Москва
2016
Небренчин С.М.
Трилогия «Война под солнцем» подготовлена на основе более ранних произве-
дений автора: «На войне с любовью» (журнал «Воин России», 2000 г.), «Испы-
тание войной» (издательство «Боевое братство», 2007 г.), «Аркаим: крестный
путь разведчика» (издательство «Зерна», 2010 г.), которые ранее вышли в свет
со значительным редакционными сокращениями и смысловыми изъятиями.
В данном издании представлена полная и неискаженная авторская версия.
В реальной жизни Бог и дьявол, добро и зло, любовь и ненависть, подвиг и ма-
лодушие, справедливость и корысть, правда и ложь не только соседствуют друг
с другом, но и ведут между собой непримиримую борьбу. Герой произведения
Федор Пашин находится среди тех персонажей произведении, которые всту-
пили в жесткое противоборство с дьявольскими силами, число которым ле-
гион. Однако нет никаких сомнений в победе правых сил над тьмой, потому
что с ними Бог, – так следует из прочитанного и в этом, безусловно, главный
смысл произведения «Война под солнцем».
Содержание
Вместо предисловия 6
ЧАСТЬ I . Афганская война 9
Глава 1. Первая любовь 10
Глава 2. Ташкент 24
Глава 3. Любовный треугольник 29
Глава 4. «За речку» 35
Глава 5. Пересылка 44
Глава 6. Пыль в глаза 48
Глава 7. Субтропики 55
Глава 8. Кадровик 60
Глава 9. Засада 73
Глава 10. Дуканщица 82
Глава 11. «Груз-200» 90
Глава 12. «Долина смерти» 96
Глава 13. Госпиталь 108
Глава 14. Панджшир 113
Глава 15. Наташа 124
Глава 16. Хождение по горам 128
Глава 17. Именины 136
Глава 18. На побывку в Союз 140
Глава 19. По родным местам 144
Глава 20. На войне с любовью 153
Глава 21. Спецпропаганда 160
Глава 22. «Правда» о войне 174
Глава 23. Перевал Саланг 182
Глава 24. Афган, до востребования! 187
Вместо предисловия
Представители различных рас и народов, цивилизаций и конти-
нентов с древних времен конкурируют в борьбе за выживание,
ведут непримиримую войну за место под солнцем. И в этом деле
все средства хороши. Но главными из них до сих пор остаются не
только «горячие» войны, но и «холодные», и прежде всего информа-
ционно-подрывные акции, разведывательно-подрывные операции, фи-
нансово-экономические диверсии. В современном мире информация,
помноженная на новейшие технологические достижения, превратилась
в оружие массового поражения и стала геополитическим феноменом.
Главный герой книги не просто участник афганской войны, но и боец
особого фронта – информационно-разведывательного. Офицер
Пашин воюет и сражается за Родину как на видимом поле брани в Аф-
ганистане, так и на невидимом – чужбине, находясь в самом центре, от-
куда ведется «необъявленная война» против России.
В реальной жизни бог и дьявол, добро и зло, любовь и ненависть,
подвиг и малодушие, справедливость и корысть, правда и ложь не
только соседствуют друг с другом, но и ведут между собой непримири-
мую борьбу. Герой книги Федор Пашин находится среди тех персона-
жей книги, которые вступили в жесткое противоборство с
дьявольскими силами, число которым легион. Однако нет никаких со-
мнений в победе правых сил над тьмой, потому что с ними бог, – так
следует из прочитанного и в этом, безусловно, главный смысл произве-
дения «Война под солнцем».
«Война под солнцем» относится к числу тех художественных произве-
дений, которые не только способны захватить и увлечь читателя своим
интересным сюжетом с первых страниц чтения. Книга заставляет чита-
теля задуматься о прошлом, настоящем и будущем страны, судьбе России
в эпоху глобальных вызовов и угроз, месте и роли каждого гражданина
в деле спасения и сохранения уникальной российской цивилизации.
Автор книги Сергей Небренчин имеет за плечами неординарную во-
енную биографию, полную неожиданных и любопытных поворотов
судьбы. Он участник не только «горячих войн», но и «холодных», инфор-
мационных баталий. Его повествование содержит в себе захватываю-
щую сюжетную линию, проникнуто объективностью и неподдельной
искренностью, глубоким знанием реалий. В основу книги положены со-
бытия, свидетелем и участником которых был и сам автор.
После прочтения книги «Война под солнцем» хочется верить, что
среди нас живут и действуют герои произведения, а увлекательная, ро-
мантичная и полная опасностей история Федора Пашина продолжа-
ется в наши дни (www.fedor-pashin.livejournal.com). России сегодня, как
никогда, нужны герои, способные повести за собой тысячи и тысячи
людей во имя возрождения российской государственности, спасения и
сохранения уникальной культурной самобытности нашей цивилиза-
ции, процветания народов России.
Часть 1
Глава 1
Первая любовь
Вэтом городе дождей отличить летние месяцы от наступившей
осени всегда было непросто. Среди европейских городов он по
праву стал самым главным культурным центром Западной
Украины и удерживал первое место по числу выпадающих в год осад-
ков. Неизвестно, кто и когда окрестил этот старинный город писсуаром
Европы. Однако горожане, у которых в любое время года были в ходу
зонтики и плащи, давно смирились с превратностями прикарпатского
климата и даже по-своему любили городскую непогоду.
В тот год осень была на редкость теплой и сухой. Жители и гости
города продолжали радоваться погожим денькам уходящего лета. Была
суббота. С утра многие горожане разъехались по своим пригородным
дачам и участкам. Однако городская суета не затихла. Продолжали ра-
ботать магазины и рынки, кинотеатры, кафе и другие городские забе-
галовки. Бойкая торговля шла и на оживленных улицах центра города.
Деловая жизнь продолжится до самого вечера, а затем на улицах города
появится еще больше молодежи, зазвучит музыка в ресторанах и барах.
Веселые компании молодых людей заполнят городские парки. Там их
ожидают дискотеки.
В военном училище, которое находилось рядом со знаменитым
Стрыйским парком, курсанты, которых чаще называли кадетами, гото-
вились к субботнему увольнению. Старшекурснику Федору Пашину в
эти выходные дни не повезло. Сегодня он стоял дневальным на одном
из контрольно-пропускных пунктов училища. Через этот КПП, в основ-
ном, выходили из училища курсанты и слушатели «иностранного» спец-
факультета с разным цветом кожи, кучерявыми и простыми
шевелюрами. Они спешили поскорее оказаться в объятиях красивого
старинного города, где их могли ожидать заманчивые развлечения и
неожиданные встречи.
На небольшой асфальтированной площадке возле КПП в нетерпе-
нии кружили деловые партнеры иностранцев. В тот год среди азиатских
и африканских слушателей и курсантов спецфакультета, которые в сте-
нах прославленного училища осваивали нелегкую науку побеждать на
войне, особым спросом пользовались недавно приехавшие афганцы.
От желающих заработать или поживиться за счет афганских курсантов,
приехавших скорее отдохнуть и отдышаться от революционных пере-
дряг и боевых действий у себя на Родине, просто не было отбоя. Кто-то
из «местных» норовил перепродать им втридорога дешевый советский
фотоаппарат, другие – никелированные чайники и все что блестит,
третьи предлагали всевозможные развлечения в городе. Наиболее про-
ворные дельцы сумели успешно провернуть с афганцами долларово-
рублевые сделки, поменяв гостям с Востока «зеленые» по курсу ниже
официального, как минимум, в два раза. А по вечерам возле КПП по-
являлись местные проститутки, которые готовы были с афганцами пре-
даваться утехам прямо в скверике через дорогу напротив. При этом с
афганцев, видимо как с недавно прибывших в Союз и еще не знавших,
что, где и почем стоит, шлюхи, причем далеко не первой свежести,
брали две, а то и три цены за один сеанс сразу за КПП.
Что только не предпринимало командование военного училища,
чтобы отвадить дельцов от стен орденоносного военного вуза! Даже
милицейский пост выставило. Не подействовало. «Черный» рынок не-
хитрых услуг продолжал жить своей жизнью. Служители порядка, бро-
шенные властями города на борьбу с антисоциальными проявлениями
вблизи военного училища, быстро освоились и в новом качестве скорее
охраняли стихийно возникший рыночек, нежели препятствовали его
работе.
Дневальная смена Федора Пашина имела возможность собствен-
ными глазами увидеть, как бойко работает рынок. Соблазн и самим под-
работать был также велик. Местные дельцы не раз предлагали
курсантам хорошие деньги за то, чтобы пройти на спецфакультет к ино-
странцам прямиком в их общежитие.
На удивление, время в субботнем наряде пролетело почти неза-
метно. Около семи часов вечера курсант Федор Пашин последним из
своей смены пожелал удачи новому наряду КПП. Собрал вещи и напра-
вился в казарму. «Надо бы привести себя в порядок и успеть на ужин», –
решил он про себя, уступая дорогу потоку слушателей и курсантов, спе-
шивших в увольнение. Их главная цель – поскорее миновать КПП. А
там, за железными воротами военного училища, их ожидали счастли-
вые часы субботних развлечений.
Федор не заметил неожиданно появившегося однокашника.
– Стоять, смирно, товарищ кадет! – весело прокричал курсант. Конечно,
это был Сашка Жирик, сослуживец Федора Пашина. Курсант в расстегну-
том кителе и с фуражкой в одной руке развел руками. Его зачесанные на-
верх рыжие волосы делали его выше ростом. Вместе с ним в сторону КПП
спешили две миловидные девушки и смуглый молодой человек.
Пашин остановился и устало улыбнулся. Присутствие девушек од-
нокашника не позволяло ответить ему как обычно. Кроме того, он чув-
ствовал себя явно неловко – его в упор «расстреливали» две пары
светлых девичьих глаз. Одну из девушек Жирик уверенно держал под
руку. Всех своих подруг однокашник решил представить сразу.
– Это Натулька, Наташа Сосновская, а это – ее подруга и еще – наш
афганский друг, слушатель спецфака, товарищ Жанхер! – он слегка по-
вернул голову назад, где стоял молодой мужчина восточной внешности,
одетый в джинсовый костюм.
– Джахангир. Значит «владеть миром», это так переводится на русский
язык! – афганец с чувством собственного достоинства поправил Жирика.
– Скажите, пожалуйста, а я и не знал! – съязвил Сашка.
Джахангир, в отличие от других своих соотечественников, недавно
прибывших в училище для обучения на курсах подготовки политработ-
ников для афганской армии, учился уже на пятом курсе спецфакультета
и готовился стать военным журналистом. В Афганистане его ждала
большая семья. Его родственники жили в Иране и даже в Англии, об
этом, не без гордости, афганец всякий раз упоминал, когда общался с
советскими гражданами, и особенно с русскими красавицами. Правда,
о своем истинном семейном положении Джахангир не любил распро-
страняться и всегда отшучивался, когда касались этой темы.
Сейчас, в компании двух симпатичных девушек, каждый из трех мо-
лодых людей явно не хотел ударить в грязь лицом. Федор и раньше
встречал их в училище. Известно было, что они работали на спецфа-
культете преподавателями русского языка. Наташа, несмотря на то, что
была дочерью полковника Сосновского, заместителя начальника воен-
ного училища, вела себя всегда очень скромно, в общении с курсантами
была тактична и любезна и не давала никаких поводов для лишних раз-
говоров. Федор от самого Жирика знал, что тот давно уже обхаживает
Сосновскую. «А иностранец, видимо, подружки ухажер», – быстро со-
образил Федор. Его мысли перебил Шурик Жирик, как величали между
собой курсанты своего напористого однокашника:
– А это, девчонки, – Жирик весело подмигнул попутчицам и после
театральной паузы представил своего однокашника, – Педор Пшин.
Сашка любил искажать имена и фамилии. За подобные выходки и
глупые насмешки не любили его в курсантском коллективе. Федор и
раньше старался не реагировать на его дурные замашки, поэтому при-
готовился к тому, что Жирик в присутствии малознакомых девушек обя-
зательно еще что-нибудь выкинет.
Сашка артистично развел руками и затараторил как пулемет:
– Короче, перед вами – просто супермен. Отличник боевой и поли-
тической подготовки, спортсмен-разрядник, каратист. Но… – протянул
оратор и многозначительно поднял палец вверх. – Этот кадет безна-
дежно влюблен. У него есть первая и, думаю, последняя, на всю остав-
шуюся жизнь, любовь. Кстати, Пшин, в казарме на тумбочке тебя ждет
письмишко. Думаю, от нее, единственной! – самодовольно расплылся
в улыбке Жирик.
– Да ладно тебе, кончай болтать!
Федор, попытавшись остановить однокашника, невольно встре-
тился глазами с Натальей. Девушка опустила глаза. Но и высокий, строй-
ный парень с короткой военной стрижкой и мужественным лицом тоже
отвел взор своих умных глаз в сторону. Подружка Сосновской сердито
цыкнула на нагловатого спутника:
– Не болтай что попало, помело!
– Извините, мне надо идти, – с легким недовольством пробурчал
Федор. Ему не нравилось, когда Жирик всякий раз начинал трогать
столь деликатную тему.
– Как наряд прошел? Книгу-то свою дочитал? – перейдя на изви-
няющийся тон, заговорил Жирик, кивком головы показывая, о чем идет
речь.
В правой руке Пашин держал свою любимую книгу «Два капитана».
Ее он вчера взял собой в наряд неслучайно. Несмотря на то, что Федор
ранее с большим интересом посмотрел телефильм по прекрасному
произведению Вениамина Каверина, он с особым удовольствием вновь
встретился с героями книги. Саня Григорьев, на которого всегда так хо-
телось ему походить, с малых лет умел добиваться успеха в любом деле.
Парень вырос мужественным и храбрым человеком. Мечта разыскать
остатки экспедиции капитана Татаринова привела его в ряды летчиков-
полярников. Жизнь капитана Григорьева была полна героических со-
бытий: он совершал полеты над Арктикой, сражался против фашистов.
Его подстерегали опасности, приходилось терпеть неудачи, но настой-
чивый и целеустремленный характер героя помог ему сдержать данную
себе еще в детстве клятву: «Бороться и искать, найти и не сдаваться».
Этот главный лозунг настольной книги Пашина стал теперь и его жиз-
ненным кредо.
Федор не стал отвечать на вопрос однокашника, а задал свой во-
прос:
– В увольнение собрался?
по городу, а потом на дискотеку в «Романтик»
в Стрыйский парк. Так что пока! Если опоздаю, на поверке прикрой!
Однокашники пожали друг другу руки и расстались. Пашин быстрой
походкой направился в сторону казармы.
Стремительно взлетев на третий этаж, Федор, не обращая внимания
на приветствия сокурсников, бросился к прикроватной тумбочке. Он
уже давно ожидал письма со своей малой Родины. А с того времени, как
недавно внезапно умерла мать и он остался один, желанной вести из
дома ждал только от одного человека – Ольги. Так звали его первую лю-
бовь – красивую девчонку, что с детства жила с ним по соседству в род-
ном провинциальном городке в самом центре российской глубинки.
Во время летнего отпуска, погруженный в дела и заботы, связанные с
недавней смертью матери, Федор не сразу заметил перемену в отноше-
ниях с возлюбленной.
Вернувшись в училище после отпуска, Пашин вдруг понял, что за по-
следние полгода восемнадцатилетняя девушка стала другой. Взрослой?
Мысленно он вспоминал последние летние встречи и невольно анали-
зировал их. Ольга была уже совсем не похожа на ту неискушенную в
жизни, немного замкнутую и скромную девчонку, которую он всегда знал
и любил. Сейчас в ее словах, мимике, жестах и манерах появилось что-
то явно недоброе. При этой догадке начинало больно щемить сердце.
Федор письмо любимой отправил еще в конце августа, сразу по при-
бытии в училище. В своем пространном письме к Ольге он написал о
своих искренних чувствах к ней, сомнениях и переживаниях, что готов
даже бросить учебу, лишь бы быть вместе с возлюбленной. Однако дол-
гожданный ответ пришел лишь сегодня, почти через полтора месяца.
Федор взял в руки драгоценную весточку со знакомым красивым по-
черком. Повертел в руках и вскрыл конверт. Пробежал с начала до
конца короткое письмо. Федору не хотелось верить, что это послание
было написано рукой любимого человека. Оля писала:
«Федька, привет!
Извини, что долго не писала. Совсем времени мало стало. Знаешь,
ведь я теперь поступила в институт, на вечернее отделение! Юристом
буду! И вообще, очень много проблем на меня свалилось. И теперь мне
приходится их решать самой. Работу хорошую найти не просто, а надо
одевать и обувать себя, помогать маме и бабушке. От тебя же помощи
ждать не приходится. Ты ведь еще курсант, Федька, совсем мальчишка!
И еще, как ты знаешь, в августе мне исполнилось восемнадцать. Это
тебе еще и двадцати лет нет, а мне, девушке, уже восемнадцать. Кстати,
меня давно уже зовут замуж. А ты, Федька, армию свою не бросай, куда
ты пойдешь, кто тебя и где ждет? После смерти матери у тебя же никого
не осталось.
Вот так, Федя! Не унывай, курсант!
Будет время, пиши».
Такими сухими словами, неразборчивым мелким почерком, словно
скрывшими потаенный смысл письма, заканчивалось послание.
Курсант бросил тетрадный листок на тумбочку. Потом опять взял
его в руки. Еще раз быстро пробежавшись глазами по тексту, разорвал
послание на части. Опустился и сел на аккуратно заправленную кро-
вать. Задумался. «Что же могло произойти?» – мысленно недоумевал он.
«Нет, это не моя Ольга! Что случилось с моей любимой девочкой?» –
Федор медленно повел головой из стороны в сторону. Нагнулся. Собрал
клочки порванного письма, попытался их собрать, чтобы вновь пере-
читать содержимое. Не удалось. И тогда он в отчаянии сильно смял ку-
сочки разорванной бумаги в руке. «Надо срочно заказать телефонный
разговор и обо всем поговорить. Что могло случиться?» – мысленно
продолжал вопрошать курсант.
Его невеселые мысли прервала команда дневального:
– Рота, построение на ужин!
За столом Пашин сидел один – соседи по столу были в увольнении.
Можно было поужинать вволю, но кусок не лез в горло. Мысли его вновь
и вновь возвращались к письму. Однако думать о плохом почему-то не
хотелось. Он прикрыл глаза. Вспомнились мгновения встреч с Ольгой
в родном городке. Особенно на зимних каникулах в феврале этого года.
Тогда все было хорошо. Мама была еще жива. Она уже болела, но с
утра решила поехать в деревню к родственникам и должна была вер-
нуться только через пару дней. В это день Федор решил пригласить к
себе возлюбленную. Раньше девушка отказывалась приходить в гости
к Пашиным. Федор же постоянно захаживал к Ольге. Мама и бабушка
девушки искренне любили скромного паренька и во всем, что касалось
его взаимоотношений с Ольгой, доверяли Федору.
Было уже около десяти часов вечера. За окном стемнело. Вместе
попив чаю с подсолнечной халвой и обливными пряниками, парень и
девушка, в ожидании чего-то неизвестного быть может, на сегодня са-
мого главного в их короткой жизни, оказались в небольшой спальне.
Федор включил магнитофон. Старенькая «Дайна» запела мелодичными
голосами популярной шведской группы «АББА». В небольшой уютной
комнатушке царил полумрак.
Парень приблизился к девушке, сидящей на кровати. Его руки кос-
нулись шелковистых, слегка вьющихся русых волос девушки. Ольга за-
мерла. Ее пышные ресницы, невольно сомкнувшись, спрятали блеск
красивых светлых глаз. Словно спрашивая разрешения, Федор сначала
заглянул любимой в глаза и только потом нежно поцеловал в губы. Ото-
рвавшись от поцелуя, они еще теснее прижались друг к другу. Их тела
чувствовали сильное взаимное притяжение. Федор бережно положил
юную красавицу на кровать.
– Не надо, отпусти! Я прошу тебя, – зашептала девушка. Испугав-
шись чего-то такого неизвестного, она, как ужаленная, стала выры-
ваться из объятий любимого человека.
– Выключи магнитофон, сыграй лучше на гитаре что-нибудь, – де-
вушка, оживившись, сняла со стены гитару и протянула ее своему из-
браннику. Он неохотно взял инструмент в руки.
– Давно не играл. И она, наверное, вся давно уже расстроена, – па-
рень взял несколько аккордов. Гитара зазвучала, настраиваясь то на
одну, то на другую мелодию.
– Спой, ты хорошо поешь! – настаивала девушка.
– Хорошо. Вот эта песня должна тебе понравиться, – парень поудоб-
нее перехватил в руках гитару и запел.
Молодой мужской голос, становившийся все более мелодичным,
уверено выводил слова песни:
Подари хоть один поцелуй.
Их у девушек юных так много.
А на утро усну до зари
И появится в сердце тревога.
Весь захваченный исполнением песни Федор еще продолжал ста-
рательно дотягивать последний куплет, когда возле его ног осторожно
присела девушка. Она с немым восхищением, застывшим на ее юном
красивом лице, смотрела снизу вверх на своего возлюбленного.
– Милый, я безумно люблю тебя, – промолвили ее губы.
Федор отложил гитару в сторону.
– Любимая, дорогая моя, несравненная моя, я так люблю тебя! –
юноша, опустившись на колени, нежно взял руки девушки в свои ладони.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой!
В эту минуту их лица, светящиеся любовью и счастьем, говорили о
стремлении следовать страстному порыву. Они медленно поднялись.
От нового желанного прикосновения легкая приятная волнующая
дрожь охватила молодые упругие тела. Страстно любящие сердца бро-
сились вскачь. Молчали только пересохшие от жажды любви губы, не в
силах высказать всего того, что сейчас творилось в трепетных душах
возлюбленных.
Во мраке комнатной ночи пара молодых юных рук, ставших в одно
мгновенье неуклюжими, пыталась расстегнуть многочисленные за-
стежки и пуговицы на одежде, оказавшиеся так некстати в эти секунды
и минуты. Наконец, нерасторопные руки расстегнули блузку и дали ей
соскользнуть вниз. Затем освободили плечи и рвущуюся наружу упру-
гую девичью грудь от безжалостных бретелек. Тонкие губы юноши, пе-
ресохшие от сильного волнения, инстинктивно сновали от
полураскрытого влажного рта и прикрытых глаз девушки к распущен-
ным, приятно пахнущим волосам, под которыми прятались тонкая
изящная шея и мягкие ушки. Дыхание совсем перехватило, когда от лег-
кого прикосновения губ и языка заметно приподнялась и глубоко
вздохнула не знавшая доселе мужских ласк девичья грудь. Вздернутые
вверх соски, вмиг набухшие от прикосновения губ, до безумства воз-
буждали и дразнили юношу. Не переставая беспрерывно осыпать по-
целуями возлюбленную, Федор расстегнул молнию юбки.
Влюбленные даже не заметили, как оказались совсем голыми в по-
стели под одним одеялом. Юноша почти неосязаемым движением руки
скользнул по девственной плоти. Девушка вздрогнула и на мгновенье за-
таила дыханье. Напряжение достигло предела. Словно подавая знак,
Ольга вцепилась в его спину и всем телом прижалась к юноше. Перед
глазами возникло яркое зарево, замелькали искорки, в ушах как-то сразу
зашумело. Разгоряченные упругие тела сплелись, губы слились в едином
жарком поцелуе. Как слепой котенок, раз, другой, третий ткнувшись
мимо, юноша, наконец, осторожно вошел в девушку. Она, негромко
вскрикнув и охнув одновременно, вначале попыталась столкнуть парня
с себя, а потом еще крепче прижалась к нему. В эту секунду девушка вдруг
поняла, что стала женщиной. Юноша не сразу почувствовал на своих
губах девичьи слезы. Испытав сильное возбуждение, ранее не известное
удовольствие и наслаждение, он затих. Коснувшись губами мокрых глаз
девушки, нежно обнял ее и прошептал:
– Я безумно люблю тебя, я хочу, чтобы ты была моей женой! – мо-
лодой мужчина сделал паузу.
– Ты согласна, милая моя Олечка? – парень, как мог, пытался успо-
коить девушку.
– Да, любимый, – сквозь слезы прошептала Ольга. Возлюбленные
вновь крепко обнялись.
Нахлынувшие воспоминания вновь взволновали Федора. «Как после
всего того, что между нами произошло, можно было написать такое
письмо?» – мысленно рассуждал Пашин. «Что же все-таки с ней могло
случиться?» – мучил его один и тот же вопрос. «Точно, уже летом она
была какой-то другой!» – Федору вспомнились его последние встречи
с девушкой, когда он приезжал на похороны матери. «Надо обязательно
объясниться. Сегодня же закажу телефонный разговор», – твердо решил
про себя Пашин.
Оторвавшись от невеселых мыслей, он повел головой по сторонам.
За соседними столиками курсанты, разговаривая друг с другом, не-
спешно ужинали. Федор отодвинул в сторону тарелку с пловом из жир-
ной свинины. Намазал наполовину маслом ломтик белого хлеба.
Откусил и положил его на тарелку. Отпил глоток чаю. Резко встал из-за
стола и придвинул на место стул, а потом, не дожидаясь общего по-
строения, незаметно проскользнул через входные двери мимо помощ-
ника дежурного по училищу, который наблюдал за порядком прибытия
курсантов в столовую.
В этот осенний теплый вечер Пашин так и не смог выбраться по-
звонить к себе в родной городок, откуда ему пришли дурные вести. Едва
он вернулся в казарму, как туда же вбежал Жирик. Он был в крайнем
возбуждении.
– Наших бьют! – громко закричал он.
Жирик зашел в ленкомнату, где в это время находилась большая
часть курсантов. Со стен самого главного помещения казармы на при-
сутствующих с укоризной взирали суровые лица членов политбюро
центрального комитета коммунистической партии Советского Союза.
Шурик стоял посредине помещения в расстегнутом кителе, без фу-
ражки и галстука. Его красная физиономия и всклоченные волосы го-
ворили сами за себя. Запыхавшись от бега, курсант с трудом мог
объяснить все случившееся с ним.
– Короче, наших бьют, я прибежал за помощью, – бубнил он и кру-
тил головой по сторонам.
Из сбивчивого рассказа Шурика стало ясно, что на дискотеке в го-
родском парке местные ребята попытались пригласить на танец спут-
ниц Жирика, но девушки им отказали. Тем это, естественно, не могло
понравиться. Кто-то из «щирых националистов», изъяснявшихся на
«ридной мове», обозвал интеллигентных девушек «подстилками чер-
ных». За учительниц вступился афганец Джахангир. Слово за слово, на-
чали хвататься за грудки. Как обычно, вышли разобраться на улицу. По
словам Жирика, «местных» сначала было около десяти человек. Как
только те принялись избивать афганца, к месту стычки прибежали двое
афганцев с иностранного факультета, которые в этот момент прогули-
вались вокруг дискотеки. Здесь же крутились два второкурсника в во-
енно-морской форме со спецотделения, которые не могли не проявить
курсантскую солидарность. Завязалась драка. Вот тогда-то Жирик и
решил бежать за помощью.
– А где Пашин? – спросил Жирик, едва закончив свой сумбурный
рассказ.
Дневальный громко позвал Пашина. Тот сразу откликнулся. Стычки
с местными хулиганами, в том числе и с последователями украинских
националистов, были частыми случаями в курсантской жизни. Да, кур-
санты прославленного военно-политического училища воспитывались
в духе интернационализма, но постоять «за други своя» на улицах ста-
ринного «западенского» города считалось у будущих советских офице-
ров делом чести.
На призыв Федора Пашина сразу откликнулось несколько человек,
коротающих время в казарме. Будущие офицеры собрались возле тум-
бочки дневального. Правда, нашлись и такие, кто отнесся к призыву то-
варищей о помощи с полным безразличием. Кто-то смотрел телевизор
в ленинской комнате, кто-то там же писал письмо. Из угла последнего
отсека спального помещения доносились звон гитары и негромкое
пение.
Уже через несколько минут, не побоявшись грозящих последствий
ухода в самоволку, команда добровольцев из почти десятка курсантов
выскочила из подъезда казармы. По пути к ним присоединились еще
двое курсантов. Группа смельчаков быстро перебралась через железный
забор всего в нескольких метрах от главного КПП училища. Прогремев
сапогами по булыжной мостовой, курсантская ватага стремительно по-
неслась вниз по главной аллее Стрыйского парка. Встречные прохожие
рассыпались по сторонам, уступая место военным. Лица ребят были
полны решимости, в руках они держали наперевес солдатские ремни с
начищенными до блеска бляхами.
Драка еще шла. Курсанты-моряки и афганцы оказались не робкого
десятка и поэтому продолжали сопротивление. Подмога им подоспела
вовремя, так как число местных ребят, участвующих в драке, все время
увеличивалось. Пашин врезался в толпу дерущихся парней. Короткими
профессиональными ударами он сразу вырубил одного, самого актив-
ного верзилу. Тут же успел увернуться от просвистевшей над головой ме-
таллической трубы и, резко разогнувшись, метко ударил нападающего
ногой в голову – «цуки». Тот опрокинулся навзничь. Тяжелая труба вы-
скочила из его рук на асфальт и загремела, покатившись вниз по скату
парковой дорожки. Лишь на мгновение оглянувшись на грохот металла,
Федор кинулся на помощь афганцам. Полдюжины местных вовсю «ка-
тали» пинками по земле троих гостей с Востока. Сразу было видно, что
больше всего достается самому активному из них. Несмотря на быстро-
течность драки, Пашин сразу узнал Джахангира. Закрыв голову руками,
«повелитель мира» только успевал уворачиваться от жестких ударов на-
падающих. Возле дерущихся парней бегали молоденькие учительницы
русского языка. Все в слезах, они неизвестно кого молили о помощи.
Драка возле дискотеки закончилась неожиданно быстро. По дороге
к зданию «Романтика» уже подъезжал милицейский патруль с завываю-
щей сиреной и включенной мигалкой. Местные парни сразу бросились
врассыпную. В сложившейся обстановке надо было действовать быстро
и решительно. Пашин принял командование на себя. Заломив назад
руки одному из местных хулиганов, которому так и не дал возможности
убежать, он уверенно управлял командой однокашников.
– Все бегом назад в казарму! – жестом руки он показал в сторону
училища.
– На аллею не выбегать, Давайте лучше в обход! Прячьтесь за де-
ревьями! И никто никого не видел, – отдавал он последние указания
вслед убегающим курсантам.
– Шурик, иди помоги афганцам очухаться, – успел он крикнуть од-
нокашнику.
Это была его последняя команда. Милицейская машина была уже
рядом. Три милиционера во главе с лейтенантом сразу кинулись к са-
мому подготовленному курсанту. Федор не сопротивлялся, хотя продол-
жал крепко удерживать местного хулигана. Милиция на месте не стала
разбираться. Отпустила только девушек. Остальных забрали в отделе-
ние милиции. Несмотря ни на какие объяснения курсантов, поздно
вечером их отправили на гарнизонную гауптвахту, а единственного
местного драчуна посадили в милицейский «обезьянник».
Все благополучно разрешилось к часам двенадцати следующего дня,
в воскресенье. Дочка полковника Сосновского сделала все от нее зави-
сящее, чтобы вызволить курсантов с гауптвахты. В училище ребят до-
ставили с шиком на служебной «Волге» полковника Сосновского. В
казарме другие курсанты встретили Пашина крепкими рукопожатиями
и одобрительными кивками. Жирик тоже норовил примазаться к чужой
славе, рассказывая всем, как ему удалось организовать отпор нападав-
шим хулиганам.
Поговорить со своей любимой девушкой Пашину удалось лишь к
ближе вечеру следующего дня. Федор два часа ожидал, когда оператор
соединит его с квартирой соседей девушки. Приглашение подойти к те-
лефону явно застало юную красавицу врасплох. В этот вечер она шла
на свидание с Артемом Мирским.
Новый избранник девушки уже вышел из комсомольского воз-
раста. Преуспев на ниве кооперативной торговли, Мирский уже к
тридцати с небольшим годам сделал себе карьеру. Год назад его на-
значили начальником городского отдела торговли. Он и раньше не
бедствовал, когда заведовал пивбаром в городском парке. Однако те-
перь он стал принадлежать к местной элите. Сразу поменял одноком-
натную «хрущевку», доставшуюся ему после последнего скандального
развода, на трехкомнатную «брежневку». Обставил квартиру чехосло-
вацкой мебелью и современной теле- и радиоаппаратурой. Купил но-
венькую «Волгу».
Теперь у Мирского было все, или почти все, чего может желать муж-
чина в расцвете лет. Только в одном ему не везло – никак не удавалось
создать семью. Его овальная голова, странный профиль лица, массив-
ный нос с горбинкой и пухлые губы больше отталкивали от него мест-
ных красавиц, чем помогали завоевать их сердца, жаждущие настоящей
любви. Вопреки, прямо сказать, невзрачной внешности он пользовался
вниманием у незамужних барышень. Однако из-за его блудливой на-
туры женщины надолго не уживались с ним. Несмотря на то, что он
дважды был женат и имел двоих детей от второго брака, в городке Мир-
ский слыл завидным женихом.
Правда, жених старался не позволять дамам выбирать себя, а делал
это сам. Любовь строптивых избранниц покупал за шампанское и кон-
феты, цветы и кольца, дорогие украшения и заграничные тряпки. До-
роже всех ему стала Ольга. Эта юная высокая красавица, по уши
влюбленная в какого-то курсанта, почти полгода водила его за нос, пока
наконец не очутилась в его широкой кровати, словно специально сде-
ланной для любовных утех. Купить благосклонность девушки и поло-
жить ее в постель удалось, но Мирскому хотелось большего –
взаимности и любви, причем настоящей, искренней любви.
Вот и сегодня, в воскресенье, он, отбросив все свои деловые встречи,
весь день развлекал Ольгу. С утра они ходили по магазинам, а днем
зашли в кафе-мороженое. Редкой красоты девушка, элегантно одетая и
умело накрашенная, сидела перед ним. Длинные стройные ноги, вызы-
вающе положенные одна на другую, соблазнительно выглядывали из-
под боковых разрезов длинной стильной юбки. Аккуратная прическа,
собравшая волосы сзади, и дамская сумочка на коленях придавали
стройной женской фигурке подчеркнуто строгий, деловой вид. Доро-
гие, сразу бросающиеся в глаза золотые сережки и кольца на руках с
редкими, дорогими камушками, возводили девушку в ранг избранных
и недоступных женщин города. Ольга курила. Поставив локоть левой
руки на край стола, она пальцами другой руки нервно постукивала по
открытой пачке дорогих сигарет «Мальборо».
– Хватит курить. Мы же ребенка ждем! – прервал паузу Мирский. Его
пухлые губы немного округлились, а растопыренные большие уши за-
шевелились.
– Не твое дело. Это я жду ребенка! – грубо ответила Ольга.
– Не дури, крошка моя, – Мирский попытался взять руку девушки.
Но она не позволила ему прикоснуться к себе.
– Ольга, прекрати! Мы же обо всем договорились. Вчера заявление
отвезли в ЗАГС! Через месяц ты будешь моей законной женой! Опять за
свое взялась! Чего тебе еще не хватает, что еще надо от меня, чтобы ты
забыла своего курсанта?
– Ничего, отвези меня лучше домой.
– Мы же собирались ко мне, сегодня к нам гости придут.
– Я устала сегодня, – девушка встала из-за стола.
– Хорошо, отдохни, а вечером я заеду за тобой, договорились!?
Артем и Ольга вышли из кафе и подошли к припаркованной рядом
машине.
Однако вечером, когда она уже собиралась выйти из своей квартиры
и спуститься вниз к «Волге», в которой ее ожидал Артем Мирский, со-
седка позвала девушку к телефону.
– Олька, скорей, Федор у телефона ждет! – соседка громко стучала
в дверь.
Девушка вначале опешила. Она была в явном смущении. Постояв
секунду-другую в нерешительности, открыла дверь и прошла в сосед-
скую квартиру к телефону.
– Я слушаю, – молодая женщина старалась говорить уверенным тоном.
На другом конце телефона зазвенел до боли знакомый дорогой голос.
– Оля, Олечка, милая, здравствуй. Как ты там? Я очень соскучился
по тебе.
Девушка вся сжалась внутри, комок подступил к ее горлу. Боясь раз-
реветься, она закусила губы. Слезы заблестели на ее больших красивых
глазах.
– Что ты молчишь, Оля?
Встряхнув головой, девушка вновь заговорила уверенно:
– Привет, Федька! Как дела? Как жизнь курсантская?
– Да плохо все, Олечка, слышишь, плохо! – на другом конце провода
юный мужской голос немного дрожал. – Я же получил от тебя письмо.
Оно какое-то странное, просто чужое. Я не верю, что это ты его писала.
Ты слышишь меня?
В трубке молчали. Ольга кусала губы. По ее лицу текли слезы. Они
смешивались с тушью и растекались по щекам темными ручейками.
– Олечка, любимая, что случилось? Не молчи, а ответь мне, ради
бога!
Собравшись с силами, Ольга опять заговорила серьезным тоном:
– Федя, ты мне больше не звони. У меня есть другой мужчина. Я вы-
хожу замуж! Прости меня, Федька!
Девушка бросила телефонную трубку. И только теперь она дала
волю своим горючим слезам. Девушка рыдала и ревела так откровенно,
что собрала вокруг соседей по лестничной клетке. Бабушка без-
успешно пыталась утешить любимую внучку. А когда за будущей женой
по лестнице поднялся Мирский, юная красавица была уже совсем не-
вменяемой
– Ненавижу! – она попытался вцепиться руками в треугольное лицо
Мирского.
В эту минуту этот маленький лысеющий мужчина, однажды напоив-
ший ее и взявший силой, вызывал в ней такую дикую ненависть и злобу,
что хотелось сначала убить его, а затем покончить с собой. Стремясь
поскорее увести девушку с глаз любопытствующих соседей, Мирский
силой затащил Ольгу в ее квартиру и плотно прикрыл за собой дверь.
Соседи не сразу разошлись. Они не могли не догадываться о произо-
шедшей драме. Соседи, которые любили Ольгу с малых лет, не могли
не сочувствовать искреннему и трогательному увлечению девушки сим-
патичным парнем, который много лет захаживал в их подъезд еще до
того, как стал курсантом. А сегодня они присутствовали на похоронах
первой любви, которая в жизни этих молодых людей, скорее всего, уже
не повторится никогда.
Глава 2
Ташкент
Лейтенант Федор Пашин приехал в Ташкент в середине августа,
поэтому все «прелести» летней жары он познал уже в первые часы
своего пребывания в незнакомом городе. Август в Ташкенте –
самый жаркий месяц. Днем столбик термометра редко опускается ниже
сорока градусов. За короткие часы летней ночи столица солнечной рес-
публики не успевает остыть от знойного дневного пекла. Спасительная
живительная прохлада неспешно приходила в город лишь на рассвете.
С восходом солнца она, каких-то пару часов бессовестно подразнив го-
рожан, незаметно исчезала. До следующей ночи огромный восточный
город снова погружался в крепкие объятия августовской жары.
Тогда Федор Пашин не мог даже подумать о том, что находится в
главном перевалочном пункте Советского Союза на Афганскую войну.
Что пройдут годы, но узбекская столица навсегда останется в его памяти
особенным городом: точкой отсчета в жизни – «до» и «после» Афган-
ской войны. Ташкент для многих был особым прифронтовым городом
по дороге на войну и обратно. Сюда они приезжали необстрелянными
новобранцами, а возвращались опаленными войной воинами.
В свой первый приезд лейтенант Пашин в Ташкенте задержался не-
надолго. Уже через неделю ему было приказано вновь прибыть в штаб
Туркестанского военного округа. Кадровый окружной конвейер здесь
вращался безостановочно. Люди в военной форме и гражданские лица
толпились в коридоре, терпеливо ждали решения своей судьбы.
Наконец, очередь дошла до Пашина. Уже знакомый подполковник,
в пятнистой от пота генеральской рубашке, с широкой простодушной
улыбкой на лице, торжественно произнес: «Товарищ лейтенант, вот ваши
документы. Направляетесь для прохождения дальнейшей службы в Аф-
ганистан. Поедете не по прямой замене. В предписании все указано».
Кадровик был необычайно краток. Он со значением, словно почет-
ную грамоту, вручил молодому офицеру новенький, синий загранич-
ный паспорт и предписание с большим угловым штампом. Пашин
браво поднес руку к козырьку. Подполковник одобрительно кивнул го-
ловой: «Будь здоров!»
«Ну, вот и все! Завтра Афганистан!»
С этой мыслью офицер прошел через вертушку штабного КПП.
Часы показывали четверть двенадцатого. Постояв еще минуту-другую
в короткой дневной тени ветвистого дерева, Пашин решительно напра-
вился в объятия пышущего жаром города. Надо было еще позвонить
жене в Подмосковье, сделать перед отъездом все необходимые покупки.
Уже к вечеру, в тревожных мыслях о предстоящем пути в Кабул, молодой
офицер наконец-то добрался до военной гостиницы.
– Ну, наконец-то! – он решительно вошел в прохладный вестибюль.
Под прохладным, слегка массирующим потоком шумящей воды было
приятно и хорошо. Жизнь вновь была прекрасна. Совсем не хотелось
думать о завтрашнем дне. «Много ли человеку надо?» – Федор мечта-
тельно улыбнулся.
Его приятные раздумья прервал сосед по гостиничному номеру. Не-
молодой прапорщик постучал в душевую.
– Федя, давай заканчивай! Пора на вечернюю прогулку.
Сосед в ожидании получения служебной квартиры вот уже больше
месяца обитал в окружной военной гостинице КЭЧ. Командование
штаба округа, куда недавно перевели прапорщика, пошло ему на-
встречу. Как адъютанту заместителя командующего войсками округа по
вооружению, ему помогли устроиться жить в гостинице до получения
ташкентской квартиры. В своем номере прапорщик не позволял сосе-
дям по номеру ни пьянок, ни гулянок. Своим очередным новым жиль-
цам он всегда повторял одно и тоже.
– Мне здесь жить не один еще день. Поэтому попрошу без изли-
шеств.
Федя Пашин ему приглянулся сразу, когда тот еще дневал и ночевал
на чемоданах в гостиничном вестибюле. Поэтому, когда освободилось
место в номере, он уговорил администраторшу вселить к нему лейте-
нанта. С ним прапорщик любил по вечерам гулять по городскому парку.
Вот и сегодня они вышли на улицу вместе.
– Значит, завтра улетаешь?
– Улетаю! – с легкой горечью ответил Пашин.
– Жаль расставаться с тобой, хороший ты парень, Федя!
Так, негромко переговариваясь, они вышли за массивные железные
ворота и остановились на краю тротуара. Федор мельком взглянул на
часы. Было уже около двенадцати. До отъезда на военный аэродром
оставалось всего несколько часов. Пора было идти спать.
Лейтенант и прапорщик хотели уже возвращаться, но задержались.
Их внимание привлекли две неизвестно откуда взявшиеся модно оде-
тые женщины. Они стояли на противоположной стороне тротуара и де-
монстративно громко переговаривались.
Встретившись с игривым взглядом той, что посимпатичнее, Федор
Пашин сразу догадался о цели ночного визита местных красавиц. В го-
стинице их знали хорошо. Регулярно эта парочка «жриц любви» уво-
дила с собой очередных клиентов, готовых щедро расплатиться за ночь
любовных утех.
Слегка подбоченившись, выставив оголенную коленку, та, что по-
выше ростом, томным, нагловатым взглядом рассматривала потенци-
альных клиентов. При этом она, не поворачивая головы, что-то живо
рассказывала подруге.
Вот так, профессионально обратив на себя внимание мужчин, про-
ститутки важно, с чувством собственного достоинства, играя бедрами,
направились к ним через дорогу. Девица повыше ростом заговорила
первой:
– Мальчики, отдохнуть не желаете?
Она спрашивала так, словно интересовалась временем.
– Вы к нам обращаетесь? – Федор в недоумении покрутил головой
по сторонам.
– Нет, к забору! Можно подумать, здесь еще кто-нибудь есть! – резко
ответила та, что посимпатичней.
Ночные искательницы приключений, переглянувшись, дружно рас-
смеялись.
– Девочки, вы не по адресу. У меня уже нет денег, так как я в Ташкенте
служу. А у него – еще нет. Он только завтра едет «за речку», – весело от-
ветил сразу за двоих прапорщик и легонько подтолкнул Федора в спину.
– Пойдем! А вы, девчонки, идите от греха куда подальше! – с замет-
ной иронией в голосе бросил через плечо старожил гостиницы.
– Ах-ах-ах! Бедненькие какие, ну прямо как в анекдоте: она разво-
дила ногами, а они руками! – в стремлении задеть мужчин за живое
молодая женщина, что пониже ростом, с восточным типом лица, раз-
вязано засмеялась. Обиженно громко фыркнув, проститутки насмеш-
ливыми взглядами взирали на оторопевших военных.
– Может, тогда по любви? Без любви на войне делать нечего, слы-
шишь, лейтенант! Могу даже в долг, а приедешь – расплатишься. Ну как,
лейтенант, слабо? – неслось вслед неспешно удаляющимся мужчинам.
Кто именно из двоих проституток предлагал договориться бес-
платно, разобрать было уже трудно. Прапорщик и офицер даже не обер-
нулись. Сильно смущенный и одновременно озадаченный
беспардонностью и наглостью девиц, Пашин заговорил не сразу, только
на подходе к самой гостинице.
– Здесь не соскучишься. Я их раньше не видел.
– Кто здесь только на «афганцах» не зарабатывает! Просто ужас, что
творится! Проституция процветает! В ресторанах бабы прямо рвут их
на части.
– Чего же эти не в ресторан, а сюда ходят? – поинтересовался Федор.
– Эти ушлые. В кабаках молодняк заправляет, а они, как видишь, уже
далеко не первой молодости. Конкуренция! Здесь же все отработано.
Приходят, оговаривают цену и вперед, к себе на квартиру! Сто рублей
или пятьдесят чеков стоит ночь. Думаешь, они меня не знают? Еще как
знают! Я их уже не раз и не два куда подальше посылал.
– Не слабо берут!
В ответ прапорщик вдруг рассмеялся.
– Что такое? – Федор тоже невольно улыбнулся.
– Да случай в гостинице недели две назад был. Со смеху умрешь! Ко-
роче, жил здесь один «летеха». Он приезжал из Афгана на два дня на
окружные сборы политработников. Перед самым твоим приездом ука-
тил обратно в Афганистан. Сашка его звали. Да, точно, лейтенант, не то
Жирок, не то Жирик. Молодой такой, но из ранних. Шурик, одним сло-
вом!
– Жирик? – Федор сразу встрепенулся.
– Точно! Что – знакомый?
– Да, я знал одного Александра Жирика. Однокашник мой по воен-
ному училищу.
– Кривоногий такой! Весь из себя! Пальцы веером! – уточнил собе-
седник.
– Точно, Шурик Жирик, – Пашин утвердительно кивнул головой.
– Короче, однокашник твой не промах парень. Его в гостинице еще
долго будут помнить.
Федор, внутренне напрягшись, погрузился в свои мысли. «Значит,
Жирик уже в Афгане. Как интересно бывает в жизни», – думал про себя
Пашин.
В его сознании ненадолго всплыли картинки беззаботной курсант-
ской юности. Напряженные годы учебы и службы. Короткие увольне-
ния. Долгожданные поездки в отпуск домой – на малую Родину.
Большая и трогательная первая любовь к красивой девчонке, что жила
в его родном городке. Вдруг странный, непонятный и мучительный раз-
рыв, который последовал почти сразу после внезапной смерти матери.
Непреходящая душевная боль, вызванная невосполнимой утратой са-
мого близкого человека, перемешалась со страданиями по потерянной
любви. Проходит немного времени, и судьба сводит его с Натальей Сос-
новской. Появляются новые надежды и дополнительный смысл жизни.
Однако любовный треугольник, возникший в военном училище, навсе-
гда сделает Пашина и Жирика соперниками по жизни.
– Как быстро идет время. Надо же, не прошло и полгода, как вновь
наши пути-дороги с ним пересеклись. Это судьба! – почти вслух про-
изнес лейтенант.
– Федя, так ты хочешь узнать, что приключилось с твоим однокаш-
ником? – прапорщик прервал мысли Пашина.
– Да-да! Я слушаю.
– Так вот. В ночь перед возвращением в Афган друг твой хоро-
шенько набрался. И начал искать на одно место приключений. В этот
момент тут как тут эти две красавицы. Он договорился с одной из них
за восемьдесят рублей. Больше у него просто не было. Рассказывали,
что даже всю мелочь по карманам собрал.
– Это на него похоже, – грустно улыбнулся Федор.
– Слушай дальше! Девицы эти, как ты видел, больно ушлые. Цена
для них – закон. Или сто рублей, или пятьдесят чеков. И ни рубля
меньше! Они же не только себя предлагают, но и еще стол накрывают.
Одним словом – полный сервис, а это в Ташкенте накладно! Короче,
одна – та, что длинноногая, остается охотиться дальше, а вторая везет
лейтенанта к себе. Там она его напаивает до беспамятства и оставляет
с хозяйкой квартиры. Как я слышал, старой проституткой, которая те-
перь сдачей жилья промышляет на жизнь.
– Сколько же ей лет?
– Кто ее знает? Прапорщики рассказывали, что за шестьдесят!
– Какие прапорщики?
– Какая тебе разница? Слушай, не перебивай! Вторая, что осталась
возле гостиницы, сняла двух вертолетчиков-прапорщиков, про которых
ты как раз и спрашиваешь, и отвезла на ту же квартиру. Они с девицами,
что ты сегодня видел, а твой Жирик – со старухой. Вот такой расклад!
Прапорщик ненадолго замолчал. Прикурил сигарету. Затянулся и
вновь продолжил с легкой иронией:
– Утром он, естественно, опоздал на самолет. Вернулся в гостиницу.
Сам злой. Главное, что остался без денег. Всё тут ходил занимать. Ко мне
приходил, клянчил. Короче, без слез не взглянуть. Под глазами синяки,
весь помятый, какой-то измученный. Я ему дал тогда деньжат.
– Так он улетел в Афган или нет? – больше всего интересовало Па-
шина.
– Улетел, слава Богу! А мы здесь в гостинице еще долго за животы
держались!
Незаметно для себя собеседники оказались на ступеньках гости-
ницы. Прапорщик, открыв входную дверь, первым пропустил лейте-
нанта. В небольшом, но уютном гостиничном холле, несмотря на
позднее время, продолжали толпиться люди. Стояла очередь к между-
народному телефону-автомату. На диване и низких креслах в ожидании
заветного номерка дремали офицеры, прапорщики и несколько чело-
век гражданских. Со своего рабочего места, особо не церемонясь и не
утруждая себя гостиничным этикетом, бойко покрикивала на приезжих
острая на язык, симпатичная, лет тридцати пяти, администраторша.
В ночь перед отправкой в Афганистан спать совсем не хотелось. Пашин
мысленно вновь обратился к незабываемым временам курсантской юности.
Глава 3
Любовный треугольник
Теплым июньским утром личный состав краснозвездного училища
замер на плацу в парадном построении. Торжественная церемо-
ния посвящения в офицеры завершалась одним из самых трога-
тельных армейских ритуалов. Вчерашние курсанты выпускных курсов
с волнением и грустью прощались со знаменем училища.
Вновь звучат четкие и строгие команды: «равняйсь», «смирно», «в по-
ходную колонну», «шаг-о-о-м марш!». Гремит оркестр. Исполняется тро-
гающий за душу старинный русский марш «Прощание славянки».
Лейтенантские колонны, прощаясь, идут четким строевым шагом по
плацу родного училища. Чеканная поступь ротных коробок сливается
с глухим боем оркестрового барабана. Перед трибуной по команде
«смирно, равнение на-право!» головы в шеренгах дружно повернуты
направо, руки прижаты к бедрам.
Непередаваемая атмосфера праздника царит вокруг. Волнение, ра-
дость и гордость переполняют сердца курсантов, родителей и близких
сегодняшних выпускников.
Но вот отгремел оркестр. Молодые лейтенанты сразу оказались в
объятиях родных и близких. В новенькой форме, в золоте погон и пря-
жек ремней, белизне рубашек, в скрипящих ослепительных хромовых
сапогах, они приводили в трепетный восторг окружающих. В эти счаст-
ливые минуты молодым офицерам и их близким казалось, что военная
сказка будет продолжаться всю жизнь. Казалось, что радости мам, пап,
бабушек и дедушек не будет предела. То, к чему так долго и упорно шли
их чада, наконец, свершилось. Их дети, однажды выбрав профессию за-
щищать Родину, наконец-то стали офицерами Советской Армии, самой
сильной армии в мире!
Между лейтенантами появлялись курсанты младших курсов. Они с
едва скрываемой завистью смотрели на молодых офицеров, которые
еще вчера были обыкновенными курсантами и вместе с ними делили
все тяготы и лишения, радости и удачи военной службы. По старой доб-
рой армейской традиции, младшекурсники спешили первыми попри-
ветствовать лейтенантов. Они, поравнявшись с лейтенантами,
молодцевато отдавали им воинскую честь. И тогда те одаривали их
деньгами – кто железным рублем, а кто и бумажной купюрой.
Новоиспеченный лейтенант Александр Жирик стоял на плацу в сто-
роне ото всех. Свою радость ему разделить было не с кем. Он безраз-
лично вертел в руках диплом синего цвета об окончании училища.
Впервые не прячась от начальников, он нервно курил и постоянно ози-
рался по сторонам. Курсанты к нему тоже не подходили. Одного из них
молодой лейтенант только что отчитал за неопрятный внешний вид,
вместо того чтобы откупиться рублем, когда тот попытался отдать воин-
скую честь.
Лишь изредка Жирик поглядывал в сторону своего однокурсника
лейтенанта Федора Пашина, который стоял неподалеку в компании с
Наташей Сосновской, дочерью заместителя начальника военного учи-
лища. С ними была подруга Наташи, яркая симпатичная блондинка.
Она, как и Сосновская, работала преподавателем русского языка на
спецфакультете, а потому не могла не присутствовать на выпускном ме-
роприятии. Возле нее, не отходя ни на шаг, крутился ее давний и страст-
ный поклонник из числа афганцев, проходивших обучение в военном
училище. Это был Джахангир. К Пашину афганец с недавних пор, когда
курсант предотвратил избиение иностранца местными хулиганами на
танцплощадке в городском парке, стал испытывать особые дружеские
чувства. При встрече с Федором Джахангир всегда почтительно здоро-
вался и при случае норовил подарить тому какую-нибудь безделушку.
Тем временем история любви афганца к русской учительнице давно
уже стала «притчей во языцех» в училище. Сначала молодая женщина
пыталась всячески отвадить от себя афганца, но Джахангир не отставал.
Дарил цветы и дорогие подарки, приглашал сходить в театр или кино,
звал замуж. При этом афганец часами мог рассказывать о своей далекой
Родине – Афганистане и еще об Иране, выходцем из которого был его
отец, известный на мусульманском Востоке ученый.
Учительница всячески отмечала успехи старшекурсника спецфа-
культета в изучении русского языка, но на большее долго никак не со-
глашалась. Тем более что эта молодая женщина явно симпатизировала
Пашину, вчерашнему курсанту, сегодняшнему лейтенанту. Она, конечно,
знала о том, что у Феди была несчастная любовь, и поэтому не торопила
события, искренне надеясь на то, что курсант сам обратит на нее вни-
мание. Однако неожиданно события приняли иной оборот. Молодая
«русичка» была неприятно удивлена, когда узнала, что в последние два-
три месяца между ее подругой, Наташей Сосновской, и Пашиным стал
стремительно развиваться бурный роман. Подружка не могла не рас-
строиться, однако это обстоятельство, тем не менее, не повлияло на дав-
ние отношения двух молодых женщин. Так появился шанс завоевать
сердце русской учительницы и у Джахангира.
Сегодня на плацу военного училища вся их компания была вместе.
Не было среди них только новоиспеченного лейтенанта Жирика. Ком-
пания от души веселилась, непринужденно разговаривая между собой.
Лейтенант Пашин в новенькой офицерской форме непрерывно шутил.
«На учениях танк стоит на месте. Подходит командир и требует тро-
гаться с места». Девушки от души смеялись. Не отставал от Пашина и
афганец. Почти без акцента, Джахангир упражнялся в знании советских
военных традиций.
В этот торжественный час Жирику было явно не по себе. После
майской вечеринки на квартире пути однокашников разошлись. В
любовном треугольнике Шурик неожиданно стал лишним. Наташа не
захотела простить ему измены, когда застала своего кавалера в ком-
нате вдвоем с молодой хозяйкой квартиры. В тот злополучный вечер
Наташа ушла домой в сопровождении уже другого курсанта – Феди
Пашина.
Судьба словно толкала их навстречу друг другу. Курсанта не дожда-
лась любимая девушка из родного городка, которая выскочила замуж.
А учительница оказалась жестоко обманутой Жириком. Желая поскорее
преодолеть горечь любовных потерь и утрат, они за какие-то два месяца
прошли сложный путь от отношений добрых знакомых до рождения
чувств взаимной симпатии, привязанности и любви. Все последнее
время курсант и учительница проводили вместе, почти забыв о суще-
ствовании окружающих.
Несмотря на то, что отношения Пашина и Наташи зашли уже да-
леко, отвергнутый курсант не оставлял планов вернуть девушку себе.
– Не верю, просто не хочу верить! – раздраженно твердил всякий
раз Сашка, когда его очередная попытка примириться с девушкой за-
канчивалась неудачей. Жирику казалось, что рано или поздно Наташа
отступит и простит ему измену. Он был уверен, что она по-прежнему
помнит и ждет его.
– Не может быть! Ведь в любви призналась! Как кошка ко мне ла-
стилась! Жили как муж и жена! – Жирик пытался понять, что сейчас
происходит с его любовницей.
Тем временем девушка сама толком не могла разобраться в своих
противоречивых чувствах. Первое время после жириковского преда-
тельства было ощущение, что весь мир перевернулся и земля уходит у
нее из-под ног. Душа рвалась в клочья от причиненной боли. Девичье
сердце терзали обида и злоба на изменника.
Но так происходило лишь тогда, когда Наташа оставалась наедине
со своими невеселыми мыслями. Все менялось, когда появлялся Федор
Пашин. Они и раньше были добрыми знакомыми. Девушка его иначе
и не воспринимала, как лучшего друга Жирика. В одной компании им
всем было удобно и комфортно. Федор никогда не претендовал на
место Жирика. Наташа никогда не давала Пашину никаких лишних
поводов.
Все разрешилось само-собой. Наташе с Федором было необыкно-
венно легко, просто и спокойно. От него веяло какой-то надежностью.
Время шло. Оно стало хорошим лекарем. Девушке вновь хотелось ра-
доваться жизни, смеяться и шутить. В присутствии доброго и милого
Федора совсем не хотелось думать о Сашке. Был ли это самообман или
еще что-то, Наташа тогда не знала и не хотела знать.
От незадачливого, чрезмерно ретивого бывшего жениха Наташу
всячески оберегали и родители. Дома телефонную трубку часто сни-
мала мама, которая, нисколько не смущаясь, отвечала обидчику дочери
всегда «нет». Желание Жирика нагрянуть к Сосновским и объясниться
сразу во всем однажды жестко охладил отец Наташи.
Полковник Сосновский месяц назад остановил курсанта Жирика на
плацу за неопрятный внешний вид.
– Когда сапоги последний раз чистили, товарищ курсант?
Потупив взор, Жирик молчал.
– Как вы честь воинскую отдаете?! Забыли, что такое строевой шаг
и воинское приветствие? Почему не брит, товарищ курсант? – наседал
заместитель начальника училища. – На гауптвахту вас сажать не буду,
дабы не было лишних разговоров. Но если еще раз мне на глаза попаде-
тесь, вам несдобровать! Понятно излагаю?
Курсант, став по стойке смирно, продолжал молчать.
– Как следует отвечать, товарищ курсант?
– Так точно, товарищ полковник!
– Вопросы есть?
– Никак нет!
– Идите!
Жирик круто повернулся кругом и строевым шагом направился в
сторону курсантской казармы.
После этой встречи Жирик уже больше не стремился объясниться с
Наташей Сосновской. Он был просто в отчаянии. Ко всему прочему,
просто на глазах рушились все его планы с удачным распределением
после окончания военного училища. Вместо продолжения службы в
вожделенной Группе советских войск в Венгрии, о чем ему раньше на-
мекал полковник Сосновский, его ждало далекое Забайкалье – ЗабВО,
что на курсантском сленге означало «Забудь Вернуться Обратно!».
Погруженный в свои мысли, Жирик только в последний момент за-
метил, как к шумной веселой компании стремительно подошли пол-
ковник Сосновский и его супруга. Сашка напрягся и повернулся
вполоборота к компании. Краем глаза он видел, как жена Сосновского
вручила огромный букет цветов Пашину и трогательно расцеловала его.
Затем лейтенанта поздравил полковник Сосновский. Сашка отчетливо
услышал его слова.
– Поздравляю от души! Каков молодец! Желаю дослужиться до ге-
нерала! – Сосновский крепко пожал руку и похлопал по плечу лейте-
нанта. А потом неожиданно оглянулся и сразу заметил Жирика.
– Товарищ лейтенант! – полковник громко обратился к молодому
офицеру.
– Я, так точно! – моментально откликнулся Сашка.
– Что стоите в одиночестве? Идите сюда.
Жирик быстро приблизился.
– Товарищ лейтенант, поздравляю вас с присвоением первого офи-
церского звания! Всяческих успехов вам! – Сосновский сдержанно
пожал руку офицеру. Затем к поздравлениям заместителя начальника
училища присоединились все остальные стоявшие рядом.
Наташа была немногословна.
– Поздравляю! Будь счастлив! Я на тебя больше не в обиде, – тихо
добавила девушка и быстро отошла в сторону.
На глазах у всех друг друга поздравили и лейтенанты. Сосновский
предложил сфотографироваться на память. Он достал специально при-
хваченный по этому случаю фотоаппарат.
– Становитесь вот здесь, – командовал полковник.
– Есть, товарищ полковник! – весело ответила дочь, стараясь руками
удержать на голове офицерскую фуражку жениха.
Компания расположилась лицом к солнцу. Жирик оказался рядом с
Наташей. Легкое касание руки девушки заставило его вздрогнуть. На-
таша убрала руку и поближе придвинулась к Федору. Павел взял девушку
под руку.
– Внимание. Все готово! – после некоторой паузы полковник щелк-
нул фотоаппаратом. Затем попросил афганца сфотографировать его
вместе со всей компанией.
Ну, вот и хорошо! – с удовлетворением заметил Сосновский.
– А пока до свидания, товарищи офицеры! – тут же встряла его су-
пруга. – Завтра ждем в гости! Сегодня у вас выпускной вечер, завтра не-
пременно ждем в гости!
Как только Сосновские скрылись за углом казармы, Жирик еще
больше осмелел.
– Наташа, можно тебя на минутку? Мне надо поговорить с тобой.
Девушка вернула Федору военную фуражку.
– Я сейчас, не беспокойся, милый, – она легко коснулась губами
щеки лейтенанта.
Они отошли в сторону. От сильного волнения Жирик даже не по-
чувствовал, как смял рукой дымящуюся сигарету.
– Наташенька, я давно хотел поговорить с тобой обо всем. Но ты из-
бегаешь меня, – неуверенно начал разговор Сашка.
Наташа молчала.
– Любимая, прости меня! Я просто не знаю, как тогда такое могло
случиться. Я виноват, прости меня, пожалуйста, – голос лейтенанта дро-
жал, глаза беспорядочно бегали.
– Поздно, Жирик. Я выхожу замуж, – сухо отрезала Наташа.
– Как?! – лицо лейтенанта вытянулось, глаза еще больше округли-
лись. – Как?! Ты же говорила, что любишь меня. Как ты можешь?! У-у… –
глухо простонал лейтенант.
– Могу. Ты во всем виноват сам.
– Что ты в нем нашла? Он никому не нужен. Его одна уже бросила.
– Я все знаю. А вот в отличие от тебя ему можно верить, он надеж-
ный человек. А это самое главное. Прощай, Санек! И еще. Не мешай мне
больше жить! После всего случившегося ты мне противен.
– Наташа! – взмолился Жирик.
Он попытался задержать девушку, но она резко вырвалась из его
цепких рук и направилась в сторону Федора Пашина, который нетер-
пеливо ожидал возвращения Сосновской.
– Ревную, – полусерьезно и полушутя встретил девушку ее новый
избранник.
Наташа взяла крепко офицера под руку. Слегка прислонившись го-
ловой к блестящему золоту погон, нежно посмотрела ему в глаза.
– Глупенький! Я ему все объяснила. Сказала, что выхожу за тебя
замуж.
– Прямо так и сказала?
– Да. И вообще, хватит об этом Жирике. Его больше для меня не су-
ществует, – девушка мило улыбнулась.
Слегка смущаясь окружающих, они поцеловались.
– Всё, всё, всё! Пойдем, пора уже, – Наташа остановила порыв жениха.
Они быстро двинулись на выход. Там, за воротами КПП родного
училища, ожидала большая самостоятельная жизнь.
Через неделю Наташа и Федор стали мужем и женой. Короткий медо-
вый месяц, и молодая офицерская семья убыла к новому месту службы
в Подмосковье. Через год лейтенант Пашин получил новое назначение.
Ему предстояло выполнять интернациональный долг в Афганистане.
Глава 4
«За речку»
Небольшой военный аэродром с непривычным для слуха лириче-
ским названием Тузель располагался на самой окраине Ташкента.
С началом афганской эпопеи он за короткий срок стал широко
известен далеко за пределами древнего восточного города. Здесь, за вы-
соким каменным забором, втайне от посторонних, любопытных глаз,
ежедневно пересекались сотни и тысячи человеческих судеб.
За время, проведенное в ташкентской военной гостинице, лейте-
нант Федор Пашин немало наслышался о Тузели. Самый большой пе-
ревалочный пункт на афганскую войну работал почти без выходных.
Изо дня в день, туда – по ту сторону реки Амударьи – забитые до отказа
военные борта увозили наших соотечественников. В мирное время от-
правившись на войну, они подсознательно спешили поскорее оказаться
в Афганистане, пугающем своей неизвестностью.
Из-за «речки» грозные стальные птицы приземлялись уже с «афган-
цами», либо отслужившими свой срок, либо командированными и от-
пускниками. Их счастливые лица светились нескрываемой радостью
встречи с Родиной – Советским Союзом.
В ночь отправки в Афганистан Пашин почти не спал. Было очень
жарко. В голову лезли разные мысли. Хотелось поскорее отправиться
«за речку», чтобы, наконец, начался отсчет двум годам служебной
командировки на войну. Невольно думалось о возвращении обратно в
Союз.
Рано утром, промчавшись по пустынному, сонному городу, такси
быстро доставило Федора Пашина к шлагбауму въезда на аэродром Ту-
зель. Еще не было шести часов, когда он вошел во внутренний дворик
военного аэропорта. Сразу бросилось в глаза, что он практически не
приспособлен для приема и отправки больших партий людей. Военные
и гражданские люди сидели прямо под открытым небом на своих че-
моданах, сумках и коробках. Устроившись поудобнее, многие спали. По
всему было видно, что в надежде улететь первым рейсом люди нахо-
дятся здесь еще с вечера.
По лицам обитателей аэропортовой «ночлежки» без особого труда
можно было определить впервые отправляющихся «за речку» и тех, кто
там уже побывал. Первые почти не спали и большей частью сидели
молча. Взгляды их воспаленных глаз как-то настороженно перебегали
с одного места на другое. Одни реагировали на каждый новый, незна-
комый звук. Другие дремали, но как-то нервно, беспокойно. Неизвестно
от чего больше – то ли от неопределенности, то ли от утренней про-
хлады, инстинктивно прижимались поближе к своим попутчикам на
войну. Почти повсюду курили.
В отличие от новичков, те, кто уже побывал в Афгане и привык ко
всяким неожиданностям, чувствовали себя здесь уверенно и ком-
фортно, в полной безопасности. Они спали крепко. Если переговари-
вались, то громко и непринужденно. Они вольно или невольно
демонстрировали свое моральное превосходство над теми, кому еще
только предстояло узнать, что такое Афганистан.
«Афганцы» даже своей одеждой разительно отличались от нового по-
полнения. Выгоревшая от южного солнца полевая форма, выглядываю-
щие тельняшки, разномастная обувь – от уставных туфель, ботинок и
сапог до кроссовок – выдавали их с головой. Крепкий бронзовый загар
на опаленных войной лицах был совсем не похож на «огородный» или
даже пляжный.
Постояв несколько минут в самом центре внутреннего дворика
аэродрома, Пашин нашел глазами свободное место. Прошел к закры-
тым дверям магазина военторга и пристроился на ступеньках.
Уже рассвело. Спасительная прохлада постепенно готовилась усту-
пить место августовской жаре. В ожидании вылета время тянулось мед-
ленно. Небольшая площадка между забором, аэропортовой постройкой
и магазином быстро заполнялась прибывающим людом. Пятачок возле
военторга с каждой минутой становился все более оживленным и за-
полненным табачным дымом.
Федор с любопытством продолжал оглядываться по сторонам. На-
конец его внимание приковала к себе шумная троица, удобно рассев-
шаяся на коробках возле витрины военторга. Два неказистых на вид
прапорщика в компании с рыжеволосой молодой женщиной увле-
ченно играли в карты. Судя по их самоуверенному виду и несколько
развязному поведению, «за речкой» они уже бывали. «Афганцы» каж-
дый свой ход сопровождали громкими комментариями. Федор не-
вольно прислушался.
– Получи, «честная женщина», гранату! – говорил один из бывалых.
– И еще две «семерочки»! – весело вторил второй, освобождаясь от
ненужных карт у себя в руках.
«Честная женщина», с ног до головы одетая в модные джинсовые
шмотки фирмы «Монтана», растроенно собирала карты.
– Набросились, тоже мне, кавалеры! – недовольно ворчала рыжево-
лосая, обнажая передние золотые зубы.
– Зато тебе в любви везет! У тебя, Сеня, наверное, за всю жизнь
столько мужиков не было, сколько за один месяц в Афгане бывает! – не
переставал подтрунивать над женщиной прапорщик, что был помоложе
возрастом. При этих словах второй, не обращая внимания на окружаю-
щих, заразительно гоготал.
– Чего ржешь как сивый мерин! – вконец разозлившись, она
сильно толкнула в плечо гоготавшего прапора. Быстро посмотрела по
сторонам.
Федор отвернулся. С трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. «Ве-
селые нравы!» – подумал он про себя.
Только в восемь часов объявили начало регистрации. Солнце уже
пригревало. Легкая прозрачная пелена – недобрая предвестница днев-
ной жары – висела в воздухе. Пассажиры, спешащие на войну, сразу
пришли в движение. Люди и чемоданы стали вытягиваться в длинную
змеевидную очередь, голова которой быстро скрылась в аэропортовой
постройке.
Таможенный досмотр и регистрация шли необычайно медленно.
Очередь почти не двигалась. Люди уже устали двигать ногами чемоданы
и сумки. Становилось нестерпимо жарко и душно.
– Ну, дает, десантура!
Услышав сзади себя громкий возглас, Федор мгновенно обернулся.
Стоявший рядом с ним плечистый старший лейтенант невысокого
роста, поднявшись на носочки, весело смотрел вперед. Там, у столика
таможенного досмотра, майор-десантник на глазах у всех силился опо-
рожнить бутылку ноль семь.
– Чего это он? – с содроганием поморщился Пашин.
– Понятное дело! Лишнюю водку нашли. Не пропадать же добру!
Очередь немного повеселела.
– Молодец, крепкий мужик! Гляди, пошел! – старлей, стоявший сле-
дом за Федором, вновь привлек внимание всех к сцене у стола.
Допив бутылку, майор, в фураже набекрень, с расстегнутым воротом
рубашки без галстука, заметно шатаясь, уравновешенный двумя огром-
ными чемоданами, медленно побрел в отстойник, где собирались все
пассажиры перед выходом на посадку.
У Федора проблем с таможней не было. Проверявшая его узбечка в
форменной одежде без труда определила, что молоденький лейтенант
впервые отправляется на «ту сторону» и контрабандистским хитростям
не обучен.
– Деньги, драгоценности, художественные ценности, еще что запре-
щено везете с собой? – лишь для формальности монотонно опросила
она. Мысленно женщина уже примеривалась к идущему за Пашиным
старшему лейтенанту с огромным чемоданом и сумкой.
– Водки две бутылки лишние везу! – честно признался Федор.
– Почему нарушаете?
– Посоветовали брать чем больше, тем лучше!
– Ладно, идите! – усмехнулась таможенница, даже не открывая лей-
тенантский чемодан.
Опытная работница, за многие годы, проведенные здесь, в Тузели,
она ошибалась очень редко. Вот и сейчас, пропустив без досмотра од-
ного, она подвергла настоящей досмотровой экзекуции очередного.
Старания таможенницы не были напрасны. Ушлый «старлей» с быстро
бегающими глазами, возвращаясь из отпуска, вез в тюбике из-под зуб-
ной пасты аккуратно свернутые в трубочку сторублевые бумажки. Зачем
они понадобились ему в Афгане, в то время Федор не знал.
В отстойнике, где все люди, уже прошедшие таможенный досмотр,
изнывали в томительном ожидании от духоты, «старлей» появился
только перед самым выходом к самолету.
– Вот овчарка, накрыла-таки! – ругался он. – Вот этих лучше попро-
бовала бы проверить, сука! – «старлей» злым взглядом окинул двух ге-
нералов и полковника, который шли налегке к выходу на посадку.
Федор продолжал молчать, никак не реагируя на навязчивого по-
путчика. После разразившегося только что скандала личность соседа
по очереди на досмотр была ему неприятна. Разговаривать с ним не хо-
телось.
– Эти и туда, и обратно везут тысячи, а здесь пару сотенок припря-
тал, так скандал устроила! Теперь телегу в часть пришлют! – продолжал
недовольно плакаться старший лейтенант.
Как только прошло начальство из штаба военного округа, началась
посадка. Людской муравейник, высыпав наружу, вновь выстроился в
очередь, только теперь к трапу самолета.
Большой грузовой салон Ил-76 быстро заполнился до отказа. В не-
имоверной тесноте лишь немногим посчастливилось занять откидные
боковые сиденья. Значительная часть людей устроилась прямо на че-
моданах и сумках. Самые смелые облепили сверху большие коробки и
тюки, размещенные посередине грузового отсека. Остальные, не найдя
себе места, устроились в самом низу на металлическом полу.
Наконец тяжелая рампа грузового отсека медленно закрылась.
Щелкнули бортовые замки. Салон погрузился в полумрак. От нехватки
кислорода стало ужасно дискомфортно, нестерпимо душно и немного
боязно. Казалось, еще мгновение, и произойдет что-то страшное. Встре-
воженные, напрягшиеся лица людей моментально покрылись испари-
ной. Потная одежда неприятно прилипала к телу. Люди принялись
расстегиваться. Они обмахивались фуражками, газетами и платками.
В этот момент особенно тяжело было наблюдать за женщинами.
Устроившись поближе к мужчинам, бедные соотечественницы, не-
известно зачем отправившиеся в рискованное путешествие на войну, с
нескрываемой тревогой в глазах взирали на своих временных попут-
чиков. Казалось, что в них они видели единственную надежду в надви-
гающейся, пугающей неизвестности.
Пашин перевел взгляд на прапорщиков, затем на рыжеволосую мо-
лодую женщину. Бывалые «афганцы» в выжженной почти добела поле-
вой форме выглядели сосредоточенными, но спокойными. Видимо,
они хорошо знали, что, как только самолет оторвется от земли, непри-
ятные ощущения сразу исчезнут. Молодая женщина с мужским прозви-
щем Сеня удобно устроилась на коленях у одного из своих партнеров
по утренней игре в карты. Крепко обвив его шею руками, она отре-
шенно смотрела в иллюминатор самолета.
– Через час с небольшим будем в Кабуле, – сидевший рядом все тот
же назойливый «старлей» вновь напомнил о своем присутствии.
Федор никак не среагировал. Взял в руки фуражку и начал усердно
обмахиваться ею. Внизу, прямо перед ним, устроившись на двух своих
больших чемоданах, уже мирно похрапывал здоровенный майор-де-
сантник. Ему, принявшему изрядную дозу спиртного, до моральных и
физических неудобств других не было никакого дела.
Разговоры в салоне грузового самолета незаметно стихли. Все при-
готовились к взлету. Наконец, военно-транспортный аэробус взревел
двигателями. Какое-то время подрожал в напряжении, а затем, словно
спохватившись, резво тронулся. Тем самым невольно заставил пасса-
жиров вздрогнуть, крепче уцепиться за сиденья и ручки, чемоданы,
ящики и просто друг за друга. Слегка покачиваясь на выбоинах взлетно-
посадочной полосы, Ил-76 начал разбег. Скорость стремительно нарас-
тала. И вот, плавно оторвавшись от земли, аэробус стал уверенно
набирать высоту.
Сразу заложило уши. Перехватывало дыхание, сердце замирало при
резких виражах военного борта. Каждый новый звук, изменение то-
нальности ревущих моторов вызывали заметную настороженность в
глазах новичков. Даже солнечные лучи, то и дело врывавшиеся в отсек
через небольшие боковые иллюминаторы, пугали.
Вскоре самолет набрал заданную высоту, принял горизонтальное
положение. Постепенно стало прохладно. Дышать было уже легко.
Салон самолета заметно оживился. Заглушая звуки и голоса пассажи-
ров, надрывно ревели мощные моторы.
Федор не сразу понял, что теперь совсем уже не обязательно дер-
жаться за ящик. Опасность скатиться вниз давно уже исчезла. Он не-
спешно растер затекшие, слегка посиневшие руки. Посмотрел по
сторонам. Знакомые прапорщики и их подруга вновь играли в карты.
Некоторые потянулись в походную поклажу за провизией, прихвачен-
ной в дорогу. Кто-то решил принять что-нибудь покрепче. Между тем
другая часть пассажиров уже спала.
Но Федору не спалось. Ощущение тревоги сжимало сердце, отдава-
лось легким головокружением. Мысли безостановочно сновали в узких
лабиринтах прошлого, настоящего и будущего. На мгновенье стихший
монотонный гул моторов вывел Пашина из состояния задумчивости.
Неожиданный глухой удар заставил насторожиться. Федор посмотрел
по сторонам. На необычный звук среагировал не только он. В разных
местах салона люда встревоженно подняли головы. Видимо, угадав при-
чину беспокойства лейтенанта, к нему наклонился «старлей»:
– Высоко идем! Сюда даже ракета не достанет. Вот при снижении
будет опасно.
Дальше Федор не расслышал. Слова соседа потонули в мощном реве
моторов, вновь заработавших на полную мощность. Однако по хитро-
вато бегающим глазам старшего лейтенанта Пашин понял, что тот по-
смеивается над новичком. «Вояка нашелся!» – подумал про себя Федор.
Осторожно слез с ящика и встал между чемоданами, сумками и сидя-
щими на полу людьми. Придвинулся к расположенному напротив ил-
люминатору. Обращенное к нему маленькое самолетное окошко горело
ослепительным огнем. Лейтенант приблизился вплотную. За иллюми-
натором все вокруг было залито солнцем. Внизу широкая извилистая
лента большой реки медленно уплывала назад.
– Амударья! Всё! «За речкой»! – услышал Пашин позади себя.
Только теперь он оценил все значение того емкого понятия, какое
было в ходу у «афганцев» – убыть «за речку». Стало ясно – под крылом
самолета была уже чужая и еще не известная горная страна – Афга-
нистан.
Чарующие виды за окном иллюминатора продолжали удерживать
возле себя лейтенанта. Сквозь редкие облака отчетливо проступали
горы. По мере продвижения военного борта в глубь страны они стано-
вились всё ближе и виднее. Мощные громады горных вершин, укрытые
снежной ватой, проплывали совсем рядом под крылом самолета. Они
величественно сверкали на солнце своей ослепительной белизной.
Каждая из вершин была сказочно красива и неповторима.
Вдруг самолет снова на какие-то секунды, чуть сбавив обороты мо-
торов, задержал дыхание. В этот раз он предупреждал о намерении на-
чать снижение. Федор вернулся на свое место. Дивные картинки в
иллюминаторе невольно навеяли трогательные воспоминания: Москва.
Последние дни с Наташей. Аэропорт Домодедово.
– У-у-у, – глухо простонал Пашин.
Как-то неожиданно из памяти выплыли грустные глаза жены. Боль-
шие, выразительные, красные от слез, они в очередной раз больно ще-
мили сердце. «Сухарь, сухарь! Ну просто идиот какой-то!» – клял себя
Федор. Каяться было в чем. При расставании в аэропорту он вел себя
подчеркнуто холодно с женой. Тогда ему казалось, что так он сможет
удержать Наташу от слез. А когда уходил, так даже не поцеловал супругу.
«Фу, противно!» – при воспоминании о том, как только пожал жене
руки, даже не обнял, бросил на прощание: «до свидания!» и сразу
скрылся в дверях, лейтенант внутренне содрогнулся. Невольно покачал
головой. Закрыл глаза ладонями.
Неожиданно вспомнилась последняя ночь перед расставанием. Слу-
жебная комната на втором этаже старой пятиэтажки в гарнизонном го-
родке, где поселилась год назад лейтенанская семья. Теплая летняя ночь.
Открытое окно. Яркая луна. Запахи шелестящих деревьев. Загадочный
полумрак в комнатушке.
С Федором, совсем рядом, прижавшись вплотную всем телом, спала
Наташа, одновременно грустная и счастливая. Все это вновь отчетливо
возникло в памяти сейчас, когда военный аэробус все дальше и дальше
отдалял лейтенанта Пашина от родного, сокровенного…
В ту до отчаяния короткую августовскую ночь Пашины долго не
могли заснуть. Приготовившись к долгой, нелегкой разлуке, суровому
испытанию на верность временем и расстоянием, они судорожно ло-
вили последние мгновения семейного счастья, с упоением мечтали о
будущем, строили планы на жизнь после Афганистана. Игриво, совсем
по-детски вздоря между собой, супруги пророчили друг другу долго-
жданного первенца. Видели его самым красивым, здоровым и умным.
Непременно хотели мальчика. И в этом и в другом молодожены в ту па-
мятную ночь были единодушны.
При этой мысли незаметно для себя лейтенант задумчиво улыб-
нулся. Симпатичная, совсем мальчишеская улыбка едва ли была по-
нятна сидящим вокруг него людям. Федор посмотрел по сторонам. По
лицам попутчиков, так и не заснувших, он, неожиданно для себя, смог
прочитать мысли, вполне созвучные его состоянию души. «Кто они, все
эти люди, отправившиеся на войну? Что им не сидится дома? Зачем ле-
теть к черту на кулички, когда у каждого есть свой дом, Родина, родные
и близкие! Какая такая сила заставляет человека рисковать своей
жизнью? Кто смеет мне приказывать ехать умирать?» – Пашин за минуту
задал себе столько вопросов, сколько не смог за все время нахождения
в Ташкенте.
Стремительное движение самолета к земле прервало его мысли.
Ощущение, близкое к невесомости, заставило крепко вцепиться руками
в деревянный ящик. За окнами самолета медленно поплыл молочного
цвета туман. Прошло еще сколько-то времени, прежде чем в салон
снова брызнуло солнце. Оно перебегало короткими быстрыми лучи-
ками по вещам и лицам пассажиров. Один за другим люди поднимались
к иллюминаторам.
– Кабул! – бросил через плечо «старлей».
Федор привстал на носочках. За окном открылась панорама желто-
зеленой долины. В строгом окружении гор, она пересекалась тонкими,
пока еще едва заметными линиями дорог, как магнит, притягивала к
себе ниточки высохших русел многочисленных горных речушек.
Чем дальше снижался самолет, тем отчетливее стали видны прямо-
угольные кварталы огромного восточного города, строго очерченные
линиями больших и маленьких улиц. Первая живая картинка незнако-
мой страны поражала своим диковинным видом. С высоты птичьего
полета было невозможно рассмотреть все детали непривычного коло-
рита восточного города.
Самолет резко лег на крыло, заставив всех любопытных снова сесть
на свои места. Потом выровнялся и еще стремительнее пошел на сни-
жение. В салоне уже никто не спал. Под крылом самолета проплывали
площадки и ограды, коробки расположения воинской части с совет-
ской техникой.
Наконец, коснувшись самой земли, Ил-76 слегка вздрогнул и, сбра-
сывая скорость, уверенно побежал по асфальтированной полосе ка-
бульского аэродрома. В иллюминаторах на фоне горной гряды
замелькали стоящие самолеты и вертолеты, движущаяся техника и по-
стройки гражданского аэропорта.
Полный тревог и беспокойства рейс для тех, кто впервые летел в
Афганистан, завершился, но долгая командировка на неизвестную
войну только еще начиналась.
Глава 5
Пересылка
Массивная гидравлическая рампа военно-транспортного ко-
рабля медленно опустилась и превратилась в длинный трап. Го-
рячий ветер афганского лета стремительно ворвался в душное
чрево военного самолета. Рев моторов Ил-76 окончательно стих. Воен-
ные и гражданские люди, утомленные перелетом, почти одновременно
стали вставать со своих мест навстречу спасительному дыханию све-
жего воздуха. В ожидании начала высадки они вглядывались в освещен-
ный дневным светом проем.
Самолет стоял распахнутым настежь хвостовым отсеком к забору из
длинных металлических аэродромных покрытий прямоугольной формы,
между которыми рядами была натянута колючая проволока. Прямо за ним
через пыльную от машин дорогу отчетливо просматривались зеленые па-
латки и прямоугольные синие коробки кабульской пересылки.
Внизу у самого трапа самолета толпилось много народу. По припод-
нятому настроению было легко понять, что большинство из них Ил-76
обратным рейсом заберет с собой в Союз. В толпе были и встречающие.
Они радостно принимали в свои объятья сослуживцев, вернувшихся
обратно в Афганистан из госпиталей, отпусков и командировок.
Большинство «афганцев», едва сойдя с трапа, уверенно спешили в
сторону автостоянки за забором. Там стояли пыльные «камазы», «га-
зики» и разнокалиберная «броня», которые могли добросить их до
своих частей, штаба армии, гарнизонного госпиталя и в любое другое
место, куда добраться самостоятельно мог рискнуть далеко не каждый.
Солнце стояло в зените и пекло немилосердно. Люди прятались в
тени большегрузного аэробуса. Веселье и прибаутки не утихали. Не-
смотря на жару, звучали тосты. Старожилы по-доброму подтрунивали
над новичками.
Вновь прибывших на войну людей тоже встречали. Небольшой жел-
тый пересылочный автобус стоял возле стоянки военного аэробуса. Его
двери были раскрыты. Бывалый прапорщик с опухшим лицом и бравый
загорелый сержант быстро проверяли служебные паспорта и предпи-
сания, решительно и жестко направляли новичков к автобусу.
Поставив чемодан на заднее сиденье автобуса, лейтенант Федор
Пашин направился к выходу. Хотелось осмотреться. Но его тут же оста-
новил голос нагловатого сержанта:
– Вам по-русски, кажется, было сказано: всем находиться в автобусе!
Лейтенант просто опешил:
– Это вы мне?
– Вам! Садитесь! – сержант указал на дверь.
Сдержавшись, чтобы не ответить младшему по званию, Федор не-
сколько растерянно покачал головой. Сержант последний раз затянулся
сигаретой. Изловчился и бросил окурок под заднее колесо автобуса.
– Все, что надо делать здесь – на войне, вам объяснят! Вы уже в Аф-
гане, а не в Союзе! Чем раньше это поймете, тем лучше для вас!
Он повернулся и пошел назад к трапу самолета. Там его ждала оче-
редная партия новобранцев. Лейтенант Пашин, ошарашенный сер-
жантской наглостью, успокоился не сразу. Стараясь не смотреть на
других офицеров, которые стали свидетелями его неприятного об-
щения с сержантом, он уселся рядом со своим чемоданом и отвер-
нулся к окну.
Большой аэродром находился вблизи от подножия гор, которые
плотным кольцом окружали афганскую столицу. Длинная взлетно-по-
садочная полоса тонула в воздушном летнем мареве. Время от времени
заходили на посадку и взлетали пары вертушек, стремительно разбега-
лись и уверенно приземлялись самолеты.
Военный аэробус из Союза еще не разгрузился до конца, а толпа
людей, убывающих на Родину, уже вытянулась в нетерпеливую очередь.
Люди с нескрываемой радостью и одновременно с некоторой грустью
в глазах прощались с сослуживцами, оживленно переговаривались.
Изредка задерживали взгляды на пересылочном автобусе, уже забитом
до отказа новичками.
Пашин невольно отвел глаза от самолета. Захотелось домой. «Зачем
я здесь? Что забыл? Почему я не могу сейчас улететь обратно, быть вме-
сте с Наташей?» – в одну секунду он задал себе с десяток вопросов. Пред-
стоящие два года службы в эту секунду отчаяния показались ему
бесконечно долгими. Как нельзя кстати, двигатель автобуса завелся.
– Все на месте? – вошедший бывалый прапорщик стоял в передних
дверях. Получив молчаливое подтверждение, жестом показал немоло-
дому майору-связисту, чтобы тот освободил переднее место, предна-
значенное для старшего машины.
До пересылки было проще дойти, чем трястись в душном автобусе.
Буквально минут через десять он замер у ворот военного городка. Тот
выглядел небольшим, мрачным и неприветливым. Был хорошо изве-
стен своими дикими законами почти каждому, кто служил в Ограни-
ченном контингенте советских войск в Афганистане (ОКСВ). Впервые
оказавшимся в Кабуле людям пересылка запоминалась своим раздра-
женным, хамским и враждебным нравом. Федор Пашин не переставал
поражаться тому, как здесь, на пересылке, относятся к приехавшим со-
отечественницам. Большинство из них, молодых и не очень, симпатич-
ных и страшненьких, так не похожих друг на друга внешне, объединяла
неустроенность личной жизни. Именно это обстоятельство заставило
многих девушек искать счастье за тысячи километров от родного дома.
Однако на войне до этого никому не было дела. Неписаные законы су-
рового военного быта, уже при первом знакомстве с ними, открыто да-
вали понять, что главное предназначение женщин в Афганистане
может быть только одно.
Едва наступал вечер, цвет пересылочной администрации – заезжие
штабники и другой подвыпивший служивый люд мужского пола – на-
чинал рыскать по палаткам и модулям в поисках неприхотливой фрон-
товой подруги, которой пока еще не были известны расценки на
любовные услуги.
Новеньких соблазняли землячеством и уверениями в любви и
дружбе, готовностью пристроить непременно в Кабуле, просто беско-
нечными обещаниями на завтра: перевести из палатки в модуль, сво-
дить в душ, найти чистое постельное белье и многое другое, что
способно одинокую женщину на войне заставить согласиться на все.
Строптивых ревностные администраторы пугали далекими афган-
скими гарнизонами, демонстративно обрекали девушек на неустроен-
ный быт, третировали, как могли. Однако девчонки, в своем
большинстве, готовы были стерпеть многое, лишь бы только не поте-
рять человеческого достоинства и не стать «пересылочными подру-
гами». Многих из них ожидали дальние гарнизоны, жизнь в которых
так разительно отличалась от жизни в афганской столице. Кабул же
принимал женщин более сговорчивых и смазливых, готовых на все –
только бы красивая жизнь продолжалась и здесь, на чужбине. Сбежав
от грехов молодости из родных мест, они отправились на войну за дар-
мовыми, на их взгляд, деньгами и новыми любовными приключениями.
Здесь, на пересылке, иные сразу попадали в родную стихию. Новые
ухажеры, щедрые угощенья, подарки и решение всех проблем теперь
неотступно будут следовать за ними все два года начиная с первого дня
пребывания в Афгане. Из больших металлических «бочек» с окнами,
приспособленных под полевое жилье, где размещалась пересылочная
администрация, всю ночь напролет неслись звуки веселья, пьяный жен-
ский визг и мужской хохот. Так предприимчивые девчонки спешили
устроить свою судьбу на войне, поскорее обрести «постоянную про-
писку» в Кабуле. Для них интернациональный долг был понятием куда
более растяжимым, чем для многих других. Что касалось остальных, то
для них жизнь тоже не останавливалась. Дорожные знакомства, быстро
рождающиеся земляческие братства прочно объединяли и сближали
ранее не знакомых людей. Так в тесном кругу доброжелательных ком-
паний они коротали свои первые, самые трудные, часы на афганской
земле. Они верили в удачу и надеялись на нее, желая счастья себе и
ближнему. Несмотря ни на что, они страстно хотели жить, любить и
быть любимыми. Оттого радостные улыбки с каждым проведенным в
Афгане днем становились более частыми гостями на молодых лицах,
чем выражение грусти и печали.
Было около десяти часов вечера.
Перед сном Федор Пашин решил выйти из палатки. Пропыленный
жесткий воздух густой ночи неприятно хлынул в лицо. Федор осто-
рожно шагнул за палатку. Прислушался. С наступлением тревожной ка-
бульской темноты то одна за другой, а то и сразу одновременно
надрывно лаяли пересыльные собаки, словно недовольные людским
весельем и гомоном в палатках и модулях. Но не холеные овчарки, что
жили вместе со своими хозяевами в их бочках, проявляли сторожевую
бдительность, а дворняги, которые за кусок хлеба верой и правдой го-
дами служили военному городку на аэродроме.
Однако не громкий собачий лай настораживал новичков, которые
на какое-то время забыли о том, что они на войне. Всякий раз отзвуки
далекой ночной канонады в горах заставляли людей замирать, осто-
рожно прислушиваться и вспоминать, что они уже не на Родине, а в го-
роде, в окрестностях которого затаилась смерть.
Лейтенант Пашин еще раз взглянул на ночной звездный небосвод.
Попытался вглядеться в очертания загадочных в ночи гор, в кольце ко-
торых стоял и жил древний Кабул. Грустно вздохнул. Невесело улыб-
нулся.
– Ну, вот я и на войне! Удивительно как-то! Совсем не верится! –
вслух произнес Федор.
Глава 6
Пыль в глаза
Большой военный гарнизон был дислоцирован на севере страны
в так называемой «Долине смерти». Почти круглый год здесь бес-
препятственно разгуливали эпидемии различных болезней. В
давние времена англо-афганских войн в дышащем смертью природно-
климатическом капкане Гиндукуша нашли гибель тысячи чужеземцев,
которые пытались поставить на колени непокорных патанов (пуштун,
афганец – пер. с афг.).
Всего несколько лет назад брошенный на голое место советский
воинский контингент за короткий срок успел основательно обу-
строиться. С высоты птичьего полета гарнизон представлял собой
нечто среднее между военным походным лагерем и обычным рабочим
поселком городского типа, каких сотни разбросаны вокруг российских
городов. Обычно таким запоминался советский воинский гарнизон в
«Долине смерти» тем, кто прилетал сюда на «вертушках».
Лейтенант Александр Жирик большим начальником не был, потому
к новому месту службы, как и большинство других, добрался попутной
колонной. Знакомиться с гарнизонными достопримечательностями
ему, как заместителю командира роты по политической части, пред-
стояло длинными неделями и месяцами однообразной службы. Зато
останутся в памяти они надолго – на всю оставшуюся жизнь.
За более чем полгода службы в этом треклятом месте судьба убере-
гла Жирика от всевозможных инфекционных болезней, которые здесь
поджидали новичка на каждом углу. По совету бывалых сослуживцев,
он с первых дней не пил сырой воды, регулярно принимал стопку водки
или спирта. Старой русской пословице «береженого Бог бережет» Алек-
сандр Жирик следовал теперь во всем, и прежде всего в службе. На пер-
вых порах вел себя на редкость осторожно, ни при каких
обстоятельствах не лез на рожон. «Спокойно! Все будет в свое время!
Надо только в струю попасть!» – постоянно внушал себе Жирик.
Однако в тот памятный день замполиту роты все же не удалось от-
крутиться от боевого выхода. Когда утром Жирика неожиданно послали
на сопровождение колонны, он, не на шутку перепугавшись, не мог
даже предположить, что судьба приготовила ему отличный случай по-
пасть в «заветную струю». Правда, впервые в жизни оказавшись в бое-
вом охранении воинской колонны машин и бронетехники, лейтенант
заметно нервничал. Напуганный разговорами о минах, замполит вся-
кий раз внутренне сжимался и напрягался, когда его БРДМ наезжала на
поврежденное подрывами асфальтированное полотно дороги.
На дороге к месту назначения опасных участков было немало. Од-
нако среди бела дня «духи» редко решались нападать на советские ко-
лонны, которые шли в сопровождении боевого охранения. К тому же
потомки храбрых патанов все еще страшились грозных ракетных уда-
ров нурсов с «вертушек» , которые обычно степенно барражировали в
дневное время высоко в небе. Выполняя только им известные боевые
задачи, краснозвездные, только с виду неуклюжие «вертушки» – «волки»,
гарантировали безопасность движения советских колонн на неспокой-
ных горных серпантинах. Здесь, на афганских дорогах, проходивших
сквозь строй невидимых душманских взоров и готовящихся засад, в
мирной тиши прохладных гор и благоухающих оазисов – «зеленок», до
поры до времени таилась война.
Было около четырех часов дня, когда колонна стремительно мино-
вала самый опасный участок дороги, пролегающий через плотный ко-
ридор сахарного тростника. Афганское немилосердное солнце, давно
уже прошедшее точку зенита, стремительно клонилось к закату. Одино-
кие «мерседесы», «тойоты», советского производства «газики» и «зилы»,
загруженные доверху дынями и арбузами, облепленные со всех сторон
афганцами, всё реже и реже встречались в пути. Последние одиночные
машины пугливо спешили до наступления темноты покинуть опасные
участки серпантина.
БРДМ с лейтенантом Жириком шла, замыкая длинную колонну. Не-
ожиданно машина приняла вправо и резко затормозила. При виде стре-
мительно уходящей вперед «брони» Александр, понемногу привыкший
к монотонной дороге и совсем было приободрившийся, вновь беспо-
койно заерзал. Покрутив головой по сторонам, он склонился к совсем
молоденькому прапорщику, который сидел в люке над водителем.
– Что случилось? Чего встали? – последняя фраза пришлась на мо-
мент, когда гул моторов резко затих.
В воцарившейся тишине ответ прапорщика показался необычно
громким:
– Не знаю! Может, сломались?! – он пожал плечами и выпустил на-
верх чумазого водителя. Волосы, лицо и шея солдата были покрыты гу-
стым слоем пепельной пыли.
– Вода закипела! – недовольно пробурчал водитель.
– Долго стоять будем? – еще больше занервничал Жирик.
Солдат ничего не ответил. Пробравшись по броне назад, он стал
тряпкой открывать крышку радиатора. Пар рванулся наружу, грозя об-
жечь лицо водителю, склонившемуся над раскрытым мотором. Тот
резко отпрянул в сторону. Поднялся во весь рост.
– Чурка, канистру тащи! – скомандовал водитель темноволосому
солдату в выгоревшей почти добела форме. Первогодок пулей нырнул
в водительский люк.
Прошло всего каких-нибудь пять минут, и возле БРДМ, как вкопан-
ный, остановился БТР из технического замыкания.
– Чего встали? – зампотех роты одной ногой стоял на своей броне,
другой – уже на БРДМ.
– Вода закипела! – постарался уверенно, со знанием дела, ответить
Жирик.
– Понятно! Вода есть? – старший лейтенант уже обращался к води-
телю, который возился с канистрой.
– Есть!
– Ремни в норме? Ни один не полетел?
– Всё в порядке, товарищ старший лейтенант! Не беспокойтесь!
– Хорошо! – закончил зампотех свой чисто профессиональный раз-
говор с водителем и повернулся к Жирику:
– Догоняйте! Не задерживайтесь! Вон какая буря собирается! – по-
казал рукой на горизонт офицер. Затем уверенно переступил на свою
броню и, прямо как опытный наездник, вскакивающий на лихого коня,
быстро оседлал правый люк бронированной машины.
БТР грозно взревел моторами и ринулся догонять скрывшуюся из глаз
колонну.
Тем временем чуть слева по ходу движения горизонт стремительно
погружался во тьму. Солдаты с некоторой тревогой в глазах погляды-
вали в сторону огромной грозовой тучи, предвещавшей ураган. Все уже
хорошо знали, что надвигающаяся буря – это жгучий ветер «афганец»,
который в Афганистане особенно грозен в период межсезонья и летом.
Как обычно, буря подкралась незаметно. Казалось, еще пятнадцать-два-
дцать минут назад ярко светившее солнце не предвещало никакой беды,
но вот прозрачный горячий воздух стал постепенно мутнеть и желтеть.
Солнце, как при затмении, начало затягиваться плотной, густой пеле-
ной из мельчайшей серо-желтой пыли, сорванной ветром с полей и
дорог.
Лейтенант Жирик в эти тягостные минуты ожидания не отходил от
водителя и все время его теребил.
– Я и так быстро! – недовольно огрызался механик-водитель, нето-
ропливо наполнявший водой радиатор.
Наконец, БРДМ смогла тронуться с места. Солдаты уже взбирались
на броню, когда из-за поворота, за которым скрылась советская воен-
ная колонна, в облаке пыли возник силуэт грузовика. Кузов машины
почти доверху заполняли большие продолговатые золотистые дыни и
зеленовато-светлые арбузы.
– Товарищ лейтенант, бакшиш надо брать?! – к заметно нервничаю-
щему офицеру обратился солдат родом из Средней Азии. Его, с малых
лет привыкшего ко всем стихийным причудам азиатской природы, ка-
залось, совсем не тревожил надвигающийся «афганец».
– Совсем спятил, солдат! Какой еще бакшиш?! Нашел время! – лей-
тенант махнул рукой и стал вслушиваться в гул набиравших обороты
двигателей.
Слабо понимавший по-русски солдат жест командира расценил по-
своему. Он перехватил автомат с плеча в руки и сделал шаг навстречу
афганскому ЗИЛу. Резко заскрежетав тормозами, машина свернула на
обочину и остановилась в нескольких метрах позади БРДМ.
– Эй, бача, бакшиш давай! – подойдя к кабине, на полурусском-по-
луафганском обратился он.
Люди, сидевшие в машине, кажется, не шелохнулись.
– Эй, сюда! – солдат позвал оставшихся возле БРДМ, а сам вскочил
на подножку ЗИЛа, но не успел даже поздороваться с афганцами в ка-
бине.
Едва он взялся за ручку дверцы, как машина рванула с места. Грузо-
вик стал быстро набирать скорость. Замешательство длилось недолго.
В один прыжок соскочив с боевой машины, прапорщик на ходу уже пе-
редергивал затвор. Предураганную тишину разорвала длинная автомат-
ная очередь. Еще мгновенье, и по машине уже стреляли остальные
бойцы.
– Прекратить стрельбу, прекратить!.. – кричал Жирик.
В эту минуту он больше всего боялся, что стрельба накличет мест-
ных «духов», не позволит уйти от надвигающейся бури. Но было поздно.
Резко свернувшая вправо машина остановилась. Выскочивший из ка-
бины афганец не успел сделать и трех шагов, как распластался на земле,
насмерть сраженный метким выстрелом прапорщика.
Жирик подошел к машине последним. Грузовик стоял всего в не-
скольких сантиметрах от края дороги, за которым внизу начиналась
горная расщелина. Водитель тоже был мертв. Прямо за ним зияло не-
сколько пулевых отверстий. Пятна крови были на стекле, дверце и си-
денье водителя. Жирик еще больше испугался.
– Убийство мирных жителей? Это всему!.. – почти вслух выругался
Жирик. Он хорошо знал, что за убийство простых афганцев придется
ответить всем.
– Кто дал команду стрелять? – кричал он на стоящих вокруг него
солдат.
– Само собой вышло! Им же сказано было: стоять! – неуверенно
оправдывался прапорщик.
Он только теперь начал осознавать весь ужас происшедшего. На-
смерть перепуганный, он стоял, понурив голову и опустив руки по
швам. Складной автомат Калашникова, сделавший свое дело, виновато
висел на согнутых пальцах прапорщика, слегка касаясь земли длинным
рожком.
Недолгое оцепенение нарушил широкоплечий сержант.
– Ого, ни хрена себе!
Копаясь в кабине, он вслед за одним автоматом вытащил из-под си-
денья второй, аккуратно завернутый в плотную материю.
– Обыскать машину! – зрачки лейтенанта резко расширились. Пока
еще неизвестно чему Жирик как будто обрадовался.
– Быстрее, быстрее! – торопил он подчиненных. Черное грозовое
облако уже крутилось рядом, словно неотвратимое возмездие за про-
исшествие, случившееся на горной дороге.
Оружие было не только в кабине. Завернутые в серую мешковину
автоматы западного образца, два китайских пулемета, гранатомет и три
ящика с патронами были умело спрятаны в кузове под золотистыми
продолговатыми дынями и ядреными полосатыми арбузами. Через ми-
нуту-другую солдаты уже перекладывали оружие на БРДМ. Все спешили,
работали сосредоточенно, молча.
– Товарищ лейтенант, машину надо сбросить! – не по годам рассу-
дительный сержант спокойно отдавал распоряжения офицеру. Тот,
придя в себя от первоначальной растерянности, утвердительно кивнул
головой.
С помощью брони грузовик столкнули вниз, прямо в расщелину. Вы-
сота была небольшая, наверное поэтому ожидаемого взрыва не после-
довало. Резко запахшие аппетитные дыни и арбузы продолжали
раскалываться на лету, скатываясь вниз к опрокинутой вверх колесами
машине. Лишь солдат из Средней Азии, видимо в силу своей восточной
расторопности, сообразил прихватить пару продолговатых желто-
серых дынь. Они уже лежали возле пулеметной башни сзади, наполо-
вину прикрытые старым грязным бушлатом. Люди быстро забирались
на броню. В кромешной ураганной мгле стремительно угасающего дня
вокруг почти ничего не было видно. Медлить больше было нельзя.
Включив все фары, БРДМ рванулась по дороге.
Свою колонну настигли лишь за последним населенным пунктом
перед поворотом к месту дислокации дивизии. Пока ехали, перепуган-
ный, с трясущимися руками лейтенант лихорадочно искал объяснение
всему тому, что произошло с ними на дороге возле горной расщелины.
– Итак, еще раз! – снова и снова офицер начинал проговаривать в
голове версию, выстроившуюся за время пути.
Офицер так был занят этими мыслями, что не обратил внимания на то,
как БРДМ вслед за колонной стала медленно спускаться с дорожной на-
сыпи. От лихорадочных размышлений его отвлек прапорщик:
– Товарищ лейтенант, что докладывать будем? – он склонился к уху
офицера. Светло-зеленые глаза главного лица в событиях на дороге на-
пряженно горели. Нервно играли желваки.
Жирик сразу очнулся.
– Да, конечно, молодец! – проговорил он тихо, почти губами, и
склонился в люк к водителю. БРДМ остановилась.
Солдаты построились перед броней. Их лица были предельно серь-
езны и взволнованны. Двое из них – прапорщик и сухощавый солдат
из Узбекистана – сегодня впервые не только увидели самых настоящих
«духов», о которых столько слышали в части, но и стреляли по живым
людям. Такое даже на афганской войне бывало далеко не каждый день.
Лишь сержант по-прежнему оставался внешне спокойным и невозму-
тимым. За два года службы ему, повидавшему всякое, смерть «духов» ка-
залась обыкновенным делом.
Еще раз внимательно взглянув на лица подчиненных, офицер внут-
ренне весь собрался. Заговорил неожиданно уверенно:
– Товарищи, сегодня вы лицом к лицу столкнулись со смертью. Рис-
куя своей жизнью, вы действовали быстро, умело и до конца выполнили
возникшую на марше боевую задачу. Мы взяли караван, который вез
смертоносный груз.
Лейтенант, выпалив заученную по дороге наизусть первую фразу,
облегченно вздохнул. Так и не заметив тени ухмылки на лице сержанта,
продолжил:
– Дело это серьезное! Не останови рядовой Убайдуллаев по моей
команде подозрительную машину…
Замполит роты, как ломти хлеба, нарезал заранее продуманные
фразы – версии случившегося:
– Трудно себе представить, сколько бы наших ребят еще сложили
головы в Афгане! Не одна советская мать еще скажет вам спасибо, ре-
бята! Хорошо, что никто не пострадал. Считаю, что решение было вер-
ным – преследовать машину и уничтожить врага метким огнем всего
экипажа!
В эти минуты, стоя перед строем, Жирик не просто говорил. Внешне
преобразившись, он пел свою профессиональную песню штатного со-
ловья, способную одним только звоном и громом слов убеждать лю-
бого. В эти минуты замполит совсем не был похож на пугливого
лейтенанта, каким был в пути. На подчиненных смотрели глаза совер-
шенно другого человека.
– Короче, «духи» не ушли! Оружие и трупы мы доставили. Машину
сбросили! – лейтенант достоверными фразами изложил концовку раз-
работанной версии. – От себя лично объявляю всем благодарность за
мужество и героизм при ведении боя с противником. Короче, все будут
представлены к наградам! – он резко приложил руку к панаме, затем
тут же опустил ее вниз.
По посветлевшим лицам офицер сразу понял, что в легенду о ско-
ротечном бое на марше подчиненные поверили.
– Всё! По местам! – радостно скомандовал замполит.
Подняв клубы пыли, БРДМ проехала ворота КПП.
Вечером в присутствии старшего колонны лейтенант Жирик обо
всем обстоятельно доложил в штабе дивизии. Он так правдоподобно
описал все перипетии боя, что, выйдя из кабинета начальника штаба,
он уже и сам ни на секунду не сомневался в своем героическом по-
ступке. Как и предполагал замполит, в штабе приняли решение пред-
ставить боевой экипаж к наградам. Доставленное оружие было весомым
аргументом в пользу этого. Самого Жирика представили к ордену Бое-
вого Красного знамени, а вскоре и к очередному званию. В тот год в
штаб сороковой армии пришел циркуляр, в соответствии с которым
офицера, прослужившего полгода в Афганистане, за особые заслуги
можно было представлять к званию досрочно.
У лейтенанта Жирика теперь на то были все основания. Случайное
сопровождение колонны помогло ему заработать такой боевой капи-
тал, которого вполне могло хватить на всю оставшуюся военную службу.
Так в Афганистане начиналась служебная карьера политработника рот-
ного звена Александра Жирика.
Глава 7
Субтропики
Ксчастью, на кабульской пересылке лейтенант Пашин пробыл не-
долго. Уже на третьи сутки рано утром он сидел в одном из двух
вертолетов. Быстро запустив двигатели, пара винтокрылых
машин взяла курс на юго-восток – к границе с Пакистаном.
Когда «вертушка» забралась на предельную высоту, Федор вдруг впер-
вые подумал о своем однокашнике по военному училищу: «Черт возьми,
ведь Жирик тоже где-то здесь! Судя по поздравительной новогодней от-
крытке, он в Афгане уже около года!» – мысленно рассуждал Пашин.
Несмотря на то, что расстались они, по меньшей мере, не друзьями,
Федору захотелось непременно повидать своего однокашника. «Надо
будет поспрашивать о Сашке на месте!» – решил про себя Федор. И в
который раз за последние дни он вспомнил услышанную историю,
приключившуюся с его однокашником в ташкентской военной гости-
нице. Она оказалась одновременно смешной и грустной. Неожиданно
«вертушка» накренилась. Винтокрылая машина приступила к сниже-
нию. Оказалось, что летели совсем недолго. Не прошло и часа, как вер-
толеты благополучно приземлились в самом центре аэродромного
прямоугольника. Раскаленный воздух афганских субтропиков негосте-
приимно принял в свои жгучие объятья людей. Один за другим осто-
рожно спускаясь по маленькой металлической лестнице, они опасливо
взирали по сторонам. Им открылась панорама благоухающей зелени
садов и полей. Сверкающая белизна снежных вершин исполинских гор
слепила глаза.
В ожидании попутной машины лейтенант Пашин и его спутники
расположились на повороте дороги от аэродрома в тени деревьев возле
прохладного ручья. Несмотря на утреннее время, было нестерпимо
жарко. Хотелось раздеться, искупаться и напиться холодной воды.
Ждать пришлось недолго. Вскоре на обочине дороги притормозил со-
ветский военный Газ-66. Старший походного автоклуба – худощавый
усатый капитан, не спрашивая ни о чем, кивком головы пригласил
людей на чемоданах занять места в машине.
«Газик» шел на большой скорости. Он стремительно обгонял тихо-
ходные, полные людей или загруженные до отказа афганские машины,
ловко уворачивался от встречных автомобилей и бронетехники. Не-
большой спуск, и автоклуб влетел в зеленый тоннель из деревьев.
– Соловьиная роща! – прокричал солдат-киномеханик. В оконный
проем кунга походного автоклуба внезапно ворвалось дыхание свежей
буйной растительности, голоса растревоженных птиц. – Еще год назад
просто так не проехать было! И днем и ночью «духи» долбили. Сейчас
– нормалек! Вот оттуда обычно стреляли! – солдат резко привстал с
места и решительно показал в глубину рощи.
Быстро проскочив оживленный кишлак, расположенный вдоль рас-
трескавшегося русла реки, автоклуб без остановки проехал раскрытые во-
рота КПП советской воинской части. Здесь, на окраине афганского города
Джелалабада, и предстояло служить лейтенанту Пашину. В каких-нибудь
сорока километрах от места дислокации гарнизона проходила граница
Афганистана с Пакистаном. Однако она была начертана лишь на геогра-
фических картах. В действительности никакой границы не было. А гор-
ные перевалы за годы войны превратились в коридоры для караванного
потока «бойцов за веру» и оружия на территорию Афганистана.
После короткого представления в штабе уже знакомый Федору ка-
питан проводил его в синий модуль возле офицерской столовой, где
жили офицеры и прапорщики. По дороге к походным «апартаментам»
познакомились. Оказалось, что Вадим – начальник клуба части. Пашину
он сразу понравился. Веселый, он не умолкал ни на минуту. Пока шли,
успевал на ходу обмениваться короткими приветственными фразами
со встречными сослуживцами.
Пройдя по сквозному коридору в модуле, офицеры зашли в комнату,
где стояло восемь солдатских железных кроватей.
– Вот твое жилище! Пока батальон находится на боевом выходе, бу-
дешь жить по-царски – один! Как тебе здесь?
– Нормально!
– Не то слово, класс! Главное, кондер пашет! Когда я сюда приехал, они
только у начальства были! Спаса от жары просто не было. Сейчас ништяк!
Вадим подошел к окну, в левой половине которого размеренно гудел
кондиционер, умело вмонтированный между рамами. Капитан поста-
вил ладонь к вентилятору агрегата. Его полностью раскрытые створки
усиленно гнали прохладу.
– Всё как надо! Это для отражения солнечных лучей, – Вадим пока-
зал рукой на блестящую фольгу, которая была аккуратно проложена
между двойными стеклами.
Федор пронес чемодан к столу. Осмотрелся. Над заправленными
кроватями висели многочисленные цветные и черно-белые семейные
фотографии, детские рисунки. «Наверное, все женатые, как и я», –
решил про себя лейтенант. Но тут же невольно заулыбался, заметив над
кроватью в углу у второго окна журнальные вырезки с длинноногими
модницами и певицами популярных ансамблей. Озорной взгляд Фе-
дора перехватил начальник автоклуба:
– Здесь Ваня спит. Иван Коваленко – классный мужик! – прищелкнув
языком, он выставил перед собой большой палец. – Так, мне пора! Давай
устраивайся! Вот эта кровать свободная. Белье возьмешь у дневального.
Его комната при входе. Вечером заходи! Приезд отметим! Я живу через
дверь, – Вадим показал в ту сторону, откуда они вошли в модуль.
Начальник клуба, которому до замены оставалось не более полугода,
в части слыл ревностным поборником афганских традиций. Вхождение
в коллектив вновь прибывшего офицера здесь считалось событием обя-
зательным. И дело было даже не в распитой вечером бутылке. Она была
лишь предлогом собраться, поговорить по душам, дать волю воспоми-
наниям о доме при виде появившегося за столом новобранца, привез-
шего в словах, жестах, взгляде и припасах съестного живую, свежую
частичку жизни из далекого и дорогого Союза.
Вечером собрались у Вадима, куда поселили и Пашина. Познакоми-
лись. Со своим ротным – капитаном Арбузовым Алексеем Дмитриеви-
чем и его подчиненными офицерами лейтенант Пашин уже успел
познакомиться, когда его представляли в штабе. Кроме них, в комнате
был еще один постоялец – начальник склада ГСМ прапорщик Ахалая.
Пока те офицеры, что помоложе, суетились у стола, Федор охотно
делился последними союзными новостями. Одного из жильцов – чер-
нявого прапорщика – больше всего интересовала смерть генерального
секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова. Его портрет в са-
модельной рамке висел в комнате над кроватью в углу.
– Так что, его убылы илы нэт? – Томаз Ахалая говорил с заметным
акцентом.
– Не знаю! С чего вы такое взяли?
– Вах, вах! Понятно, что убылы. Порядок стал навадыть, вот его ы…
– прапорщик сделал всем понятное движение ножом, которым только
что открывал консервные банки.
Ему горячо поддакнул Вадим:
– Это точно! Я хорошо помню, как он бездельников гонял.
Им вяло возразил старший лейтенант возле электрической плиты:
– Тебе откуда знать, если в Афгане все это время находился?
– Х-м, что я – в отпуске не был? Помню, прошлой осенью сижу с
женой в кинотеатре. Заходят аккуратно подстриженные ребята и начи-
нают проверять документы. Если в отпуске, как мы тогда с женой, – нет
вопросов, отдыхай, а нет – пройдемте для выяснения всех обстоятельств!
– Разве это правильно? – без задней мысли возразил Федор.
Он совсем не предполагал, что его слова заденут за живое чернявого
прапорщика.
– Паслюшай, дарагой! – он не на шутку разозлился. – Скажи, да!
Лючше в бардакэ жыт? Да? Молядешь совсем пляхой стал! Лышь бы бал-
дэть! Танцы, манцы, джинцы! Вот и весь смысл! Ми на Кавказе силу ува-
жаим. Мой отец всегда гаварыл, что при Сталине настаящый парадык
бил! Потому что он челавэк гор бил. Балшой человек! – Томаз поднял
вверх сжатый кулак. – Люды работалы, дисциплын был. За лышный
слов – получи! Пьянства совсем мала был!
– Ладно тебе, Томаз, завелся! Лейтенант Пашин, что ли, виноват в
бардаке, – в разговор встрял Арбузов.
– Да все понятно. Обыдно! Жалко, говору, что Андропов мало пожил.
Бил бы сыйчас в Союзе парадык! Ти, летеха, приезжай в Тбылисы,
гостем дарагым будышь! – прапорщик сделал извинительное лицо.
В комнате повисла пауза. Сразу стал слышен шум работающего кон-
диционера. Федор подсел к кровати, над которой был оборудован де-
ревянный каркас, обтянутый тонкой марлей. Возникла новая тема для
разговора.
– Это зачем? – поинтересовался новичок.
– Так мы от комаров и мух спасаемся. А то, только заснешь, мухи тут
как тут. Грызут – спасу нет! А с таким шатром совсем другое дело, за-
шторил и спи себе спокойно! Особенно днем выручает. Здорово!
– Рационализаторская мысль! – ввернул «старлей» со сковородкой
в руках, на которой дымилась разогретая аппетитно пахнущая тушенка.
– Ваня Коваленко придумал. Он у нас мастер на все руки. Из моло-
дых – самый толковый! – он за глаза похвалил сослуживца.
Наконец все сели за стол. Выпили. Закусили. Еще раз, уже молча, вы-
пили за погибших. Поговорили по душам. Вновь прибывший лейтенант
всем понравился. Подкупали его искренность, какая-то правильность
и деловая рассудительность.
На удивление, Пашин заснул сразу. Видимо, дала о себе знать мно-
годневная усталость. Впервые за последнее время ему ясно виделся сон.
Снилась мама. Она сидела во дворе их старенького дома и гадала на
картах. Возле ее ног дремала собака Герта. Федор осторожно закрыл ка-
литку. Всегда осторожная, бдительная собака на этот раз не залаяла, не
бросилась радостно навстречу молодому хозяину. Он прошел в глубь
двора. Подсел к матери. Но она тоже, казалось, не замечала его. Тогда
сын достал из сумки красивую, расшитую серебристыми нитками чер-
ную шаль, специально для нее купленную в подарок в Афганистане.
Мать, ничего не говоря, встала, накинула ее на плечи. Неспешно пошла
к дому. Федор побрел следом. За углом темная тень матери вдруг про-
пала. Сын испуганно покрутил головой по сторонам и замер. На него
медленно из темноты выплыла скамейка, на которой сидели парень и
девушка. Федор сразу узнал в юноше своего однокашника – Александра
Жирика, а вот черты его подруги не угадывались. Пашин ринулся впе-
ред, но скамейка быстро плыла назад. Перед глазами неожиданно вырос
белый каменный забор.
Больно ударившись о стенку, Федор проснулся. Будильник показывал
пять часов утра. Пора было вставать. Летом жизнь в афганских субтро-
пиках начиналась необычайно рано. Из-за невыносимой дневной жары
военный городок приходил в движение вместе с восходом солнца.
Федор быстренько побрился, умылся в летнем умывальнике, про-
пахшем хлоркой, и через полчаса уже сидел в столовой. При виде но-
венького сонливые официантки, молча разносившие тарелки в
полупустом зале, мгновенно встрепенулись. Из-за стенки раздачи стали
выглядывать сначала одна, потом другая поварихи в белых колпаках.
Спустя несколько минут к симпатичному лейтенанту пружинистой,
игривой походкой подошла худая шатенка лет тридцати. Загадочно
улыбаясь, она ловко поставила перед ним тарелку с едой.
– Приятного аппетита, товарищ лейтенант!
Федор улыбнулся.
– Спасибо! А это что? – он кивнул головой в сторону желто-корич-
невого драже в металлической посуде.
– Витамины! Очень полезно в профилактических целях от болез-
ней, по одной штучке, товарищ лейтенант! – вежливо, но с некоторой
иронией ответила женщина и бодро направилась к соседнему столику.
Федор взял ложку. Повернул тарелку. Есть совсем не хотелось. После
вчерашнего сытного ужина под водочку перловка в горло не лезла. Вме-
сте с аппетитом неизвестно куда пропало и настроение. К тому же из
головы никак не выходил этот дурацкий сон.
Лейтенант резко тряхнул головой. Машинально отодвинул в сто-
рону кружку недопитого чая и встал из-за стола. Прохладную столовую
покинул в несколько шагов. За дверями его встретило жаркое дыхание
афганских субтропиков. Так начались повседневные будни Пашина на
войне.
Глава 8
Кадровик
Афганская осень, давно пришедшая на север страны, здесь всту-
пать в свои права не спешила. Солнце светило совсем по-летнему.
В дневные часы воздух накалялся, как во время июльской или ав-
густовской жары, становился сухим и жгучим. Плотные слои плывущего
над землей марева почти до самого захода солнца продолжали висеть
в зеленых оазисах. Вот разве что только ночи с каждым разом стано-
вились все более продолжительными и прохладными. Они напоминали
о том, что скоро лето должно закончиться. Явной приметой грядущей
смены сезона оставался неугомонный «афганец», который ближе к
концу дня начинал безжалостно кружить и гонять плотные, сжатые слои
горячего воздуха по лабиринтам горных дорог и ущелий, вокруг воен-
ного городка и близлежащих кишлаков.
Прослужив в Афганистане почти год, лейтенант Жирик с нетерпе-
нием ждал декабря – месяца, на который ему был запланирован отпуск.
Поэтому в часы обеденного перерыва, разлегшись в постели, он каждый
раз мысленно оказывался в Союзе. Первый кандидат среди политра-
ботников ротного звена на выдвижение, без пяти минут кавалер бое-
вого ордена и афганской медали, он горел страстным желанием
поскорее предстать во всем блеске перед родными, знакомыми и одно-
кашниками.
Но с не меньшим ожиданием и трепетом Сашка представлял встречу
с Сосновской, вернее, уже теперь с Натальей Пашиной. Время шло, а
большие добрые глаза этой миловидной девушки почти не исчезали из
его памяти. Ее единственная открытка в ответ на новогоднее поздрав-
ление Жирика была большим, чем живое напоминание о счастливом
времени, проведенном вместе в городе, где прошла незабываемая кур-
сантская юность. Беря в руки дорогое послание, он в который раз пе-
речитывал и без того уже наизусть выученный текст. С обыкновенной
почтовой открыткой Сашка неосознанно связывал свои самые желан-
ные и заветные мечты на будущее.
Здесь, на чужбине, получив за все время лишь одно письмо от спив-
шегося одинокого отца из далекой сибирской глубинки, он все острее
чувствовал потерю Наташи. Вдали о Родины Жирик стал понимать, что
еще больше любит эту девушку. Поэтому в своих мыслях он рисовал
самые неожиданные встречи с женой своего однокашника.
Вот и сейчас, едва закрыв глаза, Сашка очутился в городе своей не-
давней курсантской молодости. Там, где родился злополучный любов-
ный треугольник, в котором он оказался третьим лишним. Дремотные
мысли оборвал отрывистый стук в дверь. Сашка испуганно припод-
нялся в кровати. На пороге стоял посыльный из штаба:
– Лейтенанта Жирика – к командиру! – солдат обратился сразу ко
всем обитателям комнаты.
Сашка насторожился. С командиром части, ему, замполиту роты,
приходилось до сей поры сталкиваться не так часто, как хотелось бы.
Дело в том, что, несмотря на боевые заслуги лейтенанта, требователь-
ный, строгий полковник относился к Жирику с какой-то неприязнью,
внешне едва уловимой.
На последнем офицерском построении, как показалось Сашке, тот
вдруг ни с того ни с сего сделал ему замечание за разговоры в строю,
хотя этим грешили и другие. Не без оснований полагая, что данный
эпизод – не просто случайность, Жирик теперь старался держать ухо
востро, избегать непредвиденных встреч с полковником.
Однако в штабе томившегося в ожидании неизвестности лейте-
нанта ждал приятный сюрприз. В кабинете командира, под большим
портретом Ленина, на командирском месте чинно сидел моложавый
подполковник в новенькой экспериментальной полевой форме «аф-
ганка» с множеством карманов на куртке и штанах.
Сашка удивленно вскинул брови. Сомневаться не приходилось. В
старшем офицере Жирик сразу узнал своего первого командира и на-
ставника в армии.
– Товарищ подполковник! Лейтенант… – Жирик не успел закончить
свое бодрое, радостное приветствие старшего начальника, как подпол-
ковник Кончаков, не вставая с места, жестом остановил своего бывшего
солдата, который сейчас в нетерпении гарцевал в строевой стойке.
– Вольно, вольно! Еще вольней! – он изрек до боли знакомый для
Сашки армейский афоризм.
Так говорил только один человек – бывший «комсомолец» Гвар-
дейской Таманской дивизии, старший лейтенант Кончаков Борис
Яковлевич. Подобострастно изогнувшись, Жирик крепко пожал рас-
слабленную, кажется, всегда слегка потную руку, небрежно выброшен-
ную вперед.
– Ну, садись, садись! Каков орел стал! – подполковник продолжал
себя вести подчеркнуто важно. – Я вот тут к вам с проверкой из Кабула!
– сильно нажав на «я», Кончаков многозначительно потер руки. – Зна-
чит, смотрю списки офицеров части. Ба, знакомая фамилия! Иди сюда,
говорю замполиту. Тот это или не тот Жирик? Выясняю – тот! – подпол-
ковник бросил короткий взгляд на подполковника Андронникова, ко-
торый сидел поблизости от кабульского гостя почти на самом краю
стула.
Постное лицо Михаила Степановича моментально растеклось в
улыбке умиления и безграничного почтения к старшему начальнику.
– Ну что ж, рад! Искренне рад тебя видеть, дружище! – по этой фразе
Сашка узнал беззаботного, шустрого старлея, каким тот был тогда,
когда Жирик только начинал познавать азы армейской службы.
– Давно здесь?
– Скоро год! На Новый год обещали отпустить в отпуск!
– Понятно! Еще что? Хотя по службе я наслышан! Всё в порядке! Мо-
лодец, далеко пойдешь, если что?…
– Если милиция не остановит! – Жирик на одном дыхании выпалил
известную присказку.
– Нет, мой друг! Милиция нам не страшна, а вот пули-дуры берегись!
Поэтому далеко пойдешь, если будешь головой думать! Понял?
– Так точно!
Тут в разговор встрял замполит полка:
– Ему это не грозит! Он парень сообразительный! В бою без единой
потери столько оружия взял, что не каждый командир разведроты за
два года сумеет добыть! Не зря мы его и к ордену представили, и на оче-
редное звание досрочно послали! Есть даже соображения в кандидаты
на Героя Союза зачислить!
В завершение своего короткого монолога Михаил Степанович с лег-
ким металлом в голосе изрек мысль, только что внезапно пришедшую
ему в голову. Она, по его соображению, могла помочь установлению
более тесного контакта с председателем проверочной комиссии, кото-
рый второй день отказывался принять приглашение «отметить приезд»
кабульских гостей.
– Мой воспитанник, чего ты хочешь?
– Чувствуется, Борис Яковлевич, ваша школа!
– Ладно-ладно! Ты мне здесь дифирамбы не пой! А на счет Героя –
это предложение интересное! На досуге помаракуем!
– Как скажете, товарищ подполковник!
– Скажу, что такие кадры нам и в Кабуле нужны!
– Борис Яковлевич, помилуйте! Мы здесь из него «комсомольца»,
помощника покомсомольской работе части вырастим, а по зиме – на
замполита батальона аттестуем, майорская должность! – замполит, ро-
весник по возрасту, равный в звании подполковнику из штаба армии,
обращался к нему только на «вы».
– Одно другому не мешает! Впрочем, об этом мы без лейтенанта еще
поговорим! – Кончаков, сдвинув брови к переносице, строго взглянул
на Жирика.
В эту минуту Сашка чувствовал себя именинником. Его всего прямо-
таки распирало, душа беззвучно повизгивала от хвалебной речи стар-
шего политработника полка. Но он, потупив взор, сидел молча, боясь
шевельнуться и прервать своего прямого начальника.
– Борис Яковлевич, как я понял, вы вместе служили в одной диви-
зии?
– Да. Сашок у меня был правой рукой!
– Стало быть, мы все трое – однополчане! Я ведь тоже начинал в
этой дивизии.
– Ах, да! Ты что-то говорил по этому поводу!
Кончаков недовольно поморщился. Он, конечно, не забыл, как
вчера вечером услужливый замполит части битый час убеждал его в
том, что они в одно время служили в придворной дивизии под Москвой.
Борис Яковлевич, так и не вспомнив взводного из комендантской роты,
где начинал службу Андронников, сейчас не стал возражать против на-
личия еще одного бывшего сослуживца.
– Да что и говорить! Мир тесен, кругом свои люди! Без этого, Сашок,
в жизни нельзя!
Подполковник из Кабула поднялся со стула. Ему уже больше не нра-
вилось, что так много внимания уделяют не его персоне. Борис Яков-
левич Кончаков всегда и везде привык быть
в центре внимания. Первым это сообразил замполит полка, сразу встав-
ший со своего места.
– Борис Яковлевич, так как у вас сложилась судьба в дальнейшем?
Кадровик, заложив руки за спину, продолжал стоять вполоборота у
окна. Он с интересом смотрел в сторону военного магазина, возле ко-
торого уже выстроилась длинная очередь. Полковой дуккан, открывался
сразу после обеденного перерыва, ровно в четыре часа дня.
После небольшой паузы подполковник, вернувшись на командирское
место, жестом усадил Жирика и замполита части.
– Садитесь, садитесь! Чего встали? Сидите! Как у меня дела? Да всё
своим чередом! В Германии получил батальон, затем – академия. По
окончании перешел работать в кадровые органы. Кадры, как говорится,
решают всё! Верно, Сашок? – Кончаков самодовольно подмигнул лей-
тенанту.
– Так точно! – снова вскочил с места младший по званию.
– Да сиди ты! Чего вскакиваешь каждый раз?!
– Так учили, товарищ подполковник, со старшими по званию раз-
говаривать стоя!
– Молодец! Ценю! Военный этикет усвоил хорошо! И впрямь – да-
леко пойдешь!
– Рад стараться!
Сашка не удержался, чтобы не выдать свою обычную невинную из-
девку над старшими офицерами полка. Однажды он уже схлопотал
серьезное вразумление от начальника штаба за подобный неуставной
ответ. Но урок, видимо, впрок не пошел. Вот и сейчас Кончаков
как-то странно взглянул на своего бывшего воспитанника.
– Ладно, поговорили! Еще увидимся.
Представитель вышестоящего штаба говорил подчеркнуто сухо. От
неожиданной перемены тона Сашка опешил. Его худое лицо еще
больше вытянулось.
Вершитель человеческих судеб из Кабула, видимо, был большим
специалистом в области военной психологии. Ему не составило боль-
шого труда определить, что лейтенант уже осознал свой досадный про-
мах, который допустил в присутствии хотя и старого знакомого, но, по
афганским меркам, большого армейского начальника. Кончаков нехотя
встал из-за стола, небрежной улыбкой давая понять, что он не в обиде.
– Всё понял? Давай служи! Иди! В субботу Михаил Степанович гро-
зился баньку организовать, так думаю, он и тебя захватит с собой! Там
обо всем поговорим! Верно говорю, Стаканыч, извини, Степаныч? – не
то пошутил, не то оговорился старший начальник.
Однако его оговорка рассмешила только Жирика, который невольно
прыснул от смеха. Между тем, сам Степанович никак не среагировал на
оговорку.
– Какой разговор! Нет проблем! – несказанно обрадовался зампо-
лит тому, что кабульское начальство наконец-то дало добро на «нефор-
мальную встречу».
Светясь от счастья, лейтенант Жирик выскочил из дверей штаба. Не-
ожиданная встреча в Афгане со своим первым наставником в армии су-
лила новые радужные перспективы.
Как и обещал кадровик из Кабула, Александр Жирик оказался в
числе приглашенных на скромный ужин в полковую баню. Лейтенант
не шел, а летел туда, словно это было приглашение, по меньшей мере,
на торжества в Кремль по случаю приема выпускников военных учи-
лищ и академий.
Бань в гарнизоне было несколько, но эта, находившаяся в глубине
военного городка, вдали от посторонних глаз, считалась особенной.
Она исправно служила полковому начальству в их служебной суете по
организации неформальных встреч с представителями многочислен-
ных проверочных комиссий и высокопоставленных гостей из Кабула,
Ташкента и Москвы.
О «зоне отдыха», спрятанной под навесом желто-зеленых маскиро-
вочных сетей, Александр Жирик знал, десятки раз проходил и проезжал
мимо, но бывать там ему, замполиту роты, еще не доводилось. Секунду-
другую помявшись возле входа, Сашка осторожно проник внутрь тени-
стого дворика. Здесь было прохладно и уютно. Площадка под сетями,
обильно политая водой, пахла влажной землей. Совсем по-домашнему
журчал фонтанчик. Вдоль асфальтированной дорожки зеленела травка,
росли молоденькие деревца. В глубине, возле небольшой беседки, Жирик
заметил солдата-истопника, который сосредоточенно колол дрова.
– Подполковник Андронников пришел? – офицер подошел вплот-
ную к беседке.
– Нет еще!
– Что, вообще никого нет?
– Пропагандист стол накрывает! – распрямился истопник.
Жирик резко повернулся и направился к бане. Снаружи она была
отделана крупным булыжником и деревом. Сашка открыл дверь.
– Ну наконец-то! – его приход громким возгласом встретил пропа-
гандист полка. – Времени совсем нет! Бери нож и режь хлеб!
– Во сколько начало? – робко спросил лейтенант.
– Скоро будут! Тебе что, никто не сказал, чтобы помог?
– Никак нет.
– Ну Михаил Степанович, работничек! – недовольно ворчал майор.
Взяв в руки нож, Сашка осмотрелся. По афганским меркам баня
была сделана с размахом. Огромный предбанник с самодельным шка-
фом, большим столом и лавочками. Через открытую дверь Жирик уви-
дел бассейн, душевую и парилку. Перегородки и внутренние стены были
профессионально отделаны досками от раскуроченных снарядных
ящиков, виртуозно обожжены паяльной лампой.
В просторном предбаннике сразу обращала на себя внимание боль-
шая картина на стене возле телевизора: стройные березки на крутом
берегу сверкающей внизу реки, зеленая полянка в желтых одуванчиках.
Незамысловатый пейзаж русской природы здесь, вдали от родного
дома, поневоле навевал дорогие, сокровенные воспоминания, всякий
раз заставлял колотиться сердце.
Через полчаса, когда стол уже был накрыт, предбанник наполнился
шумом. Собравшиеся офицеры даже в бане, сами того не желая, соблю-
дали субординацию. В небольшой пышущей жаром парилке кадровик
с командиром и замполитом сидели на верхней лавке под самым слегка
закопченным потолком, на котором ярко горел огромный для такого
помещения плафон. Пропагандист полка, секретарь партийного коми-
тета части и Сашка пристроились внизу по краям, готовые в любую се-
кунду вскочить со своих мест. Их счастливые услужливые взоры были
устремлены вверх.
Еще один из числа кабульских проверяющих вместе с начальником
штаба готовился зайти в парилку во вторую очередь. В нетерпении на-
чальник штаба то и дело проверял, насколько хорошо размокли эвка-
липтовые веники, специально заказанные для такого случая из
афганских субтропиков.
В парилке Жирик был наверху блаженства только от одного пони-
мания того, что он – замполит роты – парится вместе с самим началь-
ством. «Завтра комбату скажу, пусть знает». Сашка смахивал мокрыми
руками пот, градом катящийся по лицу. Он на мгновение представил,
как завтра утром объяснит комбату причину своего опоздания на слу-
жебное совещание: «Извините, вчера немножечко засиделся в бане с
командиром и проверяющим!» Жирик ясно увидел, как сначала округ-
лятся глаза майора, как присутствующие на совещании, кто с нескры-
ваемой завистью, кто с уважением, посмотрят на замполита роты.
Сашка зажмурился от удовольствия. Хотел мысленно нарисовать
новую сцену своего очередного утверждения, но неожиданно почув-
ствовал себя нехорошо. Офицеры, зашедшие на первый ковш, явно пе-
ресиживали. Это было написано на лицах у всех, за исключением
кабульского визитера, да и, пожалуй, командира, человека сибирской
закалки, привычного ко всему.
Поскорее окунуться с головой в холодную воду бассейна хотелось
не только лейтенанту, но первым выходить из парилки никто не ре-
шался. Сделать это не позволяла все та же, неуместная сейчас, суборди-
нация. Все ждали, когда, наконец, поднимутся командир и Кончаков.
К радости многих, наверху вскоре задвигались и направились к вы-
ходу. За ними, прижимаясь друг к другу почти вплотную, чтобы поско-
рее вырваться из адского пекла, потянулись и остальные. Слегка под-
прыгнув, кабульский гость плашмя плюхнулся в бассейн. Разорванная
гладь воды плеснула через край.
Парилка и купание были важными и обязательными компонентами
приема гостей, но далеко не самыми главными. Уставшие от многочис-
ленных заходов в парилку и звонкоголосого барахтанья в бассейне лю-
бителя бани из Кабула офицеры в нетерпении ждали завершающей
части программы.
Вскоре розовые, сразу помолодевшие, они в полном составе разме-
стились за накрытым столом. Легкий теплый сквознячок из раскрытых
двери и окна ласково обнимал разогретые тела, завернутые в проштам-
пованные армейские простыни.
Хозяева постарались. Стол ломился от яств. А за банными построй-
ками шипела на сковородке картошка. Там же банщик, казах по нацио-
нальности, уже завершал приготовление плова.
Пристроившийся на самом краю длинной скамейки Жирик с жад-
ностью перебегал голодными глазами по заставленному тарелками
столу. После никудышного сегодняшнего обеда в офицерской столовой,
где он с большим трудом осилил тарелку борща, сваренного из рыбных
консервов, а к месиву из перловки с жирным куском свинины даже не
притронулся, начинавшийся ужин казался ему сказочным.
Все выжидали, нетерпеливо поглядывая в сторону Кончакова. Нако-
нец кадровик сел за стол. Его место было предусмотрительно выделено:
нож, ложка и вилка, фужер вместо граненого стакана, как у всех, не
банка, а большая, с красивой этикеткой бутылка «ноль семь» чешского
пива говорили о том, что здесь будет сидеть не простой смертный.
Все было готово. Стройные ряды «Столичной» томились под длинной
лавкой, на которой нетерпеливо вертелся замполит полка. Но Кончаков
медлил. Ему – тертому калачу – больше было по душе, когда такого рода
застолья начинаются сами по себе. Словно прочитав мысли кабульского
гостя, бразды правления взял в свои руки подполковник Андронников:
– Единственная радость – банька да посидеть за столом!
Народ одобрительно загудел.
Андронников выхватил из-под стола бутылку. Когда стаканы уже
были налиты, Кончаков неожиданно нахмурился:
– Это лишнее!
Опытный штабник решил подождать традиционного объяснения,
чтобы после него санкционировать начало застолья. Затаив дыхание,
Сашка ловил премудрости армейского гостеприимства.
Во внезапно возникшем неловком положении вновь первым на-
шелся Михаил Степанович:
– Уважаемый Борис Яковлевич, это же чисто символически! За при-
езд! Опять же, после баньки для аппетита! И потом, у нас в гостях не
просто проверяющий, а человек, с которым я в одной дивизии службу
начинал!
Об этом факте из своей биографии замполит снова заговорил не
столько для того, чтобы найти достойный предлог для произнесения
тоста, сколько чтобы дать понять присутствующим однополчанам, что
он на короткой ноге с кадровиком из Кабула.
– Нет, вот умеешь ты, Стаканыч, за живое взять! Ведь знаешь, что не
пью, с проверкой у вас, ан нет, нашел-таки повод!
Кончаков все больше смирялся с тем, что находится в гостях у своего
бывшего сослуживца. Сидевшие за столом офицеры полка, довольные
тем, что до того, чтобы хорошенько выпить и поесть, осталось совсем
чуть-чуть, дружно рассмеялись.
Засмеялся и командир части, но того больше смешила вся эта неле-
пая возня вокруг кабульского гостя, непонятная чертовщина вокруг
обыкновенной бутылки на столе.
– Борис Яковлевич, никуда нам от этого не уйти. Видно мы – рус-
ские – без бутылки никуда! И здесь запрещай не запрещай, бесполезно!
– Хорошо, но только если самую малость! А то я вас знаю! Потом
скажете: отчет составь, какой надо! Оцени, понимаешь, как следует! Не
ожидайте! Дружба дружбой, а служба службой! Яволь?
– Да как вы могли подумать? – замполит полка продолжал обра-
щаться к бывшему сослуживцу на «вы».
Кончаков жестом остановил Андронникова:
– Хорошо! – поднял свой фужер. – За встречу, товарищи! За ваши
успехи!
Устав выслушивать объяснения, все разом, вслед за Кончаковым,
подняли и опустошили стаканы.
После выпитой холодной водочки сразу почувствовалось, как по
телу стала разливаться приятная тяжесть. Сашка невольно расслабился,
увереннее придвинул к себе тарелку.
В эту минуту Кончаков не видел и не слышал неизбранного тамаду.
Он, любивший хорошенько поесть, орудовал сейчас вилкой, как знат-
ный стахановец во время установления очередного рекорда. Попробо-
вать хотелось всего, но уже вскоре стало ясно, что это будет сделать
непросто.
Раньше, в лейтенантские годы, Борис Яковлевич съедал впрок
сколько угодно. Но теперь настали другие времена. Пухленький, рых-
лый животик вмиг налился как здоровенный арбуз, подобно тому, что
лежал на столе, до которого еще не дошла очередь. Отложив вилку в
сторону, кабульский гость оторвался от еды. Это как раз и было нужно
Михаилу Степановичу, уже высматривающему момент, когда будет удоб-
нее освежить посуду кадровика.
– Борис Яковлевич, позвольте хозяевам маленький тост?
– Ты же говорил, что только по одной выпьем?! – сказав только для
должного приличия, Кончаков еще ближе придвинул к себе до краев
наполненный фужер.
– Борис Яковлевич, три тоста обязательны: за встречу, за вас и тра-
диционный! От этого никуда не уйти!
В знак одобрения короткому объяснению замполита сидевшие до-
вольно заулыбались.
Так как разрыв между первым и вторым стаканом был недопустимо
большой, сразу последовал третий тост, потом четвертый… Застолье
было в разгаре. Выпили за «сорокоградусную» армию, за «ограничен-
ный во всем» контингент советских войск в Афганистане и еще пили
за то, чтобы выжить, чтобы встретиться с семьями, за родных и близ-
ких.
Когда стрелка на часах приблизилась к десяти, никто уже точно не
знал, сколько было выпито. Теперь наступило время достойно завер-
шить банное застолье. После очередного пышного тоста в честь доро-
гих гостей замполит полка достал из шкафа «скромный подарок» от
офицеров части – японский двухкассетник.
– Вот, еще и взятку даете! – захмелевший кадровик вроде бы как-то
сурово глядел на присутствующих. – Не понимаю я таких вещей!
Он внимательно стал рассматривать серебристого цвета «Шарп», кото-
рый предусмотрительно вынули из коробки, чтобы у того, кому он
предназначался, не было ни малейшего сомнения в исключительной
ценности подарка.
– Что вы, что вы! Борис Яковлевич, дорогой, как вам в голову такое
могло прийти?! Это не моя инициатива, коллектив решил вам препод-
нести сувенир на память о посещении части!
Михаил Степанович по-заговорщицки посмотрел на представите-
лей коллектива, проявившего инициативу. Пропагандист и начальник
штаба тут же попытались утвердительно кивнуть пушистыми после
бани головами.
Дав понять кабульскому гостю, что офицеры в части – народ госте-
приимный, замполит и про свою особую роль в этом деле не забыл.
– И потом, слух до меня дошел, что у вас день рождения не за го-
рами…
Михаил Степанович был уверен, что, в принципе, именины у лю-
бого человека не за горами. По крайней мере, каждый год – обяза-
тельно. К такому приему он прибегал довольно часто, когда нужно было
вручить подарочек очередному визитеру, а должного повода не нахо-
дилось…
– Ну что с вами сделаешь! Ничего от вас скрыть невозможно!
Кончаков решил все-таки взять подарок. При этом он мысленно
сравнил сегодняшний двухкассетник с такой же аудиосистемой, пода-
ренной ему месяц назад в день рождения. «В крайнем случае, тоже кому-
нибудь из руководства или «москвичей» подарю, а то и с Ольгой
расплачусь, наконец!» – он вспомнил о своей любовнице в Кабуле, ко-
торая работала машинисткой в штабе.
Довольный подарком, Кончаков еще какое-то время крутил в
руках объемистую дорогостоящую систему, листал инструкцию по
пользованию на нескольких языках, пока его вновь не привлекла бе-
седа за столом.
Изрядно выпившие офицеры говорили о женщинах.
– Так, так, интересно! – кабульского гостя вдруг перестал интересо-
вать подарок. Когда разговор заходил о женщинах, он забывал о мно-
гом. Частенько о своей жене, совсем некрасивой, к тому же немолодой,
старше него почти на десять лет.
Женившись на ней еще в молодые курсантские годы, он теперь все
чаще жалел об этом. Кончаков уже вышел на «финишную прямую»
своей военной карьеры. Поэтому дочь бывшего московского генерала,
скорее мешала, чем могла помочь перспективному подполковнику, и
без нее знавшему, что ему нужно в жизни. Но и развестись с ней просто
так он не мог. Зная подлый и властный характер своей лучшей поло-
вины, Борис Яковлевич хорошо представлял, что его могло ожидать в
случае развода. Генеральская дочь с молоком на губах усвоила, как
можно умерить пыл коммуниста Кончакова, душой и телом стремив-
шегося в генералы.
Кроме того, практичного подполковника сдерживало и еще одно,
совсем немаловажное, обстоятельство. В случае развода ему бы никогда
не видать черной «Волги» престижной двадцать четвертой модели, че-
тырехкомнатной квартиры на Смоленской площади в Москве и пре-
красной дачи, в которой доживали свой век родители немолодой су-
пруги. А еще была тринадцатилетняя дочь, которая любила и ждала
отца, без которой не представлял жизни и сам Кончаков. Поэтому дур-
ные мысли о разводе Борис Яковлевич гнал от себя всякий раз, как
только очередная привлекательная молодуха заговаривала с ним о же-
нитьбе. Именно такая женщина у него сейчас была в Кабуле. Серьезные
многозначительные предложения красивой девушке кадровик делал
всякий раз, когда еще только предстояло лечь с ней в постель.
– Так как у вас с женским полом? – Кончаков выгнул спину колесом
и высоко поднял голову, демонстрируя всем своим видом, что он в этом
деле знает толк. По петушиной стойке и еще сильнее заблестевшим гла-
зам Жирик окончательно признал в сидящем напротив кадровике
своего прежнего шефа по солдатской службе. В части, где Кончаков был
секретарем комитета комсомола полка, Жирик помогал ему писать про-
токолы собраний и вести учет комсомольцев.
«Во многом благодаря нему я тогда поступил в военное училище», –
невольно пронеслось в сознании лейтенанта. При этой мысли он вновь
расплылся в слащавой улыбке.
Между тем деликатный вопрос, только что заданный Кончаковым,
несколько озадачил сидящих офицеров. Никто из женатых мужчин не
решался первым приоткрыть занавес над тайнами интимной жизни мо-
тострелковой части.
– Вопрос, конечно, интересный!
Михаил Степанович Андронников, бодрее других державшийся на
«сабантуе», собрался дать справку всем присутствующим:
– Надо сказать, что с женщинами у нас негусто! Раз-два и обчелся.
Да и те разобраны! Это в Кабуле раздолье, а сюда ихнюю сестру дублен-
кой не заманишь!
– Ой, темните вы все! Знаю я вас! Наверное, у каждого по афганской
жене! Я почти неделю у вас, столько краль по городу расхаживает! Так
что нечего прибедняться.
Кончаков обвел хитроватым взглядом всех сидящих. Однако Ми-
хаил Степанович решил отвести все намеки:
– Разговоров вокруг этого много, но больше сплетен! У нас так: хо-
лостяки, разведенные офицеры, чего им не иметь, так сказать, фронто-
вых подруг! Остальные люди семейные, уважаемые, партийные. Хотя,
конечно, всякое бывает! Мужики все-таки! – помялся Андронников.
Незаметно за разговорами прошел еще час. Пора было расходиться.
Первым веселую компанию оставил Кончаков. Проводить себя попро-
сил лейтенанта, который только и ждал того, чтобы остаться наедине с
кабульским гостем. «Другой возможности определиться с Кабулом
может и не быть!» – решил про себя Сашка.
Во тьме афганской ночи Жирик вел изрядно выпившего шефа,
словно опытный лоцман во время шторма боевой корабль.
– Как вы тут в темноте ходите? Ничего не видно! Хотя бы освещение
сделали!
Тащась сзади, кадровик грязно ругался. Между тем в своих руках бес-
престанно спотыкающийся подполковник крепко удерживал подарок
от офицеров части. Его он не рискнул доверить даже услужливому про-
воднику.
– Мы привыкли! К тому же, чтобы городок не демаскировать! Там
ближе к модулям столбы с фонарями есть!
Кончаков насторожился:
– Что, постреливают? – он опасливо взглянул в сторону очертаний чер-
ных вершин, которые с трудом просматривались на ночном горизонте.
– Не без этого, всякое бывает!
В готовности помочь старшему по званию преодолеть небольшую
канаву, Сашка повернулся назад. Протянул руку. Помог переступить яму.
– Ну, наконец-то! – обрадованно пропел подполковник, когда они
вышли на освещенную асфальтированную дорогу, которая вела к
жилым модулям.
– Может, лучше было бы на машине подъехать? – осторожно заме-
тил Жирик.
– Все нормально! Мне поговорить с тобой надо было! – Борис Яков-
левич взял Сашку под руку. – Послушай, Сашок-напосошок! – заговорил
он вкрадчиво. – Пока мы одни с тобой… – протрезвев на воздухе, кабу-
лец с особой тщательностью подбирал слова. Огромная коробка с маг-
нитофоном с трудом удерживалась под левой рукой.
В готовности достать хоть звезду с неба, Жирик по-собачьи пре-
данно заглядывал в глаза будущему генералу.
– Так вот, Саша! Что, если сегодня мы женщину найдем ответствен-
ному, но еще совсем не старому подполковнику?! В Кабуле у меня есть
вот такая баба! – на руке с магнитофоном кадровик попытался оттопы-
рить большой указательный палец. – Приедешь, и тебе найдем! Но это
там, а здесь тоже было бы неплохо праздник души организовать! Яволь?
Кончаков говорил вполне понятными намеками. Жирик начал бе-
шено соображать, как помочь кабульскому гостю справить возникшую
нужду.
– Чего молчишь?
– Надо бы подумать, товарищ подполковник!
– Что ты заладил? – кадровику явно не нравилась нерешительность
замполита роты. Он убрал свою руку с плеча лейтенанта. – Во-первых,
для тебя я не подполковник, а Борис Яковлевич! В Кабул забираю под
крыло, а ты заладил! Во-вторых, «помаракуй», «помаракуй», мин херц!
– он многозначительно подмигнул лейтенанту глазом.
«Мараковать» действительно было о чем. Жирику уж очень хотелось
очутиться в Кабуле под крылом могущественного шефа. Сашка быстро
мысленно просчитал все возможные кандидатуры женщин в военном
городке. Но ни одну из них, кроме Галки – своей полевой любовницы,
для этих целей он предложить не мог.
– Ладно, ты думай! Я буду у себя. Но никаких лишних разговоров.
Понял? – Кончаков не сразу узнал прямоугольный модуль с горящими
окнами по сторонам.
Глава 9
Засада
На свой первый по-настоящему боевой выход, который на войне
принято считать крещением, лейтенант Пашин отправился
лишь в ноябре. Нельзя сказать, что почти за три месяца службы
в Афгане Федор так и не ощутил горького привкуса «необъявленной
войны», однако в засаду замполит десантно-штурмовой роты шел
только сегодня.
Подразделение готовилось уйти в ночь. Перед выходом еще раз вни-
мательно проверялась экипировка. Все старались брать только самое
необходимое. Под завязку набивались спаренные длинные, сорокопя-
типатронные рожки к автоматам, плотно перевязанные синей или чер-
ной изоляционной лентой. В многочисленных карманах
экипировочной аммуниции были заботливо спрятаны ребристые яйце-
образные гранаты.
Из картонных коробок вынимался небогатый сухпай. С собой брали
только мясные консервы, сахар, чай и сухари. Банки с кашей оставляли
дома. Ребята хорошо знали, что в горах каждый лишний грамм пока-
жется увесистым килограммом. Исключение делалось лишь для патро-
нов, цена каждому из которых в бою могла равняться жизни. Ими запол-
няли вещмешки, забивали подсумки и внутренние карманы. Бывалые
«афганцы» из числа суеверных людей еще один – последний – вешали
на шею.
К 22.00 рота была готова. Короткий сон и тихий подъем. В ночной
тишине мирно спящих субтропиков бронегруппа осторожно выскольз-
нула через тоннель за пределы джелалабадской долины. Пройдя кило-
метров десять, колонна остановилась. Здесь, в мрачном лабиринте
горной расщелины, оставаясь незамеченной, группа оставила броню.
Длинной цепочкой осторожно направилась в сторону величественных
горных вершин, зловеще выделяющихся на фоне неба, освещенного
светом белого месяца.
Во избежание группового подрыва шли цепочкой след в след на рас-
стоянии шага друг от друга. Лейтенант Пашин шел в середине. Как он
ни старался не думать о предстоящей засаде, ничего из этого не полу-
чалось. Чуткое ухо моментально ловило любой посторонний шум, на-
прягшиеся руки еще сильнее сжимали автомат. Во власти всеобщего
напряжения тела почти не ощущалась тяжесть ноши. Ноги уверенно пе-
реступали между неровными камнями. Идти было еще легко. Федор был
обут в удобные чешские кроссовки, а не в тяжелые уставные бахилы, в
которых приходилось ходить в части.
До рассвета рота благополучно достигла цели. Горное селение в
предгорье оказалось заброшенным. Большая часть построек была раз-
рушена полностью, развалины и остатки других напоминали о том, что
здесь некогда стоял большой кишлак.
Его судьбу, вероятно, афганская война решила еще в первые годы.
Причина была ясна. Мимо заросших травой развалин проходили веко-
вые, удобные караванные тропы. Они выходили прямо к «зеленке», ко-
торая лежала внизу в пойме широкой реки.
Боевая задача роты была предельно ясна. Местные банды не должны
были получить очередную партию оружия и боеприпасов. От успешного
проведения засады в немалой степени зависели мир и спокойствие в
обширном предгорном районе восточной провинции, безопасность
движения советских колонн на горном маршруте Кабул – Джелалабад.
Выставив наблюдение, рота разместилась. Приход каравана ожи-
дался следующей ночью, поэтому первый день проходил относительно
спокойно. Одни бойцы по очереди несли службу. Другие, укрывшись в
тени глинобитных развалин, дремали, вполголоса переговаривались,
жевали галеты и опустошали оставленные в сухпайке маленькие кон-
сервные банки.
Неуютнее всех чувствовали себя курильщики. Да так, что на них
смотреть было грустно. Особенно хотелось курить после еды, когда силу
привычки, казалось, не сдержать. Но ротный был непреклонен даже
днем. Слишком велика могла быть цена за обнаружение засады.
Сам лейтенант Пашин не курил, но к мучениям сослуживцев относился
с должным сочувствием и пониманием. Переходя от одной группки
людей к другой, он, как мог, подбадривал сослуживцев.
Сейчас он, наконец, выбрался к ребятам на сопке, которые вели на-
блюдение и одновременно прикрывали засаду от внезапного нападе-
ния со стороны гор. Не разгибаясь, Федор осторожно присел возле
здоровенного камня с большими плешинами в виде наростов густого
зеленого моха.
– Как дела, мужики?
– Нормально, только курить тянет! – ответил Василий Нефедов, ко-
торый остался за старшего на сопке.
– Нет худа без добра, так у нас, кажется, говорят! – лейтенант окинул
внимательным взглядом обветренные лица еще двух солдат. – Хотя бы
курить бросите. Домой вернетесь здоровыми и красивыми. Девчонки с
ума сойдут!
Караван прождали еще двое суток. Командирская рация, все время
работавшая на прием, продолжала подозрительно молчать. На исходе
были запасы продуктов. В воскресенье под вечер командир роты капи-
тан Арбузов принял решение возвращаться.
Утром в назначенном месте роту должна была ждать бронегруппа.
Вторая десантно-штурмовая рота готовилась совершить марш-бросок
обратно. Оставалось только разблокировать засаду – снять наблюдение,
охранение и убрать следы боевых позиций.
Несмотря на усталость и бессонные ночи, у людей было приподнятое
настроение. Дома – в части – их ждали сослуживцы, баня, горячая
пища, спокойный сон, кровати с матрацами, подушками и постельным
бельем.
Придирчиво осмотрев экипировку подчиненных, командир роты
отозвал в сторону командира второго взвода:
– Коваленко, снимай наблюдение и блоки! Ровно в два часа начнем
движение. Вопросы? – командир всегда был подчеркнуто строг.
– Нет!
– Тогда действуй!
Однако лейтенант не смог выполнить поставленную задачу – снять
умело расставленную западню для каравана. От командирской радио-
станции, прижимаясь к земле, к ним спешил лейтенант Пашин.
– Товарищ старший лейтенант, караван! – замполит был не в силах
отдышаться от бега и волнения.
Ротному на размышление понадобились считаные секунды.
– Внимание! Все по своим местам! Коваленко, у тебя главный уча-
сток. Я – на КПП! Пашин, бери санинструктора и во второй взвод! – уве-
ренно командовал старший лейтенант.
Без лишней суеты, молча, бойцы бросились занимать оборудован-
ные позиции.
Тем временем караван приближался. Его голова из десятка воору-
женных людей уже вышла из ущелья и поравнялась с развалинами за-
брошенного кишлака. Следом медленно тянулась вереница тяжело
груженных животных. Горные верблюды, маленькие, но выносливые
лошади и ослики везли на себе огромные тюки, ящики и коробки.
До спасительной «зеленки» всего несколько километров, в караване
царила уверенность в успехе. Особой бдительности не было даже в
охранении. Люди, шедшие впереди, переговаривались. Отрывки непо-
нятной речи доносились до развалин. Напряжение достигло предела,
когда голова каравана втянулась в раскрытый мешок засады. Вторая
рота замерла. Она ждала сигнала к бою.
Взвод Ивана Коваленко был последней преградой на пути выхода
«духов» вниз к «зеленке». На взволнованных, напряженных лицах мо-
лодых парней проступила испарина. Бешено стучало в висках. Желание
во что бы то ни стало уничтожить врага, заснуть и открыть глаза только
тогда, когда все будет кончено в предстоящей ночной схватке, страх и
ярость одновременно переполняли разум и сердце.
Еще минуту назад бесконечно медленно тянущееся время сразу бро-
силось вскачь, как только с сопки по хвосту каравана ударили ротные
пулеметы и автоматы. Стало ясно, что мешок засады затянулся. В горя-
щем предгорье темно-серые краски в одно мгновение смешались с
красно- белыми. Пробил тот час, когда не было страшно только пулям.
Как только первая длинная очередь пулемета гулко раскатилась по
горным вершинам, Василий Нефедов весь преобразился. Глаза его бе-
шено горели. По каменной маске напрягшегося лица градом катился
пот. Застигнутые врасплох «духи» один за другим валились с ног, не ус-
певая даже изготовиться к стрельбе. Верблюды, приученные войной,
послушно опускались на землю. Только бестолковые ослики, напуган-
ные громом боя, суматошно носились вокруг гибнущих людей и жи-
вотных, пополняя их ряды окровавленными трупами.
Замешательство в стане душманов продолжалось недолго. Через не-
которое время с десяток человек, все-таки успев укрыться за мертвыми
и живыми животными, острыми выступами горных пород. открыли от-
ветный огонь.
Но было уже поздно. Западня сработала на все сто. Бой был скоро-
течным. Стреляющих «духов» в упор метким огнем расстреливали со-
ветские снайперы.
Лейтенант Пашин, переведя автомат на режим одиночной стрельбы, бил
наверняка, выхватывая из укрытия пулей одного душмана за другим. Его мет-
кому огню вторил пулемет сержанта. Но вдруг Нефедов резко вскрикнул.
Федор обернулся на крик. Василий был ранен. Шальная пуля, лишь
задев, разорвала ему правую щеку. Темно-красные струйки текли по
лицу, капали на руки и одежду. Раскаленный ствол пулемета зашипел от
человеческой крови. К сержанту подсел санинструктор. Рана оказалась
опасной. Окровавленные зубы Нефедова торчали наружу.
Через полчаса все было кончено. «Духи» больше не сопротивлялись.
Те, что остались в живых, сидели с поднятыми руками, лежали ничком
на земле. В стороне валялось их брошенное оружие.
Быстро вызвав по рации «вертушки», чтобы забрать оружие и другие
трофеи, капитан Арбузов торопился. Уже светало. Нужно было уходить.
На стрельбу, как волки на добычу, могли сбежаться банды из «зеленки».
И тогда роте несдобровать.
Лейтенант Пашин крутился вокруг Нефедова, который от сильного
кровотечения то терял, то приходил в сознание. Лицо сержанта было
обезображено кровавой рваной раной. Оно теперь навсегда сохранит
отметку афганской войны, мелькнуло в голове у офицера. Чтобы облег-
чить страдания подчиненного, лейтенант вкалывал ему уже вторую ам-
пулу промедола, постоянно меняя тампоны на щеке. Раненый медленно
приходил в себя.
Рядом санинструктор Невинный в отчаянии пытался помочь сол-
дату-дембелю, смертельно раненному в живот. На запястье солдата вид-
нелась аккуратная наколка – знак плюс и цифра два. Но кровь ему
теперь была больше не нужна.
– Товарищ лейтенант, он умрет? – Невинный испуганно тряс офи-
цера за плечи.
Пашин кинулся к распластавшемуся на земле солдату. Тот был мертв.
Лейтенант на секунду закрыл глаза. Решительно встряхнул головой.
Надо было срочно что-то делать с сержантом. Кровь из раны продол-
жала идти, несмотря на все попытки остановить ее с помощью бинтов
и ваты.
– Невинный, иди сюда! – офицер позвал к себе трясущегося медб-
рата. – Хватит нюни распускать! Кому сказал? – Федор громко одернул
солдата, тем самым пытаясь успокоить и себя, и его. – Обрабатывай
рану и зашивай щеку нитками!
Лейтенант быстро пересел в изголовье и взял в руки голову Василия.
Новая порция алой крови полностью пропитала повязку. Перекошен-
ное лицо сержанта молило о помощи.
– Какими нитками? – переспросил и без того перепуганный санин-
структор. Ему до этого выхода ничего сложнее укола в ягодицу делать
еще не приходилось.
– Обыкновенными! Какие у тебя в панаме должны быть!
Дрожащими руками солдат принялся зашивать. Федор на лицо Василия
старался не смотреть. По тихому, но надрывному стону он догадывался,
как нестерпимо больно сейчас сержанту. В этот момент из-за развалин
появился ротный.
– Командир, один убитый, Нефедов тяжело ранен! – доложил зам-
полит.
– Как? Кто? – старший лейтенант опустился на колени к мертвому,
накрытому плащ-палаткой. – Вот черт! Что, нельзя было спасти?
Пашин молчал. Арбузов повернулся к Нефедову. Внимательно при-
смотрелся к ране сержанта.
– Черт побери! Теперь мать родная не узнает!
Тем временем уже светало.
– Замполит, начинаем движение. Скоро будут «вертушки». Кова-
ленко останется – загрузит трофеи, раненых и прилетит потом. Дей-
ствуй!
Пашин бросился за развалины – туда, где совсем недавно кипел бой.
Он стремительно шел вдоль живых и убитых животных. Трупы «духов»
уже успели стащить в одно место, к разрушенной стене в центре быв-
шего селения. Солдаты быстро освобождали животных от грузов и скла-
дывали трофеи на открытой площадке.
Возле одного из убитых верблюдов лейтенант неожиданно натолк-
нулся на Хасана Везирова из взвода лейтенанта Коваленко. Тот быстро
спрятал что-то за пазуху. За трупом животного Пашин увидел двух мерт-
вых афганцев, у которых были вывернуты карманы курток. Рядом ва-
лялись их полевые сумки и распотрошенные вещмешки.
– Что у тебя там? – лейтенант прикоснулся к бронежилету солдата,
из-под которого торчал целлофановый сверток.
– Ничего! – Везиров опустил руку на автомат, заслоняя то, что у него
было на груди.
Лейтенант протянул руку:
– Давай! Живо!
В свертке было трое красивых японских часов, несколько пакетиков
опиума и большая пачка разноцветных денежных бумажек. Это были
афгани – афганские деньги.
– Твое?
Хасан молчал.
– Откуда? Вас спрашиваю, рядовой Везиров! – лейтенант был вне
себя от нахлынувшей ярости.
– Командир сказал всё забрать!
– Командир приказал трофеи собрать, а не мародерствовать! Ты что
делаешь, подонок?! – лейтенант подошел к солдату вплотную.
– Я не хотел, думал отдать ротному! – оправдывался Везиров.
– Наркотики зачем взял?
Везиров тупо молчал.
– Ладно, потом разберемся, иди!
Однако разбираться с Везировым так и не пришлось. После инци-
дента с замполитом роты солдат исчез. Организованный поиск ничего
не дал. Сверху уже раздавался шум моторов. Из-за сопки на посадку
один за другим заходили вертолеты. Сегодня они прилетели неожи-
данно быстро. Подняв вокруг себя облако пыли, на подготовленную
площадку вскоре сел первый, затем второй и третий. В первую очередь
в вертолеты занесли раненых. Затем оружие и другие трофеи. На по-
грузку ушло совсем немного времени.
Всем остальным в роте предстояло возвращаться к месту постоянной
дислокации на броне. Под горку, до места ожидания бронегруппы, рота
добралась быстро. Утро уже наступило, когда бойцы, счастливые оттого,
что все, наконец-то, закончилось, расселись по БТР и БМП.
Федор сидел на предпоследнем БТР. Одной рукой он крепко дер-
жался за поднятую крышку люка, а другой удерживал на коленях авто-
мат. Прохладный встречный ветер от быстрой езды трепал волосы.
Всепроникающая едкая афганская пыль с каждым километром покры-
вала людей дополнительным слоем пепельной дорожной муки.
Непонятно отчего, лейтенант Пашин нервничал. Его внутренний
барометр душевного состояния показывал на беду. При виде большой
камазовской покрышки с большой пятиконечной звездой на треноге
сердце забилось еще тревожней. Памятник неизвестному советскому
водителю, погибшему на дороге, приютился по соседству с развали-
нами небольшого придорожного кишлака. Он еще раз напоминал всем
о страшной войне на горных афганских серпантинах. Странно было
видеть, но душманы не трогали памятник. Словно грозно предупреж-
дали шоурави о том, что их может постичь участь погибших.
Колонна продолжала стремительно набирать скорость. До тоннеля,
за которым начинались «родные» субтропики, оставалось совсем не-
много. Дорога то пропадала, прячась среди пропыленных скал, то стре-
мительно выскакивала из-за очередного поворота. Колонна шла по
тесному скалистому ущелью, в котором нашлось место только узкому
дорожному полотну, да бешено несущемуся зеленому потоку воды.
Федор поднял голову. Справа, слева, спереди и сзади над бронегруппой
грозно нависали голые скалы, из-за которых уже пыталось выглянуть
солнце. В чистом утреннем небе парили горные хищники.
Как всегда, беда пришла неожиданно. Оглушительный взрыв потряс горы.
Из-под первой БМП, стремительно ведшей колонну, взметнулся огромный
столб огня и дыма. Многотонную боевую машину подбросило взрывной вол-
ной, словно спичечный коробок. Вырвавшись из крепких гусеничных объя-
тий бронированной массы, уткнувшейся носом в черную, дымящуюся
воронку, большой ведущий левый каток не спеша покатился вперед. Подбро-
шенные сильной взрывной волной, бойцы оказались на земле.
Солдаты и офицеры на других машинах не успели толком сообра-
зить, что произошло, как воздух горного утра наполнили раскатистые
пулеметно-автоматные очереди. Стреляли с гор. Видимо, «духи» не
могли простить удачливой роте ночной караван. Определить точно, от-
куда велась стрельба, в туманной дымке было непросто.
Лейтенант Пашин ехал сразу следом за БМП. Его БТР резко затор-
мозил почти одновременно с грохотом взрыва. Водитель сразу принял
вправо к скале. Взрывной волной Федора сбросило вниз в люк. Внутри
царила настоящая паника. Бойцы в отчаянии пытались вылезти наверх.
Стрелок беспорядочно крутил башней пулемета, не зная, в какую сто-
рону надо открывать огонь.
Лейтенант Пашин, несмотря на то, что больно ударился о крышку
люка, быстро пришел в себя.
– Без паники! Приказываю выбираться строго по одному через бо-
ковой люк! – четко командовал офицер. Тут же обернулся в сторону
стрелка. – Стреляй! – лейтенант показал рукой в сторону сопки.
Солдат дал длинную очередь. В ответ враждебная сопка в очередной
раз оскалилась бешеным огнем. Свинцовый дождь громко застучал по
бронированной крыше. Несколько раскаленных капель чуть было не
попали в открытый люк.
– Вот падлы! – выругался офицер и захлопнул люк.
Еще одна пуля, чудом не задев его, пролетела рядом и больно ужа-
лила пулеметчика.
Лейтенант инстинктивно обернулся на крик.
– Иди сюда, сержант! Вытаскивай его! – приказал он сержанту, за-
глянувшему в опустевший БТР.
Сам Пашин прильнул к прицелу пулемета. Через минуту-вторую ра-
зобрался с кнопками и открыл огонь. В ответ по броне вновь брызнул
и застучал короткий свинцовый дождик.
Бой был в разгаре. Рота быстро пришла в себя и, укрывшись за бро-
ней, повела прицельный огонь по сопкам.
– Товарищ лейтенант, первый вызывает! – метко стрелявшего офи-
цера лихорадочно толкал в бок бортовой радист.
Первым был ротный, который находился впереди колонны на связ-
ном БТР – «Чайке».
– Пашин, чего стоишь? – ротный вел телефонные переговоры без
кодовых условностей.
– Стреляем!
– Потери есть?
– Нет!
– Надо уходить! Иди к взорванному БМП, забери людей! Всё понял?
– Так точно!
– Вперед! Конец связи! – в наушниках танкового шлемофона
остался лишь привычный шум включенной радиостанции.
Вскоре стрельба стихла. Получив жесткий отпор, душманы скры-
лись в горах. Колонна спешно выбиралась из заторов ловушки. Пуле-
меты и пушки брони продолжали стволами смотреть вверх, в сторону
сопок. Лейтенант Пашин быстро выбрался наружу. Возле дымящейся
бронемашины лежали тела трех убитых бойцов. Санинструктор пере-
вязывал раненых. Федор взобрался на обгоревшую БМП и заглянул в
открытый командирский люк. На месте водителя дымился уже обуглив-
шийся труп. Взрыв был такой силы, что водителю не помогли даже
мешки с песком, которые были специально положены в ноги. Мощный
фугасный заряд взорвался прямо под ним. Двое других, кого взрыв за-
стал внутри брони, были еще живы. Окровавленные, с перебитыми ру-
ками и ногами, разбитыми головами, они, как слепые котята, продол-
жали копошиться, издавая глухие звуки и стоны.
От запаха гари вперемешку с запахом горелого человеческого мяса
и тошнотворной духоты Федору стало нестерпимо плохо. В глазах мель-
кали «чертики». Руки плохо слушались. Но глаза подчиненных, напол-
ненные отчаянием и болью потери сослуживцев, заставляли
действовать быстро и решительно.
Окончательно пришел в себя Пашин, когда колонна мертвых и
живых, миновав тоннель, въехала в «зеленку». Кругом было тихо и спо-
койно. В полях паслись отары овец. Вдоль дорог неспешно брели за
своими хозяевами маленькие ослики. Вдоль глинобитных жилищ, как
тени, в длинных одеждах и с закрытыми лицами, двигались афганские
женщины. В придорожном населенном пункте работали маленькие
дукканы . Развалы с изобилием овощей и фруктов манили к себе. Вокруг
них крутилось много детей. Они бежали рядом с бронетехникой, на-
стойчиво выпрашивали бакшиш, радостными возгласами и криками
провожали колонну шоурави. Ехать до места постоянной дислокации
оставалось совсем недолго.
Словно в награду за все переживания и потрясения последней не-
дели, в комнате Федора ждало письмо от жены.
Глава 10
Дуканщица
Горя непреодолимым желанием ублажить кабульского гостя, Алек-
сандр Жирик влетел в женский модуль части. В его слабоосвещен-
ном коридоре перемешивались громкие голоса, музыка, смех и
веселье, которые доносились из-за дверей комнат. Женский модуль жил
своей обычной жизнью. В стремлении скрасить свой досуг женщины в
компании сослуживцев праздновали дни рождения, отмечали присвое-
ние званий и вручение наград, отъезд в Союз и возвращение назад.
Лейтенант без стука проник в комнату с белой табличкой, на кото-
рой была выведена только одна фамилия. Небольшая прихожая, отго-
роженная плотной темной материей, две кровати возле
противоположных стен, также завешенные друг от друга защитного
цвета тканью, превращали комнату в таинственный лабиринт, попав
куда в первый раз, не мудрено было заблудиться. Один из вариантов
афганской коммунальной квартиры был призван хранить в тайне ин-
тимную жизнь живущих в нем девушек.
Правда, сделать это удавалось крайне редко. Военный городок был
такой маленький, а языки такие длинные, что тайны личной жизни
больше недели не хранились. Сначала тайна превращалась в слух, ко-
торый быстро обрастал самыми неимоверными подробностями, а
затем история становилась предмет ом сальных шуток и насмешек на
вечерних посиделках в модульных комнатах, в столовой, курилках и
даже на служебных совещаниях. Лейтенант Жирик слухов не боялся,
потому как, будучи холостяком, имел полное право на фронтовую по-
другу.
Галку-дуканщицу Сашка увидел сидящей за столом у окна.
– Скучаем!?
По поднятым шторам над кроватями справа и слева он сразу понял,
что женщина была одна.
– Как жизнь, мин херц? – Жирик ловко ввернул понравившееся ему
выражение, позаимствованное на сегодняшнем «сабантуе» в бане из
лексикона кабульского гостя.
– Сколько раз просила тебя в такое время не заходить ко мне! – жен-
щина неожиданно зло встретила приход своего любовника. – Дятел
обещал зайти! – она назвала по кличке заместителя командира части
по тылу. Так его окрестили сослуживцы за чрезмерные прямоту, дотош-
ность и упорство, а также редкую бестолковость.
С виду совсем непривлекательная толстушка, хотя и была зареги-
стрирована общественностью военного городка как официальная аф-
ганская жена заместителя командира части по тылу, тем не менее,
Жириком тоже не пренебрегала.
Заместитель по тылу всячески помогал ей устроить здесь свою
жизнь. Сначала сделал Галку главным лицом в магазине. Потом одну по-
селил в комнате, чтобы не было проблем с посещением своей офици-
альной любовницы. Теперь вовсю старался оставить ее еще на один
срок в Афганистане, что, впрочем, было заветной мечтой многих жен-
щин в городке.
С Жириком дуканщица, что называется, «крутила» настоящую лю-
бовь. Здесь, в гарнизоне, ни один мужик не мог заменить ей в постели
кривоногого, с виду невзрачного замполита роты. При этом Галка
втайне вынашивала далеко идущие планы в отношении своего фаво-
рита. Сашка был холостяк, а в Афгане для женщины – это истинная на-
ходка. Достичь заветной мечты – женить Жирика на себе – мешал под-
полковник. Ему дуканщица была обязана своим привилегированным
положением. Действительно, не каждая женщина в гарнизоне могла по-
хвастаться тем, что является почти «официальной» любовницей заме-
стителя командира части по тылу. Вместе с тем Галка с нетерпением
ждала его замены.
Сам Сашка первое время с трудом соглашался с существованием
Дятла. Его просто бесило, что он должен мириться с ролью второсорт-
ного мужчины. Галка всячески старалась развеять подозрения своего
любимца. «Ты – высший сорт!» – не раз успокаивала она Жирика.
Однако ревность, душившая Сашку в первое время их знакомства,
быстренько прошла, как только он догадался о том, что у предприим-
чивой дамы были не только он с Дятлом.
За два года в Афгане сообразительная бабенка, съевшая собаку в аф-
ганских переделках, вскоре сообразила, что, помимо основного зара-
ботка, здесь можно иметь и другой – несравненно более надежный и
солидный. Благо, мужиков, изголодавшихся по женской ласке и теплу,
в военном городке было предостаточно, а вот женщин было мало.
Правда, надо отдать должное Галке, в части она не злоупотребляла
этим промыслом, а вот уехать на ночь в советнический городок на
«Ниве» или «Фольксвагене» – в этом удовольствии она себе отказать не
могла. Чеки нужно было копить на квартиру в Союзе. А сделать это на
одну зарплату для женщины было непросто.
Догадавшись обо всем этом, Жирик не стал устраивать бурных сцен
ревности и искать повод для разрыва с женщиной, уличенной в измене.
Сашок быстро сообразил, что его вполне устроит, если он будет под-
держивать с Галкой отношения постольку-поскольку.
С тех пор дуканщица стала интересовать замполита роты в тех слу-
чаях, когда срочно надо было «достать» дефицит в военторге, переза-
нять чеки или получить свою порцию женской ласки и тепла. При этом
ему все больше нравилось играть роль любовника, ничем не обязан-
ного женщине, пылкой в любви, авторитетной в городке и влиятельной
у начальства.
Наведывался он к ней редко – обычно в обеденный перерыв или
поздно вечером, после ухода зама по тылу. Быстренько сделав свое дело,
он надолго пропадал.
Галке, конечно, было не совсем приятно видеть перемены в своем
фаворите. Однако ей ничего не оставалось делать, кроме как мириться,
ждать лучших времен, когда, наконец, можно будет Жирика оконча-
тельно прибрать к рукам.
Вот и сейчас, только для приличия поломавшись, Галка уже дрожала
в объятиях своего молодого любовника, о существовании которого не
подозревал, пожалуй, только Дятел.
– Дверь прикрой, что обо мне люди скажут? – едва успела вымол-
вить Галка, на мгновенье освободив пылкие уста от жаркого затяжного
поцелуя.
Сашка бросился к двери. Пока закрывал ее, успел немного поостыть.
– Галочка, я к тебе по делу! – он говорил несколько театрально.
– Галя, единственная! Очень тебя прошу, не убивай во мне самые свет-
лые, лучшие чувства к тебе! Я очень дорожу отношениями с тобой! – вы-
ражение Сашкиного лица было неподдельно серьезным.
– Чего тебе не дорожить? Все, что в магазине, – твое! Бабу в Афгане
под боком имеешь! Не каждый подполковник может позволить себе
такое! И мало того, что бесплатно, еще женщина взаймы регулярно дает,
причем без всякой надежды на возвращение! Ты хоть знаешь, какие по-
дарки мужики нашей сестре делают?
Почти за полгода их отношений Галка впервые сегодня не выдер-
жала и решила всё высказать своему бессовестному любовнику, кото-
рый в последнее время даже не скрывал пренебрежительного
отношения к ней.
Жирика тоже не раз подмывало хорошенько «пройтись» по афган-
скому образу жизни «дамы сердца». Но он вновь смолчал. Делать этого
сейчас было никак нельзя. Кадровик из Кабула ждал лейтенанта у себя
в модуле.
– Да ты что? За любовь платить?! Как только у тебя язык поворачи-
вается такое говорить?
– Поворачивается, Сашенька, еще как поворачивается! Потому что
вы, мужики, в нас, бабах, только одно ищете.
Женщина не мигая смотрела ему в глаза.
– И попробуй откажи вашему брату, особенно, если он какой-нибудь
начальник! Так заест, проходу не даст! Один за любовь предлагал в Ка-
буле пристроить в штабе армии! Отказалась! Теперь вот в этой дыре
прозябаю!
– Жалеешь, да? Вот оказалась бы в Кабуле, меня бы тогда не встре-
тила! – глупо сострил Сашка.
Он попытался обнять отвернувшуюся к окну женщину, но та резко
отпрянула от него.
– Конечно, вот только ради тебя и стоит здесь быть!
Женщина села возле стола на стул. Закурила.
– Кстати, коль у нас такой разговор зашел… Вот ты, Жирик, полгода
ко мне ходишь, но совсем не знаешь меня! Ни разу даже не поинтере-
совался: кто я? зачем меня черт сюда занес?
– Галочка, это все очень серьезно. Я завтра приду к тебе, и ты рас-
скажешь. Хорошо? – Сашка незаметно посмотрел на часы.
– Нет уж, послушай! Завтра, может, я не захочу с тобой на эту тему
говорить! – было взъерепенилась толстушка, но тут же замолчала.
Заговорила не сразу. Какое-то время молодая женщина не мигая
смотрела на почтовый конверт, на котором красовался многозвездный
советский маршал. Словно внутренне решалась, поведать или нет о
самом сокровенном Жирику, бывшему для нее здесь, несмотря ни на
что, пожалуй, самым близким человеком.
– Сашка, а ведь я когда-то счастлива была! – грустно произнесла
женщина. – Замуж вышла рано – сразу после школы. Мужа своего со
школьной скамьи знала. Мы из одной деревни были, – она задумчиво
улыбнулась.
Поняв, что на этот раз все-таки придется выслушать свою любов-
ницу до конца, Жирик опустился на стул. Широко раскинул ноги. Об-
хватив голову сзади в замке, он приготовился слушать.
– Муж ушел в армию. Через полгода родила. Жила у своих родителей.
Ждала мужа, воспитывала ребенка, – не спеша продолжала хозяйка ком-
наты. – Вернулся – дом поставили. Через год машину купили. Газ в доме
провели. Чем не городская жизнь? Муж шофером на комбинате, я – за-
очно в торговом техникуме. Одна беда – мужик мой выпивать стал.
– А ты хочешь, чтобы никто в рот не брал? – перебил рассказчицу
Жирик, тем самым невольно торопя женщину с развязкой.
– Не перебивай, слушай! Черт с вами, пейте, сейчас весь мир пьет!
Только головой надо думать! – Галка едва слышно всхлипнула. – Да что
там говорить! Сама дура! Сыночка родного с ним, пьяным, оставила. Кур-
носенький, глаза черные! Четырех лет не было. Господи, да за что же это?
Никогда тот день не забуду. Суббота была. Снежок первый выпал – хо-
рошо. Меня в магазин вызвали. Обувь импортную завезли, вот и пона-
добилась. Будь она проклята!
Женщина с трудом проглотила подкативший к горлу комок.
– Эта сволочь, видать, напился и заснул. А сыночек мой… – запричи-
тала Галка, слезы блеснули на ее глазах. – Сынок сам краны открыл на
газовой плите. Открыть – открыл, а закрыть… Вернулась я только к
обеду. Дверь открыта, а оттуда – вонь страшная. Короче, газ. Мужики
мои рядышком лежат – мертвые!
Неизвестно за что так жестоко наказанная судьбой простая дере-
венская женщина плакала без слез. Жирик кинулся ее успокаивать. В
таком состоянии он еще никогда не видел свою любовницу.
– Галочка, не плачь, успокойся! – Сашка присел перед ней на кор-
точки, взял ее руки.
– Отстань! – вырвалась женщина. – Не плачу я, нечем уже плакать!
Все давно выплакано. Полгода после случившегося глаза не просыхали,
отхаживать не успевали! – она встала. – Вот так, Сашенька!
– Да, тяжелая у тебя судьба!
– Тяжелая? У нас здесь, у баб, через одну судьба непростая! Только
вам, мужикам, наплевать на это!
– Почему наплевать?
– Ладно прикидываться тебе, насквозь вас всех вижу. Когда из де-
ревни уехала в город, чтобы хоть как-то забыться, так в военном учи-
лище, где я в магазине работала, через одного жениться предлагали.
Только вот покобелятся вволю, и поминай как звали. Вот почему я ре-
шила сбежать из Союза в Афган! Думала, хоть здесь можно счастье об-
рести! Да какое там! И здесь та же музыка!
Женщина замолчала. Машинально посмотрела на часы. Затем взгля-
нула на себя в небольшое круглое зеркальце на подножке, стоявшее на
столе.
– Черт знает, на кого я похожа! – она залихватски тряхнула головой,
коротким жестом рук поправила прическу. – Слава Богу, что здесь хотя
бы заработать можно. В Союзе я за полгода на приличные сапоги со-
брать не могла!
– Конечно, подарки от поклонников! – все-таки не сдержался Сашка.
– Не хами, Жирик! С тебя, что ли, беру подарки? С тебя возьмешь!
И вообще – хватит об этом! Поплакалась, и будет! Чего ты хотел-то?
– Что, просто так уж нельзя зайти?
Ни на минуту не забывая о цели своего визита, Жирик, тем не менее,
не спешил приступать к главной теме своего неожиданного визита в
женский модуль.
– Можно. Только сомневаюсь я в этом! – женщина подозрительно,
с некоторым пренебрежением, посмотрела на младшего офицера.
– Знаешь, Галка, хочу в Кабул податься!
– В командировку, что ли?
– Нет, насовсем!
– Переводят?
– Пообещали.
– Обещаний можно ждать долго, к тому времени успеешь заме-
ниться.
– Это ты зря! Здесь все надежно! Шеф мой прежний приехал. Я у
него еще солдатом служил. Сейчас он бугор в Кабуле! – Сашка вплотную
приблизился к Галине.
– Это подполковник, важный такой? С папочкой ходит, ну, в очках?!
– Он, он! Галка, ему бы внимание уделить. Сама понимаешь, женское
тепло в Афганистане лечит любые душевные травмы!
Сашка не договорил. Женщина резко оттолкнула его от себя.
– Ишь, чего захотел! Иди отсюда! Думаешь, если с тобой, то Галка
под любого ляжет? Проститутку нашел!
Предложение лейтенанта до глубины души обидело Галку. Она, бу-
дучи небезгрешной, тем не менее, считала себя порядочной женщиной.
Вновь Жирик заговорил лишь тогда, когда понял, что женщина посте-
пенно успокоилась.
– Ты ничего не поняла, ничего не поняла! – как попугай твердил
Жирик. – Ведь я хотел не только себя перевести, но и тебе помочь вы-
браться из этой дыры! Дятел не сегодня, так завтра заменится, что тогда?
Приедет «заменщик» твоему заму по тылу и кончится твоя райская
жизнь. Ты только представь, мы бы вместе оказались в Кабуле! Пере-
стали бы скрываться от всех! Сплетен бы не было! Плохо бы было?
– Смеешься? Ты через день себе другую бабу найдешь! Это здесь мы –
красивая, некрасивая – все наперечет, а там женщин и без меня хватает!
– Не говори так, Галюнчик, ты женщина что надо! – лейтенант по
привычке исковеркал имя женщины.
– Перестань меня так называть, противный!
– Молчу, молчу, молчу.
– Зачем ты меня другому мужику сейчас подставляешь?
– Скажешь тоже! Никому я тебя не подставляю! Однако такое зна-
комство никому еще не мешало! Ты спасибо должна сказать! Придешь,
посидишь, поболтаешь за жизнь – вот и все, что требуется. Я же его хо-
рошо знаю: для него главное – душевный контакт.
– Где он сейчас?
– В модуле.
– Не поздно, время-то уже сколько?
– Он рано не ложится!
– Кто, ты говоришь, он по должности?
Галка уже не скрывала своей заинтересованности в предстоящем
знакомстве. Ей, проторчавшей два года в богом забытом месте, всегда
хотелось перебраться в Кабул, где была совершенно иная жизнь. Но сде-
лать это никак не удавалось. И теперь вдруг такая возможность! Она
почти не сомневалась в том, что ее надо использовать.
– Хорошо, но только с тобой вместе пойдем, идет, ладно?
– Конечно вместе, как ты могла подумать иначе?
Жирик, видя, что женщина стала поддаваться, решил не обострять
обстановку. Он хорошо знал, что там, на месте, все решится само собой.
«Главное, чтобы спиртного было достаточно. Не бывает строптивых
женщин, бывает только мало выпитого!» – вспомнил он крылатую во-
енную присказку.
– Галюнь, а Галюнь! – тут же обратился Сашка к толстушке. – Чтобы
не забыть, возьми бутылочку водки – в долг! Я потом отдам, а то как-то
несолидно, шеф приехал, а угостить нечем будет!
– О чем вы с ним раньше думали? Тоже мне, кавалеры называются,
женщину приглашают, а у самих ни хрена нет! Вот в этом, Жирик, ты
весь! – она скрылась за темной шторой в прихожей.
– Чего-чего, а хрен есть! Подарить!
– Достал ты меня. Я сыта этим по горло! – женщина слегка коснулась
рукой своего подбородка.
– Галюнчик, ты всё не о том. Я подарок тебе принес!
Сашка достал из внутреннего кармана красивые, с черным цифер-
блатом, японские женские часики. Их он нашел вчера в одном из рот-
ных БТР, только что вернувшихся с боевого выхода. На такой широкий
для себя жест Сашка решился, чтобы вконец уговорить женщину.
Появившись в комнате с бутылкой водки и коробкой «Ассорти»,
Галка поразилась:
– Не может быть! С ума сойти! Жирик, и дарит подарки?!
Через полчаса дуканщица, благоухая запахами почти всех духов, какие
за последние полгода продавались в местном военторге, в новом вель-
ветовом платье, вошла в модуль, где жило командование части.
По итогам работы кабульской комиссии мотострелковая часть была от-
мечена в лучшую сторону.
Глава 11
«Груз-200»
Пригородная электричка, предупредив о своем отправлении шум-
ным перезакрыванием автоматических дверей, стала быстро на-
бирать скорость. До Москвы было около двух часов езды. Федор
Пашин ехал в почти пустом вагоне. Лишь при подъезде к Кольцевой до-
роге народу стало заметно прибавляться.
На станции со смешным звучным русским названием «Щербинка»
в вагон впорхнула стайка молоденьких девчат. Не сговариваясь, троица
прошла в середину и села напротив симпатичного загорелого лейте-
нанта. Но грустный офицер даже не взглянул на юных красавиц, он
продолжал отрешенно смотреть в окно. Напрасно девушки пытались
обратить на себя внимание громкими разговорами, шарканьем ног и
любопытными короткими взглядами в упор. Федору Пашину, сидев-
шему прямо перед ними, было сейчас совсем не до них – беззаботных
москвичек, живущих в совершенно ином, столичном ритме жизни.
Находясь в Союзе вторые сутки, мыслями он оставался на войне. Два
трупа во второй ДШР с последнего боевого выхода нежданно-нега-
данно позволили замполиту роты съездить в Союз. Один из цинковых
гробов в весеннее Подмосковье было поручено везти ему.
Еще вчера утром, в афганскую пятницу – джуму, он вместе с другими
«счастливчиками» сидел в салоне «Черного тюльпана», отправлявшегося в
Союз со своим страшным, нелепым грузом. А уже сегодня к вечеру лейте-
нант Пашин был свободен от своих чудовищных обязанностей сопровож-
дать цинковый гроб на Родину убитого солдата. Выполнив свой служебный
долг, Федор мог теперь со спокойной совестью ехать к жене в Москву. Хо-
телось думать о предстоящей встрече после долгой разлуки, но навязчивые
воспоминания упрямо возвращали его к событиям прошедших суток.
«Черный тюльпан» долго не мог улететь. Ждали еще один цинк. В са-
лоне самолета было душно. Гробы стояли посередине. Они создавали
тягостное ощущение бренности человеческого бытия. Своим присут-
ствием давили на психику живых. Все эти томительные минуты ожида-
ния вылета Пашина не покидало ощущение того, что гробы запаяны
неплотно. Казалось, что смрадный, неприятный запах разлагающихся
тел медленно выползал наружу, заполнял собой тесный салон неболь-
шого военного самолета. Федора слегка мутило. Чтобы совсем не стало
плохо, он, расстегнувшись, отвернулся к окну.
Когда, наконец, взлетели, дышать стало легче. Однако по соседству
с цинками, в одном из которых лежал его подчиненный, Пашин про-
должал чувствовать себя неуютно. Тягостные раздумья не оставляли его
ни на миг. Во время полета до Ташкента Федор вновь и вновь мучи-
тельно вспоминал лица погибших. Молоденькие, жизнерадостные, они
лишь на мгновенье всплывали в воспаленном воображении лейтенанта
и тут же уходили из памяти подобно миражу.
Боль тяжелой потери боевых товарищей занозой сидела в груди.
Даже представление к высокой государственной награде не могло от-
влечь лейтенанта от страшных воспоминаний последних дней. Безды-
ханные окровавленные и обугленные тела возле подорванной брони
всякий раз возникали перед глазами.
Между тем командование высоко оценило умелые действия замполита
в том бою. Как было сказано комбатом на общем построении батальона,
лейтенант Пашин в одно мгновенье лишил душманов неожиданно пред-
ставившейся возможности расправиться с небольшим советским подраз-
делением, случайно напоровшимся на базовый район «духов».
Сам Пашин чудесное вызволение второй ДШР из душманской ло-
вушки по дороге к месту постоянной дислокации на свой счет не при-
нимал, полагая, что лишь его величество случай на войне помог роте
избежать больших потерь. Его меткая стрельба из пулемета по «духам»,
засевшим на сопке, стала для него самого откровением.
– Практически первый раз стрелял из бэтээровского пулемета. Надо
же, попал! – всякий раз думал Федор, когда его хвалили за умелые дей-
ствия в бою.
Почти сразу по возвращении второй ДШР с боевой операции было
принято решение, чтобы один «груз-200» сопровождал в Союз лейте-
нант Пашин. Сам Федор посчитал, что так и должно было быть. И на-
прасно в штабе убеждали лейтенанта в том, что таким образом боевому
замполиту, в последнее время не вылезающему с операций, всего лишь
любезно предоставлена возможность побывать в Союзе, повидаться с
семьей. Молодой офицер думал совершенно по-другому: за погибшего
сына перед родителями обязан отвечать его командир.
В Ташкенте «цинковые посылки» рассортировали. На подмосковном
военном аэродроме лейтенанта Пашина встретил представитель рай-
военкомата. Холеный молодцеватый капитан в надраенных до блеска
сапогах вежливо предложил оформить документы о принятии гроба.
– Поздравляю! Твоя миссия на этом окончена. Давай, поезжай, по-
дольше дома побудешь, –военкоматчик протянул авторучку и пальцем
показал, где следовало расписаться. – Счастливо отдохнуть, лейтенант!
Но Федор не отпускал протянутой руки капитана.
– Я с вами. Это был мой подчиненный.
Он окинул военкоматчика тяжелым холодным взглядом.
В дороге молчали. Маленький санитарный «рафик» уверенно бежал
по ровной глади асфальтированного шоссе. В Подмосковье наступала
весна. Приветливо светило солнце. По синему весеннему небу плыли
взъерошенные облака. За окнами виднелся лежащий местами грязного
цвета снег. Словно пытаясь спрятаться друг за другом, сиротливо стояли
голые деревья. Неугомонный мартовский ветер безжалостно трепал
растопыренные ветви крон. До боли знакомые, дорогие для глаз рос-
сиянина пейзажи вернувшегося с далекой чужбины не радовали. У ног
сиротливо стоял цинковый гроб. В нем сегодня возвращался домой уро-
женец здешних мест.
– Давай сразу по адресу! – донеслось из-за перегородки, где сидели
водитель и капитан.
Машина въехала в черту райцентра и свернула направо на город-
скую улицу. Прямо возле пятиэтажного дома «рафик» остановился. Уви-
дев у центрального подъезда много людей, женщин в черных платках,
Пашин понял, что здесь уже давно ждут приезда военных.
– Приехали. Держись, лейтенант! – обронил работник военкомата,
когда они вышли из машины.
Гражданский водитель сочувственно посмотрел на взволнованные
лица офицеров.
Задние дверцы «рафика» еще не успели раскрыться, как из дико
взвывшей толпы черных платков вырвалась небольшого роста, сухая
женщина. Растрепанная, с распущенными седыми волосами, она стрем-
глав бросилась к машине. За ней вдогонку кинулся было мальчишка лет
десяти, но его быстро схватили чьи-то сильные мужские руки.
В глазах бежавшей женщины застыли ужас, невыразимая боль
страшной беды. Наконец достигнув машины, она влезла в открытую
заднюю дверь и упала на гроб. Душераздирающий крик русской матери,
не дождавшейся с войны своего сына, вырвался наружу и взорвал
скорбное людское молчание. Люди в черном, толпившиеся у подъезда,
на мгновенье замерли. Только на мгновение встречи матери с убитым
сыном, потом снова издали многоголосый надрывный плач человече-
ского сострадания.
В припадке истерики убитая страшным горем женщина стонала и ры-
дала. Прижавшись всем телом к цинковой страшной посылке, мать бес-
помощно царапала гроб ногтями, вгрызалась зубами в запаянные рубцы.
Не в силах добраться до своего мальчика, она билась головой, рвала на
себе одежду и волосы. Подбежавшие родственники безуспешно пытались
успокоить и оттащить от гроба убивающуюся по сыну мать. Стоявший
возле двери Федор Пашин от всего увиденного внутренне содрогнулся и
невольно сжался. Сильно зажмурив глаза, так, что они увлажнились, он
запрокинул голову к солнцу. Но весеннему подмосковному светилу в эту
минуту было не под силу растопить в груди ледяной ком беспредельной
скорби. Кулаки сжимались и разжимались в бессильной злобе на войну,
всех тех, кто послал парня туда, на себя, что не уберег для матери сына.
Неожиданно женщина стихла. Несколько секунд посидев над гро-
бом, она повернулась, медленно вылезла из машины. Глаза ее бешено
горели, пальцы судорожно сами собой сжимались в мертвой хватке.
Лишь на мгновенье задержав взор на работнике военкомата, стоявшем
в толпе со всеми, она остановилась перед лейтенантом. Не мигая, жен-
щина впилась горящим взглядом в обожженное войной и чужим солн-
цем лицо молоденького офицера. Еще секунда – и мать, как волчица,
оставшаяся без своего детеныша, кинулась на него. Закрыв глаза, Федор
замер. Женщина трясла его за грудь, душила, безжалостно царапала мо-
лодое красивое лицо лейтенанта, почти ровесника своего сына.
Ее не успели оттащить, как, словно орлица, насытившаяся кровью
своей жертвы, бедная женщина вдруг как-то вся обмякла и медленно
опустилась к ногам ни в чем не виноватого «афганца». Остекленевший
взгляд женских глаз говорил о том, что мать близка к сумасшествию.
Закрыв лицо руками, она упала ничком.
Вслед за ней на колени опустился Федор. Из расцарапанной щеки
и носа текла алая кровь. Всклокоченные волосы стояли торчком. Фу-
ражка, петлицы и погон валялись на земле.
Лейтенант взял женщину под локти. Мгновение она соображала,
мучительно всматриваясь в лицо офицера. Затем, обняв юношу, тихо
заплакала. Отрешенно гладя коротко стриженные колючие жесткие во-
лосы лейтенанта, женщина оставалась во власти своего горя. Материн-
ские слезы, смешиваясь с кровью, размазывались по лицу и рукам
офицера. Слегка поддерживая женщину, Федор молчал. Всем своим
видом «афганец» сейчас молил у матери прощения за гибель сына.
От своих тягостных раздумий Федор очнулся, когда электричка при-
была к месту назначения.
– Сынок, а сынок! Поезд дальше не пойдет. Конечная остановка, –
донеслось до Пашина.
Он поднял глаза. Перед ним стояла старенькая, вся белая старушка.
Вагон электрички спешно покидали оставшиеся люди.
Купив семь ярких гвоздик, Федор сел в такси и назвал адрес.
– Где служишь, командир? – заговорил таксист.
– В Афганистане, – безразлично произнес лейтенант.
– Как там?
– Нормально.
– Что нормально-то? Послушаешь, такие страсти рассказывают. А
ты – нормально! Наверное, в Кабуле в штабе служишь? – водитель
решил поддеть молчаливого офицера.
– В штабе, – Пашин отвернул лицо.
Машина стремительно неслась мимо городских новостроек.
Сосновские получили квартиру в новом двенадцатиэтажном кир-
пичном доме. Скоростной лифт в считаные секунды поднял лейтенанта
на четвертый этаж. Дверь открыла теща.
– Федька! Господи! Ты откуда? Прямо как снег на голову! – причи-
тала опешившая женщина.
Не выпуская из рук кухонную доску, она заключила зятя в объятья.
– Что это у тебя? – мать Наташи испуганно коснулась поцарапанной
щеки.
– Так, пустяки! – помялся Федор и устремил свой взор в глубь квар-
тиры.
В открытых дверях залы появился сам хозяин.
– Заходи, герой, заходи. Ты что, в десанте служишь? А то как с неба
свалился!
– Во второй десантно-штурмовой роте мотострелковой бригады, –
четко доложил Федор.
– Молодец! Только почему пишешь редко? Наташка неделями места
себе не находит. Пока письмо не получит.
За зятя вступилась теща:
– Хватит тебе, отец! Накинулся! Дай парню с дороги отдышаться.
– Почему? Я пишу. На все стараюсь отвечать. Правда, не всегда по-
лучается, – оправдывался зять по дороге в большую комнату.
– Ох, Федька, худющий ты весь какой! Скелет прямо! – рассмотрев
на свету зятя, всплеснула руками хозяйка.
– Не беда, были бы кости, мясо само нарастет! – успокоил жену Сос-
новский.
– Феденька, иди мойся, переодевайся и к столу! Буду тебя откарм-
ливать, – улыбнулась женщина и направилась на кухню.
Мужчины сели на диван. Сосновский сразу заговорил о дочери.
– Ты разве не в курсе?
– Нет, а что?
– Она тебе недели две назад обо всем написала.
Федор недоуменно пожал плечами.
– Друг твой, Жирик, в госпитале.
– Что с ним?
– Что? Был ранен. Ногу выше колена отрезали.
– Не может быть! Как же так? – на лице Федора застыла маска чело-
веческого сострадания.
– Вот так, Федя. Черт бы побрал эту проклятую войну! Наташка, по-
лучив от него письмо, взяла за свой счет три дня и улетела в Ташкент.
Говорит, заодно о муже что-нибудь узнаю. Ведь от тебя уже около месяца
нет никаких вестей. Нельзя же так, дорогой.
– Так он что, в Ташкентском госпитале?
– Да.
– Что же делать? – Пашин был в растерянности.
– Не расстраивайся. В среду вечером вернется наша красавица. У
нее уже билет на руках. Ты пока отдохнешь, на мужика хотя бы станешь
походить! – заговорщически подмигнул тесть.
– Нет, нет! Что вы? Мне в пятницу надо быть на службе.
– Ничего страшного, задержишься. Бумагу я тебе организую. Что,
ты не мог заболеть или еще что? Надо – в Кабул позвоню в понедельник.
Если что, они подстрахуют.
– Нет, буду вовремя. Я обещал к операции вернуться.
– Нашел, что обещать! Спешишь без головы остаться? Так ты теперь
не один! Семья у тебя! – разозлился отец Наташи.
Федор не стал возражать тестю. Встал с дивана и подошел к телефону.
Через десять минут он знал уже обо всех ближайших рейсах на Ташкент.
– Вот упрямый! Хотя бы до понедельника подожди. Не улетишь ведь,
а я бы билет достал.
Сосновский безуспешно уговаривал зятя не лететь сегодня.
– Мать, смотри, что делает! Собрался улетать, – в поисках поддержки
он обратился к жене.
– Как? Феденька, сынок, ты куда? Наташка вчера звонила. Обещала
завтра позвонить. Может, и раньше вернется! – засуетилась женщина.
– Вы не волнуйтесь. Чего мы будем по телефону объясняться? Лучше
вместе подольше побудем. Заодно Сашку повидаю. Ему сейчас под-
держка нужна как никому другому. Все будет хорошо! – мягко улыбнув-
шись, зять слегка обнял стоявших вместе родителей жены.
Как и следовало ожидать, билетов на Ташкент в кассах не было. В
надежде заполучить голубой квиток улетающие роями кружили возле
касс, окошка диспетчера по транзиту и комнаты военного коменданта.
Впору было пожалеть, что отказался от услуг тестя.
На текущий ночной ташкентский рейс регистрация уже закончи-
лась. Взяв билет на то же время через неделю, лейтенант подошел к ре-
гистрационной стойке на посадку.
– Ваш билет, – ярко накрашенная женщина в форменной одежде
Аэрофлота вопросительно смотрела на офицера.
Мило улыбнувшись, Федор протянул свой синий служебный пас-
порт, внутри которого вместе с билетом лежали две новенькие двадца-
типятирублевые бумажки.
– Что вы мне суете? У вас билет не на тот рейс.
– Девушка, там в паспорте написано, что все государственные и дру-
гие учреждения должны всячески содействовать владельцу этого доку-
мента. К сожалению, на сегодня билетов в кассе нет, а мне очень надо
улететь. Без меня война в Афганистане никак не обойдется! – закончил
шуткой свой короткий монолог Федор.
Через час, откинувшись в удобном кресле просторного аэробуса,
Федор уже спал.
Глава 12
«Долина смерти»
ВАфганистане зима почти всегда короткая. Здесь лишь в январе не-
большой ночной морозец да легкая утренняя изморозь напоми-
нали о настоящих холодах, белоснежных зимах далекой России.
Редко выпадавший мокрый снег больше двух суток не лежал. Яркое
солнце, достигавшее к обеду своего зенита, безжалостно топило белые
признаки афганской зимы, лежащие одинокими островками на полях,
вдоль дорог и на заброшенных глинобитных дувалах. Дневное движе-
ние машин, мирская суета людей и животных превращали редкий снег
в вязкое темно-серое месиво. К исходу солнца оно на глазах подсыхало,
становясь обычной летней пылью.
Весна с каждым днем все увереннее вступала в свои права в городах
и кишлаках северной провинции. Раньше календарного срока она при-
шла в советский военный гарнизон и в «Долине смерти».
Новоиспеченный старший лейтенант Жирик готовился не только к
долгожданному отпуску, но и к переезду в Кабул. Кончаков сдержал
слово. Выписка из приказа уже поступила в часть. Собственно, ради
этого известия Сашке пришлось задержаться с отъездом в отпуск на
целых два месяца. Но он нисколько не жалел. За это время пришли бое-
вой орден и звание, так что в Союз ехать Александр Жирик собирался
во всей красе. Настроение было приподнятым еще и оттого, что в про-
шлую субботу ему пришло нежданное письмо из Москвы.
В коротком послании Наташи Пашиной сообщалось, что она пере-
ехала в Москву. Проводив мужа в Афганистан, она теперь жила вместе
с родителями. И хотя девушку больше всего интересовала судьба мужа,
от которого, по ее словам, письма были редкими, тем не менее Жирик
несказанно обрадовался желанной весточке из Союза.
За скупыми строками женской тоски по мужу и одиночества он для
себя увидел нечто большее – надежду на скорое возвращение к нему
любимой женщины. По крайней мере, Сашке очень хотелось в это ве-
рить. В тот же день он дал ответ на двух страницах, которые, в основ-
ном, были посвящены воспоминаниям об их давних отношениях и
встречах. Только в самом конце черкнул пару строчек о главном, что
интересовало Пашину: «Не волнуйся! Вернется героем!» – Жирик не-
умело попытался успокоить жену однокашника.
Теперь, после неожиданно завязавшейся переписки, Сашка не без
оснований рассчитывал на встречу с Наташей в Москве. Сегодня, будучи
в прекрасном предотпускном настроении, он ни на минуту не забывал
об этом.
Время на часах приближалось к трем. Обеденный перерыв в части
продолжался. Однако Жирику сейчас было не до отдыха. Устроившись
поудобнее в кровати, он вел глубокомысленные денежные расчеты.
Надо было хорошенько всё обмозговать. Например, как подешевле ор-
ганизовать вечеринку по поводу отъезда в Союз. Ломал голову Сашка и
над тем, что прикупить с собой в Союз в качестве сувениров и подарков
для Сосновских. Задача эта была совсем непростая. Получал старший
лейтенант не так уж много, а «затовариться» хотелось основательно.
Закончив свои непростые расчеты, он развалился в постели.
– Нет, двести чеков на отвальную из части, пожалуй, будет мало-
вато! – Сашка неожиданно приподнялся в кровати.
– Надо, чтобы меня здесь запомнили! – он резко встал на ноги. –
Крутанусь-ка еще разок!
Застегиваясь на ходу, старший лейтенант Жирик спешил исполнить
только что созревшее у него в голове решение.
Замполита полка подполковника Андронникова он застал дома. Ми-
хаил Степанович после обеда читал газеты, доставленные сегодня из
штаба соединения на «вертушках». В этот раз пресса запоздала нена-
много – газеты оказались позавчерашние.
– Кто там? – услышав, что кто-то вошел без стука в комнату, Андрон-
ников обернулся назад. – А, Жирик, будь добр…
Замполит сдержался, чтобы не отчитать подчиненного, который по-
следние два дня вел себя нагловато.
Сашка прошел в комнату и без разрешения подсел к столу. С тех пор
как пришел приказ о его переводе в Кабул, старший лейтенант осо-
бенно ни с кем не церемонился. Мысленно он уже пребывал в новой
должности. Он красочно рисовал себе, как в качестве офицера выше-
стоящего штаба приедет с проверкой в родную часть, а замполит будет
перед ним вертеться волчком.
– Михаил Степанович, ваша помощь нужна! – лицо выдвиженца
стало умилительно-молящим.
– Не тяни! Говори, чего надо! – подполковник снял очки и отложил
газету «Красная звезда» в сторону.
– Сегодня же прощальное застолье делаю – «вынос тела», а после-
завтра – в отпуск, а оттуда – уже в Кабул. Полагаю, надо попрощаться с
коллективом!
– Ты говорил, что в субботу поедешь.
– Я подсуетился! Успел все документы оформить за два дня! Догово-
рился с вертолетчиками, чтобы с ними после обеда в дивизию улететь.
Оттуда «Черный тюльпан» с «грузом-200» прямым рейсом на Душанбе
летит!
– Вот молодец, хотя бы предупредил заранее! – недовольно пробур-
чал подполковник. – Значит, решил уже послезавтра быть в Союзе?
Андронников медленно подошел к маленькому зеркальцу на стене,
вокруг которого веером висели небольшие фотографии из семейного
альбома. Одна из них, где Михаила Степановича фотограф запечатлел
с женой и маленьким сынишкой, была особенно дорога замполиту.
Этот снимок он получил перед самым отъездом в Афганистан. Здесь же
среди фотографий висел листочек с милыми каракулями двухлетнего
малыша.
– Посылочку сможешь передать?
Сашка пожал плечами:
– Большая?
– По мелочам, жене и сынишке! – Андронников вытащил из тум-
бочки маленькие красивые кроссовки. – Вот пацану-то будет радость!
Пищат они!
Он надавил на подошву. Кроссовки издали короткий писк.
Конечно, Жирику не хотелось тратить дорогое отпускное время на вы-
полнение разного рода поручений, но и отказать он не мог.
– Какой разговор, конечно!
Замполит принялся всё складывать в небольшую сумку.
– Так какие у тебя проблемы, Саша?
– Михаил Степанович, черкните записочку в военторг!
– О чем ты?
– Мне на вечер упаковок пять апельсинового напитка «Сиси» надо!
– А Гальюнчик что, уже не дает тебе?! – добродушно усмехнулся Анд-
ронников.
– Она по норме продает, а тут – особый случай! – Жирик сделал вид,
что не понял ехидного намека замполита.
Андронников сел за стол писать записку. Сашка, в который раз за
последнее время, нервно поежился при воспоминании о приезде про-
шлой осенью в часть проверочной комиссии из Кабула. Тогда пребы-
вание Кончакова закончилось благополучно, без лишних разговоров.
Но когда через неделю Галка поехала в отпуск, на таможне в Ташкенте
у нее в тайниках женского платья и тела погранцы обнаружили пять
тысяч чеков.
Об этой истории в части были все хорошо наслышаны. Сумма чеков
явно была выше, чем могла официально заработать дуканщица. Но
Галка легко вышла из создавшегося положения.
– Вот пройдоха! – мысленно чертыхнулся Жирик.
Он в который раз усмехнулся при воспоминании о том, как на та-
можне Галка предъявила отпечатанный список тех лиц, кто с ней пере-
спал за чеки или отдельные подарки. Тогда обескураженные
пограничники были вынуждены пропустить сметливую женщину. Од-
нако список людей, которых она успела осчастливить женским теплом
и лаской, был отправлен в штаб 40-й армии в Кабул.
Скандальная депеша попала прямо в кадры, к самому Кончакову. По-
этому все обошлось без последствий. Уничтожив крамольную бумагу,
он, тем не менее, позвонил в «Долину смерти».
Тот памятный звонок, как будто специально, застал Андронникова
и Жирика вместе. Когда позвонили из Кабула, замполит части инструк-
тировал своего подчиненного на счет политзанятий. Так в присутствии
тогда еще лейтенанта подполковник вынужден был выслушать всё до
конца. Минут десять Кончаков материл его за упущения в работе с жен-
ским полом, недвусмысленно давая понять, что речь идет о дуканщице
Галке.
Михаил Степанович так и не понял, чем кадровику она насолила.
По его данным, Галка вполне добросовестно скрасила тоскливые ми-
нуты одиночества кабульского гостя в служебной командировке. Од-
нако Андронников твердо пообещал Кабулу заменить ушлую
продавчиху в Союз после ее приезда из отпуска, благо основания на то
были веские. Два положенных года пребывания в Афгане у Галки исте-
кали через месяц. В отсутствие заменившегося заместителя командира
по тылу никто уже не мог помешать избавиться от этой скандальной
бабенки.
С Жириком кадровик сразу говорить не стал, попросил замполита
передать, чтобы тот позвонил вечером. Вот тогда-то ему от своего пер-
вого армейского наставника досталось по первое число. Тогда Кончаков
сильно напугал старшего лейтенанта.
– Знай, больше тебе не видать должностей, досрочных званий как
своих собственных ушей! – бросил в трубку кадровик.
После этого телефонного разговора Жирик еще неделю ходил ни
живой ни мертвый.
Тягостные воспоминания старлея прервал замполит части:
– Держи записку!
– Михаил Степанович, огромный «ташакор»! – Сашка взял протяну-
тый листок бумаги, на афганский манер приложил руку к груди и скло-
нился в восточной позе почитания.
– Иди, иди! Чего стоишь?
– Товарищ подполковник, еще одна, маленькая просьба, вот такая!
– он показал тремя пальцами размер просьбы. – Чтобы за фруктами и
овощами сгонять, нужен ваш БТР. Всего на час!
– Какой тебе БТР! Время уже почти четыре часа! – Михаил Степа-
нович показал на часы. – Иди к хренам! Пока соберешься, туда-сюда –
пять часов! Куда ты на ночь глядя? Нет, нет и нет! Давай без излишеств!
А если того, то сходи на продсклад, попроси что-нибудь к столу! – под-
полковник взял со стола газету, давая понять, что разговор на этом
окончен.
Жирик забеспокоился. Его сегодняшние планы были под угрозой
срыва. Он продолжал, не двигаясь, стоять за спиной подполковника.
– Сказал тебе – иди! Не стой над душой! – отозвался на молчание
Андронников.
– Михаил Степанович, когда еще буду, если только с проверкой не
пришлют! Так хочется по-человечески расстаться!
Подполковник, не поднимая головы, читал газету.
– Одна нога здесь, другая – там! – наседал старший лейтенант.
– Ты, Жирик, хочешь меня под суд подвести. Если что случится, кто
станет отвечать?
Чувствуя, что начальник стал понемногу поддаваться, Жирик про-
должал наседать:
– Михаил Степанович, ничего не случится! Здесь до ближайшего ду-
кана не более двадцати минут ходу!
– Иди, черт с тобой. Чтобы в 18.00 был в части! О прибытии лично
доложишь!
– Раньше буду! В семь часов начало отвальной!
Выскочив из модуля, старший лейтенант бросился к броне, которая
стояла неподалеку прямо за маскировочными сетями летней кинопло-
щадки. Лежащего под машиной водителя Жирик увидел сразу. Его длин-
ные ноги торчали из-за переднего колеса брони. Издалека казалось, что
водитель занят ремонтом ходовой бронетехники.
– Веселый! – едва приблизившись, прокричал офицер.
Но Весёлый, которого все так и называли по его говорящей фами-
лии Веселов, не отзывался. Старший лейтенант нагнулся и заглянул под
броню. Солдат, удобно устроившись на заношенном матраце, сладко
спал. Его в ссадинах, грязные руки были привязаны ремнем к днищу
БТР. Так сметливый водила имитировал для окружающих ремонт шасси.
– Ну, мудрец! – вслух произнес Жирик и носком ноги пнул солдата
в ботинок. – Подъем, боец! Труба зовет солдата в путь! – громко про-
кричал он и склонился вниз. – Оборзел, боец, долбаный, едрена долба-
ный… – Сашка грязно выругался.
Стреноженный ремнем солдат резко дернулся. Открыл глаза. Увидев
офицера, он испуганно залепетал:
– Виноват, товарищ старший лейтенант, задремал малость!
Весёлый стал быстро высвобождать руки.
Времени было в обрез, поэтому Жирик не стал воспитывать солдата.
Еще предстояло зайти за апельсиновым напитком в военторг, где пред-
пуска Сашке до сегодняшнего дня чудом удавалось избегать встречи с
дуканщицей.
– Весёлый, …ля, БТР на ходу?
– Так точно, товарлянт! – скороговоркой выпалил солдат
– Через двадцать минут выезжаем! Но вначале подъедешь к воен-
торгу, только с обратной стороны! Всё понял? Действуй!
Не дожидаясь ответа, старший лейтенант стремительно направился
в сторону военного дукана. Галка уже открыла магазин и бойко торго-
вала желто-коричневыми банками кофе со сгущенным молоком, юго-
славскими конфетами в ярких цветных пачках, завезенными на этих
днях. Сока «Сиси» на прилавке не было. Оставшись незамеченным в ма-
газинной толчее, Жирик осторожно выскользнул за дверь. Быстро обо-
шел с обратной стороны. Дверь открыла напарница Галки.
– Тебе чего?
– Старшую позови! – как можно более официально произнес стар-
ший лейтенант.
Галка появилась сразу. Отправив вместо себя напарницу, она оста-
лась наедине со старлеем.
– Явился – не запылился! Чего тебе здесь надо?
Сашка протянул записку.
– А если у меня нет, что тогда?! – злорадно пропела женщина.
– Не может быть, чтобы у тебя и не было! Галочка, лапочка, выручи,
пожалуйста! – Жирик даже не заметил, как перешел на заискивающий тон.
– Хм, замурлыкал, кот мартовский! Понадобилась ему Галочка –
сразу такой уважительный, добренький стал, а то, видишь ли, замечать
перестал! – слегка подбоченившись, Галка торжествующе смотрела на
своего бывшего любовника.
Жирик решил молчать, чтобы таким способом успокоить разбуше-
вавшуюся дуканщицу.
– Что молчишь, как в рот воды набрал! Конечно, теперь, когда за-
меняют, Галка не нужна стала! Кстати, интересно получается! До отпуска
никто не возражал, чтобы меня на третий год оставили, а не успела вер-
нуться – Андронников говорит, что уже нет возможности! Ты, случайно,
не знаешь, в чем тут дело?
– Нет, не знаю! Я же тебя предупреждал: как только уедет Дятел, лафа
сразу закончится, – Жирик виновато взглянул на женщину.
– При чем тут Дятел! Твой Кончаков, когда был здесь, тоже клялся и
божился, что переведет в Кабул! И тоже молчок! Что-то здесь не так!
– Не знаю! – Сашка развел руками.
– Значит так, Жирик, пару упаковок дам, но не больше! – дуканщица
направилась в подсобное помещение.
Офицер вошел следом.
– Галочка, милая, две мало! – залепетал Сашка. Его лупоглазый взор
был полон умиления.
– Не проси! За свое хамское поведение ты и этого не заслуживаешь!
– Галюнок, дорогая, знаешь, как я переживал нашу размолвку!
Жирик неожиданно решился выяснить отношения. «От меня не уба-
вится! Подвалю снова, а там уеду, и поминай как звали!» – мелькнуло у
него в сознании.
– Я к тебе с серьезными намерениями, а ты? Знаешь, как обидно
было! – Сашка изобразил на лице подобие душевной боли.
– Ах ты, ирод кривоногий! Кто меня подставил кадровику! Еще го-
ворил, что в Кабул переведет!
С вытянутыми вперед руками Галка бросилась на офицера. Но
Сашка уже был готов принять в свои объятья рассерженную женщину.
Он крепко прижался к ее пышным округлостям тела. Галка обмякла, ма-
шинально обхватила его за шею. Чтобы в подсобку случайно не загля-
нули посторонние, Жирик свободной ногой плотно прикрыл дверь. Но
Галка вдруг опомнилась:
– С ума сошел?! Люди войдут! Вечером приходи!
– Галя, вечером «вынос тела», а потом – я твой!
За КПП части БТР выскочил только в пять часов вечера, когда от-
крытые ворота лишь впускали колонны, отдельные машины и броне-
транспортеры. Дежурный прапорщик показал на часы, на что старший
лейтенант небрежно махнул рукой.
Выбравшись на большую дорогу, бронемашина стремительно по-
неслась в сторону уездного центра. Жирик упруго, на полусогнутых
ногах, стоял в правом люке на сиденье, словно наездник в стременах
на лихом коне.
За первым поворотом, слева внизу показались бурлящие воды
горной речки. Наверху стало совсем холодно. Сашка нагнулся и до-
стал бушлат. Удерживая равновесие на броне ногами, он на ходу за-
стегнулся.
Багровое солнце спустилось и почти касалось вершин дальних гор.
Жирик, временами с опаской озираясь по сторонам, пристально смот-
рел вперед.
– Черт меня понес на ночь глядя! – заволновался Сашка. – Ничего,
обойдется, не впервой, здесь рядом! – тут же успокоил он себя.
За очередным поворотом Жирик увидел большую отару овец, кото-
рая быстро приближалась. Погоняемая двумя погонщиками, она за-
светло возвращалась домой. Идея пришла сама собой.
– Веселый, не гони! – Сашка спустился в люк. – В стадо въедешь –
притормози! Барашка прихвачу!
БТР плавно рассекал блеющее стадо. Перепуганные животные, на-
лезая друг на друга, спешно выскакивали из-под колес ревущей ма-
шины. Крепкого телосложения бородатый афганец лет сорока со
строгими чертами лица и шустрый подросток в советской солдатской
шапке-ушанке, как могли, помогали машине продраться сквозь живую
преграду на пути.
Почти вырвавшись из громкого, блеющего, неприятно пахнущего
плена, БТР резко затормозил. Бородач и пастушок не успели опом-
ниться, как Жирик, спрыгнув в самую гущу стада, выхватил и подал на-
верх водителю небольшого барашка. Машина надрывно взревела.
Старший лейтенант уже на ходу забирался в люк. Напрасно шустрый
подросток в отчаянии барабанил кулачками по стальной броне. Грозная
боевая машина набирала скорость.
Знакомый афганский городок Жирик узнал по огромному зданию
элеватора, которое бросалось в глаза издалека. Через десять минут, пу-
таясь в собственном облаке пыли, БТР влетел в уездный центр.
Возле раскрытых настежь дверей небольшого приодорожного ду-
кана принял вправо и остановился.
– Салом алейкум! – поприветствовал он знакомого дуканщика. – Че-
тоур асти? Как дела?
– И здравствуй, кумандон! – афганец средних лет приветствовал
Жирика. – Хороще дила, забись! – коротко выругавшись по-русски, вла-
делец магазина вытянул вперед большой палец.
Как старые знакомые, по местному обычаю трижды поцеловали
друг друга в щеки. Хозяин взял Жирика за руку и повел за собой в мага-
зин. Оказалось, что внутри самой торговой лавки имелась не только
подсобка для товаров, но и отдельная комнатка с низким потолком, где
тускло горела керосиновая лампа.
По дороге Сашка осторожно высвободил свою руку. К дружеским
жестам и любезностям афганцев Сашка с недавних пор относился на-
стороженно-брезгливо. Дело в том, что на последней совместной по-
пойке в афганской части по укреплению интернациональной дружбы
и боевого содружества один подвыпивший афганский капитан сначала
долго объяснялся в дружбе к великому советскому народу, бесконечно
обнимал и целовал советского офицера, а потом, вытянув с собой по-
курить, стал снимать с него штаны. «Фу, мерзость!» – поморщился
Жирик, вспомнив, как он еле отбился от афганца.
Только в половине седьмого Сашка закончил свои нехитрые торго-
вые операции. На вырученные деньги, не выходя из дукана, он купил
все, что было необходимо на вечер, – водку, пиво, зелень, желто-крас-
ные яблоки и коричневые груши, которые даже в это время года не по-
теряли своего товарного вида. Брать шашлык уже не было смысла.
Симпатичный молоденький барашек, свернувшись за задним сиденьем
водителя, покорно ждал своей участи в бронированной машине.
Быстро проскочив городской перекресток, одиночный БТР вы-
рвался из объятий незаметно стихшего до утра уездного центра. Про-
жектор ревущей машины далеко впереди разрезал темноту, освещая
узкую ленту дороги, внезапно высвечивая в ночи грозные мрачные
скалы. Жирик, пугливо озираясь по сторонам, посмотрел на часы. Они
показывали ровно семь. Испугавшись позднего времени, Сашка на-
гнулся в люк.
– Весёлый, гони! Гони, родной.
Наверху было холодно. Даже теплый бушлат не спасал. Колючий
встречный ветер больно хлестал в лицо, срывал с головы панаму. Еще
минуту-другую нервно поерзав на броне, Жирик решил спуститься
вниз. Но сделать это ему самому не удалось. Острая резкая боль в пра-
вом колене, которую он почувствовал почти одновременно с автомат-
ной очередью, неожиданно бросила его назад.
Услышав крик офицера, водитель сначала притормозил, а потом
нажал на газ. Тело офицера бросило вперед в открытый люк. Ударив-
шись головой о поднятую крышку, раненый чудом не свалился на
землю, а провалился внутрь. Перепугавшись, Весёлый снова нажал на
тормоза. Бросился к старшему лейтенанту, голова которого свисала
вниз к рычагам машины. Перебитая пулей в колене нога, казалось, ви-
села на одной штанине, не давая телу полностью свалиться в люк. Кровь
сочилась по лицу, выступала на одежде, капала на пол и сиденье.
– Гони, гони! – превозмогая сильную боль, прокричал старший лей-
тенант и совсем провалился вниз на руки к солдату.
Сознание покинуло Жирика. Уложив его, Весёлый вылез наверх,
чтобы забрать старлеевский автомат, висевший на крышке люка. В свете
большого прожектора и зажженных фонарей БТР продолжал оста-
ваться хорошей мишенью. Но, словно рассчитавшись сполна за укра-
денного барашка, горы не хотели больше мстить…
В части БТР уже ждали. Ворота КПП были открыты настежь. Зампо-
лит части уже больше часа не находил себе места. Он сидел в комнате
дежурного по КПП и беспрерывно смотрел на часы. После семи вечера
с одиночной машиной в дороге могло произойти все что угодно.
Наконец отчетливо послышался гул моторов. В темноте вспыхнула
движущаяся точка, огни которой приближались. Свернув с дороги, БТР
въехал в ворота КПП и заглох. Тяжело дыша, Весёлый выбрался наружу.
Со стороны КПП к броне бросился Андронников. Сильно волнуясь, за-
икаясь, водитель не сразу смог рассказать обо всем случившемся.
Жирика на руках вынесли через боковой люк, бережно положили
на носилки в медавтомобиль – «таблетку» – и быстро повезли в сан-
часть. Шатаясь и озираясь по сторонам, в боковом проеме бронема-
шины показался барашек. Испугавшись темноты узкого железного
пространства, он остановился в нерешительности…
Рана оказалась серьезной. Рано утром пара «вертушек» взяла курс
на Кабул. Во избежание нежелательных последствий для себя подпол-
ковник Андронников еще вечером позвонил Кончакову.
Выслушав сбивчивый доклад замполита полка, кадровик был в расте-
рянности.
– Черт знает, что у вас там творится! – он обращался на «вы». – Вы,
Михаил Степанович, не только сами под трибунал можете угодить, но
и меня ставите в щекотливое положение! Как вы могли разрешить выезд
на ночь глядя?
Подполковник Кончаков неслучайно так гневался. Сделав все не-
обходимое, чтобы перевести Жирика в Кабул, он невольно тоже по-
падал в эту историю. Кадровик, хотя и косвенно, но нес ответственность
за произошедшее вечером в «Долине смерти».
– Завтра позвоню, пока ничего не предпринимайте! Может, обой-
дется! Рана, говорите, тяжелая?
– Колено прострелено!
– Черт бы вас всех побрал!
Не дожидаясь ответа, Кончаков бросил трубку.
На следующий день из Кабула позвонили только поздно вечером.
– Кончаков говорит! – забулькало в трубке. Голос кадровика был
подчеркнуто официален. – Товарищ подполковник, дело очень серьез-
ное. Вашему подчиненному ампутировали ногу выше колена! Пони-
маете, что это значит?! – в трубке замолчали.
– Товарищ подполковник, Борис Яковлевич, как же так? Что же де-
лать?!
– Говорите медленнее! Не разбираю, булькает! – раздалось на дру-
гом конце провода.
– Что делать, говорю! – растягивая слова, закричал Андронников.
– Раньше надо было думать! – кадровик не спешил подсказывать
выход из создавшегося положения. – Судя по твоему докладу, Михаил
Степанович, Жирик – нарушитель дисциплины? – Борис Яковлевич, пе-
рейдя на «ты», заговорил примирительно. – Выходит, сам во всем ви-
новат! Прямо хоть под суд отдавай инвалида войны?!
– Нет, нет! Как вы могли подумать! Боевой офицер, награды имеет,
звание досрочно… – принялся оправдываться Андронников.
Растягивать слова больше было не надо. Связь постепенно налажива-
лась.
– Вот поэтому давайте что-нибудь придумаем! Скажем, разве он не
мог выехать по спецзаданию? В таком случае, он, минимум, заслуживает
поощрения!
– Борис Яковлевич, точно! Он на проверку постов выезжал! – осе-
нило замполита.
– Ну, этого я не знаю, вам на месте виднее! Надеюсь мне не надо
подробно объяснять, как следует поступить и всё оформить! – Кончаков
вновь перешел на официальный тон.
– Сегодня же напишу представление на орден!
– Михаил Степанович, только не пишите в наградном листе, сколько
он лично убил, зарезал, кому открутил голову, ну и тому подобное! А то
получается, если собрать все ваши наградные листки и посчитать число
убитых, то вы у себя в «зоне ответственности» как минимум дважды всех
душманов перестреляли! Только вот на деле их число почему-то не
уменьшается!
– Нет, нет! Все будет нормально!
– В общем, подумай! – кадровик сделал ударение на последнем
слове.
– Как там Сашок? – замполит наконец вспомнил о самом раненом.
– Жить будет! Неделю в Кабуле, затем в Ташкентский госпиталь. Не
волнуйся, его я проинструктирую! – кадровик проницательно уловил
суть заданного вопроса.
Михаил Степанович не успел попрощаться. В трубке замолчали…
Глава 13
Госпиталь
Летевший в ночи авиалайнер неожиданно вздрогнул. От сильного глу-
хого удара в правый борт он вдруг накренился и стал стремительно
терять скорость. Через боковое рваное отверстие в салон самолета
хлынул упругий воздух небесного океана. Сразу заметно похолодало.
Стальная птица, подбитая душманской ракетой, камнем летела к земле. В
салоне воздушного корабля царила страшная паника. Людей, не пристег-
нутых ремнями, выбрасывало из кресел, словно легкие надувные шары.
Несчастные пассажиры судорожно хватались за поручни, спинки и просто
за своих соседей. Стюардесса безуспешно призывала по радио сохранять
спокойствие. Ее испуганный слезливый голос тонул в стихии рыданий,
криков и захлебывающемся реве поврежденных моторов.
От страшной силы удара об огромную отвесную скалу мощным гулким
взрывом содрогнулись горы. Вниз, в зияющую в ночи пропасть, неболь-
шими горящими огоньками полетели останки пассажирского самолета.
Федор Пашин, больше всего боявшийся во время полетов в Афгане
остаться в живых, если самолет будет сбит «духами», тем не менее, чудом
уцелел. Выброшенный воздушной волной из падающего, разломивше-
гося пополам аэробуса, он упал в заросли тутовника вблизи заброшен-
ного горного селения. Большое дерево, широко раскинувшее свою
зеленую крону, приняло человека в свои спасительные объятья. Исца-
рапавшись, пока летел сквозь ветви, Федор свалился на землю. Меха-
нически ощупывая тело, он инстинктивно искал следы переломов. На
удивление, все кости были целы.
Пашин ползком пробрался к груде разбросанных камней, за кото-
рыми виднелась небольшая выемка. Здесь огляделся. Белый как мел
месяц контрастно горел в ночных небесах, серебрился в горной реке,
которая шумела внизу.
Неожиданно в ночном завывании ветра отчетливо послышались
странные звуки. Федор резко обернулся. Небесный звездопад обру-
шился на склоны гор. Во тьме афганской ночи вокруг места падения
офицера замелькали таинственные огоньки. Кольцо пугающих звуков
и огней стремительно сужалось.
– «Духи»! – промелькнуло в сознании лейтенанта.
Пашин стремительно кинулся обратно к дереву. В попытке обнару-
жить пистолет или гранату он вновь машинально ощупал себя. Клочья
одежды едва прикрывали голое тело. Защищаться было нечем. Един-
ственная пуля на тонкой тесьме на шее, которую лейтенант берег на
крайний случай, без автомата помочь ему ничем не могла. Ужас и испуг
в одно мгновенье охватили офицера.
Полусогнутые фигуры душманов появились почти одновременно.
Свою жертву они обступали со всех сторон. Уже была отчетливо
слышна чужая, радостно повизгивающая речь, видны горящие диким
огнем глаза. При свете фонарей поблескивали длинные кинжалы, чер-
нели взятые наизготовку автоматы и пистолеты.
Федор закрыл глаза. Страшная картинка хорошо известной в Аф-
гане истории гибели советского офицера от рук озверевших «духов»
возникла в сознании.
Группа поиска. Горы, расщелины, «зеленка». Когда беднягу нашли,
он был уже мертв. Изуродованное тело без рук и ног со зверски вырван-
ной плотью висело на дереве. На лице повешенного застыла страшная
гримаса насильственной смерти. Из прижженных огнем мест ножевых
порезов еще сочилась кровь. Мухи и другая неизвестная живность плот-
ным слоем облепила смердящий труп.
– Нет, нет, нет! Пашин открыл глаза. Перекошенные бородатые
рожи ненавидяще смотрели на русского офицера. Спертое прерыви-
стое дыхание было совсем рядом. Оно душило, не давало свободно ды-
шать. Стало невыносимо жутко. Казалось, еще мгновенье, и занесенные
ножи, желтые обнаженные клыки нечеловеческих зубов вонзятся в
него, искромсают и разорвут на мелкие куски.
Задохнувшись от страха, Федор весь сжался. Но тут же, вконец от-
чаявшись, схватил с земли большой круглый камень и с душераздираю-
щим криком бросился сквозь вооруженную толпу полулюдей.
Слегка подскочив в откинутом назад кресле, Пашин проснулся. В са-
лоне было очень душно. Пассажирский аэробус приступил к снижению.
Между рядов ходили две высокие стюардессы, которые для порядка
проверяли, чтобы все пристегнули ремни.
Федор глубоко и облегченно вздохнул, но ужасный сон не покидал
сознание. Было страшно закрыть глаза. Сильная нервная дрожь про-
должала ощущаться во всем теле. Наружу через пересохшие губы про-
рывалось тяжелое возбужденное дыхание.
– Что с вами? – немолодой узбек, сидевший рядом, наклонился
вплотную к лейтенанту.
– Нет, нет, ничего. Простите, – Федор с извиняющим видом замор-
гал глазами.
Поймав на себе укоризненный взгляд светловолосой стюардессы,
молодой офицер неуверенно щелкнул металлическими застежками
пристежных ремней и машинально привел спинку кресла в вертикаль-
ное положение.
В ташкентском аэропорту самолет приземлился в четыре часа по
московскому времени. В девять по-местному времени лейтенант до-
брался до окружного госпиталя. Свою жену он нашел в палате, где ле-
жали только «афганцы».
Наташа сидела на краю железной кровати, на которой лежал Жирик,
и укладывала в тумбочку припасы съестного. На одеяле в месте правой
ноги ниже бедра бросилась в глаза неестественная впадина. Забросив
руки за голову, Сашка исподтишка разглядывал Наташу. Федор осто-
рожно прикрыл за собой дверь. Заметив резкую перемену в лице своего
пациента, молодая женщина инстинктивно повернула голову назад. При
виде мужа она вскрикнула, бросилась к дверям и через секунду повисла
у него на шее. Не смущаясь присутствия посторонних, супруги жадно
поцеловались. Никто в палате не заметил, как болезненно сморщился в
кровати Жирик, а потом резко отвернулся к стене.
– Федька, дорогой! Как я соскучилась!
Наташа вожделенно смотрела в глаза мужа, нежно гладила его го-
лову. Наконец, опомнившись, засыпала массой вопросов:
– Откуда ты взялся? Как узнал? На сколько приехал?
Федор коротко рассказал о своих двухдневных мытарствах в Союзе.
Умолчал лишь о том, как серая пятиэтажная «хрущевка» встретила
своего убитого на войне жильца, когда «рафик» с солдатским цинковым
гробом подкатил к подъезду.
– Здесь вот тоже горе! – Наташа полуоборотом головы показала на
кровать Жирика. – Сашка без ноги.
Молодая женщина всхлипнула.
– Я как узнала, так сразу решила лететь. У него, кроме нас, больше ни-
кого нет. Еще думала о тебе узнать. Феденька, правильно я поступила? –
она вопросительно посмотрела на мужа.
– Все правильно, Наташенька. Ты просто умница!
Пашин нежно улыбнулся. Жена вновь бросилась на шею мужу.
– Наташка, подожди, неудобно. Дай с Сашкой поздороваться.
Федор осторожно перехватил руки девушки.
– Здорово, мужики! – по пути к постели однокашника лейтенант
вначале поздоровался с его двумя соседями по палате.
Без особого энтузиазма ребята по очереди отозвались.
Федор подсел к кровати, осторожно коснулся плеча Жирика.
– Здравствуй, Саня!
– Здорово, – нехотя, без особой радости Сашка повернулся к Пашину.
Офицеры пожали друг другу руки.
– Разве так однокашники встречаются? – ворчала Наташа.
После небольшой паузы мужчины обнялись.
– Как тут?
– Всё в порядке, старик. Извини, что Наташке написал. Так уж
вышло. Первое время тяжко было. Отец приезжал, так я его выгнал.
Пьет, скотина! – Жирик старался не смотреть Пашину в глаза.
– Как тебя угораздило?
– Не знаешь, как? На операции, мина, – соврал Сашка и вновь от-
вернулся к стенке.
Дверь в палату с шумом отворилась.
– Товарищи, начинается обход. Всех посторонних прошу покинуть
палату, – мужчина в белом халате, из-под которого торчали военные
брюки, говорил подчеркнуто строго.
– Идем! – Наташа спешно взяла мужа под руку.
– До вечера. Я еще три дня здесь буду, – Пашин на прощание ле-
гонько толкнул лежащего в бок.
– Сашка, не хандри! – Наташа хотела было потрепать Жирика по
волосам, но тот увернулся.
Однако ни вечером, ни на следующий день, ни в день разъезда су-
пругов из Ташкента Федор уже больше не попал к однокашнику.
– Опять напился! – жаловалась Наташа мужу после возвращения из гос-
питаля. – Никого не хочет видеть. Врачи говорят, что у него новый нерв-
ный припадок. Перевели в отдельную палату, никого не пускают. У меня
только продукты возьмут и – до свидания! – одно и то же твердила девушка.
В их последнюю ночь в городской гостинице она неожиданно рас-
плакалась.
– Всё из-за тебя! Не надо было тебе показываться ему на глаза. Вы-
звал бы меня, и достаточно.
– Наташа, что ты говоришь? Мы же однокашники. Разве я мог не по-
видаться?
– Ты не понимаешь, как ему тяжело? Он калека на всю жизнь. И вот
ты – здоровый, веселый, жена рядом! – Наташа продолжала больно уко-
рять мужа.
– Выходит, я виноват, что меня не ранило? У меня такое впечатле-
ние, что ты совсем не рада мне, – Федор приподнялся в постели.
Наташа, придерживая на груди одеяло, подсела вплотную к мужу.
Свободной рукою обняла его и нежно поцеловала в щеку.
– Дурачок! Как ты только мог такое подумать? Ты же муж мой, а
Сашка – друг нашей семьи, твой однокашник. Как ты можешь, Федька?
Человек попал в беду. Он калека! Я молюсь, чтобы ты вернулся живым
и невредимым. Ради этого я готова дневать и ночевать в этом госпитале!
Зря ты так.
– Наташенька, я очень соскучился по тебе. Столько не виделись! Как
узнал, что ты здесь, сразу вылетел. А тут смотрю: ты какая-то другая. Всё
Сашка, Сашка.
– Вот дурачок! Приревновал, точно приревновал! Нашел к кому. Никто
мне, кроме тебя, не нужен, – Наташа вновь поцеловала мужа. – Сашку
жалко. Он такие страсти про себя рассказывал. Жуть! Понимаешь, он –
герой! Его ко второму ордену представили, звание досрочно присвоили.
Представляешь?! – безудержно, вдохновенно говорила девушка.
На мгновенье замолчав, она вдруг начала всхлипывать.
– Как он будет дальше жить? У него ведь никого нет!
– Ну что ты плачешь, глупенькая! Все обойдется. Сделают самый хо-
роший протез, устроится на работу.
– Хорошо бы. Кстати, ты знаешь – он рапорт министру обороны на-
писал с просьбой остаться в армии.
– Ну, вот видишь! Еще генералом будет.
– Смеешься? Знал бы ты, что он здесь творил до моего приезда, –
страстно заговорила молодая женщина. – День и ночь пил, какую-то
траву курил, в припадках всё рвал и метал. Отца выгнал. Медсестра рас-
сказывает, что не раз слышала от него, как он грозил покончить жизнь
самоубийством. Представляешь, как его война искалечила. Когда он на-
чинает рассказывать про Афган, я не могу сдержаться, плачу, – Наташа,
закрыв лицо ладонями, замотала головой.
– Ну, всё, всё! Успокойся. У Сашки теперь всё позади. Еще на его
свадьбе будем гулять, – Федор, как мог, успокаивал жену.
– Скажешь тоже! Ему сегодня самому не до себя. Ты лучше расскажи
о себе, как ты там? – неожиданно для себя девушка перевела разговор
на другую тему.
– Нормально. Как и все.
– Никого себе не нашел?
– Разве может кто-нибудь сравниться с тобой? Лучше моей жены на
этом свете никого нет! – Федор обнял и крепко поцеловал Наташу.
Глава 14
Панджшер
Еще до конца не рассвело, когда несколько пар «вертушек», набрав
высоту, направились в сторону белоснежных горных армад Гин-
дукуша. Лейтенант Федор Пашин летел в головном вертолете вме-
сте с командиром батальона, который в этот раз решил разместить свой
КП во второй роте. Причина объяснялась просто. Десантно-штурмовая
рота на свой очередной боевой выход шла под командованием другого
ротного. Вместо прежнего командира, убывшего в Союз по замене,
новым ротным был назначен лейтенант Пашин.
Известие о своем назначении Федор воспринял спокойно, хотя сам
считал, что еще не готов командовать ротой. Поэтому в предстоящей
Панджшерской операции новоиспеченный командир второй ДШР дол-
жен был надеяться на благосклонность своей судьбы, полагаться на
опыт старослужащих бойцов и товарищескую поддержку также ново-
испеченного заместителя командира роты Ивана Коваленко.
Чтобы не «поймать» пулеметную очередь с гор, «вертушки» шли на
предельной высоте. Лейтенант Пашин внимательно всматривался в
лица подчиненных. Спокойные, слегка задумчивые, они не выражали
ни тревоги, ни боязни. Его строгий командирский взгляд, скользивший
по переполненному салону боевого вертолета, сам собой остановился
на безмятежном лице дремлющего друга.
Старший лейтенант Коваленко летел на очередное задание после
бессонной ночи. Причиной тому была его последняя встреча с неве-
стой. В предчувствии долгой разлуки она так и не дала заснуть Ивану.
– Плачет, дуреха! Говорит: не пущу, боюсь и всё! Видишь ли, беду
какую-то чувствует! – перед самым вылетом поделился с ротным Кова-
ленко.
Пашин постарался пристальнее всмотреться в усталое, мужествен-
ное лицо Ивана, исхудавшее не только от постоянных хождений на бое-
вые, но и бесконечных интриг вокруг его любимой девушки со стороны
старших начальников. В эту минуту он искренне сочувствовал непро-
стой любви друга в Афгане.
– Вернусь, оформим отпуск по семейным обстоятельствам и в Союзе
распишемся! – бросил Коваленко, когда они садились в вертушку.
Мысли Пашина прервались. Из кабины вертолета вышел командир
экипажа.
– Через десять минут будем перед заданным районом!
Смысл сказанного Федор скорее разобрал по артикуляции губ, чем
услышал. Команду «приготовиться» сидящие тоже толком не разобрали.
Из-за шума моторов и гула винтов голос ротного едва был слышен. Но
люди всё поняли. Салон вертолета сразу пришел в движение. Бойцы
снова и снова поправляли снаряжение, без надобности трогали оружие,
молча переглядывались.
Ровно в назначенное время «вертушки» одна за другой стали сни-
жаться. Наконец ведущий вертолет завис над сопкой. Люди изготови-
лись к десантированию. Желто-серая площадка небольшой горной
сопки качалась внизу перед открытой дверью вертолета. На высадку
отводилось крайне мало времени. Рискуя сломать ноги при приземле-
нии под тяжестью непомерного снаряжения, оружия и боеприпасов,
бойцы, тем не менее, не задумываясь, прыгали друг за другом в серую
круговерть туманной дымки, которая разбегалась по сторонам от ра-
боты вертолетных винтов. Федор Пашин прыгнул последним. Про
ушибленную о большой камень ногу думать было некогда. Бойцы ждали
приказаний своего командира. Времени было мало. Выбросив десант,
вертолеты сразу набирали высоту и ложились на курс для возвращения
на базу.
Задача десантно-штурмовой роты была обычна и проста – блоки-
ровать отход банд. В этот раз боевому подразделению предстояло пре-
градить путь вооруженным отрядам самого Ахмад Шаха. По данным
разведки, они спешно покидали Панджшерское ущелье, которое на-
ходилось в семидесяти километрах севернее Кабула. В годы афган-
ской войны Панджшер и имя Ахмад Шаха были известны далеко за
пределами страны. Сын полковника афганской армии, известная лич-
ность еще по сражениям в отрядах палестинцев, Ахмад Шах свою
войну против правительства начал задолго до советских войн. Однако
истинную славу исламского «борца за веру» он обрел в начале 80-х
годов, превратив известный Лазурный край в Панджшере, богатый ла-
зуритом и алмазами, в неприступную крепость. Ходили легенды о
фортификационных сооружениях в горах, подготовленных запад-
ными «спецами». Многие из них, действительно, были сделаны по по-
следнему слову военной инженерной мысли и не имели аналогов в
мире. Учебный центр, хорошо спрятанные в горах склады, госпиталь
с современным оборудованием, отлаженная связь, разведка и ПВО де-
лали Панджшер наиболее мощным укрепрайоном душманов на тер-
ритории Афганистана.
Отлично вооруженные, обученные западными, пакистанскими и ки-
тайскими советниками, мобильные отряды Ахмад-шаха держали в по-
стоянном напряжении весь центр страны, непосредственно угрожали
безопасности афганской столицы, почти беспрепятственно хозяй-
ничали на коммуникациях, прежде всего вдоль стратегической дороги
Кабул – Хайратон.
Предпринимались неоднократные попытки уничтожить бандфор-
мирования Панджшерского льва, как величали в Афганистане Ахмад-
шаха. Наибольшего успеха советские и правительственные войска
добились в 1982 году, когда остатки муджахедов были окружены в самом
сердце Лазурного края – в селении Базарак.
Неизвестно, по каким соображениям, но советские спецслужбы за-
ключили соглашение о перемирии с почти поверженным врагом аж на
два года. Видимо, надеялись легендарного муджахеда обратить в совет-
скую веру. По рассказам очевидцев, правоверного Ахмад Шаха регу-
лярно снабжали марксистско-ленинской литературой, всячески
уговаривали поменять зеленое знамя джихада на красное знамя строи-
теля социализма в отдельно взятой мусульманской стране.
Хозяин Панджшера дружбе не противился, но исподволь готовил
свои формирования к окончанию перемирия. За два года щедрой по-
мощи Запада, Ахмад Шах сумел полностью восстановить базовые укре-
прайоны, хорошо вооружиться, а заодно существенно потеснить своих
соперников из других партий афганской оппозиции.
В сороковой армии об Ахмад Шахе знали немного. А те, кто знал, за
два года успели уже замениться в Союз. О начале армейской операции
в тот год узнали в последний момент, когда из Генерального штаба при-
шла соответствующая директива. В Москве твердо решили раз и навсе-
гда покончить с хозяином мятежного ущелья. В войсковой операции в
Панджшере советское командование постаралось задействовать мак-
симальное количество сил и средств. Всем специальным подразделе-
ниям был отдан приказ осуществить поиск и захват легендарного
афганца, его заместителей и иностранных советников.
Вторая десантно-штурмовая рота под командованием лейтенанта
Пашина имела более скромную задачу. Ей предстояло блокировать воз-
можный отход формирований Ахмад Шаха через высокогорную часть
границы в Пакистан. Вытянувшись в длинную цепочку, рота двинулась
по узкому ущелью к намеченной на командирской карте цели. Безопас-
ность ее движения обеспечивало охранение, которое шло по склонам
гор слева и справа от скользящей внизу боевой ниточки.
До первого привала, определенного к полудню, группа должна была
пройти добрую треть пути. Из-за гор уже появилось солнце, но было
еще прохладно. Казалось, ничто не нарушит строгого графика движе-
ния. Охранение было постоянно на связи. Рота быстро двигалась к
цели.
Неожиданно для всех в ясном утреннем небе появились самолеты.
Сомневаться не приходилось – они шли бомбить душманские базовые
районы, засеченные разведкой.
В тот момент, когда десантно-штурмовая рота невольно замедлила
движение, чтобы проводить крылатых собратьев восхищенными взгля-
дами, мысленно пожелать им удачи в «охоте» на врага, произошло не-
объяснимое. Оказавшись прямо над ущельем, одна из стальных птиц
неожиданно отстала от большой краснозвездной стаи боевых самоле-
тов. На глазах у десантников самолет сделал крутой разворот и со
страшным ревом бросился к земле. Смертельный груз черных продол-
говатых бомб зловещим градом посыпался на землю. Походная ко-
лонна бойцов ДШР, вытянувшаяся в длинную вереницу, вмиг
рассыпалась и залегла. Люди прижимались к земле, прятались в камнях
и за скалами.
Грохот мощных взрывов потряс ущелье, гулкое эхо стремительно
покатилось по горам. Камнепад в облаке песчаной бури лавиной устре-
мился вниз, обрушился на бойцов, прижавшихся к скалам. Ужасное оце-
пенение охватило людей. Попадать под бомбежку своих самолетов им
здесь еще не доводилось.
К счастью, пилот не рискнул пойти на второй круг бомбометания.
Помахав крыльями на фоне темно-синего неба, словно довольный тем,
что накрыл «духов», самолет быстро набрал высоту и кинулся догонять
темневший на горизонте косяк краснозвездных железных птиц.
Возбужденный ропот человеческого испуга и негодования грозно про-
катился между камней и скал, привел в движение людей, быстро соеди-
нил звенья разорванной цепочки.
– По своим бьют, сволочи! Совсем офигели! – шумели бойцы.
– Авианаводчик, сучонок, придушить мало! – нецензурно ругался
радист, который вместе с рацией не отходил ни на шаг от ротного.
– Еще не хватало от своих погибнуть! Нарочно не придумаешь! –
грустно сказал старший лейтенант Коваленко.
– Прекратить разговоры! Строго соблюдать тишину! – уверенно
командовал Пашин. – Коваленко, Иван, хватит восклицать! Проверяй
людей! Через пять минут начнем движение! Постоянно быть на связи!
Поглядывая в небо и прижимаясь к земле, Пашин пошел в конец поход-
ной колонны.
Потерь не было. Одна легкая контузия солдата была не в счет. Боец
уже пришел в себя. Группа двинулась вперед. Ясно стало, что к двена-
дцати часам дня запланированного расстояния не пройти. Поэтому гра-
фик движения приходилось корректировать по ходу марша.
Солнце уже было в зените, когда колонна втянулась в новое, еще
более узкое ущелье. Припекало. Бронежилеты и амуниция больно сдав-
лили грудь. Пот градом катил по лицу. Мокрая одежда неприятно при-
липала к телу. Из-под неудобной каски трудно было разглядеть что-либо
дальше спины впереди идущего товарища. Прошедший бомбовый душ
добавил волнения, усилил ощущение жары. Хотелось пить. Но никто не
отвлекался. Спешили успеть прийти в заданный район. Привал решено
было сделать перед самым заходом солнца, чтобы затем в ночь совер-
шить последний бросок.
День незаметно приближался к концу. Багровое солнце осторожно
коснулось заснеженных вершин Панджшера. Голова цепочки показа-
лась из ущелья. Прямо внизу шумел поток быстрой горной реки. На
противоположном зеленом берегу второй роте предстоял привал. За
спиной осталось двадцать километров пути. Усталые лица людей уже
ощущали благодатную прохладу воды, измученные тела инстинктивно
готовились освободиться от тяжелых «доспехов», с облегчением при-
сесть на землю.
Но отряду не суждено было ни совершить долгожданный привал,
ни выполнить поставленную задачу. Они охотились за врагом, а он, в
свою очередь, сам искал легкую добычу. Таковы нравы войны. На ней
чем больше везет, тем жестче и коварнее жди расплаты.
Размеренный, убаюкивающий шум реки в размеренной тишине ве-
ковых каменных гор в одно мгновенье исчезли, как только по людям,
почти спустившимся вниз к воде, ударили пулеметы и автоматы. Пята-
чок возле речной переправы из камней расстреливали в упор со всех
сторон. Люди бросились врассыпную. Но смертельный огонь встречал
их у входа в ущелье, косил вблизи камней, наповал валил в воду. Стре-
ляли профессионально. Пулеметные и автоматные очереди чередова-
лись с одиночными выстрелами. Снайперы умело выхватывали из
десантной полусотни командиров. Первым меткая пуля нашла коман-
дира первого взвода. Его безжизненное тело продолжало лежать у пе-
реправы. Забрать его «духи» не давали. Так и не добравшись до убитого,
рядом с командиром распластались еще трое ребят.
Трудно было представить, что охотящийся может сам стать чьей-то
легкой добычей, но вышло именно так. Удачливую роту у переправы
ждали. Засаду ей устроил специально подготовленный отряд пакистан-
ских наемников. О «духах» в черной одежде, неуловимых и метких стрел-
ках, в те годы в сороковой армии ходили легенды. Об их боевой силе,
коварстве и вероломстве слышать приходилось немало, но встречаться
в бою доводилось не всем. Второй ДШР сегодня «посчастливилось».
Застигнутая врасплох утомленная тяжелым горным переходом рота
сопротивлялась на пределе своих возможностей. Уже в первые полчаса
она потеряла две трети личного состава. Тела убитых и раненых были
разбросаны повсюду. Через час наемники практически расправились
с советским десантно-штурмовым подразделением. Отстреливались
остатки роты только из-за больших камней под отвесной скалой.
– Связь давай! – лейтенант Пашин все еще надеялся вызвать под-
могу.
– Молчит, сука, не слышу!
Рация ротного молчала практически с самого начала боя. Не было
связи ни с охранением в горах, ни с командным пунктом бригады.
– Еще раз «Центр» вызывай! Слышишь, «Центр» давай!
Перекатываясь от одного камня к другому, Федор Пашин метался
между товарищами. Раскалившийся ствол его автомата почти не смол-
кал. Фонтанчики от разрыва вражеских пуль пока безуспешно прыгали
по серому скальному камню в стремлении заставить замолчать «говор-
ливый» АКСМ лейтенанта.
– «Волга», «Волга»! Я – «Кедр», я – «Кедр»! – как мог, умолял рацию
радист. Его глаза были полны слез.
Здесь, у больших камней, под навесом массивной горной породы
собрались остатки роты. Санинструктор Невинный напрасно пытался
помочь прапорщику, умиравшему в предсмертных судорогах. Еще се-
кунда, и он навсегда уткнулся лицом в небольшую лужицу, которая весь
день собирала в себе капельки живительной влаги, стекавшие со скалы
по зеленому мху.
Боеприпасы были на исходе, но остатки роты продолжали стойко
держаться. Когда ненадолго стрельба стихала, советским бойцам на ло-
маном русском языке враги предлагали сдаться.
– Иначе всех вас будем убивать! – заканчивались их призывы.
Получив в ответ прицельные выстрелы, наемники вновь подвергли
массированной огненной атаке убежище шоурави. Получив достойный
отпор, штурмовать они больше не решались.
Незаметно прошло еще два часа. Солнце уже скрылось за горными
вершинами. Стало быстро смеркаться. Но спасительная темнота не спе-
шила прийти на выручку оставшимся в живых советским бойцам.
За первым камнем послышался шорох. Лейтенант Пашин моментально
повернул ствол автомата вправо.
– Фу! – облегченно вздохнул Федор.
– Что со связью? – в убежище роты вскочил Коваленко и бросился
за камень. Появление Ивана повлекло за собой новый шквал огня.
– А-а! – вскрикнул Невинный. Свинцовая капелька насмерть сразила
санинструктора.
– У, падлы! – прильнув к камню, Коваленко ответил длинной раска-
тистой очередью по зарослям кустарника на горе.
– Кончай! Надо ждать темноты! – Федор силой оттащил друга назад.
По камням, вновь огрызнувшимся автоматным огнем, дружно уда-
рили со всех сторон. Живые бросились под скалу. В грохоте стрельбы
не было слышно предсмертных воплей Коваленко и радиста. Осколки
походной рации, вдребезги разлетевшейся от пулеметной очереди
сверху, сильно посекли лицо и руки Пашина.
От прицельного огня врага его спасла не каменная защита. Тела то-
варищей, сраженных метким огнем наемников, рухнули и придавили
собой командира роты. Федор сильно ударился головой о камень. По-
чувствовав резкую, острую боль в левом плече, он потерял сознание.
Очнулся, когда было совсем темно. Короткие автоматные очереди
на пятачке у переправы вмиг заставили прийти в себя. Прямо впереди,
возле каменных глыб, воинственные мужчины, заросшие бородами, в
черной форме хладнокровно добивали раненых, обыскивали убитых
и собирали оружие. Очереди заглушали предсмертные крики двадца-
тилетних парней. В воздухе висел стойкий запах горелого человече-
ского тела. Пашин больно закусил губу. Рывком попытался выбраться
из-под груды тел, но снова потерял сознание
Тем временем наемники торопились. Оставалось проверить два
камня под отвесной скалой, ответный огонь откуда надолго задержал
их в засаде возле реки. Двое бородатых людей в черном с двух сторон
осторожно приблизились к неприступному убежищу десантников. Ли-
хорадочно разрядили автоматные рожки в темное пространство между
скалой и камнями.
Но пули наемников цели не достигли. Мертвые тела Коваленко, Не-
винного и радиста в последний раз судорожно вздрогнули. Сдвинулись
с места и полностью закрыли лежащего под ними живого человека. От-
сутствие криков, видимо, успокоило автоматчиков. Они смело шагнули
под скалу. Федор Пашин так и не вспомнит, как совсем рядом с его
лицом на секунду встанет нога безжалостного врага в высоком армей-
ском ботинке. Забрав трофейное оружие, наемники не стали шарить
по телам убитых. Отрывистая гортанная речь главаря приказным тоном
звала бородачей за собой.
Незаметно, под покровом ночи, спецгруппа наемников покинула
пятачок у реки. Узкая горная расщелина на противоположном берегу
вывела ее в безопасное место, где можно было отдохнуть и снова выйти
на «волчью» охоту.
Второй раз Федор Пашин очнулся от нестерпимой боли в плече. Вся
тяжесть человеческих тел пришлась на правую раненную сторону, на
которой неудобно было лежать. Превозмогая боль, Федор с трудом вы-
брался из-под своих мертвых спасителей. Прислонился спиной к
камню. На темном небосклоне горели яркие звезды, становилось не-
привычно холодно.
Федор попытался укрыться руками. Наткнулся на рану. Чуть не
вскрикнул. Ощупав плечо, с облегчением вздохнул. Пуля прошла по ка-
сательной и зацепила только мякоть. Кровь уже запеклась. Рука больше
болела от тяжести тел, чем от самой раны.
Здоровой рукой Пашин снял каску. С отметиной от пули, она верой
и правдой послужила сегодня хозяину. Еще не вникнув до конца в про-
изошедшее, он откинулся назад. В голове шумело. От потери крови во
всем теле чувствовалась слабость, ноги были ватными. Слегка пошеве-
лившись, Федор нащупал белую пластмассовую флягу. Она была пуста.
Снял с ремня убитого радиста другую. Жадно напился. В санитарной
сумке Невинного нашел ампулы и шприц. Сделал себе укол промедола.
С большим трудом перевязал рану. Сделал небольшой глоток из пу-
зырька со спиртом. Затем обработал им руки и лицо, пораненные кам-
нями и осколками рации.
– Фу, гадость! – поморщился офицер.
Только теперь Пашин медленно стал приходить в себя, осознавать,
что с ним произошло. Состояние полузабытья постепенно рассеива-
лось. Чувство тревоги стало нарастать. Не найдя автомата, Федор в ис-
пуге ощупал себя. На шее висел только бинокль. Командирские часы
тихо тикали. Горящий в темноте циферблат показывал половину две-
надцатого. Раненный человек несколько успокоился, когда нащупал на
поясе, в кармашке, специально вшитом изнутри маскхалата, ребристую
гранату.
Лейтенант вгляделся в темноту. Тела мертвых ребят с изуродован-
ными пулями лицами лежали рядом. Кровь вновь прихлынула к голове.
Страх и ужас одновременно пронзили тело. Бешено заколотилось
сердце.
Федор прополз по телам. Они были бездыханны. Оружия не было.
«„Духи“ унесли с собой!» – мелькнуло в воспаленном сознании. Крепко
сжимая в руке гранату, офицер выбрался из-за камней. Привстал. По-
лусогнувшись, двинулся вперед. Трупов больше Федор не нашел.
Услышав шум воды, спустился к реке. Здесь, на прибрежных голышах,
он наткнулся на распластанное тело взводного. Распоротый живот был
полон камней. Вместо лица – изуродованная красная маска. Еще два
тела в неестественной позе застряли в самой воде между больших кам-
ней. Стало ясно: убитых сбрасывали в реку. Большую часть тел, видимо,
уже снесло по течению.
Собрав волю в кулак, лейтенант Пашин встряхнулся, осмотрелся.
Надо было идти. Чтобы донести своим всю правду о случившемся в тре-
клятом горном каньоне и хотя бы таким образом искупить свою вину
перед погибшими товарищами.
Он осторожно выбрался наверх. Вернулся к скале. Привалил тела
сослуживцев лежащими вокруг камнями. Неожиданно для себя неумело
перекрестился. Рожденный простой русской женщиной, в обычной на-
тельной рубашке крещеный в младенческие годы в церкви, он сегодня
чудом остался в живых. Так здесь, на чужбине, в горном ущелье у трупов
своих товарищей, молодой офицер вновь обрел веру в бога и предна-
чертание судьбы.
Время бежало быстро. Часы показывали без четверти два ночи. В
небе ярко светила луна и горели звезды. Надо было уходить. Ощущение
тревоги не ослабевало, заставляло лихорадочно соображать, подчиняло
разум и уставшее тело силе воли и чувству долга. «Надо немедленно со-
общить своим!» – стучало в висках. «Прислать „вертушки“ и забрать
тела! – соображало сознание. «Я обязан дойти до своих!»
Федор решительно направился вверх по камням. Выше идти стано-
вилось трудней. Цепляясь за острые углы горных пород и редкий ку-
старник, он каждое свое движение обозначал шумом падающих камней.
Он ненадолго замирал, прижимаясь всем телом к неудобной скалистой
лестнице, мучительно вглядывался в темноту. Вслушиваясь в пугающие
звуки горной ночи, лейтенант машинально то и дело трогал гранату.
Незаметно стало светать. Взобравшись на сопку, Федор решил от-
дохнуть, выбрав заросли небольшого кустарника. Но вконец измучен-
ного лейтенанта, кусты встретили страшным криком. Чьи-то сильные
руки вцепились ему в горло. Глаза двух людей, борющихся за жизнь,
налились кровью, заблестели животным светом. Прошло еще не-
сколько секунд, прежде чем нападавший узнал в своем противнике
командира.
– Товарищ лейтенант! – хрипел солдат, расслабив клещи своих рук.
Только сейчас в оборванном, в синяках и кровоподтеках человеке
Пашин узнал сержанта Василия Нефедова.
Несмотря на то, что Василий лишь неделю назад вернулся из кабуль-
ского госпиталя, идти на Панджшерскую операцию он изъявил желание
сам. Ему хотелось, как и в прошлый раз, быть с лейтенантом Пашиным.
Поэтому неслучайно сегодня командир направил его старшим в охра-
нение.
– Ты? Ты зачем здесь?
Тяжело дыша, офицер с трудом выдавливал из себя членораздель-
ные звуки. Его повисшие, как плети, руки, еще мгновение назад сдер-
живавшие звериный порыв напавшего на него сослуживца, скользнули
вниз. Измученные жестокой борьбой, мужчины теперь молча сидели
напротив друг друга, пытаясь осознать все произошедшее с ними.
– Как ты здесь оказался? – ротный совсем забыл, что делал его под-
чиненный в горах.
– Я старший в охранении. Мы шли втроем! – бессвязно объяснял
солдат. – Стали спускаться к реке. Я задержался, присел, чтобы со-
общить по рации, что переправа свободна.
Василий говорил все уверенней и понятнее.
– Вдруг слышу: впереди шорохи! Выскакиваю на шум. Два «духа» до-
бивают старшину роты. Не успел дать очередь, как меня сзади сбили с
ног. Автомат выпал. Я к нему. «Дух», здоровый такой, черный, с ножом,
и на меня. В горло метил, но промахнулся. Сука духовская! – выругался
солдат и показал след от ножа на бронежилете. Куски разорванной ма-
терии ершились внизу от левой ключицы.
– Короче, хорошо засадил ему! Смотрю, второй целится. Я бежать,
но не удержался – сорвался вниз! Не стреляли. Наверное, были уверены,
что разобьюсь. Высотища какая, охренеть просто! – Нефедов показал
на горную вершину справа.
– Понятно, шум боялись поднять! Чтобы роту у реки не спугнуть! –
решил Пашин.
– Может быть! Как летел, куда? Не помню! Очухался здесь, в кустар-
нике. Слышу – стрельба! Я к тому камню! – рассказчик показал на край
сопки. – Смотрю вниз. Суки, что сделали! – сержант заскрипел зубами.
Все его тело задрожало. – Суки! Убивать их надо! Бомбить всех!
Он судорожно тряс головой, здоровенные руки Василия сжимались
в мертвой хватке. Глаза его бешено горели. Шрам от предыдущего ра-
нения на лице стал пунцовым.
– Что я мог сделать, товарищ лейтенант?
– Ты видел, как добивали раненых?
– Видел! Все видел! Ребята кричали так, что горы стонали. Слы-
шишь, командир? Горы рыдали! Оружия не было, я бы их всех поуби-
вал!
– Да что бы ты сделал? – Федор махнул рукой. Затем коротко пере-
сказал последние минуты боя.
– Взводный? Коваленко? Невинный? – только успевал задавать во-
просы Нефедов.
– Товарищ лейтенант, я сволочь, да? Не смог помочь?!
На солдата было больно смотреть. Он метался в припадке мучавшей его
совести. От волнения заговорил с еще большим заиканием.
– Товарищ лейтенант, надо спуститься, чтобы тела захоронить.
– Нет. Надо идти!
– А оружие? Нам ведь нужно оружие? – вновь спохватился солдат.
– Всё оружие «духи» забрали! Граната на двоих – вот и вся наша за-
щита!
– У меня патроны есть! – сержант достал из кармана горсть патро-
нов.
– Еще бы автомат к ним! – грустно усмехнулся лейтенант.
Незаметно рассветало. Солдат и офицер осмотрелись. Колючий кустар-
ник утопал в небольшой впадине горной сопки. Рядом лежал огромный
камень. Спасительное пристанище едва скрывало головы сидящих
здесь людей.
– Пару часов отдохнем и вперед! Спать будем по очереди! Наблю-
дение вести в бинокль! – командир быстро принимал решения.
Решили перекусить. После еды потянуло в сон. Пашин поудобнее обло-
котился на каменный выступ. В небе вдруг начал нарастать гул самоле-
тов. Высоко в небе над горами Панджшера летела новая стая
краснозвездных самолетов. Армейская операция против Ахма Шаха
продолжалась.
Глава 15
Наташа
За два месяца Наташа Пашина получила от мужа лишь одно-един-
ственное письмо. В ответ она отправила сначала одно, через не-
делю второе, затем еще и еще, но от Федора не было никаких
вестей.
Беспокойство усиливалось. Через месяц отец Наташи полковник
Сосновский со службы дозвонился до части, где служил зять. Вечером
произошел разговор с дочерью.
– Папа, где мой муж? На каком-таком мероприятии? На митинге? На
торжественном собрании? На вечере вопросов и ответов? – спрашивала
дочь в ответ на скупые объяснения отца.
– Если он на боевом выходе, зачем говорить, что на мероприятии?
Слово-то какое придумали! Только ведь не может одно мероприятие
второй месяц длиться! – язвила Наташа.
Между тем тревога девушки за судьбу своего мужа с недавних пор
стала тесно переплетаться с беспокойством об Александре Жирике.
Весть о том, что ему ампутировали ногу, буквально потрясла всю семью
Сосновских. После возвращения из ташкентского госпиталя Наташе не
надо было долго уговаривать отца, чтобы он смог поскорее помочь
офицеру.
– Да, совсем запущенный случай! – грустно отреагировал отец на рас-
сказ дочери по поводу душевного состояния тяжело раненного «афганца».
– Ладно, придется его ставить на ноги, что называется, в прямом и
переносном смысле слова, – Сосновский доброжелательно отнесся к
просьбе Наташи.
В тот вечер он по-отечески поцеловал, обнял и прижал к груди лю-
бимую дочь, погладил ее волосы.
– Девочка моя, успокойся, пожалуйста, и не переживай!
Полковник опустил глаза. Он не мог рассказать дочери всего того,
о чем узнал сегодня утром. Как офицер Генерального штаба, полковник
Сосновский по спецсвязи разговаривал с Кабулом. Из штаба армии ему
сообщили, что рота лейтенанта Пашина попала в засаду. Имеются боль-
шие потери. Правда, среди погибших лейтенант Пашин не значится.
Значит, остается надежда.
Вскоре по ходатайству полковника Сосновского старшего лейте-
нанта Жирика перевели в Москву в госпиталь имени Бурденко. Наташа
теперь чуть ли не каждый день моталась к нему через весь город. В па-
лате к девушке быстро привыкли, считая ее не то женой, не то сестрой
Саши. Наташа особенно и не старалась разубеждать ребят. И без того
забот возле больного было невпроворот. Ее добрая женская душа желала
только одного – чтобы как можно быстрее вернуть Жирика к жизни.
Принимая близко к сердцу боль и страдания Сашки, она еще больше
переживала за мужа, страшно боясь, что подобная участь, не дай бог,
может постигнуть ее Федора. Заботясь о Жирике, молодая женщина как
бы вымаливала у Всевышнего жизнь и здоровье другому дорогому для
нее человеку.
Вскоре Сашке сделали протез. Наташа принялась обучать его заново
ходить. Время стремительно летело. Окрыленный сестринской заботой
Наташи, Жирик быстро возвращался к жизни. Каждый новый день те-
перь приносил ему радость. С некоторых пор он стал следить за собой.
Чисто брился. Всегда аккуратно причесывался, старательно укладывая
волосы, чтобы не блестела наметившаяся лысина на затылке. При по-
явлении Наташи Жирик сразу оживал. Чужая жена, молодая женщина,
которая когда-то была его невестой, вновь становилась для него смыс-
лом жизни, заменяла родных и близких.
Пока старший лейтенант Жирик находился в госпитале в Москве,
были урегулированы главные для него проблемы. Министр обороны, в
порядке исключения, удовлетворил просьбу старшего лейтенанта Жи-
рика остаться служить в рядах Вооруженных Сил. Во многом благодаря
полковнику Сосновскому был положительно решен вопрос о переводе
старшего лейтенанта в город Москву. Теперь для Сашки не было большего
счастья, чем чувствовать себя полноценным человеком, таким же офи-
цером армии, как и все другие. Оказывается, жить можно и с одной ногой.
О переменах, происходивших в своем подопечном, Наташа могла
без устали рассказывать дома. Мать, внимательно следившая за отно-
шениями дочери с бывшим ухажером, уже высказывала мужу свои опа-
сения и беспокойство. После того как Жирик, выписавшись из
госпиталя, поселился у них постоянно, она решила все-таки поговорить
начистоту с дочерью.
– Наташа, доченька! – заговорила мать, когда они остались вдвоем
на кухне. – Ох, не нравится мне все это!
– Что именно, мама?
– Федор не поймет! Он там под пулями ходит, а от его жены муж-
чина не отходит, пусть даже инвалид. Не дай бог, что случится, нам с
отцом отвечать!
– Что, мама, может случиться?
– А то и случится!
– Так ты предлагаешь инвалида выгнать на улицу? В общаге ему, что
ли, жить на одной ноге? Посоветуй, как поступить!
– Не знаю!
– Чего тогда говорить! Вот получит квартиру, тогда и уйдет!
– Когда он ее еще получит!?
– Я человека выгнать не могу! Если хватит у вас с папой совести, по-
ступайте, как знаете!
– Доченька, что ты говоришь? Кто его гонит, пусть живет. Одного боимся,
как бы чего не вышло! Муж у тебя есть. И не просто где-то, а на войне!
Откровенный разговор с матерью не прошел бесследно. Пашина ре-
шила обо всем поговорить с Жириком. Удобный случай представился
через неделю. Произошло это на следующий день после возращения
Сашки из отпуска. Он на две недели ездил к отцу в Сибирь.
В тот день девушка пришла с работы пораньше. Вышедший открыть
дверь Жирик сразу понял, что Наташа сегодня совсем другая.
– Здравствуй, Наташенька! Здравствуй, свет мой!
Сделав вид, что ничего не заметил, Сашка по привычке поспешил
выразить словами радость видеть девушку. И он не лукавил.
– Можно подумать, что утром мы с тобой не виделись! – раздра-
женно ответила девушка на приветствие постояльца.
От произнесенного им сегодня слова «мой» Наташе стало не по себе.
– Наташенька, что-нибудь произошло?
– Дома кто-нибудь есть? – вопросом на вопрос ответила девушка.
– Никого! Мама звонила, будет к шести!
Жирик осторожно умолк.
– Мама… Сыночек нашелся! – едва слышно пробурчала Наташа.
– Что ты говоришь? – переспросил Сашка.
Заметная сухость в словах девушки, обычно веселой и приветливой
с ним, больно задела его.
Видя, как переменился в лице Жирик, Наташа сразу спохватилась:
– Какие у тебя новости?
– Все хорошо! Ходил на будущую работу. После отпуска выхожу. До-
кументы все оформили. Выйду – напишу рапорт на квартиру. Долж-
ность пока капитанская. Но, как офицер, служивший в Афганистане и
имеющий боевые награды, могу поступать в академию, причем вне кон-
курса! – несколько оживившись, Сашка хвастал своими очередными ус-
пехами. – На машину встану в очередь! Будем кататься!
Жирик сопровождал девушку из прихожей на кухню. Ловко опира-
ясь на инвалидную трость, он почти не хромал.
– Как инвалиду, ведь быстро дадут! Махнем на юг, по Союзу покатаемся!
– Кататься, говоришь, будем?!
– Конечно, а что? – Сашка недоуменно посмотрел на Наташу.
– Нет, ничего! Только вот что я думаю! Если так быстро мы поедем,
то и впрямь забудем, что у меня есть муж, законный, кстати! Федор его
зовут! Слыхал о таком? – с явной издевкой в голосе говорила Наталья
Пашина. – Мой Федор, которого я жду! Понимаешь ты это, когда пред-
лагаешь «на юга» махнуть?
Она нервно бросила целлофановый пакет с продуктами на стол.
Устало присела рядом.
Жирик, не шелохнувшись, остался стоять в дверном проеме. Вновь по-
мрачнев, отставив ногу на протезе дальше обычного вправо, чтобы было
удобнее сохранять равновесие, он молчал. В тишине неприятно щелкали
суставы его пальцев. Сашка делал так всегда, когда сильно волновался.
Наташа резко подняла голову, не мигая, посмотрела ему в глаза.
– Да не гляди на меня так! Мы с тобой по вечерам, как голубки, в
комнате воркуем, а от Федора ни слуху ни духу! Что с ним?! Где он сей-
час? Вдруг убили?
Она закрыла лицо руками и тихо заплакала.
– Успокойся, пожалуйста! Не убили его, жив! Если бы что случилось,
давно стало бы известно!
Жирик осторожно коснулся плеч девушки.
– Тогда почему столько времени писем от него нет?
Она встала со своего места, медленно направилась в большую ком-
нату. Жирик заковылял следом.
– Всякое может быть!
– Но не два с лишним месяца!? Разве две строчки нельзя черкнуть?
Написать – жив, здоров и всё!
Наташа остановилась. Вытерла повлажневшие глаза. Не поворачи-
ваясь, стала смотреть в окно.
Внизу улица жила своей привычной жизнью. Работали магазины. Све-
тофоры на перекрестке регулировали движение транспорта. Звенел под
окном трамвайчик. Люди спешили домой после работы. На противополож-
ной стороне улицы во внутреннем дворике детского сада играла детвора.
В этот же день, когда с работы поздно вечером возвратился полков-
ник Сосновский, разговор о судьбе пропавшего без вести зятя возник
сам собой вновь. Отец Наташи и Жирик после ужина вышли перекурить
на лестничную клетку. Внизу на улице всё еще сновали машины. Разда-
вался смех и громкие голоса молодежи. Разговор начал полковник.
– На последнюю операцию Федор ушел ротным.
– Не может быть, он же политработник!
– На войне все может быть! Как выяснилось, его группа напоролась
на засаду в горах.
– Где?
– Не помню. Панджшер, что ли?
– Да, Панджшер, есть такое место! Главное логово «духов»!
– Все подробности пока неизвестны. На месте предполагаемого боя
вниз по течению реки нашли трупы. Но не всей роты. Где остальные,
также неизвестно…
– Может, в плен взяли, такое в Афгане бывает, – высказал предпо-
ложение Жирик. – Хотя вряд ли! Федор скорее подорвет себя, чем
сдастся! – рассуждал вслух Жирик.
– Вот такие дела, брат-«афганец»!
– Наташка знает?
– Нет. И ты молчи! Не вздумай ей сказать!
Сосновский глубоко затянулся. Они вновь замолчали. На стене
мерно отстукивали свой ход часы.
– Короче, надо быть готовым ко всему, но раньше времени болтать
лишнего не следует! Всё понял!?
– Есть! – Сашка утвердительно закивал головой.
Так на лестничном пролете многоэтажки, втайне от женщин, муж-
чины приготовились к самым худшим ожиданиям. В эту минуту в воз-
вращение лейтенанта Федора Пашина они почти не верили…
Глава 16
Хождения по горам
Худой, заросший человек лежал среди больших желто-серых кам-
ней. Яркое летнее солнце немилосердно слепило глаза. Чтобы
хоть на мгновенье продлить сновиденье, он закрывался от сол-
нечных лучей руками, надвигал на глаза панаму, поворачивался с боку
на бок. Но, как бы он ни желал вновь заснуть, сделать это было уже не-
возможно. Сознание медленно пробуждалось, неотвратимо возвращало
его ко дню наступившему.
Заканчивалась вторая неделя скитания по горам. Уйдя километров
на сорок от злополучного места, где вторая ДШР напоролась на засаду,
лейтенант и сержант окончательно заблудились в горах Панджшера.
Бывали ночи, когда они часами кружили вокруг одного и того же места.
Спрятавшись под утро в новом убежище, чтобы переждать дневное
пекло и с заходом солнца вновь отправиться в дорогу, люди приходили
в отчаянье от одного того, что они находятся там же, откуда вчера вече-
ром ушли. Когда окончательно сориентировались на месте, то стали
двигаться только по ночам. Боялись нарваться на «духов». Днем по оче-
реди отсыпались. При появлении в небе самолетов и вертолетов, мо-
ментально оживали. Первое время кричали, махали руками.
Отчаявшись – перестали. И все-таки продолжали верить в чудо. По-
этому Федор и Василий тоскливым взглядом подолгу продолжали смот-
реть в небесную голубизну. Затаив дыхание, они провожали
краснозвездных стальных птиц, которым всякий раз было не до двух
соотечественников, заблудившихся в горах на чужбине.
Последнюю неделю шли уже и днем и ночью. Привалы делали через
каждые два-три часа движения. Еды уже не осталось. Силы быстро по-
кидали их измученные тела. Лейтенанта беспокоила раненная рука. К
концу второй недели она просто болталась, как плеть, причиняя нестер-
пимую боль командиру. Нефедов через день чистил рану ножом.
Улучшение неожиданно наступило три дня назад. В их очередном
дневном убежище солдат обнаружил целебную черную смолу.
– Командир, мумие! Надо помазать рану!
– Давай, хуже не будет! – решил Федор.
Хуже действительно не стало. Через пару дней, на удивление, появи-
лись первые признаки заживления. Помазали еще. Офицер сразу пове-
селел.
– Еще бы пожрать чего-нибудь! Совсем было бы хорошо! – Пашин
в который раз попытался выскрести из карманов крошки еды.
Теперь им все чаще приходилось питаться подножным кормом. От упо-
требления диких плодов и трав всякий раз начинало «крутить» животы.
Спали плохо. Дольше обычного поднимались с земли. Офицер оказался
покрепче, сержант едва поспевал за ним в пути. Последние несколько
суток он был молчалив и зол.
Однажды вечером лейтенант решил сделать большой привал и хо-
рошенько отоспаться. По его расчетам, до большой дороги оставалось
идти недолго. Всю ночь от начала до конца спал только сержант. Офи-
цер не стал будить вконец измученного парня в условленное время.
Сам, в полудреме, продержался лишь до рассвета, а потом беспомощно
провалился в черную дыру и заснул. Разбудил Федора яркий свет утрен-
него солнца.
Наполовину выбравшись из-за кустарника и под прикрытием
желто-серых камней, офицер прильнул к биноклю. На крутых склонах
были хорошо видны деревья. До его уха донеслись какие-то неясные,
едва слышимые звуки. Лейтенант посмотрел вверх. Синева чистого
неба молчаливо слепила глаза. Тогда он снова поднял бинокль и стал
внимательно вглядываться вниз, пока не обнаружил причину непонят-
ного шума.
У выхода из небольшого ущелья около двух десятков людей сидели
возле костра, суетились вокруг животных. Они были в полной уверен-
ности, что их никто не видит. Высокомерно задрав головы, стояли и ле-
жали на земле уже загруженные верблюды. На нескольких верблюдах
поверх тюков со скарбом Федор разглядел молодых ягнят, которые
были увязаны в небольших корзинах. Заросшие мужчины, обутые в вы-
сокие военные ботинки, основательно готовились отправиться в путь.
Лейтенант уже почти не сомневался в том, что это были кочевники.
Его даже не смутило наличие у людей обыкновенных охотничьих
ружей. «Автоматов и винтовок нет, боевого охранения не видно – точно,
простые кочевники!» – решил про себя Федор. Снующие между живот-
ными женщины и дети окончательно развеяли его сомнения. Федор
навел окуляры на дымящийся костер. Женщина, одетая в свободное
платье со сборками и широкими рукавами, из-под которого виднелись
темные штаны до щиколоток, размашисто жестикулируя руками, о чем-
то переговаривалась с сидящим неподалеку мужчиной. Серебристого
цвета украшения на шее и руках, блестящие на солнце, хорошо были
видны даже из укрытия.
«Ага! Если кочевники, то, значит, должна быть поблизости дорога!
Наверняка или на нее выходят, или параллельно идут!»
Так рассуждая, офицер полез на противоположную сторону их ноч-
ного пристанища. Дальний гул и непонятный рокот быстро нарастали,
становились еще более различимыми в утренней тишине гор. Поднеся
к глазам бинокль, Федор едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Внизу
прямо под ними узкой ниточкой забиралась вверх дорога. В бинокль
она видна была как на ладони. С одной стороны над выщербленным
полотном, сильно изъеденным подрывами, нависали темно-серые
скалы, а с другой – бежала горная река. В целом ряде мест она была пе-
регорожена камнями и остовами обгоревшей техники.
Вне себя от радости Федор бросился назад.
– Василий, Нефедов, Вася! – тормошил он сержанта. – Внизу дорога!
Открыв глаза, подчиненный стал очумело крутить головой, а затем
ринулся выбираться из кустарника. Офицер здоровой рукой схватил
его за куртку.
– Куда? Спятил? До дороги километров пять, кругом «духи»! Посты
наши надо искать!
Зеленовато-серые глаза сержанта недобро засверкали. Шрам на
щеке налился кровью. Лицо стало злым. У него задрожали губы.
– Всё, не могу больше! Не могу! Дорога рядом! Какую еще ночь
ждать? Скоро колонны пойдут! Сейчас пойдем, вечером дома будем! –
он жестом показывал вниз.
– Василий, успокойся! Какая колонна? Надо вначале осмотреться,
всё как следует разведать!
– Чего ждать? Я иду!
Сержант попытался встать, но Федор решительно усадил его на
место. Как в первый день, когда они нашли друг друга после страшного
боя в горах, лейтенант обнял
Василия и склонился к нему головой.
– Нельзя нам сейчас собачиться! Вместе надо быть! Памятью погиб-
ших ребят заклинаю тебя! Никто нам не простит, если за несколько
часов до спасения нас прикончат «духи»! Ты же знаешь, сколько их во-
круг дороги вертится! Ты меня слышишь, Василий? – офицер встряхнул
молчавшего солдата. – Потерпи! Ты и не такое терпел! – Федор осто-
рожно прикоснулся ладонью к ране на щеке сержанта.
После минутного молчания Нефедов широко открыл глаза. Вино-
вато улыбнулся.
– Хорошо, командир! Приказывай!
Его рука уверенно легла на плечо офицера.
– У-у-х! – застонал, закряхтел от острой боли Пашин.
Тем временем жизнь на темном горном серпантине постепенно
оживала. Гул моторов становился ближе и различимее. Пашин и Нефе-
дов по очереди вели наблюдение за дорогой. Только к полудню появи-
лась первая советская «броня».
– БТР! Второй! – радостно закричал Василий.
– Где? – Федор выхватил бинокль. – Точно! Наши! Наши! Ура!
Офицер и сержант крепко обнялись.
– Значит, поблизости должен быть пост! – офицер снова и снова
вглядывался в тонкую ниточку дороги.
Через час с небольшим советские бронемашины вернулись назад.
Когда они скрылись за поворотом извилистой дороги, Федор уже почти
не сомневался в том, что внизу по серпантину находится советский пост.
Оставалось определить наиболее безопасный маршрут выхода к нему.
С наступлением сумерек начали движение. Шли быстро, но осто-
рожно. Сержант теперь почти не отставал от командира. Через три часа
пути вышли к пологому спуску. Было уже совсем темно. На небе высы-
пали яркие звезды. Большая Медведица висела, казалось, так близко,
что ее можно было потрогать рукой. Совсем рядом, внизу, уже отчет-
ливо можно было услышать шум горной речки.
Возле очередного валуна остановились. Офицер и сержант изгото-
вились к последнему броску.
– Если верно идем, то прямо на пост выйдем. А если нет, то спря-
чемся у дороги и будем ждать своих! Главное – на ту сторону попасть. С
рассветом перейдем реку! Ночью опасно! – вслух рассуждал лейтенант.
– Что это? – сержант резко повернул голову в сторону. – Слышите? –
он показал рукой в темноту.
– Река шумит!
Федор машинально коснулся гранаты. Но ее на месте не оказалось.
Он быстро ощупал все тело.
– Гранаты нет!
– Как?
Василий машинально потрогал штык-нож на поясном ремне.
– Хрен его знает! Наверное, возле камней осталась.
Вновь донесшийся звук снизу заставил их замолкнуть.
– Слышали? – Василий настороженно вслушался в темноту.
Федор утвердительно кивнул головой.
– Посмотрю! – едва слышно произнес солдат и стал тихо спускаться
вниз.
Вернулся быстро. По сильному возбуждению лица трудно было
определить, что он увидел. Федор молча, легким поднятием головы, тре-
бовал доклада.
– «Духи»! Гомики, наверное.
Пашин еще внимательнее прислушался. Непонятное шуршание и
сопение становилось отчетливее. Про мужеложство среди афганцев
Федор был наслышан, но сейчас его беспокоило другое.
– Какое у них оружие?
– Не рассмотрел!
Страшная улыбка мести заиграла на лице сержанта. Весь праведный
гнев за погибших в горах товарищей готов был выплеснуться наружу.
– Спокойно, Василий! Слепая месть нам сейчас не помощник! –
вслух промолвил офицер и задумался.
«Видимо, наблюдательный пункт! Но почему он с ночи уже выстав-
лен? Не готовится ли на завтра засада?» – рассуждал про себя Федор.
Его мысли остановил сержант.
– Командир, надо спешить. Момент терять нельзя! Сейчас – самый
раз! – Василий брезгливо усмехнулся.
– Спокойно, товарищ сержант! Всё делать только по команде! Ясно?
– Так точно!
– Ты слева, я – справа! Бей ножом того, что сзади, я – второго кам-
нем! – коротко скомандовал Пашин.
Они осторожно начали спускаться. Пока подбирались, время тяну-
лось неимоверно долго. Боясь выдать себя, Федор всем телом прижи-
мался к острым камням. «Лишь бы Василий не промахнулся, второго
задавим вдвоем!» – лихорадочно стучало в висках. Приблизившись
почти вплотную, Пашин ужаснулся. «Духов» оказалось не двое, а трое.
Еще один лежал под камнем и спал.
Менять что-либо было поздно. Худощавая, длинная фигура сержанта
метнулась из-за камня. Резкий, короткий крик, а затем громкие истош-
ные вопли на непонятном языке пронзили ночную тишину. Держа в
руках увесистый голыш, Федор привстал, чтобы наверняка попасть в ле-
жащего афганца. Но камень пролетел мимо. В один миг проснувшийся
«дух» успел привстать и схватить оружие. Холодный пот пробил лейте-
нанта. «Конец!» – мелькнуло в сознании. Через мгновение, сжавшись в
единый комок мышц, силы, страха и духа, офицер бросился на душмана.
Оставалось три, два метра. Небольшое замешательство, и «дух» передер-
нет затвор. Но автомат не выстрелил. В невообразимом прыжке ногами
вперед лейтенант сбил врага. Новый страшный крик повис в воздухе.
Автомат неуклюже плюхнулся на землю. Федор кубарем скатился к ору-
жию. Поднявшегося с земли «духа» свалил коротким выстрелом в живот.
Почти сразу следом за командиром в драку ввязался сержант. Он со
всей силой вонзил штык-нож в спину активному гомосеку. Быстро от-
прянул и тут же в смертельной схватке сплелся со вторым. Афганец ока-
зался не из слабаков. Бросившегося на него сержанта он быстро подмял
под себя. Нефедов из последних сил сдерживал на своей шее его руки.
Помощь пришла вовремя. Удар прикладом по голове в одно мгновенье
лишил афганца чувств. Звериная хватка на шее сержанта сразу ослабла.
Василий с трудом выбрался из-под полуголого тела врага. По его лицу
сочилась кровь. Одежда на теле висела лохмотьями.
– Надо всё осмотреть! «Духов» стащить в одно место! – быстро при-
казывал Федор.
Вскоре все три тела лежали в одном месте у камня, где размещался
душманский наблюдательный пункт. В живых остался лишь один – тот,
который едва не задушил сержанта.
– Командир, жратва! – Василий рылся в сумках духов. – Лепешки!
Сыр! Помидоры! – он радовался каждой своей находке.
На еду набросились как очумелые. Было не до разговоров. Конец го-
лодной жизни заставил забыть обо всем на свете.
Надо уходить, – спохватился лейтенант. – Оружие собрал?
Уплетая за обе щеки афганский сыр и помидоры, солдат в ответ
лишь махнул головой.
– «Духа» надо добить! – сквозь набитый рот проговорил Нефедов.
– Нет! И так шуму наделали! Возьмем с собой!
Тем временем «дух», оставшийся в живых, окончательно пришел в
себя. Коснулся ушибленного места. Стыдливо подтянул штаны. Пугливо
поглядывая на заросшие лица людей в изорванной одежде, гомосек
никак не мог понять, кто эти два человека, жадно набросившиеся на еду.
Они тоже заметили, что дух зашевелился.
– Что, сука, жрать хочешь? – Нефедов поймал на себе взгляд аф-
ганца. – Убью! Вот тебе!
Он сделал выразительный, но, видимо, непонятный для бородатого
жест. «Дух» инстинктивно сжался.
Лейтенант опустился к афганцу и притянул его за шиворот к себе.
– Бача, русский понимаешь?
В ответ афганец боязливо втянул голову еще дальше в плечи.
– Шоурави пост аст?
В стремлении разузнать о наличии советского поста Пашин с тру-
дом вспоминал свои скудные познания в местных наречиях.
«Дух» сначала посмотрел на одного, потом на второго человека в
лохмотьях. Наконец, радостно закивал головой.
– Бали, пуста, пустее-е шоурави! – афганец показал рукой в темноту.
– Пуста? Что такое «пуста»? Фу, черт! Это же пост! Шоурави пуста? –
Федор переспросил еще раз.
– Бали, бали! Унджа пусте-е шоурави! – душман вновь утвердительно
закивал головой.
Показав рукой в сторону реки, «дух» кинулся к камню. Решив, что он
убегает, Нефедов вскочил на ноги, сильно ударил бегущего автоматом
по голове. Афганец вновь потерял сознание. Его бесчувственное тело
соскользнуло по камню вниз.
– Зачем? Он пост показывал!
– Виноват! – сержант развел руками.
– Ладно, и так все ясно! Берем его и уходим!
– Командир, он же, как хряк, тяжелый!
– Бери, я оружие возьму.
К реке спустились быстро. Оказалось, что до нее было метров четы-
реста. «Духа», пока он не пришел в себя, Нефедов волоком тащил за
собой. Сил взвалить на спину у него просто не было. Федор, с одним ав-
томатом за спиной, другим – на шее, а третьим – в руках, шел первым.
Прячась за камнями, они еще около часа ползали вдоль реки в по-
исках удобной переправы на другой берег. Монотонный рокот быстрой
горной реки хорошо помогала скрыть шум осыпающихся камней.
Возле воды было холодно.
– Стоп, тихо! – офицер замер на месте.
Из предрассветной темноты на другом берегу выплыли очертания
танка.
– Прячемся! Долбанут – костей не соберешь! Нас сейчас мать родная
не признает! Наверняка, на нас подумают, что «духи» решили пост на-
крыть!
Офицер и сержант вновь притаились. Решили ждать рассвета. Из-
за камней местонахождение поста было видно как на ладони. Неболь-
шой прямоугольник, накрытый маскировочными сетями, почти
сливался с большим выступом на дороге. Из-под сетей хорошо просмат-
ривались две походные постройки из камня и дерева с маленькими
оконцами. Ниже к реке за проволочными ограждениями была видна
еще одна постройка. На территории поста находился танк, который
почти по башню был зарыт в землю. Ствол его пушки грозно смотрело
в сторону гор, чуть выше затаившихся среди камней людей.
Быстро светало. Пашин и Нефедов отчетливо видели, как просыпа-
ется пост. Сменились часовые. Послышался шум просыпающихся
людей. Солдаты, кто в одних трусах, кто в штанах, по небольшому про-
ходу в проволочном заграждении спускались к реке, чтобы умыться.
Родная русская речь, так ласкающая ухо, была уже хорошо слышна. Уже
вовсю дымилась полевая кухня. Офицер и сержант приготовились к
встрече со своими.
Глава 17
Именины
Стого злополучного дня, когда стало известно, что лейтенант
Пашин пропал без вести, прошло немало времени. Лейтенант
Жирик делал всё для того, чтобы до конца использовать неожи-
данно предоставившийся ему шанс вернуть себе Наташу. И хотя он
особо не торопил события, оставаясь галантным и обходительным в
обращении с женой однокашника, тем не менее, уверенно шел к по-
ставленной цели.
После сообщения о пропаже мужа Наташа никак не могла прийти в
себя. Нередко, вернувшись с работы, она закрывалась в своей комнате.
Часто плакала. Даже заболела. Родители, как могли, успокаивали дочь.
Вовсю старался и Жирик. Своим душевным сочувствием, состраданием
и заботой он всячески отвлекал молодую женщину от грустных мыслей.
И тут, как некстати, из Афганистана пришло письмо. Жирик и раньше
бдительно следил за почтой, которая приходила Сосновским. И вот вчера
он извлек из почтового ящика письмо со знакомым штемпелем полевой
почты. Это была весточка от Пашина. Сашка вскрыл конверт.
– Нашелся! Жив, здоров и невредим! Что же теперь делать? – он
вновь и вновь перечитывал короткое письмо из Афганистана.
Сашка стал мучительно искать выход из создавшегося положения.
– Ладно! Письма просто не было, – вдруг оживился Сашка.
Он спешно порвал письмо в клочья. Открыл мусоропровод.
– Нет! Надо сжечь!
– Пока мы одни, надо что-то делать! – мучительно соображал Жирик.
Вскоре решение созрело само собой. Приближался день рождения
Жирика. Еще раньше было договорено отметить его в воскресенье – в
день возвращения Сосновских домой с дачи. Однако новые обстоятель-
ства вынуждали Сашку торопиться.
В пятницу Наташа, пришедшая с работы как всегда в седьмом часу
вечера, к своему удивлению застала постояльца в большой комнате за
сервировкой стола. Жирик так был занят своим делом, что не заметил,
как Наташа открыла дверь и прошла в квартиру. В самом центре уже
почти накрытого праздничного стола стояли цветы и большой торт
«Птичье молоко», на шоколадной поверхности которого было выведено
белым кремом «С днем рождения, Сашенька!». Причина чрезмерного
усердия квартиранта сразу стала ясна. Несколько секунд постояв молча
в дверях, девушка вошла в комнату.
– Не поняла?!
От неожиданности Жирик вздрогнул и повернулся.
– Наташенька, добрый вечер! Я уже заждался тебя!
Прихрамывая, он бросился навстречу молодой хозяйке. Неуклюже
поцеловав руку, расплылся в улыбке умиления. Наташа осторожно
убрала руку.
– Как же так? Мы договорились на воскресенье! Я даже подарок не
купила!
– Ты – самый дорогой подарок, Наташа! Ничего не надо! Мне просто
хотелось сделать тебе сюрприз, устроить маленький праздник, чтобы
ты отвлеклась от своих грустных мыслей! Хорошо, Наташенька?
– А как же родители? Они ведь знают, что послезавтра! – девушка
была в некоторой растерянности.
– С ними тоже посидим, когда вернутся! Одно другому не мешает!
Невинно улыбаясь, Жирик примирительно сложил на груди руки. В
ответ Наташа лишь пожала плечами.
Через двадцать минут довольный именинник в компании своей опе-
кунши сидел за праздничным столом. Сашка был сегодня в ударе и роль
горячо любящего человека играл на совесть. За столом он галантно уха-
живал за дамой.
– Ох, Сашка, напоил ты меня, насмешил, сил нет! Голова кругом
идет!
– Наташенька, свет мой! Давай по-последней, и будем чай пить!
– Нет, не хочу. Всё.
Наташа поднялась со своего места и направилась в другую комнату.
Жирик больше не стал настаивать. То, чего он добивался весь вечер, в
конце концов случилось…
Утром Наташа резко открыла глаза. Было уже светло. Болела голова.
Шевельнула рукой, словно обжегшись, вздрогнула. Жирик лежал рядом.
Только сейчас осознала, наконец, все то, что произошло этой ночью.
Гнев и ненависть вперемешку со стыдом и чувством позора больно
сдавили сердце. Еще секунду помедлив, Наташа поднялась и перелезла
через притворно сопящего Сашку. Уткнувшись в подушку, тот не спал.
Шум льющейся воды в ванной не стихал почти до самого обеда. На-
прасно Жирик пытался перекричать шум душа, упрашивая девушку по-
кинуть ванную. Наташа вышла лишь тогда, когда уже не было сил
плакать и терзаться. Преданно заглядывая ей в глаза, Жирик слезно вы-
маливал прощение, клялся в любви и успокаивал. Наташа молчала. Объ-
ясняться с ним у нее не было ни малейшего желания. Жутко и противно
становилось лишь от одного его присутствия…
В воскресенье вернулись родители. Дочь сделала вид, что ничего не
произошло, но праздновать день рождения Жирика в этот день, как,
впрочем, и в последующие, не стали.
– Мы уже отметили! – резко отрезала Наташа отцу, когда тот, ра-
достно потирая руки, напомнил всем о давно задуманной вечеринке.
– Да, совсем не обязательно, – Жирик спешно поддержал свою опекуншу.
Новая рабочая неделя пролетела быстро. И хотя дочь продолжала
стойко отмалчиваться, родители быстро сообразили, что в их отсут-
ствие произошло что-то неладное. Натянутые отношения дочери с за-
мкнувшимся в себе постояльцем были тому подтверждением.
Развязка наступила в понедельник. Заглянув, как обычно, домой на
обеденный перерыв, мама Наташи нашла Жирика в ванной. Бедная
женщина едва не лишилась рассудка, когда увидела Сашку в ванне с
водой кровяного цвета. Закрыв глаза, Жирик сидел, прислонившись к
задней стенке. Его бледное лицо ничего не выражало.
Оказалось, что Жирик пытался вскрыть себе лезвием вены. От него
сильно несло спиртным. Недопитая бутылка конька стояла рядом на
стиральной машине. Вызвали «скорую помощь». Все обошлось. Вече-
ром следующего дня Сашка, отоспавшись, окончательно пришел в себя.
И тогда в семье Сосновских состоялся серьезный разговор. Первым за-
говорил глава семейства:
– Что происходит в нашем доме? – он сначала посмотрел на винов-
ника разговора, потом на дочь. – Что случилось, Саша?
Жирик молчал.
– Может, ты объяснишь, Наташа?
Оба словно воды в рот набрали.
Сосновский растерянно вскинул руки. Мужа горячо поддержала жена:
– За эти двое суток мы с отцом глаз не сомкнули! Сашка, ты нас всех
насмерть перепугал! Разве так можно? Не явись я тогда, один Бог знает,
что могло случиться! Как же ты смог до такого додуматься, Сашенька?!
– причитала бедная женщина.
Не дав разрыдаться супруге, в разговор вновь решительно вступил
Сосновский:
– Короче, так! Сейчас от тебя я хочу знать одно: что произошло,
пока нас не было?
Он встал со стула и подошел к дивану, где сидел Жирик.
– Мужик ты или нет, говори!
– Оставь его, папа! Мы сами разберемся!
– Нет уж, хватит! Сами с усами! Пусть говорит!
– Тогда без меня! – Наташа резко поднялась.
– Нет, сядь! – отец усадил дочь на место.
Сегодня он впервые в жизни был жестким по отношению к своему
единственному ребенку, которого всегда безумно любил.
Решимость мужа выяснить все до конца перепугала даже мать. Не-
вольно сжавшись при виде внезапной ярости супруга, она затаилась.
Говорил только полковник:
– Мы слушаем тебя, Саша!
Жирик присел в кровати, взглянул на Наташу. Но она смотрела в
противоположную сторону. Еще секунду помедлив, Сашка, наконец, за-
говорил:
– Все очень просто! Дело в том, что я безумно люблю вашу дочь!
Наташа нервно дернулась в кресле. Еще больше напрягшись, силь-
нее сжала деревянные поручни кресла.
– Так и люби себе на здоровье! Чего же ты вены режешь? Черт тебя
возьми! – выругался Сосновский.
– Наташе я не нужен, я калека! Все это мне понятно, но и своей
жизни без нее я теперь просто не представляю!
– Сашенька, а если муж законный объявится? Что делать тогда? –
поднялась со своего места хозяйка.
– Не знаю!
Жирик вновь лег. Заложив руки за голову, отвернулся к стене.
Паузу молчания нарушила Наташа:
– Ему наплевать! Лишь бы ему одному было хорошо! Меня он уже
не спрашивает! – она говорила горячо и безжалостно.
Ее сухо перебил «афганец»:
– Потому и хотел умереть, что не хочу тебе больше мешать! Стыдно
мне жить так, пойми!
Жирик сильно сжал веки, слеза отчаяния мгновенно блеснула в его
глазах. Тело судорожно напряглось, нервно вздрогнуло и сразу обмякло.
Сашке стало плохо. Большая потеря крови дала о себе знать. Вновь вы-
звали «скорую». Укол быстро погрузил больного в сон.
На следующий день все стало на свои места. Наташа занялась своими
привычными обязанностями – опекать инвалида и всячески заботиться
о нем. Только вот не совсем все было по- прежнему. Не в силах больше
сопротивляться воле судьбы, молодая женщина вскоре сама «сожгла» по-
следний мост к пропавшему без вести мужу. Его теперь заменил Жирик.
Глава 18
На побывку в Союз
После лечения в кабульском госпитале Пашин получил долго-
жданный отпуск в Союз. Еще в пять часов утра по местному вре-
мени он находился в афганских субтропиках, около семи
вертолет приземлился в Кабуле, а еще чере пару часов офицер приле-
тел на военном аэробусе в Ташкент. Почти пять часов занял перелет в
Москву. В половине шестого вечера отпускник был уже в столичном
аэропорту Домодедово. Рейс из Ташкента прибыл в Москву строго по
расписанию.
Всего за час расторопный, говорливый таксист домчал пассажира
до нового микрорайона столицы.
– Спасибо, командир! За такую оплату полагается не к подъезду, а
на этаж доставлять!
По дороге к знакомому дому Федор купил огромный букет белых роз.
Всего через несколько минут он уже стоял перед дверью, обитой ко-
ричневым дерматином. Решительно позвонил. Сначала послышалось
легкое шуршание. Затем появились признаки квартирной жизни в двер-
ном глазке. «Не хотят открывать, что ли?» – тревожная мысль мелькнула
в сознании. Пашин позвонил еще раз.
Наконец дерматиновая дверь открылась. Полковник Сосновский
растерянно смотрел на нежданного гостя.
– Здравствуйте! – неуверенно произнес Федор.
– Здорово, коль не шутишь! – протянул тесть, все еще находясь в
полном замешательстве.
– Не шучу. Что с вами?
Смутное чувство тревоги овладело Пашиным.
– Так, давно не виделись! Значит, жив, здоров! Молодец, рад тебя видеть!
Сосновский приблизился к зятю вплотную. Неловко обнял. Взял че-
моданы и внес в прихожую.
– Проходи!
Хозяин пропустил гостя в квартиру. Закрыл дверь.
– Почему ничего не сообщил? Мы тут уже не знаем, что и делать!
Сосновский прошел в гостиную и опустился на диван.
– Садись, докладывай, что там с тобой произошло.
Пашин коротко рассказал обо всем том, что случилось с ним в послед-
ние полтора месяца.
– Рана-то серьезная? – Сосновский перебил рассказчика.
– Да нет, все уже обошлось.
– Как говорится, хорошо то, что хорошо кончается! А чего не писал?
– Почему? Из госпиталя три письма направил.
– Не было твоих писем, Федор. Наташа ничего не получала, – с
явным сожалением бросил Сосновский.
Пашин вновь насторожился. Нехорошее предчувствие вновь охва-
тило его.
– А где Наташа? – Федор, наконец, задал свой главный вопрос.
– Сейчас придут. Они с Жириком в магазин пошли.
– Сашка? Он здесь? – еще больше напрягся Федор. Инстинктивно
положил на газетный столик букет белых роз.
Сосновский сделал вид, что не заметил перемен в зяте.
– Ты что, не знал? Его в армии оставили! Пока не получил квартиры,
вот поэтому и живет у нас! Уже работает. Наташка столько сил потра-
тила, чтобы его к жизни вернуть, не передать! – слегка наигранно по-
сетовал полковник. – Он тоже молодец! Герой! Видишь, какой
иконостас на кителе!
Сосновский взял и отвернул полу жириковского кителя, который
висел на спинке стоящего рядом стула. Наряду с боевым орденом и ме-
далью за выслугу лет, офицерский мундир украшали многочисленные
памятные значки.
– Тебя-то к награде представили? – спросил тесть.
– Представили, к ордену, – сухо ответил Федор.
– Ордена, медали, чеки – это хорошо! Только главное – здоровье! Без
него не будет ни того ни другого! Вон у однокашника твоего – всё есть:
работа в Москве, льготы, деньги, а ноги – нет! Понимаешь, калека он,
инвалид войны. По сути, глубоко несчастный человек! А ты молодец!
В трудной ситуации не спасовал, выжил. А значит, в любой ситуации
не пропадешь!
Федор не успел до конца разгадать истинный смысл короткого мо-
нолога, только что произнесенного Сосновским. В прихожей громко
щелкнул замок. Пашин поднялся с места.
– Гости у нас, что ли? – донеслось из коридора.
– Наверное! – женскому голосу ответил мужской.
Сомнений не было, в коридоре были Наташа и Жирик. Федор бро-
сился к дверям и замер, едва не столкнувшись с женой, которая тут же
отшатнулась назад.
– Ты здесь?
Наташа испуганно прикрылась рукой. В ее больших, открытых гла-
зах застыли смятение и ужас.
– Наташа, милая, все хорошо, я приехал!
Федор неуверенно протянул руки навстречу супруге. Но женщина
продолжала стоять на месте, растерянно поглядывая по сторонам.
Пашин медленно опустил руки. Он все еще не мог до конца осознать
случившееся.
– Наташа, что с тобой?
Федор сделал шаг навстречу и обнял жену.
– Нет, нет!
Молодая женщина выставила вперед руки. Неожиданно скользнула
вниз к ногам мужа. Федор быстро подхватил тело, но оно стало вялым
и тяжелым. Наташа была в обмороке. Все трое мужчин кинулись отха-
живать несчастную девушку.
– Окна – настежь, мокрое полотенце! – командовал Пашин.
Он осторожно поднял жену на руки и отнес на диван, еще не зная,
что это в последний раз.
«Скорую помощь» вызывать не пришлось. Едва Федор коснулся мок-
рым полотенцем лба Наташи, она пришла в себя. Открыв глаза, сразу
закрыла. Отвернулась к спинке дивана.
– Наташа, как себя чувствуешь? – супруг сидел рядом.
– Федор, уйди, я не могу сейчас с тобой говорить! Папа, сделай что-
нибудь! Забери их! Оставьте все меня в покое! – женщина была на грани
срыва.
Молодые мужчины ушли на кухню. Дверь за ними в большой ком-
нате плотно закрылась. Жирик не успел достать из кармана пачку сига-
рет, как за комнатной дверью раздались громкие рыдания. Пашин
бросился было назад, но Сашка крепко держал его за рукав.
– Давай покурим!
– Я не курю!
– Все равно! Разговор имеется!
Жирик исподлобья взглянул на однокашника.
– Давай поговорим!
Только теперь Пашин догадался, о чем пойдет речь.
– Садись!
Сашка прошел к окну и открыл одну половинку настежь. Повинуясь
хозяйскому тону Жирика, Федор сел на табуретку. Сашка уверенно стоял
на обеих ногах, ни одним движением не выдавая того, что у него про-
тез. Глубоко затянувшись, он начал издалека:
– Понимаешь, старик, жизнь – чертовски сложная штука! Ты веришь
в судьбу?
– Ты мне зубы не заговаривай. Что с Наташей? Почему она не хочет
со мной говорить? – Федор грубо оборвал однокашника.
– Все очень просто! Ты пропал без вести! Во все времена это озна-
чало, что человек погиб! Понял?
– Я погиб? – Федор не шевелился.
– А как ты прикажешь понимать известие, что твоя рота попала в
засаду, среди раненых и убитых лейтенанта Пашина нет?
– А я жив, понимаешь, жив! Чего же здесь неясного?
– Ты хочешь сказать, надо было думать, что ты в плену у «духов»,
сдался?
– Что ты несешь? – Федор схватил обидчика за грудки.
– Убери! Не устраивай сцен! Слушай внимательно! Правду слушай! –
решительно убрал в сторону руки своего соперника. – Она ждала тебя,
верно ждала, хотя всегда любила меня!
Жирик безжалостным взглядом хитро прищуренных глаз пригвоз-
дил Федора к кухонной табуретке. Пашин прикрыл глаза. Стало невы-
носимо гадко и противно.
– Но ты пропал без вести! Она – человек! Молодая женщина не
может ждать неизвестно чего! К тому же она поняла, что никогда не
была тебе нужна!
– Видимо, не без твоего участия?! – встрял Федор.
– Она сама не слепая! Письма писал раз в месяц! В них слова доб-
рого от тебя не дождешься! Сухарь!
– Ты и письма читал?
Сашка замялся, но сразу вышел из неловкого положения:
– Наташа говорила! Она всё мне рассказала, как ты женился на ней
назло мне и своей первой любви! Ольгой ее звали. Она всё помнит! В
себе надо искать причину! – Жирик был беспощаден.
– Надеюсь, у вас с этим не будет проблем!
– Надейся! – Сашка запнулся.
Федор вновь поднялся. Возникшее желание ударить Жирика, каза-
лось, было непреодолимо. Но перед Пашиным стоял человек на про-
тезе, пусть даже и подонок. «Значит, надо стерпеть!» – себе под нос
процедил Федор.
Сашка, видимо, угадал мысли однокашника. Понял, что тот не станет
больше сопротивляться, продолжать бороться за Наташу. Потому сразу
сменил тон на примиренческий.
– Наташа – необыкновенная женщина! Она мне заменила всех –
мать, отца, сестру!
– Главное – жену! Удобно устроился, инвалид!
– Ты меня за больное не тронь! Нашел чем попрекнуть! Да, я инва-
лид, но остаюсь в армии, служу в Москве, жду квартиру. Семью хочу соз-
дать! А ты всю жизнь мне мешаешь!
Глаза Жирика налились кровью, руки задрожали. Он безуспешно по-
пытался прикурить сигарету.
Спичечный коробок, покувыркавшись в ладони, полетел вниз.
Пашин вновь схватил обидчика за грудки, крепко сдавил руки.
Жирик, побледнев, захрипел:
– Ты что? Ты что, Федор!
Федор отпустил руки. Заговорил спокойнее:
– Может, ты все-таки позволишь мне переговорить с женой?
– Какая она тебе жена! Она моя! Мы любим друг друга! Ребенка она
ждет от меня!
На шум в кухне поспешил Сосновский. Но Федор не слышал его во-
просов. В голове шумело. Гулко стучало в висках. Волна горечи и обиды
продолжала безжалостно душить, рвать в клочья сердце. Больше уже не
было сил оставаться в квартире, где так безжалостно надругались над
ним. Пашин выскочил на улицу.
Глава 19
По родным местам
Оставшееся время отпуска после короткого пребывания в Москве
у Сосновских Федор Пашин провел у себя на Родине в неболь-
шом провинциальном городке в самом сердце российской глу-
бинки. Едва скорый поезд вполз в черту города, сердце защемило.
Внезапно возникло одновременно тревожное и радостное чувство.
Правда, в этот раз встреча с родным и любимым городом была грустнее
обычного. Федор вспомнил о матери:
– Мамочка, милая, зачем ушла из жизни ты так рано!?
На глаза у офицера невольно навернулись слезы. Он тяжело вздох-
нул. Прошло уже почти три года с того момента, как умерла мать Фе-
дора. Он опустил голову, стыдясь окружающих пассажиров, которые
вышли в коридор купейного вагона и прильнули к окнам.
За окном поплыли картинки городского вокзала. Поезд остано-
вился. Пассажиры высыпали на перрон. Многих встречали. Радостные
объятия, поцелуи, смех. Федора не встречал никто. Родственники и
друзья даже не знали о его приезде. После смерти матери Федор ни разу
не был в городке, где прошли его детство и юность.
Он вышел на привокзальную площадь. До своего родного дома, где
теперь жила его тетка с мужем, решил пройти пешком. «Не пойму, что
изменилось здесь», – подумал Федор, когда, миновав центр города, свер-
нул на знакомую улочку.
Между тем в городе заметно поубавилось винно-водочных магази-
нов. Да и пьяных земляков, которые в прежние времена с раннего утра
начинали рыскать вокруг магазинов в попытках опохмелиться, сегодня
Федор на улицах не встретил.
Объяснялось все просто. Мощная антиалкогольная пропагандист-
ская кампания, развернутая в те годы по всей стране, добралась и до
здешних мест, где во все времена пили помногу. В принципе, москов-
ская партийная затея – прекратить повальное спаивание народа, оста-
новить вырождение нации – сама по себе была неплохой. Неслучайно
многострадальная женская половина советского общества открыто ра-
довалась началу мужицкого протрезвления в стране. Их радостные лица
в поддержку известного антиалкогольного закона в те дни не сходили
с телевизионных экранов и газетных полос.
Однако пройдет совсем немного времени, и страну захлестнет са-
могоноварение, лихорадка винно-водочных очередей, повальная спе-
куляция спиртным. Заодно в моду войдет токсикомания, а
существование наркомании будет признано официально. Уровень по-
требления спиртного в горбачевский период правления побьет все ре-
корды печально известной эпохи застоя.
Вот тогда, когда несчастный народ будет окончательно тонуть в
новой волне пьянства, а заодно гласности и вседозволенности, пере-
стройка в стране достигнет своей кульминации. Нескоро простые со-
ветские люди сумеют разгадать все тайны кремлевского двора,
затеявшего новый передел власти. Тем временем новые большевики,
только теперь уже с «общечеловеческим» лицом, вновь провозгласив
разрушение до основания старого коммунистического мира, выведут
на улицы и площади беззаботный столичный люд, чтобы, забрав власть
в свои руки, переделить госсобственность в свою пользу.
Федор Пашин не помнил, с какого времени он стал увлекаться по-
литикой. Однако в этом отпуске он первые две недели провел за чте-
нием книг и «толстых» журналов. Захватив в день отъезда из Москвы
самое разное политическое чтиво, по случаю купленное на Арбате,
он с упоением перелистывал страницы исторических романов, по-
литических журналов и самиздатовских книг. Молодому офицеру, в
недавнем прошлом политработнику, открывались такие факты, о ко-
торых он раньше просто не подозревал. Теперь он много думал и раз-
мышлял. С особым интересом смотрел и слушал ежедневные новости,
покупал газеты. Прочитанные книжки постепенно делали свое дело.
Он слышал и видел одно, а понимал совершенно другое, получал
более полное представление о глубинных процессах в стране и мире.
Его некогда прочные коммунистические установки незаметно разру-
шались, уступая место новому, пока еще до конца не понятному ми-
ровоззрению.
От увлекательной политики и мыслей об Афгане его мог отвлечь
только спорт. Федор ежедневно ходил на спортивную площадку, где тре-
нировал мышцы. По вечерам совершал легкие пробежки вдоль реки,
которая разделяла городок на правобережную и левобережную части.
По выходным дням частенько выходил на поле, чтобы поиграть в мяч.
Здесь, на футбольной площадке, Федор получил возможность пови-
даться с некоторыми из своих друзей детства и однокашников, которые,
так же как и он, сохранили страсть к дворовому футболу.
Уже на второй день своего пребывания в отпуске Федор на утренней
пробежке встретил мать Ольги. Она его узнала сразу. Остановились.
– Здравствуй, Феденька!
Женщина подошла и обняла первого жениха своей дочери.
– Здравствуйте!
– Как поживаешь, сынок? Как тебе без мамки?
Глаза женщины наполнились слезами.
– Все нормально. Не волнуйтесь! Как ваши дела? Как Оля?
– Нет Олечки в городе. А ты разве не знаешь? В Афганистане она. А
я вот с ее дочкой, моей внучкой, осталась. Я ведь теперь на пенсии, –
женщина рассказала сразу обо всем. – Ты когда обратно-то?
– Через пару недель.
– Так ты загляни! Я тебе адресок Оли дам. Может, посылочку возь-
мешь для дочки. Как там жизнь на войне, расскажешь. Заходи, сынок!
В ответ Федор лишь качнул головой. Однако зайти к матери своей
первой любви он так и не захотел. В тот раз он не стал рассказывать ей
о случайной встрече в Афгане с Ольгой. Когда вернулся с пробежки
домой, снова вспомнил их последнюю встречу в Кабуле.
Сразу после выписки из госпиталя, незадолго перед отъездом в от-
пуск, Федор Пашин зашел в штаб армии. Он находился на окраине Кабула
в живописном районе, который сами афганцы называли Дарламаном.
Большое дворцовое сооружение стояло на горе прямо за красивым зеле-
новатого цвета зданием министерства обороны Демократической Рес-
публики Афганистан. Бывшая летняя резиденция афганских королей,
оцепленная высокими горами, гордо возвышаясь над городскими по-
стройками, продолжала поражать своим величием и красотой.
Замок над Дарламаном, где теперь размещалось командование со-
роковой армии, советским людям в Афганистане был известен как дво-
рец Амина. Здесь, в монументальном здании восточной архитектуры,
нашел свою гибель его последний хозяин – Хафизулла Амин. Глава го-
сударства, один из инициаторов ввода советских войск в Афганистан,
Амин в конце концов был сам уничтожен в ходе известного штурма
дворца советскими спецподразделениями в декабре 1979 года.
Там-то Федор Пашин и встретил свою первую юношескую любовь.
Он не спеша поднимался по длинной лестнице, ведущей наверх – на
гору, прямо во дворец. Пашин был уже на расстоянии одного многосту-
пенчатого пролета от будки дневального, как вдруг прямо перед его гла-
зами мелькнули стройные женские ноги. Офицер поднял голову и не
поверил. Оля!
Ольга и Федор, оторопев, долго не могли начать разговор. На глазах
людей, снующих вверх и вниз, говорили недолго и почти формально.
Выяснилось, что она уже около года находится в Афганистане. Работает
в кадрах. Дома у нее растет дочка, которая осталась с матерью. В целом
была довольна своей судьбой. Только вот Федора вспоминала очень
часто.
– В Афган поехала, чтобы тебя увидеть! – немного смутилась Ольга. –
Приехала, узнала, где ты служишь. Пару раз звонила в Джелалабад. Но ты
все время пропадаешь на боевых операциях…
То, что лейтенант Пашин пропал без вести, Ольга тоже знала. По ее
словам, сильно переживала и все время расспрашивала шефа – подпол-
ковника Кончакова о судьбе погибшей в горах роты.
– Узнала, что ты в госпитале. Хотела поехать. Но сегодня встретила
тебя. Очень рада. Как чувствуешь себя, Федя? – девушка приблизилась
вплотную к офицеру. – И вообще, хватит уже воевать, Федя! Не пора ли
тебе перебраться к нам в Кабул? Кстати, могу помочь!
Она вновь кокетливо и чарующе улыбнулась. Попыталась слегка
коснуться руки офицера.
Федор отступил на ступеньку назад. Сухо поблагодарил. Заманчивое
предложение молча проигнорировал. Сказал, что здоров и невредим.
Что скоро уезжает в отпуск. Что ждет – не дождется встречи со своей
женой, Наташей.
– И вообще, у меня всё в порядке. Желаю удачи. До свидания, Оля!
При воспоминании о последней брошенной фразе Пашин горестно
ухмыльнулся. Взял в руки журнал. Полистал и бросил на кровать.
– Дурак! Теперь совсем один остался! – почти вслух произнес
Пашин. – Теперь я один, а значит, свободен, как ветер в поле, – с этими
словами он подошел к зеркалу.
«А не завалиться ли мне сегодня в ресторан?» – решил про себя
Федор.
Сунув червонец человеку в дверях, Федор вошел в большой зал мест-
ного ЦК. Так в городе величали центральный кабак. Настоящая кабац-
кая жизнь начиналась здесь после девяти часов вечера, а сейчас была
половина седьмого. Сервированные столы в ресторане были заняты
почти полностью. Свободными оставались лишь один столик на четве-
рых в самом центре зала и место у двери.
– Может, вам девочек подсадить? Это недорого будет стоить, – пред-
ложил свои услуги расторопный официант, когда клиент выбрал сво-
бодный стол.
Пашин немного смутился:
– Что, так можно?
– Нет ничего невозможного! С вас всего десять рублей. С девочкой
сами рассчитаетесь.
Часам к восьми вечера, когда зал ЦК постепенно заполнился, Федор
уже успел уговорить почти бутылку армянского коньяку, что означало
две с половиной ресторанные нормы в условиях всенародной борьбы
с пьянством. Оказалось, что указ запросто можно обойти, если офици-
анту дополнительно заплатить.
Закуски на столе хватало, поэтому пьяным себя Пашин не чувство-
вал. Настроение поднялось, ни о чем плохом не думалось, хотелось
только веселиться.
Вскоре появилась обещанная «девочка». Не первой молодости де-
вица с самого начала повела себя уверенно. Заказала пару бутылок шам-
панского, графин с водкой и коньяк. Выбрала дорогие закуски.
Предложила выпить за знакомство и за любовь.
Федору проститутка не понравилась. Крашенная, безгрудая, худая,
она даже как женщина не представляла для него интереса.
Чокнулись. Выпив, она подсела ближе, коснулась языком уха. Рука ловко
скользнула по мужским штанам.
– Ты мне нравишься, – почти прошипела она, прижимаясь к груди
молодого мужчины.
Любовный порыв проститутки сдержал расторопный официант. Он
принес очередную партию закусок.
– Через полчаса – горячее, потом кофе! Пару бутылок коньяку с
собой! – приказным тоном скомандовала путана.
– А ты мне не нравишься. – Федор решительно отстранил от себя
нагловатую девицу. – Извини, но можешь быть свободной, – он протя-
нул ей четвертной.
– Очень жаль. Ты мне испортил вечер.
– Ты в Афганистан лучше поезжай, там у тебя от мужиков отбоя не
будет, – посочувствовал Пашин.
– Еще чего! Что я там забыла? Я и здесь нарасхват. Прощай! – она
встала из-за стола.
Когда сухоногая скрылась в дверях, Пашин оглянулся. За столиками
царило оживление и веселье. Обитатели ЦК произносили громкие
тосты, вели задушевные беседы и горячо спорили. Многие курили. Пе-
лена шума и дыма плотным кольцом окружала красивые колонны боль-
шого зала. На эстраде перед танцевальной площадкой на вечернюю
музыкальную программу настраивался ресторанный ансамбль.
Глазами проскочив столик в самом углу под большой картиной мор-
ского прибоя, Пашин невольно вздрогнул. Сомнения исчезли, как
только лысеющий мужчина склонился к своей юной партнерше. Блон-
динка приятной наружности весело чмокнула Артема Мирского в нос.
Несмотря на появившуюся густую черную бороду, Федор сразу узнал
мужа Ольги, бывшего соперника в борьбе за свою первую любовь.
Кровь моментально прихлынула к голове. Тело мгновенно напряглось.
Кривая усмешка невольно появилась на лице «афганца». Желание не-
медленно рассчитаться за поруганное когда-то искреннее и глубокое
чувство было непреодолимо.
Пашин выпил еще одну рюмку. Вновь взглянул в сторону столика в
углу и тут же понял, как отомстит Мирскому. Юная избранница Артема
смотрела в его сторону. Павел улыбнулся. Девушка, смущенно ответив
тем же, отвела глаза в сторону. Как-то неловко принялась прикуривать
сигарету. Мирский тут же пришел ей на помощь. Тонким чутьем опыт-
ного любовника сразу почувствовал возможного конкурента. Быстро
оглядел зал. Горячие пьяные взгляды кавказцев он в расчет не брал.
Пашин не спешил выдать своего присутствия. Слегка прикрывшись
ладонью руки, он обратил свой взор в сторону места, где ансамбль музы-
кантов готовился исполнить очередную музыкальную композицию.
«Жду начала танцев!» – решил про себя Федор. Однако первый «быстрый»
пришлось пропустить. На азартный танец столик в углу ушел в полном
составе. Напрасно юная красавица бросала ему многозначительные
взгляды, приглашая в танцевальный круг. Пашин ждал медленный. Нако-
нец его объявили. Через несколько секунд Федор был уже у цели.
– Разрешите пригласить вашу девушку на танец, – Федор стоял у стола.
Подняв глаза вверх, Артем Мирский сразу понял причину своего не-
давнего беспокойства. Перед ним стоял стройный, высокий, голубогла-
зый парень – тот самый курсант, у которого он когда-то увел девушку,
ставшую впоследствии его женой. Однако на чужом несчастье своего
Мирский так и не построил. Год назад Ольга ушла от него. Его попытки
вернуть ее назад не увенчались успехом. Вскоре Ольга через военкомат
оформила документы и уехала в Афганистан.
– Она не танцует. Правда, крошка?
Он попытался поцеловать девушку в щечку. Но та увернулась. Тут же
встала.
– Пожалуйста! – блондинка мило улыбнулась.
Они вышли в центр зала. Осторожно прикоснулись друг к другу. Ме-
лодичная музыка, грустные слова о потерянной любви и радости новой
встречи делали их танец необыкновенно значимым и желанным. В лег-
ком плавном кружении они прижимались всё сильнее, яснее чувство-
вали взволнованное дыхание, биение молодых сердец.
– Как тебя зовут? – наконец заговорил Федор.
В полумраке лицо девушки было необычайно красивым и милым.
– Роза.
– Мне не хочется тебя отпускать, – уверенно произнес молодой
мужчина.
– Не отпускай!
Вновь заиграла музыка. Быстрый танец они опять танцевали вместе.
Тем временем Артем продолжал сидеть в оцепенении. Он понял, что его
соперник решил ему просто отомстить. Но и ссориться с дочкой пер-
вого секретаря горкома партии он не хотел. Потерять такой канал влия-
ния и поддержки в его положении местного наркобарона было
недопустимо.
Танец еще не закончился, когда Роза вернулась к столику в углу.
– Мирский, я ухожу. Не ищи меня больше, – она развернулась.
Но он успел схватить ее за руку.
– Постой, ты знаешь, с кем связываешься?
– Отстань!
Девушка вырвалась и направилась в сторону выхода. Мирский мо-
ментально знаком руки подал команду остановить парочку. Несколько
кавказцев разом встали из-за столика у входа. Преградили дорогу Розе
и Федору.
– В чем дело? – Пашин остановился.
– С шефом гавары, – невысокий южанин повернул голову в сторону
столика в углу.
– Дорогу, орлы! – грозно сказал Пашин и резко оттолкнул в сторону
кавказца.
Второй кинулся на него, но Федор коротким профессиональным
ударом в живот опустил его на пол. Еще одного, бросившегося из-за
стола, вырубил жестким ударом ноги.
Завязалась драка. На помощь к кавказцу потянулись другие его зем-
ляки, отдыхавшие в ЦК. Боевая прыть спортивного вида парня ни-
сколько не смутила торговцев помидорами и арбузами. Пашин едва
успевал отмахиваться от нападавших людей. Умело использовал столы
и стулья. Но кавказцы наседали. Народ потянулся к выходу. С южными
гостями никто не хотел связываться.
Самое удивительное, что на помощь Федору подоспел лишь один
человек – мужчина лет шестидесяти с орденскими планками на груди.
Но он больше взывал: «Люди, русских бьют, помогите!», чем помогал
незнакомому парню, бросившему вызов интернациональной мафии.
Мужика угомонили быстро. Удар бутылкой по голове надолго лишил
чувств ветерана войны.
Удивительно, но милиция в момент драки так и не появилась. Для
Пашина всё могло бы закончиться очень плохо. Удары кавказцев ста-
новились всё жестче, чаще достигали цели. У двоих из них замелькали
ножи. Ситуацию спасла Роза. Как только она поняла, что драка не за-
кончится малой кровью, она подскочила к Мирскому.
– Если ты их не остановишь, я тебя посажу! – гневно прокричала Роза.
– Успокойся, девочка моя! – Артем попытался обнять девушку.
– Мирский, последний раз прошу тебя.
Грозные, властные нотки в голосе секретарской дочки мгновенно
отрезвили Мирского. Он стремительно кинулся к выходу. Через не-
сколько минут в кабаке был наряд милиции. Пашин из последних сил
сдерживал наседавших. Его лицо было в кровоподтеках, из носа текла
кровь. Рубашка висела клочьям. Но кавказцы жаждали крови. Их оста-
новила не милиция. Седовласый кавказец, который все это время спо-
койно наблюдал за дракой из-за колонны, что-то громко прокричал на
своем языке. Этого хватило, чтобы дерущихся разделил отряд милиции.
Южане, не остывшие от боя, с недовольными лицами, бранью на
своем и русском языках, стали отходить в сторону и покидать кабак. Мир-
ского тоже уже не было видно. Когда зал почти опустел, милиционеры
скрутили Пашина и отвезли в отделение милиции. Объяснений офицера
слушать никто не стал. Утром его передали в комендатуру города.
Мысленно Федор уже даже смирился с тем, что отпуск пропал, а на
службе предстоят серьезные неприятности. Однако помощь пришла от-
туда, откуда он не мог ждать. От серьезных последствий Пашина спасла
секретарская дочка.
– Повезло тебе, летеха! Позвонили сверху, дали команду отпустить
и шума не поднимать. Иди с богом! Не залетай больше! Иначе, правды
не найдешь! – посочувствовал молодому офицеру на прощание дежур-
ный по комендатуре.
Однако Розу Пашин больше не увидел. Ее высокопоставленный ро-
дитель, испугавшись нового бурного увлечения дочери незнакомым
офицером-«афганцем», спешно отправил дочь отдохнуть в Чехослова-
кию. Розе ничего не оставалось, как согласиться, в противном случае
отец отказывался помочь ее новому неожиданному избраннику, угодив-
шему на губу.
Пашина тоже хорошенько предупредили. Аккуратный и тактичный
помощник первого секретаря горкома партии, который на машине за-
бирал офицера из комендатуры, вежливо сказал офицеру:
– Имя этой девушки вам лучше забыть. У нее уже есть жених, из ее
круга. Вас просили больше не напоминать о себе. Иначе о случившемся
здесь станет известно по вашему месту службы. Зачем вам это надо? Вы
ведь перспективный офицер.
Черная «Волга» подкатила к дому. Помощник вышел первым. Услуж-
ливо открыл заднюю дверь. На прощание крепко пожал руку и улыб-
нулся непроницаемой улыбкой.
Оставшиеся дни отпуска тянулись неимоверно долго. Насытившись
беззаботной гражданской свободой, Пашин, не понятно отчего, все
сильнее жаждал возвращения в Афганистан – на войну. Нелегкая служба
в горах Гиндукуша, за тысячи километров от родного дома, ему пред-
ставлялась делом более достойным для честного и порядочного чело-
века, нежели бесцельное прожигание жизни в перестроечном Союзе.
В Афганистане, сразу по прибытии из отпуска, Федора Пашина ожи-
дали только приятные новости. Словно судьба пыталась компенсиро-
вать «афганцу» его обиды, боли и страдания, с которыми он
возвращался из Союза. Уже на следующий день на офицерском по-
строении перед штабом бригады ему торжественно были вручены по-
гоны с тремя звездочками.
– Поздравляю, товарищ старший лейтенант! – командир части
пожал руку офицеру и обратился к строю. – Хорошего офицера мы вы-
растили, товарищи. Боевой командир. К высокой боевой награде его
представили. Жаль вот только, что расставаться приходится. Пришел
приказ – старшего лейтенанта Пашина переводят в Кабул.
Последняя радостная весть оглушила Пашина. Сослуживцы в строю
поздравляли старшего лейтенанта, а он никак не мог сообразить, в чем
дело. Только поздно вечером, не в силах заснуть, Федор стал вновь и
вновь прокручивать в памяти последние дни пребывания в Кабуле
перед своим отпуском.
«Точно! Это дело рук Ольги!» – наконец стал догадываться Федор,
когда часы уже показывали три часа ночи.
Однако с переездом в Кабул старшему лейтенанту Пашину при-
шлось немного повременить. В зоне ответственности десантно-штур-
мовой бригады на востоке Афганистана началась армейская операция,
которая не смогла обойтись без дембелей, каким был офицер Пашин.
Глава 20
На войне с любовью
Несмотря на холодное расставание со своей первой любовью Фе-
дором Пашиным во время их неожиданной встречи в Кабуле,
Ольга радовалась. Сердце приятно щемило. Хотелось петь и тан-
цевать. Едва Федор уехал в отпуск, стала считать дни до его возвраще-
ния. Заодно занялась вопросом перевода своего лейтенанта в Кабул.
Осуществить задуманный план оказалось совсем несложно. Конча-
ков, который к тому времени уже успел получить очередное воинское
звание «полковник», ради штатного писаря своего отделения кадров
был готов на всё. На следующий день после очередного посещения им
своей любимицы в комнате штабного модуля приказ на Пашина был
сверстан.
Когда через неделю кадровик решил вновь заглянуть к девушке
домой, Ольга оказалась неприступной. Еще на пороге, открыв дверь,
она сразу заявила:
– Извините, товарищ полковник, но я прошу вас больше не прихо-
дить ко мне!
Кончаков вначале опешил. При виде людей в коридоре попытался
все обратить в шутку:
– Хорошо, потом поговорим, в штабном кабинете, – напоследок
съязвил кадровик.
Разговор в штабе ни к чему не привел. Ольга твердо стояла на своем.
Попытка обнять и поцеловать бывшую любовницу закончилась для
Кончакова увесистой пощечиной.
– Уйди от меня! Больше видеть не могу!
Вырвавшись из цепких рук кадровика, молодая женщина бросилась к
входной двери.
– Ты еще пожалеешь, сучка! – неслось ей вдогонку.
Однако Ольге жалеть больше ни о чем не хотелось. После встречи с
Федором она больше не могла жить прежней жизнью. Все ее мысли те-
перь были заняты двумя людьми – маленькой дочкой, которая осталась
в Союзе, и ее первым, самым дорогим и любимым мужчиной.
Как и следовало ожидать, полковник Кончаков ей ничего не про-
стил. На несговорчивость молодой женщины он ответил приказом о
переводе своего писаря из штаба армии в часть, что дислоцировалась
на самой окраине Кабула возле аэродрома.
Решив не отправлять свою бывшую любовницу в более отдаленный
гарнизон, за пределы афганской столицы, кадровик тем самым остав-
лял себе надежду на желанное примирение. Он был уверен, что его лю-
бимица рано или поздно перебесится и вернется к нему.
Между тем для Ольги год жизни в Афганистане пролетел незаметно.
Пора было ехать в долгожданный отпуск. Но девушка продолжала от-
кладывать день своего отъезда. Она не могла уехать, не повидавшись с
Пашиным. Она знала, что Федор уже вернулся с отпуска в Джелалабад
и со дня на день должен был приехать в Кабул к новому месту службы.
В тот день, выпросив у командира части «уазик», чтобы съездить в
городские магазины, Ольга сначала отправилась в штаб армии. При-
ехав, она сразу кинулась звонить, а когда узнала, что офицер из Джела-
лабада находится после обеда у себя в комнате, то побежала прямо туда.
В считаные минуты Оля оказалось возле офицерского модуля.
– Можно? – запыхавшись, она влетела в комнату.
– Оля, ты? – опешил Федор, продолжая стоять около стола с утюгом
в руках.
Девушка бросилась к нему. Нежно посмотрела в глаза. Федор поста-
вил раскаленный утюг на стол. Еще секунда, другая, и они, немного стес-
няясь, обнялись. Инстинктивно прижались друг к другу. Счастливый миг
продолжался. Словно не было между ними долгих лет разлуки, отчуж-
дения и горьких обид.
– Мальчик мой дорогой! Как хорошо, что я тебя застала! Милый,
очень прошу тебя, не держи на меня больше обид.
При этих словах Федор раскрыл объятия. Отстранился. Провел ру-
ками по лицу.
– Не отталкивай меня! Умоляю! Я люблю тебя! Пойми, здесь, на
войне, без любви нельзя, с любовью на войне жить хочется!
Девушка отняла руки офицера от лица. Федор, не мигая, смотрел на нее.
– На войне, Оля, с любовью шутить нельзя. Слишком дорого обхо-
дятся предательство и измены…
Пашин не договорил. С шумом отворилась дверь. В комнату загля-
дывал незнакомец в гражданской одежде:
– Извините, пожалуйста! Выручите, чай кончился, вечером верну!
Пашин достал из-под стола начатую пачку цейлонского.
– Пойдет?
– Спасибо, с меня причитается!
Незнакомец плотно прикрыл за собой дверь.
В комнате запахло чем-то паленым. Федор бросился к утюгу и бы-
стро вынул шнур из розетки. Неловкое молчание вновь нарушила Ольга.
– Я тебе очень ждала, Федя! Когда ты из отпуска вернулся?
– Две недели назад. Вчера в Кабул перебрался.
– Поздравляю! Я знала, что всё хорошо будет! Очень рада! Как дома?
Как семейные дела?
Ольга уже поняла, что здесь у Федора не всё в порядке.
– А никак. Не любят меня женщины. Бросают и всё. Уходят к другим.
Ты ушла. Жена ушла. Всё нормально!
Пашин сел на кровать.
– Федор, прости меня, пожалуйста. Я исправлюсь. Ты самый лучший,
поверь мне!
Оля вновь мило улыбнулась и подсела к офицеру.
Федор пристально смотрел ей в глаза.
– Оля, так что ты знаешь о моем переводе в Кабул?
– Всё знаю! Хотела тебе сюрприз сделать к приезду из отпуска!
– Тебе удалось. Чем обязан?
– Ничем!
Девушка неожиданно рассердилась. И следом сухо выпалила:
– Я полгода любовницей кадровика в штабе армии была. А кадры,
как известно, решают всё…
Девушка отошла к окну. Достала сигарету. Жадно затянулась. Насту-
пило молчание. Пашин вновь включил утюг в розетку. Приготовился
гладить военную форму. Но тут же вскинул брови.
– Ты и курить научилась?! Молодец! Я-то думал: с чего это меня в
Кабул перевели?! Оказывается, всё так просто! Действительно, ты права,
с любовью на войне жить проще, а главное – удобнее!
Девушка неумело потушила сигарету. Бросилась к офицеру. Присев
перед ним на корточки, по-собачьи заглянула в глаза. Федор опустился
на стул.
– Феденька, милый, прошу тебя, не надо так! Всё это было до
встречи с тобой. Нельзя меня за это винить, я женщина! Да, твой пере-
вод организован мной! Хотела, чтобы ты был рядом! Потому что без-
умно люблю тебя!
Молодая красивая женщина сначала положила руки на колени воз-
любленного, а потом покорно опустила голову.
– Прекрати, встань!
Взяв руки девушки в свои, Пашин вместе с ней поднялся. Кончиками
пальцев смахнул с ее лица слезинки.
– Когда я кадровику дала отлуп, меня сразу выгнали из штаба армии!
Оля достала носовой платок, вытерла слезы. Опять замолчали.
Федор гладил куртку. Девушка нервно курила. Женские плечи продол-
жали вздрагивать.
– Ну, хватит курить! – неожиданно прервал молчание Федор.
Ольга послушно затушила сигарету.
– Федор, я послезавтра уезжаю в отпуск! Я хочу сегодня быть с тобой
вместе! Давай на сегодня забудем обо всем! Я люблю тебя! Прошу тебя,
поедем ко мне, я живу сейчас одна в комнате! – умоляла Оля, заглядывая
в глаза любимому человеку.
Но уединились они нескоро. Больше двух часов провели в городе в
поисках самых лучших подарков и сувениров для родных и близких.
Свой подарок сделал девушке и Федор – великолепный английский ко-
стюм, безумно ей понравившийся. По приезде на место Ольга немед-
ленно захотела предстать перед любимым в новом наряде.
– Как тебе?
– С ума сойти!
– Правда?
Ольга подошла к зеркалу в платяном шкафу. Затем вернулась и
нежно поцеловала офицера в щеку. Внимательно посмотрела прямо в
глаза.
– Я с ума от тебя схожу, это что-то невообразимое! Веришь, Федя?
В ответ Пашин улыбнулся. Взял руку девушки и поцеловал. Потом ловко
подхватил Ольгу на руки, осторожно положил на кровать… О том, что
одной любовью сыт не будешь, они вспомнили лишь в десятом часу
вечера.
– Я есть хочу! – первым не выдержал Федор.
– И я!
Девушка протянула руку к столу и щелкнула выключателем. Настоль-
ная лампа вмиг прогнала комнатную темноту.
– Федя, а у меня тоже есть для тебя подарок!
Девушка, открыв дверцу шкафа, старательно расчесывала волосы.
– Не может быть!
Пашин сел на кровати, прикрывшись одеялом лишь по пояс.
– Ого, этого я не ожидал! Откуда?
В руках Ольги он увидел новую шестиструнную гитару.
– Купила в военторге! Сыграй что-нибудь! Я, помню, с ума сходила
от твоих песен!
– Соловья баснями не кормят! Дай что-нибудь поесть!
– Вот так и знала! Кроме еды, вас – мужиков – ничто не интересует, –
обиженно проворчала девушка и принялась собирать на стол.
– Попрошу не обобщать! – весело отозвался Федор.
Приняв в руки новенькую гитару, он стал сосредоточенно настраивать
инструмент.
– Федька, а Федька, женись на мне! – неожиданно заговорив, Ольга
запнулась и затаила дыхание.
Вышло как-то само собой, непроизвольно. Честно говоря, у нее даже
в мыслях не было говорить на эту тему. Но Пашин упрямо продолжал
возиться с гитарой, словно не слышал.
– Испугался, молчун? Ладно, не бойся, нужен ты мне!.. Хватит брен-
чать, спой лучше! – неизвестно на что и на кого разозлилась девушка.
Быстро набирая темп звучания, «шестиструнка» затосковала трога-
тельной мелодией. Еще раз повторив струнное вступление, Федор не-
громко запел:
Здравствуй, чужая милая, та, что была моей!
Век тебя любил бы я до самых последних дней!
Но прошлое не воротится и не померкнет слеза!
Как целовать мне хочется дочке твоей глаза!
Припев Федор пропел громче, еще более трогательно, с чувством.
– Федька, прекрати! – резко оборвала его девушка. Внимательно по-
смотрела на него: – Ты дочку мою видел?
– Нет!
– А жаль, тем хуже для тебя!
Она лихо запрокинула голову. Отвернулась к окну. Закурила.
Федор не придал никакого значения вопросу Ольги. Сделав еще
пару аккордов, отложил гитару в сторону.
– Оля, давай лучше поужинаем!
Пашин как ни в чем не бывало подсел к столу. Взял готовый бутер-
брод и ломтик белой редьки.
– Федя, может, мяса пожарить?
– Нет-нет! Все и так очень даже вкусно приготовлено! Колбаска, зе-
лень, редька – прелесть, –мужчина попытался сделать комплимент жен-
щине.
– Я очень старалась, - Ольга немного смутилась.
– Молодец, еда что надо, хозяйка что надо! - Пашин, улыбнувшись,
пригласил даму жестом руки к столу.
Они жадно накинулись на еду. Вскоре подоспел чай. Разливая его
по чашкам, Ольга спросила:
– Тебе не хочется говорить со мной на серьезные темы?
– Оля, милая! Мы с тобой уже раз слишком жестоко обожглись,
чтобы вновь говорить о чем-то серьезном. Давай хотя бы для начала
определимся со своими прежними семьями. И еще – у тебя есть ребе-
нок. Ты должна знать, что отца ему, даже самого плохого, никто не за-
менит! Как и ни один мужчина никогда не станет для тебя дороже
собственного ребенка!
– Что ты имеешь в виду?
– Я думаю, ты поняла меня.
– Ты же еще не видел мою девочку!..
Ольга вновь запнулась. Ей было что скрывать.
Федор, не заметив перемены в женщине, продолжил говорить отре-
шенно, словно час назад между ними в постели ничего не было.
– Прежде чем решиться на что-то, мы должны хорошенько обо всем
подумать! В свой новый брак я вступлю лишь тогда, когда буду на сто
процентов уверен, что он принесет радость, а не очередное разочаро-
вание.
– Ты эгоист! Меня ты никогда не любил!
– Может быть, ты и права! Но я не хочу больше страданий, мук и
боли! Тебя я любил… Знала бы ты, чего мне стоила разлука с тобой! –
Федор говорил спокойно. Но неожиданно, несколько смутившись,
усмехнулся. – Когда мы расстались, я долго боролся со своей любовью
к тебе. Запрещал, топтал, прятался, но все зря. Тогда я отделил свою лю-
бовь от тебя – женщины, которая бросила меня. Себе оставил мечту, на-
дежду и веру. Терять этого я теперь не хочу!
– Федор, что ты говоришь! Так нельзя! Что с тобой случилось, милый
мой мальчик?
Оля подсела к нему на кровать. Взяла его голову в руки и повернула
к себе.
– Извини, Оля, но я сказал, что думаю!
– Врешь ты все! Не верю! Если меня любил, зачем женился?
– Побойся бога, Оля! О чем ты говоришь? Как можно меня укорять
за то, что ты не дождалась меня и вышла замуж за другого, родила от
него ребенка, наконец!
– Прости, Федя!
Девушка отрешенно опустилась на стул.
– Если ты хочешь знать, зачем я женился, пожалуйста, я отвечу!
Хотел тебя забыть. Думал: родит она мне сына и все встанет на свои
места! Будет смысл жизни.
При этих словах молодая женщина вновь бросилась к любимому
мужчине.
– Федька, милый! Я тебе рожу! Мальчика, хочешь?! Такого малень-
кого, хорошенького, как ты! И дочку ты обязательно полюбишь, ты про-
сто не сможешь не полюбить ее! Я знаю, я все расскажу тебе!
Ольга крепко обняла Федора и сама поцеловала его в губы.
Глава 21
Спецпропаганда
Совместная военная операция советских и правительственных
войск в афганской провинции Кунар, что находится на границе
с Пакистаном, была в самом разгаре. Шел третий день активных
боевых действий. Уже с раннего утра с заготовленных позиций начи-
нала вести беспрерывный огонь в сторону гор армейская артиллерия.
Колонны советской разнокалиберной бронетехники и автомобилей
сновали вверх-вниз по узким серпантинам высокогорного Кунара. С
восходом солнца в небо взлетали вертолеты, которые часами кружили
над землей и своими ракетными ударами с воздуха по наземным
целям обеспечивали должную поддержку действиям пехоты, спецназа
и десантуры на земле. Высоко в небе раз за разом пролетали «косяки»
авиации дальнего действия, которая бомбила опорные базы непри-
миримой афганской оппозиции, даже залетая в пределы соседнего
Пакистана.
Туда, в зону пуштунских племен, банформирования уходили всякий
раз, чтобы скрыться от преследования советских и афганских войск.
Отсидевшись и передохнув, пополнив запасы вооружений, боеприпа-
сов и продовольствия, «борцы за веру» снова уходили неведомыми тро-
пами на территорию Афганистана, чтобы нападать на воинские
гарнизоны и колонны, дестабилизировать обстановку в уездах и воло-
стях, грабить афганцев на дорогах, совершать набеги на беззащитные
горные кишлаки и разорять жилища своих же единоверцев.
Операция в Кунаре была одной из тех армейских операций, кото-
рые были призваны сдержать боевую активность вооруженной оппо-
зиции в приграничной зоне с Пакистаном. Она проходила в строгом
соответствии с планами командования, зафиксированными на боль-
ших раскрашенных стрелами и условными значками штабных картах.
Попытки «борцов за веру» путем устройства засад на коммуникациях и
ночных обстрелов боевых порядков советских и афганских войск в
принципе не могли нарушить стратегию боевой деятельности шурави.
Вместе с тем, отдельные вылазки муджахединов были небезуспешными.
Число потерь среди личного состава объединенной группировки, при-
влеченной к армейской операции, не уменьшалось. Военные борты с
«грузом-200» ежедневно улетали на Кабул, а оттуда – в Союз. Вдобавок
душманы сбили на днях вертолет и самолет.
Бронегруппа из трех бэтээров и двух бээмпэшек прибыла в назначен-
ное время к месту расположения полевого штаба по руководству войсковой
операцией. Старший лейтенант Пашин, который возглавлял бронегруппу,
четко доложил старшему начальнику о своем прибытии. Полковник, по-
здоровавшись с младшим по званию, покрутил головой по сторонам и, за-
метив кого-то среди других людей в военной форме, сделал понятный знак
рукой. Быстрой походкой к ним подошел еще один офицер.
– Знакомьтесь, – резко бросил старший начальник, обернувшись назад.
Сегодня заместитель руководителя операции нервничал больше
обычного. Утром в засаду попала колонна. Количество убитых и ранен-
ных за прошедший день оказалось наибольшим за все время проведе-
ния операции начиная с выдвижения задействованных частей и
подразделений из мест постоянной дислокации в провинцию Кунар.
За убитых бойцов надо было кому-то отвечать. Сам генерал Варенни-
ков, который на тот период был самым главным от Министерства обо-
роны в Афгане, уже дважды звонил по спецсвязи руководителю
операции. Высокопоставленный московский генерал обещал сам при-
лететь в Кунар. Поэтому полковнику, исполнявшему обязанности заме-
стителя, было от чего нервничать.
Пашин первым представился и протянул руку подошедшему офи-
церу. Сергей Русак, так звали командира отряда спецпропаганды, ока-
зался не простым офицером сороковой армии. Он был выпускником
спецфакультета знаменитого тогда в Советском Союзе Военного инсти-
тута, более известного в военных кругах как Военный институт ино-
странных языков Красной Армии – ВИИЯКА. Поступить в этот блатной
вуз было заветной мечтой многих советских мальчишек, бредивших
романтикой путешествий в дальние страны, мечтавших о военной
карьере, полной опасных приключений. Выпускников института, вла-
девших как минимум двумя иностранными языками, можно было
встретить везде в мире, где Советский Союз преследовал свои военно-
политические интересы. В Афганистане их было много, и не только пе-
реводчиков, но и офицеров спецпропаганды. В отличие от своих
однокашников по престижному вузу, которые в своем большинстве ра-
ботали в аппарате военного советника, спецпропагандисты жили с
семьями во вполне приличных бытовых условиях и получали, по со-
ветским меркам, невиданное жалованье. Выпускники спецфакультета,
которые в качестве простых переводчиков служили в действующей
армии, жили по ее писаным и неписаным армейским законам. Эти офи-
церы получали жалкое денежное довольствие.
Подошедший офицер высокого роста был крепко сложен. Броса-
лась в глаза ладно сидящая на нем полевая экспериментальная форма.
В руках он держал небольшой черный чемоданчик. Открытое лицо
старшего лейтенанта украшали пышные славянские усы. Добродушные
глаза спецпропагандиста весело взглянули на Пашина. Между тем пол-
ковник спешил закончить разговор с офицерами.
– Познакомились?
– Так точно, – дружно среагировали офицеры.
– А дипломат-то зачем тебе, старлей? Мы же на войне, а не в инсти-
туте благородных девиц, – съязвил старший начальник.
– Товарищ полковник, мое главное оружие – слово, а не автомат Калаш-
никова. Общаться с афганцами и призывать к миру лучше без оружия. А в
дипломате у меня топографическая карта, Коран, граната и бутылка водки.
– Странный набор. А Коран тебе, политработнику и коммунисту, на
хера нужен?
– В Афгане без него никуда. Аяты и суры из Корана здесь цитируют
чаще, чем у нас классиков марксизма-ленинизма.
– Это ты о чем, политработник? И матом не выражайся, а то «сюры»
какие-то, «яты», «айияты»…
– Это так, к слову пришлось, товарищ полковник!
Старший начальник многозначительно округлил глаза и нахмурил
лоб. Полковник был явно недоволен смелостью младшего по званию в об-
щении со старшим начальником, а потому заговорил предельно жестко.
– Всё, политзанятия закончили! Товарищ старший лейтенант Русак,
рота Пашина придается твоему подразделению для осуществления бое-
вого обеспечения. Вопросы?
– Никак нет!
– Другое дело, лейтенант! Стало быть, пожелание начальника поли-
тотдела армии я выполнил.
– Спасибо, товарищ полковник.
– А ты, Пашин, поступаешь в распоряжение командира отряда спец-
пропаганды на правах его заместителя и начальника штаба. Старший
лейтенант Русак является старшим начальником всего объединенного
подразделения. Есть вопросы?
– Никак нет! Я человек военный, приказы не привык обсуждать.
– Вот это правильно!
Полковник, также одетый в экспериментальную полевую форму,
строго взглянул на обоих офицеров, небрежно пожал руку сначала од-
ному, а затем другому.
Пашина приободрил Русак:
– Все будет нормально, сработаемся!
Он слегка тронул рукой свои пшеничные усы.
Оставшись наедине, старшие лейтенанты разговорились. Русак достал
сигареты, протянул пачку своему новому «энша». Пашин вежлив отказался.
– Я до Афгана совсем не курил, а здесь начал баловаться. Закон
жанра иногда требует, приходится много с афганцами общаться. А они
либо травку типа чарса жуют, либо сигарету мусолят. Теперь вот еще и
на водку падкие стали. Быстро учатся, способные ребята!
Пашин усмехнувшись, перевел разговор на другую тему:
– Насколько, я осведомлен, с нами будут афганцы.
Русак уверенно и обстоятельно пояснил:
– Всего девять человек. Два представителя Народно-демократиче-
ской партии из провинции Кунар, один человек от афганской молодеж-
ной организации ДОМА, два афганских спецпропагандиста из
одиннадцатого армейского корпуса в Джелалабаде, еще один – это ра-
ботник ХАД. Это служба безопасности. Еще будут две афганки – это для
работы с женщинами. И будет мулла. Забирать их будем каждое утро в
одном месте – возле здания НДПА в провинциальном центре. По окон-
чании работы, во второй половине дня, возвращаем афганцев обратно.
Как и было предписано, отряд расположился в советском батальоне.
С нами также два афганских спецпропагандиста из Джелалабада.
– А женщины зачем?
– Чтобы работать с женским населением, скажем медицинскую по-
мощь оказать. Это отработанная схема. Они будут оказывать помощь
вместе с нашими женщинами – медиками.
– Сколько у тебя народу-то в подразделении?
– Семь офицеров и девять солдат, еще две прикомандированные
женщины, одна – врач, другая – фельдшер из военного госпиталя. Вме-
сте со мной пять офицеров владеют языком дари. Еще один офицер –
стажер из Ленинградского округа, но товарищ майор владеет только за-
падными языками. Шесть единиц техники и еще облегченная станция
звуковещания. Это ОЗС-78, на нашем сленге – «Комар».
– Большое хозяйство.
– Вообще-то армейский отряд спецпропаганды в Кабуле – это
самый большой из тех, что развернуты в сороковой при политотделах
отдельных частей и соединений. Причем со своей нумераций, полевой
почтой и печатью. А здесь находятся не все. Еще одна оперативная
группа от нас сейчас работает под Кабулом.
– Какая у нас задача, – продолжал задавать вопросы «энша».
– Политическая работа в освобожденных кишлаках предполагает
встречи со старейшинами, проведение собрания или митинга, оказа-
ние материальной и медицинской помощи населению, показ кино-
фильмов, раздачу листовок и литературы на языке дари.
Федор немного оживился:
– А что собираетесь показывать?
– «Белое солнце пустыни».
– Классный фильм, я бы его и сам посмотрел. А листовки-то зачем?
Они ведь неграмотные. Я понимаю, там муку раздавать. А листовки, бро-
шюры зачем?
– Товарищ начальник штаба, – старший лейтенант Русак постепенно
начал вступать в права командира объединенного подразделения, – как
человеку новому в нашем деле, докладываю: листовки у нас все с иллюст-
рациями и даже не одноцветные. Текста в них минимум. Ссылки на
Коран и так далее. А что касается литературы, то там у нас тоже иллю-
стрированные журналы о Советской Армии, жизни наших мусульман-
ских республик и одна брошюра «СССР: сто вопросов и ответов».
– Грамотно.
– Что у тебя, какая техника?
– Предлагаю пройти и на месте всё посмотреть, – Пашин показал
рукой в сторону дороги, где на обочине расположилось несколько еди-
ниц боевой техники.
Проходя мимо полевой вертолетной площадки, оборудованной на
время проведения операции, офицеры невольно замедлили шаг. Непо-
далеку от металлического настила вертолетной площадки в ряд лежали
три безжизненных тела советских бойцов, сверху аккуратно накрытых
легкими покрывалами защитного цвета. Очередной «груз-200» ожидал
своей отправки на Родину.
– Мне приходилось доставлять один цинк в Союз.
– Это, наверное, не для слабонервных! У меня, к счастью, потерь не
было. Тьфу-тьфу-тьфу! – командир спецотряда сплюнул через левое плечо.
Сосредоточив всю технику и броню в одном месте, выставив свою
охрану, разместив на ночлег всех подчиненных в батальоне, старлеи
допоздна задержались в штабном помещении у заместителя командира
батальона по политической части. Веселый капитан решил угостить
представителя политотдела армии, каким являлся здесь Сергей Русак.
Поэтому капитан обращался к младшему по званию хотя и на «ты», но
строго по имени-отчеству.
– Сергей Николаевич, мы здесь находимся вдали от благ цивилиза-
ции, не то, что жизнь в Кабуле или, даже в Джелалабаде, – замполит кив-
нул головой в сторону Пашина.
– У нас не намного лучше, – возразил Федор.
Однако капитан, никак не среагировав на это возражение, продолжал:
– Поэтому, чтобы разнообразить жизнь, наладили производство
бражки. Предлагаю отведать. Шедевр полевой бормотухи!
С этими словами замполит поставил на стол, видимо, уже заранее при-
готовленный закопченный солдатский чайник. Аккуратно разложил на
столе апельсины и бананы, помидоры и огурцы. Ловко и быстро открыл
консервные банки с тушенкой и килькой. Разорвал на несколько ломтей
большую афганскую лепешку, поставил перед гостями большие кружки
и наполнил их мутной жидкостью из чайника.
– Не много? – вновь попытался возразить старший лейтенант
Пашин.
– Пей. Это же брага! Пьется легко и приятно, – с ротным из де-
сантно-штурмовой бригады капитан не считал нужным особо церемо-
ниться.
Действительно, пилось легко. Сладковатая жидкость с привкусом и
запахом спиртного не вызывала неприятных ощущений. Офицеры
дружно опорожнили кружки. Закусили. Выпили еще по одной. Капитан
предложил по третьей, но гости отказались. Незаметно все опьянели.
Потянуло в сон. Поблагодарив замполита за гостеприимство, старшие
лейтенанты ушли. Прежде чем совсем завалиться спать, поговорили
еще немного о жизни. В походной палатке было темно. Пройдя к своим
кроватям, офицеры присели. Со всех сторон слышался здоровый муж-
ской храп вперемежку со смачным посапыванием. Военные люди на
«необъявленной войне» отдыхали.
Выяснилось, что Русак еще во время учебы дважды побывал в во-
енно-политическом училище, которое в свое время закончил Пашин.
Там он работал в качестве переводчика на спецфакультете, где учились
афганские военные. Старлеи с удовольствием вспомнили время, про-
веденное в старинном украинском городе на самом западе страны. Им
даже показалось, что они могли видеться в этом училище.
Еще поговорили о личном. В отличие от своего собеседника Сергею
было чем похвастаться. В Союзе его ждала любимая жена, которая вос-
питывала двух мальчиков. При этом Русак заметил, что двое детей в его
семье – это еще не конец. «Дети – это главный семейный капитал, глав-
ный итог жизни любого человека», – рассуждал Сергей. Федор во всем
соглашался с другом. По-хорошему завидовал своему новому товарищу.
«Мальчики – это здорово!» – уже засыпая, бросил Пашин.
Утро наступило, как обычно это бывает на операции, гораздо
раньше. Методичные удары ракетной артиллерии с совсем маленькими
промежутками между залпами всякий раз громом содрогались над не-
большой территорией полевого штаба. В такой обстановке спать могли
только немногие.
Пашин и Русак проснулись почти одновременно. Умылись. Пашин
ушел к своим подчиненным из боевого охранения. Русак заглянул в
штабную палатку. Вновь встретились уже в батальонной столовой.
Пашин коротко доложил о готовности людей и техники.
– Федор, ты «энша», так что вникай во все вопросы! – бросил Русак,
не отрываясь от тарелки.
– Приказано оказать помощь командиру одной части – организо-
вать звуковещание.
– Что-то случилось?
– Батальон напоролся на засаду. Есть потери. «Духи» блокированы
со всех сторон. Уходить им некуда. Сопротивляются ожесточенно.
Командование предполагает предъявить ультиматум. Я направил бэр-
дэм с экипажем во главе с диктором-переводчиком. Ну и майор-стажер
сам напросился, я не стал возражать.
– Наши действия?
– Выстраивай колонну, проверяй людей и технику, и выезжаем в
уездный центр. Там заберем афганцев, и к десяти часам надо быть на
месте.
– Какое расстояние?
– Пять километров до города и от него еще столько же. Всё рядом.
Нас уже ждут.
Старлеи дружно встали и вышли из-за стола. В девять часов утра
спецпропагандистская колонна уже миновала пределы небольшого
уездного центра и направилась в близлежащий кишлак.
Населенный пункт находился недалеко от центра у самой дороги, по-
этому позиции местной власти здесь были прочные. Шоурави уже здесь
ждали. На небольшой деревенской площади возле одноэтажного зда-
ния, над которым развивался государственный флаг Афганистана, со-
бралось человек пятьсот жителей. Преимущественно это были старики,
женщины и дети.
Старший лейтенант Русак первым спрыгнул со своего БТРа. На ходу
отдал все необходимые команды, а сам направился в сторону встречаю-
щих гостей афганцев. Старший лейтенант Пашин немедленно присту-
пил к размещению бронетехники. Два БМП он отправил на внешнюю
сторону кишлака для обеспечения охраны со стороны гор. Два БТРа
съехали с дороги на противоположную сторону от кишлака и жерлами
своих стволов уперлись в высокие заросли камышей, которые начина-
лись в двухстах-трехстах метрах от дороги и тянулись до подножия си-
неющих вдали каменных громад. Еще один БТР занял боевые позиции
в непосредственной близости от деревенской площади, которая прята-
лась в тени больших деревьев. Здесь должны были происходить главные
события в афганском кишлаке.
Было уже совсем жарко. Старший лейтенант Пашин, расположив
технику и проверив связь, с интересом наблюдал за действиями спец-
пропагандистов. Еще до начала основных массовых мероприятий из
звуковещательной станции, смонтированной на базе бэтэра, полились
звуки восточных мелодий. Кишлачная жизнь сразу оживилась. Любо-
пытные мальчишки перебегали от одной машины к другой, стремясь
забраться прежде всего на броню. Они весело переговаривались с шо-
урави, самым удивительным образом коверкая русские слова и брызгая
матерщиной. Советские солдаты и офицеры с улыбками на лице отго-
няли назойливых мальчишек, не забывая их снабжать брошюрами, жур-
налами и листовками. Когда заработал полевой автоклуб, на
специальном экране которого стал демонстрироваться сюжет о жизни
советских мусульманских республик, от желающих прильнуть к неболь-
шому экрану не стало отбоя. Много афганцев толпилось возле пункта
выдачи материальной помощи. Сегодня раздавали муку и сахар, а в
придачу к ним опять же листовки и брошюры. Вместе с советским офи-
цером-переводчиком находились еще два шоурави, представитель про-
винциального парткома и заместитель старейшины кишлака.
Афганские женщины, одетые с головы до ног в светлые и темные па-
ранджи, столпились возле «таблетки», внутри которой афганка-пере-
водчица помогала советским женщинам вести медицинский прием.
Агитационно-массовая работа в кишлаке, на первый взгляд казав-
шаяся стихийной спецпропагандой, продолжалась около часа. Неожи-
данно музыка стала стихать. Из главного кишлачного здания с флагом
вышло много людей. В центре был Сергей Русак, который разговаривал
сразу со всем своим окружением. Только что успешно прошло собрание
старейшин этого и еще двух соседних кишлаков, представители кото-
рых были заблаговременно доставлены сюда. На встрече было решено
принять совместные меры по недопущению в кишлаки членов банд-
формирований, а также минирования дорог и обстрелов колонн. Дого-
воренности планировалось обнародовать на митинге перед всеми жи-
телями кишлака. Микрофон уже был подключен к станции
магнитозаписи, а та, в свою очередь, к размеренно работающему по-
ходному движку. Вся аппаратура в полной готовности стояла в самом
центре площади.
Периодически проверяя по связи бдительность своих подчинен-
ных, старший лейтенант Пашин продолжал наблюдать за всем происхо-
дящим в кишлаке с боевой машины пехоты. «Это кто такие? Откуда?» –
Федор весь напрягся, заметив сначала одного, потом другого борода-
того афганца, появившихся на площади. Им можно было дать лет три-
дцать-сорок, одеты они были в национальные одежды. Он быстро
перевел взгляд на Русака. Тот в это время о чем-то говорил с афганцем,
работником службы безопасности – ХАД. Их лица были напряжены и
взволнованны. Пашин не мог знать о том, что работник афганской
спецслужбы располагал некой агентурной информацией о действиях
одного бандформирования в районе армейской операции. «Духи», спа-
саясь от точечных ударов советской авиации и реактивной артиллерии,
скрылись в кишлачной зоне. А здесь сейчас работал советский спец-
отряд. Внезапно появившиеся в кишлаке бородатые люди как раз и
были разведкой банды. Покрутившись на площади еще пару минут, они
так же незаметно исчезли, как и прибыли.
Смысл напряжения на командирском лице старший лейтенант
Пашин понял уже через пару минут. Первый гранатометный выстрел уго-
дил прямо в гусеницу БМП, стоявшего на левой стороне внешней охраны
кишлака. Стрелок с брони тут же проинформировал командира роты о
подрыве. Следом прогремел еще один гранатометный выстрел. От него
взорвался небольшой автобус «мерседес», на котором приехали старей-
шины. На площади началась паника. Пашин тут же дал команду на по-
давление огневых точек душманов. Прицельный огонь советской брони
обрушился на глинобитные развалины прямо за кишлаком, откуда велась
стрельба. В ответ «духи» тоже дружно ударили по шоурави из пулеметов
и автоматов. Площадь в центре кишлака мгновенно опустела.
Ситуация принимала серьезный оборот: появились убитые и ране-
ные. Советским военным активно помогали афганцы. Почти сразу по-
гибли хадовец и афганский партиец, которые бросились преследовать
бородатых людей. В бою ранение получили два советских солдата. Од-
нако душманских лазутчиков удалось достать. Двоих тут же положили,
а одного ранили и захватили в плен.
Пашин, понимая, что действовать надо быстро и решительно, дал
команду одному БМП и двум БТРам двинуться к развалинам. Остальная
броня прикрывала бросок командира шквальным огнем всех своих
стволов. При виде грозной техники полдюжины душманов стали стре-
мительно покидать развалины. Их замысел был понятен. «Духи» стре-
мились поскорее укрыться в «зеленке» и далее в горных расщелинах.
Преследовать врагов дальше по пересеченной местности на броне было
бессмысленно.
На месте, в развалинах, шоурави обнаружили схрон и глубокий лаз
размером в рост человека, который вел в сторону гор. В спешке «духи»,
по всей видимости, не сумели его, как следовало, замаскировать. Стар-
ший лейтенант Пашин внимательно осмотрел узкий туннель. Было
видно, что по нему только что ушли люди. Множественные отпечатки
массивной военной обуви отчетливо просматривались на земле. «Зна-
чит, те, которые бежали по земле, лишь отвлекали внимание», – подумал
офицер. Он огляделся. Возле проема в стене, откуда, видимо, и вели
огонь из гранатомета, находились ящики с неотстрелянными грана-
тами. Вдоль других стен на земле лежало несколько невскрытых цинков
с патронами. Тут же оказался небольшой сундук. Он был полон ислам-
ской литературой и листовками. Поковырявшись в ворохе изданий с
арабской вязью, офицер, к своему удивлению, обнаружил несколько ли-
стовок на русском языке. Содержание было простым. Неизвестный На-
родно-трудовой союз призывал народы СССР «к свержению
прогнившего коммунистического режима…» Пашин скомкал вражескую
агитку и бросил ее обратно в деревянный сундук. «Надо всё забрать с
собой. Русаку, наверняка, будет интересно», – подумал Федор.
К месту нахождения полевого штаба отряд спецпропаганды вер-
нулся, когда уже стало темнеть. Движение задержалось из-за ремонта
поврежденной гусеницы у БМП. Убитых и раненых отправили раньше
вертолетами. Старший лейтенант Русак сразу проинформировал штаб
обо всем произошедшем в кишлачной зоне на южной окраине провин-
циального центра.
Однако на этом злоключения спецпропагандистов в этот день не
закончились. Вечером пришлось помянуть еще одного погибшего. Как
стало известно, днем трагически погиб майор-стажер. Оказалось, что
спецпропагандистcкий броник, возвращаясь назад после выполнения
поставленной задачи по организации вещания на душманов, только
чудом избежал подрыва. В тот год духи начали особенно активно ис-
пользовать управляемые фугасы. Подрывник немного ошибся, и взрыв
прогремел на пару секунд раньше перед приближающейся броней. Во-
дитель резко затормозил и принял вправо. Однако, бэрдэм все же не
удержался на горном серпантине, опрокинулся и слетел вниз с дороги.
К счастью, высота падения была небольшой, так как боевая машина
толька начала свой подъем вверх по серпантину. Экипаж, сидевший
внутри брони, не пострадал, если не считать синяков и шишек. А вот
майор, сидевший наверху и не успевший вовремя спрыгнуть, вначале
принял на себя остатки взрывной волны, а потом, сорвавшись вниз,
попал под многотонную боевую машину. Когда перевернули и выта-
щили броню, его безжизненное тело было буквально раздавлено в не-
скольких местах.
На следующий день спецотряд остался на месте. Надо было «зале-
чить раны». После обстоятельного разговора в штабе, где состоялось
оперативное совещание, старший лейтенант Русак выехал в провинци-
альный центр. Там должна была состояться встреча с афганцами. Ехать
решили вместе. Взяли звуковещательную станцию и боевое сопровож-
дение из двух бэмпэ. Командир спецотряда все время оставался пре-
дельно сосредоточенным и излишне напряженным.
– Как прошло совещание?
– А, лучше не спрашивай! В отряде же никогда не было потерь. А тут
сразу – майор, двое раненых, не говоря уже об афганцах.
– Не расстраивайся! Это не самые большие потери, поверь, я это
знаю хорошо. Могло и хуже все закончиться, – Федор, как мог, успокаи-
вал своего нового товарища и друга.
– Может быть! Поэтому, наверное, и отметили наши умелые действия
по нейтрализации душманской засады. Кстати, твоя фамилия прозвучала.
Начпо сказал, чтобы всех, кто отличился, представили к наградам. Так
что с тебя причитается! А вообще-то банда, на которую мы напоролись,
совсем не простая. Она столько уже бед наделала. На совещании довели,
что треть всех потерь – это их рук дело. За этими духами наши с хадов-
цами давно уже охотятся. Поэтому наша задача – собрать всю информа-
цию по своим каналам. Поговорим с официальными властями,
потолкаемся на базаре, заодно подпитаемся слухами. Базар на Востоке
– это ценнейший источник информации. Покруче Би-би-си будет!
Приехав в провинциальный центр, вначале посидели с заместите-
лем партийного секретаря по идеологии в компании с представителями
хада и афганской полиции - Царандоя. Русак успевал не только вести
разговор, но и переводить основное содержание своему «энша». Затем
заглянули в женскую организацию. Надо было проведать активисток,
которые вчера были вместе с отрядом спецпропаганды в кишлаке. Де-
вушки были на месте. Они с радостью встретили шоурави и сопровож-
дающего офицеров ХАДовца. В просторной комнате были и другие
молодые женщины. Лишь две из них были закрыты паранджой, а все
остальные – одеты вполне по-европейски, если не считать воздушных
платков на их головах. Афганки с нескрываемым любопытством стали
рассматривать офицеров. Старшие лейтенанты сдержанно поздорова-
лись. Им сразу был предложен чай с восточными сладостями. Другие
афганские мужчины отсутствовали, ХАДовец был занят разговором по
телефону, и активистки ДОЖА были особенно приветливы и гостепри-
имны с гостями. Каждой из них хотелось пообщаться с молодыми сим-
патичными шоурави. Они, нисколько не стесняясь, задавали офицерам
самые неожиданные вопросы. Узнав, что Сергей женат и у него двое
детей, афганки принялись наседать на Федора. Тот только успевал раз-
водить руками, всякий раз смущаясь и растерянным взглядом моля о
помощи своего друга. Русак отшучивался стихами Хайяма и Саади, ая-
тами Священного Писания, чем еще больше покорял сердца юных му-
сульманок.
Не согласившись остаться на обед, офицеры пошли в центр города.
Там обошли пару десятков городских дуканов. Пашин не переставал по-
ражаться искусству Русака общаться с самыми разными людьми. Тот
спокойно переходил с дари на пушту и обратно, а когда надо было –
показывал знание английского языка. Со всеми он был весел, благоду-
шен и тактичен. Информации набралось немало. Решили перекусить,
чтобы всё хорошенько обмозговать. По полученной информации вы-
ходило, что банда, скорее всего, является пришлой, но опирается на
местное подполье. В афганской забегаловке, выпив по бутылке чеш-
ского пива, набросились на вкусную еду. Продолжали рассуждать только
короткими фразами.
– Темнит «идеолог»! – бросил Русак.
– Да, глаза бегали, сам, наверное, с ними связан, – согласился
Пашин.
– А лаз, который выходит прямо к кишлаку, который якобы под
контролем власти. Ты же сам всё видел. Заниматься этим туннелем будет
хад, – Русак налегал на шашлык.
Беседа за столом неожиданно прервалась. Мальчишка лет двена-
дцати что-то сказал Русаку на своем родном языке. Офицер покрутил
головой по сторонам. Не обнаружив ничего подозрительного, встал.
– Я сейчас, жди меня.
Федор дообедал и расплатился. Прошло уже около получаса. Обес-
покоившись длительным отсутствием своего товарища, Пашин вышел
наружу. Русак сидел на улице за столиком возле соседнего магазинчика
и о чем-то беседовал с незнакомым афганцем. На столе у них находи-
лись бутылка водки, банки с соками, шашлыки и еще что-то. Заметив
еще одного шоурави, собеседник Русака засуетился. На восточный
манер попрощавшись, он ушел. Спецпропагандист тоже встал и напра-
вился к товарищу.
– Тут такое дело. Надо бы обмозговать! Этот человек из той самой
банды.
– Что ты его отпустил?
– Ну конечно, еще не хватало стрельбу устроить в центре города. И
потом мы с ним давно знакомы.
– Агент? – улыбнулся Пашин.
– Может стать! Он предлагает в банду сходить на переговоры. Говорит,
есть возможность склонить часть банды к сотрудничеству и даже пере-
ходу на нашу сторону. Это дело известное. Сейчас много «духов» пони-
мают, что мы здесь в Афгане надолго, если не навсегда, а Красную Армию
голыми руками никому не взять. Из числа бывших душманов, перешед-
ших на сторону властей, формируются специальные так называемые на-
циональные батальоны, которые вместе с афганской армией принимают
участие в боевых действиях против непримиримой оппозиции.
– Так ты что, собрался в банду идти? Перебрал, что ли? – укорил
друга Федор, видевший того сидевшим с незнакомцем за бутылкой
водки.
– А что?! Смелость города берет! Я чувствую, что надо идти. Одним
разом можно будет наши потери сократить, если их вынудить покинуть
зону операции. А там, чем черт не шутит, может, и удастся уломать на
сотрудничество с властями.
– Надо с начпо поговорить!
– Даже обсуждать не будет, пошлет куда подальше. Он всего боится.
Слушай мою команду. Я же командир! Ухожу на задание! – Русак, весело
подмигнув другу.
– Какие гарантии? Откуда ты его знаешь?
– Он у нас в Союзе учился, политработник. Вернулся в Афган, а дом
шоурави разбомбили. Его брат ушел в горы. Из-за этого уволили из
армии. Ничего не оставалось, как идти вслед за братом в банду. Тот у
него один из главарей. Мой знакомый утверждает, что и брат тоже давно
уже ищет пути к сотрудничеству с афганской властью. А вот мулла у них
там очень вредный мужчина, а еще американец и два пакистанца из Пе-
шавара зачем-то в их рядах оказались. Они там всем и верховодят.
Какие-то специальные задачи решают. У них там переносной зенитно-
ракетный комплекс «Стингер». Они им самолет наш сбили два дня
назад. Вот такая информация! Дело серьезное, надо идти!
– Может, я с тобой?
– Нет, ты здесь останешься старшим начальником. Если меня завтра
к шести часам утра не будет, доложишь руководству. Считай – это мой
приказ! Понятно тебе, товарищ старший лейтенант?
– Да иди ты!
– Не понял! Как надо отвечать?
– Так точно! – невесело ответил Пашин.
По прибытии в штаб Пашин не находил себе места. Всю ночь он так
и не сомкнул глаз. Однако все обошлось. Утром Сергей вернулся, и не
один. Вместе с ним на ХАДовцев вышла почти вся банда, которая, ока-
завшись зажатой со всех сторон, восприняла советского парламентера
спокойно. Уйти попытались только человек десять из числа неприми-
римых, которые были тесно связаны с иностранцами. Но им это сделать
не удалось. Шоурави сработали хорошо. Главным трофеем был целе-
хонький новенький переносной зенитно-ракетный комплекс «Стингер»
американского производства.
В штабе операции о проделках старшего лейтенанта Русака узнали
от ХАДовцев. Усталого, не спавшего ночь, полутрезвого лейтенанта до-
ставили часам к восьми. Часа полтора-два его продержали в штабной
машине. Допрашивали его «начпо» и два особиста. Главный политра-
ботник больше всего был озабочен самовольством и самодеятель-
ностью подчиненного. Офицеров военной контрразведки прежде всего
интересовали прежние и нынешние отношения старшего лейтенанта
Русака с его знакомым афганцем.
Несмотря на то, что Русак всё взял на себя, Федору тоже досталось.
Заместитель старшего начальника на операции сразу предупредил: «Го-
товься к худшему! За такие вещи без погон можешь остаться».
Когда Пашин увидел друга, тот был совсем не похож на себя. Совсем не
выспавшийся, с бледным вытянувшимся лицом, Сергей устало глядел
на друга.
– Все хорошо.
– Расскажи, как было.
– Водку пили, плов ели, суры из Корана и стихи им читал. С ними
можно договариваться. Нормальные ребята! Поспать бы сейчас.
Офицеры вместе побрели к своим подчиненным.
К счастью, на войне победителей не судят. Начальник политотдела
армии быстро сообразил, что за нейтрализацию опасной банды, захват
большого количества подрывной литературы и оружия, в том числе та-
кого уникального, как «Стингер», надо не наказывать подчиненных, а
поощрять их. Поэтому, когда генерал Варенников в очередной раз за-
слушивал главного армейского политработника по телефону, тот четко
доложил об успешных действиях войск по ликвидации крупной банды
и оппозиционного подполья.
А вообще хорошо, что все хорошо закончилось. Старший лейтенант
Русак был представлен к высокой воинской награде – ордену «Боевого
Красного Знамени», старший лейтенант Пашин – «Красной Звезды».
Жаль только, что в момент, когда кадровики готовили представление,
конечно, никто не думал о том, сколько советских и афганских жизней
сохранил своим мужественным поступком старший лейтенант Русак.
Об этом в наградном представлении не скажут ни слова. Поэтому вме-
сто «Боевого Красного Знамени» старлею придет «Красная Звезда», ко-
торая, как считают в вышестоящих штабах, больше подходит по чину
младшему офицеру.
Однако Федор Пашин, возвращаясь обратно в Кабул к месту посто-
янной дислокации своей части, не мог знать обо всем этом. Сидя на
раскаленной броне под немилосердно жарившим афганским солнцем,
офицер думал о другом. В долгие часы медленного движения длинной
колонны бронетехники и военного транспорта по невероятным изви-
линам и зигзагам горного серпантина Федор вспоминал и размышлял
о том, как начиналась его военная служба.
Глава 22
«Правда» о войне
Вэтот год бархатная кабульская зима длилась недолго. Еще меньше
гостила в афганской столице весна. Едва правоверные мусуль-
мане 21–22 марта отпраздновали одна тысяча триста шестьдесят
пятый ноуруз по восточному календарю, как наступило лето. К этому
времени казалось, что вооруженное сопротивление афганских банд-
формирований будет и дальше уменьшаться и сходить на нет. Динамика
и характер потерь в Ограниченном контингенте советских войск сви-
детельствовала о том, что самые ожесточенные и кровопролитные бое-
столкновения частей и подразделений ОКСВ с силами вооруженной
оппозиции остались в прошлом. В самом Афганистане, где постепенно
стали смиряться с советским военным присутствием, в правящей по-
литической элите заговорили даже о возможности вхождения ДРА в со-
став Советского Союза в качестве шестнадцатой республики.
Однако такое развитие событий вокруг Афганистана явно не вхо-
дило в планы сильных мира сего. В свое время втянув СССР в затяжной
афганский конфликт, они преследовали далеко идущие планы. Столк-
нув интересы Москвы и ведущих мусульманских столиц, можно было
не только дестабилизировать обстановку в обширном регионе Цент-
ральной Азии, но и перекинуть «пожар» необъявленной войны в Афга-
нистане на территорию Советского Союза, где мусульманское
население составляло влиятельное меньшинство.
Для достижения своих планов США и их союзники по НАТО акти-
визировали подрывную работу и в самом СССР, где они опирались на
диссидентские настроения в обществе и власти. И поэтому совсем не-
случайно, что объявление «политики национального примирения» в
Афганистане практически совпало по времени с началом провозгла-
шения «политики нового мышления» в СССР. Взятие курса на так назы-
ваемое «национальное примирение» спровоцировало резкое
обострение военно-политической обстановки в Афганистане. Сразу
увеличилось количество вооружённых столкновений.
Высокая активность афганской оппозиции опиралась на возрос-
шую военно-политическую, финансово-экономическую и информа-
ционную поддержку зарубежных стран. За спиной афганской
оппозиции стояли США и их союзники по НАТО, Китай, ведущие му-
сульманские страны: Пакистан, Иран, Саудовская Аравия, Египет, Турция
и др. Фактически Советскому Союзу противостояла в Афганистане ши-
рокая коалиция крупнейших стран мира. Оппозиции оказывалась бес-
прецедентная финансовая, материальная и военная помощь. На
территории Пакистана и Ирана в лагерях афганских беженцев, возвра-
щение которых обратно в Афганистан всячески сдерживалось, были
развернуты центры специальной подготовки вооруженных группиро-
вок. В идеологическом плане против СССР и кабульского режима были
задействованы самые мощные силы и средства. В расчете на население
страны и жителей зоны пуштунских племен на территории Афгани-
стана и Пакистана постоянно вещали более двадцати зарубежных ра-
диостанций. Среди афганцев распространялось около ста наименова-
ний газет и журналов, огромное количество листовок на языках дари,
пушту и др. Целенаправленная пропаганда на русском языке велась и
среди советских военнослужащих.
В этих условиях советское военное командование вынуждено было
лавировать. С одной стороны, советские военачальники не могли не
реагировать на возросшую боевую активность вооруженной оппози-
ции, которая стала применять более гибкую тактику и новые боевые
средства и вооружения в борьбе с шоурави. Между тем в войсках по-
ползли слухи о возможном скором выводе войск из Афганистана. По-
нять, откуда пошли разговоры – из Союза или от афганской строны,
было сложно. Однако некоторые признаки изменения советской поли-
тики в Афганистане стали появляться. Активизировались переговоры в
Женеве по урегулированию «афганской» проблемы, в Кабуле набирала
обороты политика «национального примирения», поддерживаемая из
Москвы.
Дарламанский штабной городок советских войск в Кабуле впервые
в своей истории видел такой наплыв гостей, военных и гражданских.
Все объяснялось просто. В Союзе началась перестройка, задули демо-
кратические ветра, об афганской войне уже говорили и открыто писали
все кому не лень. Стало ясно, что боевые действия теперь могут пойти
на убыль. Между тем число желающих «отметиться» на войне возросло.
По отдельному, предельно сжатому графику сюда сновали пар-
тийцы всех мастей, штатные агитаторы и пропагандисты ЦК, высоко-
поставленные генералы и полковники из московских штабов,
горбачевские полпреды так называемого «нового политического мыш-
ления» по линии МИДа, известные и еще совсем не известные деятели
культуры и искусства. Острым конъюнктурным чутьем уловив скорое
приближение конца афганской эпопеи, они спешили выжать из этой
дармовой партийно-военной кормушки всё до последнего: звания и
боевые награды, возможность быстрого продвижения по карьерной
лестнице, чеки, подарки и сувениры. В крайнем случае, по возвращении
в Союз оформить себе удостоверение о праве на льготы. Мода на полу-
чение почетного звания «участника войны» оставалась.
«Облегчив» пламенным словом или патриотической песней неза-
видную участь рядовых солдат и офицеров, командированные гости
уезжали восвояси с большими, тяжелыми чемоданами. Бывали и такие
гости, которые, как напишет позже пресса, контрабандным путем вы-
возили из Афгана драгоценные металлы, культурные ценности и даже
наркотики. Именно тогда афганская «белая смерть» проложила себе до-
рогу в Союз, который вскоре стал одним из крупнейших объектов нар-
котрафика в Евразии.
Между тем «ограниченный во всем» контингент советских войск
встречал и провожал многочисленных экскурсантов на войну без долж-
ного восторга и энтузиазма. Здесь, в объятиях ежедневной опасности,
жестоких мужских нравов войны, болезней и бесконечной тоски по
дому и Родине, военная служба казалась крепостной барщиной, началь-
ники были не столь грозны, как в Союзе, а приезжающие казались на-
ивными и беспомощными.
Всю прошедшую неделю в окрестностях афганской столицы сни-
мали очередной фильм об интернациональной миссии Советской
Армии в Афганистане. Старший лейтенант Пашин, как представитель
опергруппы на боевой операции в «зеленой зоне» Чарикара, должен
был помочь киношникам отснять необходимый материал в условиях,
максимально приближенных к боевым. Заодно была дана команда
взять телевизионную группу «первого» канала.
Пашин встретил московских визитеров на военном аэродроме в
Баграме. Короткое знакомство, и военный «уазик» с гостями устремился
в расположение одной из полков баграмской дивизии, части которой
дислоцировались в пределах военного аэродрома. По дороге Федору
было интересно отвечать на вопросы гражданских лиц, которым было
поручено узнать буквально все об армейской жизни на афганской
войне.
Знакомство с гостями продолжилось и на следующий день. Стар-
шему лейтенанту Пашину пришлось их сопровождать в поездке по
окрестностям Панджшера.
– Доброе утро, дорогие друзья! Карета подана! Прошу распола-
гаться! – весело поприветствовал гостей Федор.
Сам он после всех забрался на броню. Пара запыленных БТРов лихо
тронулась с места. Сначала киношники с ветерком прокатились от Баг-
рама до Джабаль-уль-Сараджа, что находился километрах в семидесяти
от Кабула. Остановились на одном блокпосте. Отсняли кадры повсе-
дневного быта бойцов, которые месяцами были вынуждены на своем
участке обеспечивать безопасность главной магистрали страны. Почти
полностью оторванные от жизни своей части и армии в целом, они вы-
глядели одновременно забытыми и далекими от мира сего. Поэтому
кадр сержанта с газетой «Комсомольская правда» почти месячной дав-
ности призван был продемонстрировать всей стране, что ее воины-ин-
тернационалисты в Афганистане, несмотря на боевые будни, остаются
в гуще советских событий. А вообще-то, встрече с киношниками бойцы
блокпоста радовались как дети. Им было любопытно знать буквально
обо всем, что происходило в Союзе. И, конечно же, снявшись на камеру,
многие из ребят искренне надеялись, что родные и близкие увидят их
по телевизору.
Миновав поворот в сторону ущелья Панджшер, задержались в не-
большом афганском городке Гольбахор. «Цветок весны», как означал
перевод с дари, находился в живописном местечке у самого подножия
величественных гор. Представители местных органов власти по-вос-
точному гостеприимно встретили московских гостей, накормили обе-
дом. Киношникам больше всего понравились шашлык из бараньих яиц,
сытный плов и душистая продолговатая дыня. Они не скрывали своего
восторга от восточной кухни. За обедом удалось пообщаться. Кино-
шники очень удивились тому, что многие из афганцев вполне при-
лично объяснялись на русском языке. Находясь в самой гуще общения,
старший лейтенант Пашин с удовлетворением обнаружил у себя спо-
собности к усвоению афганского языка общения. В тот момент он даже
представить себе не мог, что наступит время, когда он будет видеть сны,
думать и говорить на фарси так же, как сейчас на русском языке.
В этот раз традиционная зимняя чистка душманского логова под
Кабулом ограничилась эпизодическими действиями войск и широкой
разъяснительной работой среди местного населения. Поэтому кино-
шникам удалось отснять кадры раздачи резиновых галош и пропаган-
дистских листовок жителям придорожных кишлаков.
Здесь Федора Пашина судьба снова свела со старшим лейтенантом
Русаком. Пообщавшись друг с другом какие-то полчаса, старшие лей-
тенанты не могли даже предположить, что судьба еще не раз сведет их
вместе, только уже в России.
Напоследок Русак вызвался помочь телевизионщикам отснять для
показа в Союзе наиболее калоритные картинки афганских реалий. В
придорожном кишлаке, прежде всего, камера запечатлела виды глино-
битных построек, дукканы с богатыми развалами овощей и фруктов,
грязных шустрых детишек, стайки афганок в парандже под строгим
присмотром мужчин, шустрых осликов и величавых верблюдов, важно
крутящих головами по сторонам. Однако москвичам были интересны
не только картинки восточного средневековья, но и признаки XXI века
в афганской глубинке. Время близилось к обеду. Убеленные старики в
чалмах и восточных одеяниях неспешно обедали: ели рассыпчатый
плов, рвали пахучие лепешки, пили душистый зеленый чай. Им ни-
сколько не мешали звуки индийских мелодий, которые изавал дорогой
японский панасоник, стоявший на соседнем овощном развале. Возле
чайханы стояли современные легковая тайота и грузовой мерседес.
Афганские мальчишки с интересом следили за работой телекамеры, на-
стойчиво предлагали гостям обменять чеки на афгани, купить жвачку,
пепси-колу, презервативы и другой ширпотреб японского и европей-
ского производства.
Но и в ходе этих съемок главным действующим лицом оставался
симпатичный шоурави в форме советского офицера, в совершенстве
владевший местным наречием. Русак с явным уважением говорил со
стариками, по деловому с дукканщиками, весело и шутливо отгонял от
камеры назойливых озорных бачат. Настороженные взоры афганских
старожилов менялись на ответные улыбки, добрые знаки, желание по-
общаться с шурави.
Уже по возвращении на баграмский аэродром киношники не
смогли удержаться от соблазна сняться на память на фоне самой совре-
менной советской военной техники на афганской войне. Здесь нахо-
дилось наибольшее скопление боевых машин, людей с оружием.
Работали полевые кухни. Трещали машины связи. Периодически куда-
то стреляла реактивная артиллерия. Взлетали и садились «вертушки». В
общем, было всё как на настоящей войне.
Телевизионщики спешили. Сразу после обеда отснятая кассета была
отправлена в Кабул. Когда на следующий день Федор увидел знакомые
сюжеты на «первом» канале, он был поражен тому, как профессио-
нально сработали журналисты. Боевые действия были показаны с раз-
махом. Деятельность советских и афганских подразделений по
уничтожению бандгрупп была на редкость слаженной и эффективной.
Бойцы, отвечая на вопросы журналистов, были уверены в том, что по-
литика примирения в Афганистане уже приносит свои плоды.
«Во дают! Как мозги пудрить научились!» – усмехнулся про себя
Пашин, когда вечером в ленкомнате вместе с другими смотрел телепро-
грамму «Время». Между тем сослуживцы сюжетом были явно довольны.
Радость на лицах почти никто не скрывал. Было приятно, что на Родине
воинов-интернационалистов всё еще продолжают считать героями.
Видимо по знакомству, журналисты Федора также проинтервьюи-
ровали. Но Пашин сразу понял, что в эфир его мысли никогда не по-
падут. На вопрос журналиста о том, как он относится к «политике
национального примирения» и возможности вывода войск из Афгани-
стана, Федор ответил слишком прямолинейно:
– Эта политика ведет только к активизации боевых столкновений,
а войска наши в свое время незачем было вводить в Афганистан, тем
более ни к чему теперь их выводить отсюда!
Бывалый журналист из Москвы – спецкор «первого» канала в Кабуле
сразу опустил микрофон. Вежливо улыбнулся:
– Интересная позиция. Но об этом пока рано говорить. Однако могу
этот комментарий на радио «Свобода» послать, не возражаешь?
– Я служу Союзу, а не прислуживаю врагам.
Этой фразой офицер явно оскорбил журналиста Центрального те-
левидения. «Вот ублюдок! – хмыкнул про себя Пашин. – С такими СМИ
и впрямь Афган профукаем!»
– Будь здоров, боярин! – вслух произнес Федор и направился в сто-
рону своего модуля.
Через неделю Пашин отвез москвичей на аэродром. За все это время
Жирика он ни разу так и не увидел. Оказалось, что Сашка, пробыв всего
день в Баграме, сразу улетел в Кабул. Ему надо было работать с основной
группой киношников.
После отлета гостей Пашин еще не раз вспоминал телевизионщи-
ков. Ему были интересны рассказы бывалых журналистов об интригах
в высших коридорах власти в Москве. В целом за последнее время с кем
только из советских знаменитостей не познакомился Федор!. . Такие
важные, недоступные на телеэкранах, здесь, в Афганистане, перед Па-
шиным они представали обыкновенными людьми с присущими чело-
веку слабостями.
По-настоящему он проникся уважением лишь к одному артисту из
всех тех гастролеров, с кем пришлось работать. Ничего удивительного
не было. Этот певец в общей сложности провел в Афганистане времени
ничуть не меньше, чем любой солдат и офицер сороковой. Он приезжал
сюда к соотечественникам на войну, а не за чеками, наградами и вете-
ранской «ксивой» на льготы. Привозил с собой драгоценное дыхание
Родины, оставляя частицу самого себя. Оттого его искренне любили и
всегда с нетерпением ждали в самых отдаленных гарнизонах.
Однако, как ни странно, больше всего хлопот у Пашина было не с
московскими звездами, а с малоизвестными гастролерами. Если первых
прежде всего волновала отметка в послужном списке о командировке
в «горячую точку», то вторых главным образом заботило материальное
благополучие. Поэтому в перерывах между концертами мастера совет-
ской сцены умоляли Пашина свозить их в кабульские дуканы, где они
могли бы совершить свои нехитрые рублево-чековые обменные опе-
рации.
Все это время своими прямыми обязанностями старший лейтенант
Пашин почти не занимался. Федору иногда казалось, что о его суще-
ствовании в части просто забыли. Видимо, этим можно было объяснить
тот казус, что начальник штаба, направивший своего непосредствен-
ного подчиненного работать с гостями из Союза, однажды при встрече
в аэропорту даже не узнал старшего лейтенанта.
При таком отношении со стороны командования Федор все чаще
стал испытывать равнодушие к службе. Если сразу по возвращении из
госпиталя он искренне переживал, что занимается не своим, постыд-
ным для боевого офицера делом, мучительно искал пути, как снова сбе-
жать на командную работу, то теперь, за считаные месяцы до замены,
Федор постепенно смирился со своим новым положением. «Вернусь в
Союз, начну всё сначала!» – успокаивал он себя.
Нынешняя пашинская меланхолия, кроме всего прочего, была вы-
звана еще одним немаловажным обстоятельством. Прошло почти че-
тыре месяца с того дня, как Федор посадил Ольгу в самолет рейсом на
Ташкент. Улетев в отпуск, она так и не вернулась. Пашин терялся в мучи-
тельных догадках о судьбе любимой. Отсутствие писем от нее лишь уси-
ливало тревожные предчувствия.
Жизнь продолжала немилосердно обходиться с Федором. Едва тро-
гательное чувство к своей первой любви стало оживать, как вновь при-
шла горечь разлуки, тоски и одиночества. Не выдержав томительного
ожидания вестей, он сегодня опять позвонил в крепость Балахисар. В
этот раз новости были, но неутешительные. Как сообщил знакомый
прапорщик из штаба части, куда была направлена дослуживать Ольга
Мирская, на официальный запрос военкомат российского городка от-
ветил короткой телеграммой. Оказалось, что Ольга не собиралась воз-
вращаться назад. По семейным обстоятельствам она прервала свой
двухлетний афганский контракт.
Настроение на весь день было испорчено. «Что могло случиться, не-
ужели помирилась с мужем?» – терзался Пашин. «Почему не написать?
Может, еще даст знать о себе?» – пытался успокоить он себя.
Так и не придя ни к какому выводу, Федор решил до конца ждать
письма от Ольги. Прошло не больше двух недель, и его ожидания были
вознаграждены. В тот день он даже не мог предположить, что долго-
жданная весточка уже лежит на столе у дневального по модулю. В обе-
денный перерыв Пашин заглянул к себе. Долгожданное письмо на столе
у дневального он разглядел сразу. Пока шел в конец длинного коридора,
успел прочитать. В комнате еще раз внимательно перечитал дорогие,
знакомые строчки. Письмо было нежное, ласковое, но необычайно тре-
вожное. Оля сообщала, что вновь заболела дочка, плоха мама. «Муж, –
писала она, – отказывается дать развод, грозит отобрать ребенка! Все
это вынуждает меня подчиниться обстоятельствам, которые могут раз-
лучить меня с тобой…»
В следующем абзаце Оля просила не забывать, обязательно писать,
но не домой, а на главпочтамт до востребования. Письмо было датиро-
вано апрелем. Федор тут же сел и написал пространное письмо. Оно
было полно оптимизма, нежности и любви, надежды на скорую встречу.
Письмо написал, а отправить не успел.
Глава 23
Перевал Саланг
Вышло так, что в самый разгар раскаленного афганского лета
старший лейтенант Пашин нарушил неписаный кодекс тради-
ций сороковой армии. Один из непреложных законов гласил –
за три месяца до замены в Союз человека «не кантовать». Главный же
смысл этого предписания состоял в том, чтобы «афганец», уцелевший
за два года на «необъявленной войне», не дай бог, не погиб или не был
ранен всего за три месяца до долгожданного возвращения на Родину.
Старшему лейтенанту Пашину не суждено было дослужить до за-
мены в прохладе своего кабульского кабинета. Новый начальник
штаба полка забрал с собой толкового офицера на горный перевал
Саланг. Поездка в этот раз была не просто служебной командиров-
кой в войска.
К тому времени уже вовсю шла подготовка к выводу из Афганистана
очередной партии частей и соединений. Дорога на Родину лежала через
горный перевал Саланг. Федору Пашину вместе с другими офицерами
опергруппы предстояло организовать обеспечение этого одновременно
знаменитого и печального исхода советских войск из Афганистана.
Старший лейтенант в общей сложности пробыл на выводе войск
больше двух месяцев. Время, проведенное на Саланге, не оставило осо-
бых впечатлений, если не считать тех горных красот, которые шоурави
наблюдали каждый день с утра до вечера. Несмотря на высокогорье,
Пашин умудрялся даже здесь заниматься спортом. Перед завтраком он
совершал короткие пробежки вокруг временных построек КПП. Тягал
тяжелые камни. Отжимался от земли.
Еще запомнился сам тоннель на Саланге. Огромной длины проход
через высокогорный перевал действовал с утра до вечера. Один день
колонны разнокалиберной брони и боевых машин бесконечным по-
током шли в одну сторону – на Кабул. На другой день вереницы машин
тянулись к советской границе.
За время нахождения на перевале старший лейтенант Пашин не раз
и не два проезжал по тоннелю. Внутри его находиться было неприятно.
Холодные темные стены. Постоянный полумрак. Непрерывный грохот
движения. Устойчивый неприятный запах выхлопных газов. Пелена
дыма, режущая глаза.
Хотелось как можно быстрее выбраться наружу.
Как рассказывали ему старожилы с северного блокпоста, на въезде в
тоннель случаи гибели людей были нередкими. Так, однажды внутри тон-
неля, в самой его середине, сломался КамАЗ. Пока его ремонтировали,
большая часть машин продолжала стоять с работающими двигателями.
– Так что, нельзя было дать команду заглушить моторы? – Федор пе-
ребил рассказчика.
– Дали команду, только поздно уже было. Люди стали терять созна-
ние. И выбраться было некуда. Короче, были потери, – невесело закон-
чил рассказчик.
Именно по маршруту через тоннель на перевале Саланг следовали
в Советский Союз части и подразделения сороковой армии, которые
навсегда покидали Афганистан. В оперативной группе хорошо знали,
что «духи» не откажутся от попыток устроить какую-нибудь провокацию
при выводе советских войск.
Несмотря на предварительные договоренности с руководителями
вооруженной оппозиции не пытаться провоцировать советские войска,
минирование дорог и обстрелы колонны продолжались. Вреда они ни-
какого не принесли, так как били издалека, но желаемого переполоха
«духи» достигли. Правда, потом «подрывные радиоголоса» неделями ве-
рещали об успехах моджахедов на горном перевале Саланг, огромных
потерях, которые понесла советская сторона.
До окончания операции по обеспечению вывода войск оставалась
пара дней, когда «духи» предприняли более серьезную попытку поме-
шать движению колонн. Засада, которая была устроена на этот раз на
южном склоне Саланга, была классической.
Остановившаяся у поста на ночь советская колонна с восходом
солнца вытянулась в длинную цепочку и начала ползти вверх по гор-
ному серпантину. После короткой ночи люди приходили в себя. Горный
серпантин постепенно наполнялся сплошным шумом движения
машин. И вдруг – засада!
Спереди и сзади советской колонны почти одновременно были по-
дорваны мощные управляемые фугасы. Столбы дыма, копоти и гари.
Крики людей. Паника. Со стороны гор по передовой машине дружно
ударили гранатомет и крупнокалиберный пулемет. По бойцам, сидя-
щим на броне, стали прицельно стрелять снайперы. Началась беспоря-
дочная ответная стрельба в сторону гор. Так завязался бой.
В оперативной группе на перевале Саланг на действия врага
среагировали вовремя и решительно. Сводным оперативным под-
разделением было приказано командовать старшему лейтенанту Па-
шину. В небо были подняты «вертушки» прикрытия. Засаду в горах
удалось быстро накрыть с воздуха. Разрозненным группам «духов»
деваться было некуда. Бойцы Пашина доставали их повсюду. Корот-
кий жесткий бой в горах, и противник был повержен. Лишь немно-
гим удалось уйти. Еще некоторое время «вертушки» продолжали
прочесывать горные расщелины в стремлении достать оставшихся
беглецов.
Трупы моджахединов вперемежку с оружием лежали на земле.
Федор остановился. Внимательно оглядел тела убитых врагов. Зарос-
шие бородатые лица были безжизненными. Униформа черного цвета,
ремни и добротные полуботинки на них показались до боли знако-
мыми.
«Да это же пакистанские наемники! Вот так встреча!» – мелькнуло в
сознании. Офицер небрежно пнул ногой массивный полуботинок.
Сразу вспомнились картинки памятного боя в горах, когда вторая ДШР
под командованием лейтенанта Пашина напоролась на засаду наемни-
ков. Именно такими пренебрежительными движениями ног «духи»
тогда проверяли, жив или мертв шоурави.
Федор невольно тряхнул головой, стремясь сразу развеять непри-
ятные воспоминания. Опустив голову, старший лейтенант направился
на командный пункт.
Туда уже доставили двух наемников, оставшихся в живых. Допрос
проводили разведчики и армейский контрразведчик. Дольше всех они
возились со здоровенным молодым душманом, как потом выяснилось,
наемником из Пакистана. Вел себя пакистанец на редкость спокойно.
Несмотря на угрозы и побои, отвечать на вопросы шоурави так и не
стал. Напрасно изощрялись разведчики, пытаясь развязать язык па-
кистанцу.
– Уведите его! Потом поговорим! Давайте второго, – командовал ка-
питан-разведчик.
Старший лейтенант Пашин вошел в помещение, где проводился до-
прос, когда из угла вытащили еще одного «духа». Он был укутан в темно-
зеленое длинное одеяние. Капитан-разведчик грубо сорвал накидку.
– Есм-е ту чист? Имя говори, сука!
– Есм-е ман Хасан Везир, – спокойно ответил «дух».
Только сейчас Федор узнал в «духе» своего бывшего сослуживца.
– Вот так встреча! Ну, здравствуй!
В ответ Визиров насупился, что-то прошипев на местном наречии,
из чего Пашин понял лишь одно слово – «хар». На языке дари это озна-
чало «осёл». Так афганцы обычно ругались. Пашину доставило истинное
удовольствие смазать пару раз по физиономии предателя. Тот сразу за-
говорил по-русски. Попросил не бить. Обещал дать ценную информа-
цию. По его бегающим глазам Федор понял, что и Хасан узнал его.
Оказалось, что к «духам» он тогда ушел добровольно. Спрятался в
развалинах кишлака, где была устроена засада банде, переждал, а потом
сдался моджахедам. Как правоверного мусульманина, узбека по нацио-
нальности, его недолго обрабатывали, сразу приняли за «своего». Гра-
натометчик по воинской специальности, он им пригодился. В первом
же бою поджег две бронемашины. С тех пор был штатным гранатомет-
чиком в одной из банд знаменитого Ахмад Шаха.
В ходе допроса выяснилось, что список советской техники, подби-
той и сожженной предателем, не ограничивается лишь двумя бронями.
Хасан не скрыл от своих бывших соотечественников, что всегда стре-
лял метко.
– Не меньше десятка сжег! – с вызовом бросил он в ответ на прямой
вопрос особиста.
За свою прямоту получил хороший удар ногой в пах. От сильной
боли предатель по-собачьи взвизгнул. Повалился было на пол, но ка-
питан-разведчик схватил его за длинные слипшиеся волосы
и резко поставил на ноги.
– В Узбекистане кто у тебя остался? Говори.
– Не знаю, – предатель отвечал теперь только по-русски.
– Здесь где живешь?
Хасан рассказал, что у него теперь новая семья, что богат, имеет дом,
много земли, машину.
Когда старший лейтенант Пашин, не выдержав, напомнил о долге
и чести, Родине, которая кормила, поила и учила его, предатель не
смолчал:
– Вам меня не понять! Я мусульманин, правоверный! У меня здесь
двое детей.
– Ах ты сука! – вновь вмешался Пашин. – Ты забыл, как наркотики
жрал, как мародерничал? Или не ты забирал у убитых мусульман деньги
и часы? Где тогда были твои правоверные чувства?
Офицер заметно нервничал.
– Заткнись, неверный! Я не боюсь тебя. Жаль, что не смог застрелить
тебя тогда на операции в горах! – неожиданно осмелел предатель.
Пашин опешил. Едва усидел, чтобы не встать и не размазать по
стенке бывшего подчиненного. За него это еще раз профессионально
сделал капитан-разведчик. «Дух» вновь завизжал и распластался на зем-
ляном полу.
Его, конечно, убить было мало, на чем сошлись все участники того
памятного допроса, но какое-то двойственное впечатление от некото-
рых откровений душманского гранатометчика осталось. Последняя наг-
лость предателя Родины, чьими руками был убит не один
соотечественник, особенно поразила Пашина, заставила его вновь за-
думаться о смысле происходящего на этой войне.
Дело в том, что число шоурави, в силу разных причин и обстоя-
тельств оказавшихся по другую сторону баррикад, в последнее время
стало расти. Дошло даже до того, что год назад к «духам» на бронетранс-
портерах ушел подполковник – начальник разведки полка. Можно было
понять тех, кто попадал в плен ранеными или волей нелепой случай-
ности, которая всегда имеет место на войне. Но что двигало людьми,
которые переходили на сторону душманов добровольно, Федор Пашин
объяснить не мог.
Этот эпизод афганской войны еще не раз будет оживать в душе Фе-
дора Пашина, заставляя всякий раз по-новому переосмысливать про-
стые человеческие понятия о добре и зле, долге и чести, верному
служению России.
Глава 24
Афган, до востребования!
Еще до возвращения в Кабул Пашин знал, что его заменщик при-
ехал вовремя. Только вот сразу не сказали, что капитан прибыл
из Закавказского военного округа. Поэтому еще оставалась на-
дежда уехать по замене если не за границу, в Европу, то хотя бы куда-
нибудь в Центральную Россию.
На передачу должности времени много не понадобилось. Новый по-
мощник начальника штаба, хорошо знавший свои обязанности по
прежней службе, работал на новом месте уже две с лишним недели. Фе-
дору оставалось оформить документы, получить чеки, «затовариться»
афганскими сувенирами и подарками, собрать вещички, организовать
«отвальную» и отправиться на Родину.
На все сборы ушло три с половиной дня. В четверг после обеда слу-
жебный паспорт с открытой визой в СССР был на руках у офицера.
Время первого рейса на Ташкент стало известно еще раньше. Поэтому
можно было теперь смело ехать в город, чтобы истратить полученные
только что в кассе чеки за целых три месяца.
В город Пашин отправился на машине начальника штаба. На КПП
пришлось захватить двух офицеров-десантников, которые попросили
забросить их в военную комендатуру.
Забросив попутчиков в комендатуру, штабной «уазик» лишь к
двум часам приехал в самый базарный квартал афганской столицы
– «зеленые ряды». Остановились в переулке возле углового дукана,
торгующего разноцветными восточными тканями. Напротив, в вит-
рине маленькой ювелирной мастерской, поблескивали дешевые
женские украшения из железа и серебра. Прямо на земле перед вхо-
дом стояла разнообразная металлическая посуда. На небольшом пе-
рекрестке расположились лавки с зеленью, овощами и фруктами.
Там же продавались сигареты, консервные банки, печенье, презер-
вативы и многое другое, что называется по-восточному «зелень-ме-
лень». Услужливый дуканщик помог Федору отобрать самое
необходимое к вечернему застолью в модуле. О цене спорили не-
долго. Товарного вида помидоры, огурцы, лук стоили того, чтобы
особо не жадничать на деньги. Вдобавок ко всему прочему Федор
прикупил две золотистые душистые дыни и арбуз. Водитель с трудом
донес покупки до машины.
Купив все подарки и сувениры в другой восточной лавке, офицер вер-
нулся к военному «уазику». Ни времени, ни денег больше уже не оставалось.
Едва «уазик» завелся, как по дверце постучали. Темно-зеленая паранджа
стояла у машины. Пашин вначале подумал, что афганка подошла, чтобы
попросить подаяние, но женщина неожиданно заговорила по-русски:
– Федя, открой!
Она двинулась к задней дверце. Еще не поняв, в чем дело, Пашин от-
крыл. На глазах оторопевших афганцев женщина, похожая на русскую
монахиню, вспорхнула на заднее сиденье. В кабине сразу почувство-
вался запах давно не мытого женского тела вперемешку с резкими им-
портными духами.
– Поедем скорее, умоляю! – произнесла паранджа.
Машина рванулась с места, едва не раздавив металлическую посуду
на тротуаре перед дуканом.
– Ты меня не узнал?
Офицер и солдат разом обернулись. Заметно смущаясь, необычная
попутчица приоткрыла лицо.
– В таком виде мать родная не узнает! Я в училище вместе с твоей
женой, Наташкой, на спецфакультете работала!
– Не может быть!
Федор недоуменно тряхнул головой. Еще раз внимательно пригля-
делся. Молодая женщина выглядела заметно старше своих лет. Сеточка
мелких морщин окружала воспаленные глаза, несколько заостривши-
мися казались нос, скулы, подбородок. По бледноватому лицу с крас-
ными болезненными пятнами было трудно узнать некогда цветущую,
яркую блондинку, которая работала учительницей русского языка у
иностранцев в военном училище.
– Что ты здесь делаешь? Почему в таком виде? – наконец заговорил
Пашин.
– Что-что! Живу я теперь здесь! – невесело сказала женщина.
Не успев обрадоваться тому, что соотечественник ее признал, она сразу
погрустнела.
– Замужем я здесь! Я, дура, выскочила за афганца, подданство при-
няла, теперь вот мучаюсь! Сил больше нет жить здесь дальше! Просто
не знаю, что делать!
Глаза девушки увлажнились.
– Так он что, из нашего училища? – неизвестно зачем решил уточ-
нить Федор.
– Джахангира такого не помнишь?
– Может быть!
Офицер попытался напрячь память. Но в эту минуту, кроме одного
афганца, которого он особенно запомнил на торжествах по случаю вы-
пуска из военного училища, никого больше вспомнить не мог.
– Это тот, что на выпускном вечере был в нашей компании?
– Конечно! Два года меня обхаживал, чего только не обещал! А когда
в Кабул приехали, оказалось, он уже женат, двое детей! А тут у меня от
него ребенок родился, девочка, просто красавица!
– Не может быть! Ну, ты даешь, мать!
– А ты знаешь, мой муж ведь тебя тоже часто вспоминает. Ты же его
тогда на дискотеке спас. Его бы тогда местные ребята до смерти забили.
Помнишь?
– Было дело! Джахангир, точно. Что же ты, мать, так сплоховала?
– Дуры мы, русские бабы, нам только пообещай рай, так готовы идти
хоть на край света. Как же – иностранец! Только правду говорят: курица –
не птица, Афганистан – не заграница!
– Работаешь?
– Смеешься? Какая здесь работа? С утра до ночи по дому занята! Сти-
раю, готовлю, с детьми вожусь, вздохнуть некогда!
– Ладно, ближе к делу. Давай, я тебя в посольство наше завезу.
– Это для тебя оно наше, а не для меня. Я теперь афганская подданная!
– Что же ты собираешься делать?
– Мне больше ничего не остается, как писать письма в Союз. Роди-
тели хлопочут, может, что-нибудь получится! На вот, перешли! – моло-
дая женщина вытащила из-под своего темного одеяния аккуратно
запечатанный конверт. – Брат мужа все мои письма проверяет, если что
не так – в огонь! Поэтому я каждые две недели здесь бываю. Здесь много
шоурави за покупками приезжают. С ними письмо надежнее дойдет.
Федор не мог не обратить внимания на то, что его бывшая соотече-
ственница на афганский манер произнесла слово «советские».
– Как же ты меня узнала?
– Представь себе, сразу! Как только машина остановилась в пере-
улке, решила подождать, пока не вернешься!
– Тебе повезло, я завтра в Союз возвращаюсь.
– Ой, счастливый! Как здорово! Письмо там отправишь?
– Могу домой завезти, я собираюсь заехать в училище.
– Правда? Можешь еще что-нибудь передать моим? – она стала сни-
мать с себя драгоценности, достала пачку чеков. – Здесь пятьсот, пере-
дай. Сто – тебе!
– С ума сошла!
– Возьми! Возьми! Я готова больше заплатить лишь за одну встречу
с советским человеком, тем более с тобой!
– Нет, нет! – Пашин однозначно отрицательно покачал головой.
Тем временем «уазик» давно проскочил центральную часть города
и выехал на Дарламановскую прямую, ведущую в штаб армии.
– Ой, останови! Мне давно пора бежать малышку кормить! – вспо-
лошилась попутчица. – Я выйду, отсюда недалеко! Спасибо тебе.
Паранджа осторожно соскользнула на тротуар и бросилась к только
что остановившемуся на остановке афганскому автобусу, полностью за-
битому людьми.
Последний день старшего лейтенанта Пашина на афганской войне
продолжался до самого утра. Народ с вечеринки разошелся часа в три
ночи, но Федор так и не заснул. Какая-то неведомая внутренняя сила
продолжала держать его в прощальном оцепенении…
Первый самолет на Ташкент, разгрузившись, стоял на посадочной
площадке. В большой толпе улетающих военных и гражданских людей
на Родину, в Союз, старший лейтенант Пашин шел последним. Пока про-
верялись документы у трапа самолета, он грустно озирался по сторонам,
пытаясь запомнить и увезти с собой последние восточные впечатления,
зрительные картинки древнего центральноазиатского города – столицы
страны гор, вековых традиций, войны и шоурави.
Самолет быстро заполнился. Медленно поднялась и плотно закры-
лась рампа самолета. В салоне наступил полумрак. «Война для меня за-
кончилась! Прощай, Афган!» – прошептал Федор и тяжело откинулся
на сиденье назад. Самолет взревел, качнулся и не спеша поплыл на
взлетную полосу… В эти минуты он даже не мог предположить, что ему
когда-то еще придется вернуться в страну гор и легенд, а Афган войдет
в его сердце и душу и навсегда поселится в них.