или Чингачгук - персонаж вымышленный
- Проснитесь, мертвые ! Восстаньте из гробов !
Темной - претемной ночью, в сучье - собачий промозглый час, что неторопливо сочит сукровицу и гной неспешных, давно сгнивших минут и часов, я с двумя любимыми ведьмами стоял посреди кладбища. Вижу, вижу, как зажглись твои мужественные глазки, гражданин, слышу жаркое дыхание ухваченной твоею могутной зудящей рукой, обутой в заскорузлую голицу кочегара и заплотного старшого, клевой бабы, засаленной и потной, суетливо крестящей ухваченную грудь полусломанным шандалом, набившим столь славные шишки на ваших обеих головах, что сам Дисней, красный гад и негодяй, предавший идеалы демократии, втиснул эти самые головы в мультик, ну, там еще Багз Банни гадал по шишкам на голове у охотника. Коварные русские переделали анимацию в анекдот про охотника или пидараса и теперь чистокровно - великоросский индивидуум дедушка Крылов усиленно чесал репу, доставленную ему бабушкой и внучкой, утерявшими по пути жучку и мышку ; он скреб отросшими желтыми ногтями по плотному тельцу репки, гениально решив несколько эзотерических проблем сразу : во - первых, противное всякому русскому гадание на турецкой кофейной гуще сменило вектор, можно сказать, парадигму, во - вторых, репа - не просто вещь, но вещь отеческая, от гробов и корней, а в - третьих, х...й на него, на козла, точнее, мутанта, объединившего в одно время в одном месте блевотину национал - большевизма, период реконструкции в отделе кадров ВКП(Б), корнет - а - пистон барона Врангеля, нежно вставляемый в анус усатого диверсанта, тоже чистокровного, но - Гиркина, и веселенькую ухмылку моего собрата по поэзии и звездочетству ( бля, не знаю, есть такое слово или нет, хотя, пусть будет ), многокурящего и дергающего за веревочки, промежуточного босса всех национальных, антинациональных, интернациональных и даже асоциальных блогеров и журналистов, в том числе, плавно политых какашками с мотоцикла.
- Лезет ! - Завопила Маша Алехина и сиганула через ограду.
Надька Толокно даже не покосилась в сторону подружки, по - прежнему продолжая ритуал. Левой рукой она держала мой восставший член, твердо и нежно сжимая его стройный ствол прохладными пальцами, в правой же была зажата дымящаяся сигарета, время от времени всовываемая в мой алчно разинутый рот, выкрикивающий призывы к героям былых времен, смутно шевелящимся под плотным слоем дерна, скрежещущим зубами в бессильной ярости и злобе к неудачливым потомкам, просравшим все говно, сделанное предками. И валенки, и лапти, и даже автомат Калашникова, у...ную машину для бараноголовых малолеток и неграмотных партизан, брезгливо швыряемую любым профессионалом военного дела в выгребную яму истории, не говоря о благополучно стыренных у Вернера фон Брауна ракетах, и даже умалчивая о польском национальном напитке " водка", также успешно украденным ловкими автохтонами. Если уж быть до конца откровенным и непредвзятым, то вот она, скрепа, тысячи лет держащая все и вся на бескрайней помойной равнине Восточной Европы, от Вислы до Амура. Сп...ть. Просто стырить. Украсть. Но сейчас я не об этом, тем более, что все уже украдено до нас.
- Какой он стремный, - нараспев прошептала незаметно вернувшаяся Маша. - Просто гад.
Из под - земли, отодвигая глыбы и тазобедренный сустав ( левый) Солженицына, вывернулся тот самый дедушка Крылов, с которого я начал. В оскаленных зубах он крепко - накрепко зажал ту самую репу, о которой я упоминал выше и ранее. Он выпростался и, тяжело отдуваясь, осмотрелся, узрел нас и пополз в сторону.
- Стой, сука !
Надька, решительная и глазастая, наступила ему на шею найковской кроссовкой, чуть прижала, но повинуясь моему непреклонному и остекленевшему от избытка впечатлений взору, нехотя ослабила нажим. Крылов перевернулся на спину и дрожащим голосом вопросил :
- Зачем пробудили вы мудака - метростроевца ?
Я яростно захохотал, предвкушая незабываемый вечер культур - мультур. Еще бы, сам дедушка Крылов, сука обжористая, выполз внушающим трепет выползнем из неведомых глубин, пронизанных извилистыми ходами богохульных кротов, насвистывающих во тьме подземелий бравые марши уланских полков, когда - то бравших Париж. Вот только на х...я ? Этого уже никто не помнил, вызывать же Карамзина, закозлиного и лживого, сегодня нам как - то не климатило - хоть и ночь, а жарко. Просто п...дец какая духота. Вот так август, бля буду. Подойдя к выползню я встал прямо и гордо, как и подобает любому вызывателю духов.
- Ответствуй, о гнида, - начал я инвективу, - о тайнах великих, сокрытых меж строк, украденных у Лафонтена, сп...ных ерзкой рукой из сундучка слепого Эзопа с Гомером, о муравьях, о стрекозах, мартышках и прочей х...не, сводившей с ума меня в совдеповской школе. Помню, плевался, рычал, проклинал весь совок с предыдущим царизмом, мечтал родиться японцем, но лишь бы не русским, не говоря о хохлах. Это ж надо, - я повернулся к ведьмам, смирно стоявшим сзади, - придумать такую херню ...
- Это как висит груша, нельзя скушать, - непонятно подтвердила Надька. - Такая же х ...ня.
- Как притчи Иисуса, - перекрестилась Маша, кивая головой. - Непонятка полная.
- Короче, - сменил я гнев на милость, - хер на басни - гусли, ты, сука, скажи прямо, мол, тыр - пыр, е...ся в сраку.
Услышав о сраках, Крылов пополз раком, сшибая лбом надгробия, памятники и невзначай уснувших среди могил тружеников тыла, успешно маскирующихся под тривиальных бомжей. Помнится, сам Лимонов рассказывал мне про оперов, замаскированных под оперов, будучи нештатником у этих самых оперов. Забавно получилось. Я тогда еще крепко зажмурил веки и представил коллосальную картину : на гигантской мусорке кишит непреклонный вождь сименолов, большевик и просто хороший человек, Эдуард Витухновский.
- Стой !
Мы бросились за Крыловым, но он уже ухнул в какую - то яму, судя по звуку от брошенного вслед камешка без дна и покрышки. Может, и спецметро Глуховского, унылого говножуя, некогда захерачившего стремное повествование о подземных делах и делишках, кто знает. Или ад для бездарей, что ждет любого козлика, считающего себя поэтом и писателем. Ко мне, между прочим, сие не относится, ибо я ни на минуту не считал себя поэтом и писателем, но поэтом и звездочетом, а это разница, причем, большая, примерно, как между Машей Шараповой и Ниной Брегвадзе ( блин, знать бы еще, кто это. Вот ведь как бывает : вылетает имечко какое - то дикое из подсознания, а потом полдня ходишь и думаешь, чё это за х...ня ).
- Убыл, бля, - мрачно проговорил я, стоя у края бездонной ямы.
- Ну и х...й с ним.
Две ведьмы подошли и встали рядом, по бокам, как верные соратницы в деле исследований всяческого мудизма и говножуйства.
- И чо делать будем ? - Спросил я, чутка поссав в яму.
- А то, что лучше спорта, - предсказуемо ответила белая, наводя рукой порядок.
- В - натуре, - присовокупила свой голос черная, также пуская в ход руку.
Мы упали прямо посреди кладбища и чуткие шершни недовольно загудели в своих норах, услышав непристойные звуки полового удовлетворения, сотрясшие их песчаные убежища до основанья, а затем наступило утро.