- Куропатку мне в рот, сударь, сколько дней мы будем прохлаждаться в этой богом забытой таверне? - Портос хлопнул рукой по столу так, что старые доски жалобно запели.
- Действительно, - вторил ему Арамис, перебирая пальцами по тончайшему кружеву платка, оброненного очередной его пассией, и то и дело, вдыхая нежный аромат духов, - ожидание приключений несколько затянулось, mon cher. Это наводит на мысль, что река фантазий, что проистекает в вашем разуме, не столь глубока.
- Арамис хочет сказать, что ни черта вы, сударь, не писатель, - пробурчал Портос, опрокидывая в себя очередную порцию эля.
Атос, молчаливо наблюдая за претензиями товарищей, лишь приподнял бровь и, окинув взглядом полумрак таверны, горестно вздохнул.
Дюма - отец, по эту сторону реальности ошарашенно застыл с пером в руке. Он каждый день возвращался к новой рукописи, но слова ускользали, осыпались как лепестки с розовых кустов, видневшихся из распахнутого окна. Роман не двигался не на дюйм, и автор удрученно марал бумагу в поисках вдохновения. Кувшинчик вина, по мнению Дюма-отца, должен был подхлестнуть застоявшуюся фантазию, но возлияние возымело несколько неожиданный эффект - герои заговорили с ним, обвиняя в писательском бессилии.
- Как!? - задохнулся от возмущения автор, тыча пальцем в пустоту, - как вы смеете!? Я ваш создатель, я потом и кровью слепил характеры, наполнил ваши головы мыслями, а сердца - чувствами. Так вы платите мне за возможность существовать, возможно, многие столетия, когда и тело мое станет прахом!? Но вы, вы будете жить силой моего гения!
- Зарядил опять свою шарманку, - Портос оторвал очередной кусок от нескончаемого цыплёнка и облизал пальцы, - его послушать так и Бастилия бы не пала без его таланта. Эх, хорошо бы сейчас подраться с собаками кардинала, но кто нас выпустит из этого треклятого места? Устал пить без повода, что там за праздник нынче?
- День святого Жана - подсказал Атос, - лето в самом разгаре.
- Великолепное время до костров, мой друг, - ухмыльнулся Арамис, - не заказать ли нам еще по кружечке божественного нектара на медовых травах?
Не обращая никакого внимания на поникшего писателя, три мушкетёра, принялись за бесконечный ужин, и вскоре даже рассудительный Атос смотрел вокруг осуждающе - осоловелым взглядом. Портос тот и вовсе пошел вразнос и теперь выплясывал на дощатом полу посреди таверны, выкидывая коленца и хватая служанок за мягкие булочки, призывая весь честной народ бросить этого "неудачника - писаку" и пойти, наконец, купаться при луне. Вакханалия набирала обороты.
Дюма смотрел на происходящее с тоской, теребил меж пальцами перо и вздыхал. Он не мог придумать, куда бы отправить страдающую бездельем троицу, чтобы повествование вышло захватывающим и не банальным, и отчаяние охватывало его. Долгие дни без развития по сюжету слились в один тоскливый путь, по которому Александр Дюма старший тащился в горестных думах о собственной бездарности.
Чтение всегда помогало писателю и, тяжело отпрянув от рабочего места, Александр оглядел библиотеку. Многотомный лес стоял перед ним и выбрать то, что подарит минуты блаженного отдыха и, возможно, подберет ключ к источнику творческой эйфории, было непросто. Наконец, писатель сощурился и посмотрел наверх. Томик средневековых французских легенд и приданий поблескивал золоченым корешком у самого потолка. Дюма, крякнул, лихо приставил к шкафу лестницу и начал взбираться, воображая себя бесстрашным верноподданным короля. На последней ступеньке перебор с вином дал о себе знать.
Падение было быстрым, но уничтожающим. Александру показалось, что над ним смеется вся, замершая на миг, таверна, весь народ, вся Франция!
- Тысяча чертей! - воскликнул он, потирая ушибленный бок и… замер. В голове возник образ: яркий, полный жизни и отваги, мечтающий и преданный, ценящий дружбу и справедливость. Именно такой герой, способный взбаламутить писательское болото и придать роману свежести, был так нужен маэстро. С победным кличем, Дюма – отец вскочил на ноги и устремился к столу, лихорадочно нашептывая вполголоса, – Дар богов! Спасибо! Катись в Тартар ненавистная скука. Имя…мне нужно имя….
Три мушкетера с интересом наблюдали за ним из призмы воображаемого мира.
- Сдается мне, господа, наш ждет новый герой, - улыбнулся Атос, поглаживая эфес шпаги.