Сандра приехала в Израиль по волонтёрской программе исцелять экзотикой разбитое сердце. Двадцатилетнюю немку только что бросил очередной бойфренд, заявив, что она мешает ему духовно развиваться.
Scheisse, презрительно придыхая, ругалась Сандра, вспоминая недоразвитого духовно Ганса и утирала слёзы обиды.
Вообще-то, с первых же дней в киббуце, почувствовав некоторую напряжённость в лицах собеседников при звуках немецкой речи, на языке Гёте она старалась не говорить, потихоньку вспоминала английский и учила несложные фразы на иврите.
Волонтёрская жизнь ей понравилась. Несколько часов в день девушка работала в киббуцном буфете, а в остальное время поджаривала у бассейна своё длинноногое супермодельное тело. По вечерам ходила в местный бар — скромную забегаловку, сколоченную наспех для выступлений самодеятельной рок-группы.
Сандра облачалась в набедренную повязку, служившую ей юбкой, облегающий топ с невесомыми бретельками и оплетала загорелые ноги змейками гладиаторских сандалий. На аборигенов её наряд действовал как мощный афродизиак. Глаза молодых киббуцников загорались страстью и они по очереди пытались подступиться к прекрасной фройляйн. Но Сандра, скорбя по Гансу, отшивала всех неизменно и непреклонно.
На одной из таких вечеринок она и познакомилась с невысоким, невыразимо волосатым и настолько же харизматичным Лиором, который только что вернулся из армии, и моментально влился в богемную жизнь киббуца.
Лиор был обаятелен, остроумен, невероятно сексуален и бесподобно играл на бас-гитаре. После первого же свидания неприступная немка забыла Ганса напрочь. А то что гитарист на голову ниже её — ерунда, это даже мило. Лиор называл Сандру “майн гроссе фрау”, звонко шлёпал по заднице, и исцелившееся сердце девушки таяло от нежности и любви.
Теперь по вечерам после работы, Сандра приходила в бар, мостилась на высокий стул, поджимала длинные ноги, и влюблённо таращилась на гитариста, рвущего струны в пароксизме большого чувства.
К полуночи девушка выпивала полбутылки текилы, съедала лимон с пригоршней соли и любовь её, подбодренная мексиканским пойлом, переходила в обожание безумной фанатки. Немка вскакивала на стойку бара, срывала с себя одежду, и Лиору приходилось тащить её домой, прикрывая содранной с окна занавеской.
Ах, какие сольные концерты исполнял на отзывчивом инструменте немецкой работы горячий сын Израиля! Всю ночь их любовные гаммы будоражили киббуц. Стаи бродячих собак сбегались под окно их спальни и хором выли от зависти.
Ещё бы не завидовать, такая красивая пара — она высокая, длинноногая, с манящими из-под пепельной чёлки небесно-голубыми глазами и он — смуглый альфа-самец с носом римского полководца и темпераментом дикого вепря.
Сандра перестала думать о Гансе, забыла Германию, и мечтала об одном — выйти замуж за Лиора. Тот был не против, да и его родители тоже, только мать попросила, чтобы невестка прошла гиюр — во имя беспроблемного будущего внуков.
Всего-то, — возрадовалась Сандра и записалась в закрытый пансион, где изучала божьи законы в течение девяти месяцев, мудро отведённых на создание кошерного неофита.
Когда пришло время забирать свежеиспеченную иудейку, Лиор накупил её любимых лилий, бутылку текилы, пару лимонов и пачку соли. Из дверей пансиона к нему вышла незнакомая мадам в длинной до пят юбке и тёмно-зелёной чалме, полностью скрывающей волосы. В руках мадам держала затёртую брошюрку с дорожной молитвой. Присмотревшись, Лиор узнал в незнакомке Сандру.
Взгляд немки был обращён в далёкие эмпиреи, губы шевелились в непрекращающемся диалоге со Всевышним. Слегка обомлевший парень пришёл в себя, подскочил к любимой, и звонко шлепнул её по заднице, задрапированной бесформенной юбкой.
Сандра вернулась из эмпирей в реальность, отскочила, надменно подняла голову и на прекрасном иврите спросила:
— Ты молился сегодня?
— Вроде нет… Я иногда по праздникам молюсь, а что? — ответил Лиор с глупой улыбкой на лице.
— Ах ты гой. — сказала Сандра, нежно погладила молитвенник и отправилась к машине, бросив через плечо:
— О сексе до свадьбы можешь забыть. А ещё, насколько я помню, у тебя дома нет второй раковины, и молочное в холодильнике стоит вперемежку с мясом. Стыд-позор. Ну, ничего, теперь всё будет иначе.
И всё стало иначе. Через неделю в маленькой кухне Лиора сверкала нержавейкой вторая раковина, а в холодильнике произошёл небольшой, но жёсткий апартеид.
Вся светская литература подверглась цензуре, и две книжные полки теперь прогибались под могучими фолиантами священных писаний.
Вместо репродукции Мадонны Уорхола в гостиной был повешен портрет Раввина Кука в строгой чёрной рамке, и укоризненный взгляд мудреца неустанно преследовал издёрганного преобразованиями Лиора.
О походах в рок-бар, конечно, не было и речи. Все свободные вечера они проводили за чинными ужинами, предваряемыми короткой молитвой. Ночевать Сандра отправлялась в общежитие для волонтёров, где, надев целомудренную фланелевую ночнушку, вытягивалась в узкой постели, складывала руки на груди и добродетельно засыпала.
Для Лиора, выросшего на либеральных просторах киббуца, обожавшего пиццу с беконом и считавшего Тору всего лишь сводом устаревших традиций, настал сущий ад. Свадьба ожидалась поздней осенью, и он с тоской считал дни до назначенного срока.
Давши слово, держись, — грустно говорил ему отец, которого перемены в будущей невестке смущали не меньше сына. Мать помалкивала, помня, по чьему совету педантичная немка отправилась проходить гиюр.
Очередная партия волонтёров приехала в начале сентября. Когда из автобуса вышла миниатюрная, божественно сложенная блондинка, киббуцники ахнули. Богиню звали Кристабель, и в самом её имени скрывалось столько эроса, что произносилось оно исключительно восхищённым шепотом. Кристи было восемнадцать лет, она приехала из Швеции, и выглядела так, что все женщины в округе мгновенно сели на диету и выкрасили волосы в ядовито-лимонный цвет (другие оттенки никак не хотели ложиться на тёмные кудри местных красавиц).
Лиор увидел шведку и сердце его сладко замерло. В одну из ночей, проводив Сандру до дверей общежития, он сбегал домой, достал гитару, валявшуюся на антресолях уже несколько месяцев и поспешил в бар. Там под брутальный хрип Джо Кокера и вздохи завсегдатаев, на маленькой танцплощадке кружила в волшебном танце скандинавская фея.
Лиор расчехлил гитару, коснулся струн… Из бара они ушли вместе.
Скандал, конечно, был громкий. Сандра на весь киббуц проклинала коварного жениха и молила бога о возмездии. Родители Лиора успокаивали невестку и даже предлагали познакомить её с еврейским мальчиком из приличной семьи. На это предложение Сандра выругалась по-немецки, испугалась, помолилась, и на следующий день улетела в Германию к маме. Через пару лет она вышла замуж за ортодоксального еврея и сейчас фрау Кауфман жена довольно известного раввина в Брауншвейге.
А Кристабель и Лиор, чтобы не обижать ничьих родителей, приняли буддизм и уехали в Непал. Открыли маленькую фалафельную и родили двоих прелестных близнецов — Даву и Лхасе — Любовь и Счастье.