Новогодние Куранты приказали долго жить, пить, есть, гулять, приятно встречать праздник, строить долговечные и приятные планы, радоваться и приятно удивляться всему окружающему…
Володька и Оля задумали расписаться прямо здесь, в незнакомом городе, где у них не было ни одного родственника и мало хороших знакомых, с кем бы можно было разделить радость бракосочетания и начала новой жизни. Тогда и пришла в наши молодые и вздорные головы мысль позвать на свадьбу мою Олю, у которой в конце января должны были начаться зимние каникулы, и она предполагала куда-нибудь выехать из Москвы. Хоть какая-то близкая душа, кроме меня. Придумали и сделали, взяли и позвонили ей, а она возьми и согласись.
Молодожены отправились в ЗАГС в первый же рабочий день по окончании новогодних праздников, который пришелся на 7 января, еще тогда, в начале перестройки, никто и не помышлял праздновать Рождество Христово, а все начинали интенсивно сжигать калории, трудиться на свое благо и благо государства, выйдя после праздника на работу, напрягая и применяя в поступательном русле свои мозговые клетки. На улице стояла типичная погода Ростовской области времени начала зимы или, точнее, начала января: мерзкая хлипкая слякоть перемежевывалась с легкими морозами и замерзанием всей этой каши, создавая неудобства жителям города. Тонкий слой тяжелого мокрого рыхлого серого снега утром лежал жесткой скользкой коркой, хрустящей и ломающейся под ногами, к обеду он таял ручейками, речками, лужами и нещадно хлюпал, к вечеру же снова примерзал в том состоянии, каким его сделал прошедший день. И так ежедневно, почти всю короткую южную зиму, со скачками давления и температурного режима. Никакая обувь не выдерживала такого климата, тем более, выходя из дома на работу, надо было одевать валенки, а в обед в них невозможно добраться до дома. Вследствие высокой влажности частые густые плотные туманы создавали дополнительные неудобства нулевой видимостью на дорогах, когда машины по скользкому асфальту пытались показать себя надежными транспортными средствами передвижения людей…
Бракосочетание молодоженам назначили ровно через месяц – 7 февраля. К этому времени моя студентка московского ВУЗа Оля должна была приехать, по крайней мере, мы на это надеялись, нас с ней друзья пригласили стать почетными свидетелями.
Оля прилетела накануне Старого Нового года, хотя, прилет - это легко сказано. По такой погоде, с частыми густыми туманами и обледенением взлетной полосы, а вследствие чего и задержкой рейсов и кошмарным скоплением не улетающих никуда пассажиров, аэропорт Ростова-на-Дону периодически закрывался и мы преодолели невообразимое количество всевозможных препятствий, что бы встретиться и добраться до дома, ведь, еще и автобусы до Константиновска ходили «через пень колоду», как говорится, как, впрочем, и все работало в то смутное время непонятных телодвижений руководства нашей пока еще не разваленной, но уже начавшей сыпаться как карточный домик, многострадальной голодающей страны.
Тем не менее, мы, молодые и Влюбленные, преодолев все препятствия жизни, встречавшиеся на пути к нашей встрече, в один прекрасный вечер собрались в небольшой квартире за уютным, накрытым чем Бог послал, столом, собрались вчетвером, и у нас с Вовкой девушки оказались обе Ольги Владимировны.
Жизнь была такой же спартанской и как здесь не вспомнить вершителей великих Советских строек, живших в таежных бараках, расположившись семьями через тонкие занавески, пользуясь одним умывальником и…
Спустя определенное количество лет постройки коммунизма и прокладывания к нему железных и автомобильных дорог, у нас оставалась именно такая житуха: простыня по прежнему разделяла на ночь комнату на две, и мы располагались по разные ее стороны, как- будто в разных помещениях, как-будто.
Однажды мы все вместе решили прогуляться по городу и посмотреть его достопримечательности, подышать свежим воздухом, отдохнув от угольной печки и толстых бетонных стен дома. С утра погодка стояла зимняя, лужи и лужицы, кашу и малашу сковало легким морозцем, гололед, скользковато, но ходить можно, солнышко светило сквозь тоненькие облака, не предвещая серьезных изменений к худшему. Благо почти везде в городе застелено асфальтом, и тротуары имели место быть тоже, особых неудобств мы не наблюдали и, разговаривая, смеясь и вспоминая первую навигацию да годы учебы в училище, все спокойно размеренно шли к реке, а точнее, на гидроузел. Но все-таки юг «он и Африке юг» и к обеду расплылись наши скованные лужи какими-то необъятными реками и озерами, снег превратился во что-то невообразимое и непроходимое в зимней обуви. Шлюз-то мы посетили, посмотрели, оценили, но при этом моя студентка насквозь промокла в замшевых зимних сапожках на подошве «каше», модной в те времена. Домой мы «приплыли» через все эти озера и реки, уставшие, голодные, промокшие, но счастливые, как приятно провели свободное от работы время вместе…
Печка в углу квартиры горела добротным огнем, раскалилась и вносила тепло в жилище, наши промокшие и замерзшие души. Несмотря на промозглую и противную погоду за окном, поднявшийся сильный ветер и слякоть, наступивший долгий январский вечер, нам всем стало уютно и легко, мы обсохли, еще много вдоволь насмеялись, вспоминая приятные моменты прошедшей юности. На ночь наша грелка и кормилица маленько поостыла, отошла от красноты, и я решил посушить на ней Олины сапоги, поставив их на конфорку. Мы тихо-мирно через занавесочку смотрели телевизор, когда Вовка учуял запах горелой резины или что-то в этом роде.
- Стас, а ты чего на плиту поставил? – громко спросил он меня.
- Олины сапожки сушить, - ответил я.
Он пулей вскочил со своей кровати, выскочил из-за занавески и подлетел к печке. Каково же было его возмущение при увиденном:
- Молодец! В чем теперь твоя Оля будет ходить? Посмотри, что наделал?
Я тоже молнией соскочил с кровати и подбежал к нему.
- Ё-мое! – только и воскликнул я.
На печи стояли замшевые сапожки на расплывшейся по железным кольцам печки подошве или отдаленном подобие подошв. Времена были такие, что несколько пар зимних сапог в нашем обществе имели далеко не все, точно не мы, и я уже лихорадочно соображал, как у знаменитого некогда классика – «как быть и что делать».
Из оцепенения вывел меня все тот же друг Вовка, мой главный спаситель. Дело в том, что учась в обычной школе, он еще успевал посещать школу художественную, в которой учился и рисовать, и лепить скульптуры. Вот тут-то Володька и вспомнил свои навыки детства, занялся лепкой подошвы из того, что она представляла на данный момент, а мы вокруг него стояли с разинутыми ртами и наблюдали за рождением шедевра народной выдумки. И получилось же! Спустя час с небольшим на полу стояли сапожки на подошве, которая оказалась не хуже прежней, а, может быть, и лучше, во всяком случае, уверяю вас, Слава Зайцев далеко сзади, где-то под пьедесталом, при получении «Оскара», шутка!
Оля с облегчением вздохнула, увидев возвращение, казалось бы, напрочь испорченной обувки, все-таки студент не имеет столько денег пойти и купить, да и где купить-то в наше перестроечное время, в нашем-то городке, абсурд. Мы с глубоким чувством облегчения улеглись спать, скоро нам предстояло отметить бракосочетание наших друзей, а что Володькина Оля легко влилась в нашу компанию, было уже понятно. Моя же Оля знала Володьку еще по речному училищу, когда я ее приглашал на вечера и знакомил с ним, как с лучшим близким другом…
Забегая далеко вперед, скажу, что и сейчас, спустя тридцать с лишним лет после нашего знакомства, мы остаемся близкими друзьями, правда, пройдя множество перипетий жизни и работы, разъехавшись в разные края нашей большой уже страны России, встречаясь редко и не надолго, перезваниваясь в основном на Дни Рождения своих семей, все равно остаемся теми же Вовкой и Стасом, какими были тогда…