне, напрягая зрение, стал смотреть изыскивая источник звука. И я увидел его метрах в четырёх от избы, рядом с перевёрнутой лодкой... Помню, первая мысль которая пришла мне в голову: филин?!... Метровой высоты существо без плеч шевелилось, осуществляя какое-то действо, на открытом небольшом пространстве-лужайке тускло освещаемом задёрнутой облаками луной. Но её подсветки было достаточно, чтобы убедиться: нет, это не филин!.. Невиданное мною ранее существо, в торчащих в разные стороны шевелящихся кусках какой-то рванины, то ли чесало себя, то ли гладило, не переставая при этом издавать в высокой тональности визгливое потрескивание... Почему-то тогда я был убеждён, что существо это стояло спиной ко мне: во всяком случае лица - или ЧТО там у него было! - я не видел. И почему-то, до сих пор, рад что не видел!.. Затем существо это ( не сгибаясь!) сместилось какими-то прыжками в сторону и исчезло в прибрежном березняке... Ну, остатки той ночи я бодрствовал и до рассвета из избы не выходил...
А утром, подойдя к лодке, я рядом с ней нашел свою расчёску, которая была РАНЕЕ воткнута в щель между брёвнами внутри избы, рядом с небольшим зеркальцем... Сомнений в том, что увиденное мною ночью существо, каким-то неведомым мне способом ПОБЫВАЛО в избушке и забрало оттуда расчёску - лично у меня нет, так как обнаружил среди зубцев расчёски потрясшее тогда меня... Две толстые эластичные "нити" чёрного цвета: одна около сорока сантиметров, другая - около шестидесяти... И прилипшие к ним микроскопические спиральки РАКУШЕК!... Разум отказывался ТОГДА признавать в этих "нитях" волос... Но недавно, наткнулся на это вот описание и ЗНАКОМО обмерло моё сердце: "...Шиши;га (также Ле;шенка) — маленькое горбатое существо женского пола в русском фольклоре, живёт в камышах, предпочитает мелкие речушки и водоёмы. Считалось, что она ходит голой со взъерошенными волосами, набрасывается на зазевавшихся прохожих и тащит их в воду... Днём отсыпается, появляется только в сумерках... иногда выходит на берег, чтобы расчесать длинные чёрные волосы. Все, кто её видел, вскоре утонут или умрут по другой причине. Ею пугали и пугают до сих пор детей, предостерегая от купания в омутах угрозой, что их утащит Шишига..."...
... А в ту избу я ещё раз, до закрытия навигации, заезжал и ночевал... И первое, что сделал занеся в избу рюкзак с продуктами, это достал из его бокового кармана новую массажную щетку-расчёстку, вышел из избушки и с НУЖНЫМИ словами положил-спрятал её в береговом березнячке у избушки... Там же, в герметичной пластмассовой коробочке, оставил и волосы ДАМЫ...