по мотивам цикла романов российского писателя Вадима Панова «Тайный город»
(публикуется с разрешения В.Панова)
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь.
Москва, проспект Вернадского,
29 сентября, пятница, 22:39
Ольга была на удивление покладиста этим вечером. Сантьяге не пришлось её уговаривать. Переоделась девушка ещё в кабинете. И в машине всю дорогу молчала. Мужчина пару раз собирался осведомиться о причинах столь необычного поведения, но почему-то так и не решился.
Порог тронного зала Чуди они переступили без двадцати минут одиннадцать. Праздник был в разгаре. Собравшиеся беседовали, пили вино, прохаживались в поисках новых собеседников. Некоторое время на них почти не обращали внимания. Высокий нав в нежно-кремовом костюме и крохотная девушка в красивом чёрном платье успели пройти треть огромного помещения. И, словно сперва закашлявшись, но тут же спохватившись, опустилась тишина. Они продолжили шествие: бесстрастный комиссар Тёмного Двора и задумчивая Дочь Спящего с ноткой растерянности в серо-голубом взгляде.
- Доброй ночи, Франц. – поздоровалась Оля, чуть склонившись в некоем подобии реверанса. – Сегодня день чужих воспоминаний. – грустно вздохнула она, вызвав удивление даже на лице Сантьяги. – Вы ведь устраиваете дни траура?.. - девушка чуть повела плечом. – В память о тех, кого не вернуть. В память о том, что хотелось бы не только забыть, но вообще исключить из собственной истории, стереть из неё. – Великий Магистр удивлённо и вопросительно взглянул в лицо гостьи. – Ну, повернуть время вспять и сделать всё возможное и невозможное, чтобы не произошло то, что потом послужит поводом для ваших странных траурных праздников… Не важно. Не отвечайте. Я итак чувствую… - Ольга порывисто подошла к стене и дотронулась до ткани одного из гобеленов. На щёку сорвалась крупная слеза. – Почему война? – горестно прошептали внезапно пересохшие губы. – Почему всегда война? – Широко распахнутые глаза беспомощно заглянули сначала в янтарность чудских, потом в темноту навских. – Зачем? – почти неслышно на всхлипе. И ещё две слезинки упали на щёки. Глаза зажмурились. Сжались кулачки. Сжались от беспомощности, не от злости.
Тишина зазвенела, как туго натянутая струна. В каждом на несколько мгновений застыло необъяснимое напряжение с горчинкой безбрежной боли утрат. И растаяло внезапно, как только распахнулись серо-голубые глаза.
- Доброй ночи, Франц. – сверкнули они неожиданной улыбкой. – Простите за приступ грусти, но, полагаю, я могу позволить себе и такое отступление. Как Ваши дела?
Великий Магистр несколько секунд ошарашенно пытался найти слова. Его глаза выражали лишь лёгкую растерянность. Лицо же было совершенно спокойным.
- Добрый вечер, Оля. – наконец сумел выдавить де Гир. – Рад, что заглянули к нам на праздник.
- Уверенна, что у Вас масса вопросов. – лукавая улыбка коснулась девичьих губ. – У всех у вас масса вопросов. – Девушка огляделась. Глаза слегка прищурились, остановившись на Воеводе Дочерей Журавля. Та внутренне вздрогнула. – А ответ прост, как обычно. – Широкая улыбка и лукавый взгляд бежит назад, уже не останавливаясь на лицах присутствующих. – Меня нельзя убить. – Лёгкая тень задумчивости. – Я, конечно же, смертна. Но, думается мне, что умру я собственной смертью от старости. Или, если мне надоест. Хотя… - Ольга игриво покрутила прядку волос. – Только Спящему известно что к чему. Если кому-то ещё интересно поэкспериментировать с моей смертью, милости прошу. Только предупреждаю, что в следующий раз за смерть буду платить взаимностью. И вы знаете цену моим предупреждениям. Полагаю ответ на ваши вопросы исчерпывающий. – И очередная улыбка уже только для Франца. – Вы не угостите меня вином? Слышала, оно у чудов отменное.
*****
Москва, где-то на улицах города,
30 сентября, суббота, 00:44
- Покатай меня по Москве. – попросила девушка, когда они вышли из Замка и направились к машине.
Больше Ольга не проронила ни слова. Второй час Bugatti колесила по улицам, а Дочь Спящего смотрела в окно. Сантьяга не выдержал:
- Вы чем-то расстроены?
- Мы, кажется, перешли на «ты». – вяло заметила девушка.
- Да. Прости. И всё же?..
- Весь этот мир словно создан специально для того, чтобы в нём постоянно воевали. Не так много знаю об истории жителей Тайного Города, но люди… Сначала дикари сражались с хищниками. Потом друг с другом, племенами, за лучшее место под солнцем. Жизнь менялась: палки становились автоматами, щиты – бронежилетами, а война продолжается. Даже мирные, казалось бы, люди постоянно отвоёвывают себе всё то же место под солнцем: карьера, престиж, уважение… - она не повернулась. Речь осталась столь же вялой. В голосе отчётливо слышалась безграничная грусть. – Мы воюем с соседями, с коллегами, с друзьями, с самими собой. И вечный бой! Покой нам только снится…
Комиссару показалось, что Оля всхлипнула. Он прислушался, скосил глаза, вглядываясь в хрупкую фигурку, но не сумел понять плачет ли его спутница.
- А что для тебя война? – несколько минут спустя, тихо поинтересовалась девушка.
- Это немного неуместный вопрос. – нав чуть повёл плечом. – Я – воин. Это у меня в крови…
- Не более, чем заученные, пафосные речи. – перебила Ольга. – Я спрашиваю сейчас не комиссара Тёмного Двора, а тебя.
- Это одно и то же. – с холодной ноткой в голосе ответил Сантьяга.
- Ты и в постель с красавицами ложишься, как комиссар?
Мужчина опешил. Вопрос был не только груб и некорректен, она не имела никакого права задавать его.
- Спящий тебя дери! – воскликнула девушка, резко поворачиваясь, и уставилась льдинками глаз в лицо нава. – Ты вообще живой?! Ты – самый умный, самый хитрый, самый безбашенный во всём Тайном Городе! И при этом тебя словно нет! Словно ты – только тень своей великой Нави!
Машина вильнула, прильнула к обочине и резко остановилась. Уши Сантьяги вытянулись в один миг, желваки напряглись, глаза пылали ненавистью. Но выплеснуть праведный гнев ему не дали.
- Ах, да! Только упоминание Нави без должного уважения пробуждает в тебе чувства. И только о ней ты способен думать, о, страшнейший из всех комиссаров Тёмного Двора. – тон был по-прежнему издевательским, но ярость нава отчего-то угасла, а губ коснулась едва уловимая улыбка. – Что смешного?! – буркнула Оля.
- Ты не понимаешь, о чём говоришь. – ласково проговорил мужчина. – Кроме того, ты не желала меня обижать и тем более не хотела оскорбить Тёмный Двор. Мы же, собственно сейчас вообще говорим не обо мне? – серо-голубые глаза затуманились влагой слёз. – Значит, я угадал. Слишком много войны стало в твоей жизни? – прохладные пальцы коснулись девичей щеки.
Ольга отвернулась.
- Я много думала. – она помолчала. – По моему глубочайшему убеждению, мир – только отражение того, что у нас внутри. И вокруг меня война. Значит внутри меня война.
- Значит? Или так и есть?
- Так и есть. – чуть слышно отозвалась девушка. – И я не знаю, что с этим делать. Подумалось, что вы всё время воюете, а потому в ваших чувствах и мыслях может быть разгадка.
- Для меня война – естественна, как бы ни прискорбно для тебя это звучало. – Bugatti медленно тронулась с места. – И для меня война – развлечение.
- А как же смерть?
- Смерть – это тоже неотъемлемая часть жизни. И комиссар Тёмного Двора нужен именно для того, чтобы сократить количество навских смертей до минимума. Но, если бы в мире был мир… - Сантьяга усмехнулся. – Скука была бы смертная.
- Хм, у тебя тон изменился и речь изменилась.
- Ты же жаждала, чтобы я был живым. И, судя по всему, в твоём понимании проявление во мне жизни каким-то непостижимым образом связано с некой вульгарностью в речи. – мужчина снова усмехнулся. – Да, и тебе мир в целом мире пока совсем не по душе. И ты бы заскучала. Невозможно в спокойствии обрести бурю чувств, равно как, и спокойствие в бурном море встречается крайне редко.
Снова опустилось молчание. Машина мчалась по дороге, выехала за город и, отмахав несколько десятков километров по шоссе, нырнула во тьму портала.
***
Москва, ул. Охотный ряд,
30 сентября, суббота, 02:36
- Куда мы идём? – девушка задала вопрос негромко, чуть отстранённо. Она прислушивалась к своим ощущениям: прохладные пальцы нава нежно сжимали руку и это было приятно. Хотелось, чтобы он вот так всегда бережно и уверенно вёл её по жизни, чтобы не нужно было принимать решения, чтобы было безопасно и спокойно. Оля понимала, что никогда и никому не позволит принять за себя решения. Какими бы глупыми и необдуманными они не были – они были её. И это главное. Оля понимала, что спокойствие никак не зависит от того, кто рядом и что вокруг происходит. Осознавала, что безопасность – понятие настолько аморфное, что чувство безопасности превращается в пустую иллюзию. Но ей всё равно сейчас очень хотелось, чтобы вся жизнь зависела от этого сильного, умного, уверенного в себе мужчины, и чтобы так было всегда. Она утонула в этом желании, а потому прослушала ответ.
Перед Ольгой распахнулись двери. Прохладные пальцы ускользнули. Девушка стояла на пороге странной комнаты. Белый пол, белый потолок, белые стены, белая мебель. Слепяще белая комната заставила её вздрогнуть.
- Что это? – прошептала она.
- Ты хотела увидеть где я живу. – бесстрастно пояснил комиссар.
- Здесь? – ресницы растерянно захлопали.
- Почему бы и нет?
- Но здесь так…
- Красиво?
Ехидца в голосе осталась незамеченной:
- Нелепо… - протянула девушка и перешагнула порог. – Здесь нет ничего.
- Здесь удобная мебель, здесь чисто, уютно, светло, просторно… - не согласился Сантьяга.
- Здесь нет тебя. Здесь нет никого и ничего. – ошарашенно говорила Оля.
- А потому так приятно отдохнуть от всего именно здесь.
- Уют в моём понимании – совершенно в другом. – серо-голубые глаза жадно всматривались в белизну. – Это жуткий кошмар.
- Мне нравится. – нав пожал плечами. – К тому же, здесь есть некоторые штрихи… - он взял со стола крохотную чёрную вазочку. – Которые оттеняют всю прелесть…
- Которые подчёркивают всю бессмыслицу… - девушка топнула ногой. – Это место бездушно. Оно кажется даже бесформенным. Здесь ужасно.
- Красиво. – с улыбкой продолжил комиссар.
- Ты серьёзно?
- Вполне. И ещё: здесь точно нет войны. Расслабься и получай удовольствие от чистейшего умиротворения и спокойствия. Прими ванну, ляг в постель, отпусти все тревоги. Где, как ни здесь, это возможно?
Ольга растерянно огляделась.
- Может, ты и прав. А где ванная?
В ванной всё было таким же белым. Даже сантехника. Ни грамма металлического проблеска. И лишь чёрный крохотный подсвечник сиротливо ютился на белоснежной подставке.
Но, полежав в тёплой воде, приняв после контрастный душ, девушка перестала так критично воспринимать отсутствие цвета. Она закуталась в длиннющий махровый халат, взглянула на своё уставшее отражение и вышла в коридор. Откуда-то слева слышалась приятная тихая музыка. Ольга, мягко ступая мокрыми ступнями по белому пушистому ковру, словно крадучись, прошла до двери. За ней оказалась спальня. Комиссар стоял спиной, вглядываясь в темноту за окном или в огни большого города. На небольшом столике у кровати красовался запотевший бокал на длинной ножке, игриво поблёскивая отражающимся в белом вине светом.
- Может быть, ты любишь на ночь что-то более крепкое. – послышался отстранённый голос мужчины. – Но я рискнул предложить тебе вино. В нём чувствуются неожиданные нотки и оно оставляет приятное послевкусие. – в голосе мелькнуло лукавство.
- Спасибо. – девушка улыбнулась и, немного подержав в руке прохладный бокал, попробовала напиток. – Вино действительно восхитительно.
Нав резко повернулся. В его движении было что-то хищное. Оля внутренне вздрогнула.
- Ты немного отдохнула? – вопрос прозвучал спокойно, даже чуть ласково. Глаза смотрели равнодушно.
И это почему-то кольнуло в самое сердце. Девушка кивнула, но не ответила. Она бесцельно обвела комнату взглядом.
- Наверное, смертельно устала и желаешь поскорее оказаться в объятьях Морфея? – усмехнулся Сантьяга.
- Совершенно спать не хочется. – мотнула головой Ольга, прикинув мысленно, что она желала бы сейчас оказаться совершенно в других объятьях.
Нав покрутил в руке бокал.
- Честно говоря, я себя немного неловко чувствую. – признался он, но взгляда не поднял.
- А я нормально себя чувствую. – девушка почему-то хихикнула. – Музыка, вино, мужчина и я… такая вся в чужом халате. – и она хихикнула снова.
Комиссар растерянно осмотрел её наряд.
- У меня редко бывают гости. – оправдался он.
- Понимаю. – Оля кивнула. – Всё чаще гостьи, а им халаты без надобности – они гораздо выгоднее выглядят без халатов.
Нав с лёгким укором взглянул в глаза собеседницы.
- Ты словно пытаешься меня обидеть… - и чуть тише. – Или намекнуть на что-то.
- Ни то, ни другое. – девушка присела на кровать. – Я – не ты. Болтаю о том, что в голову приходит. А в полуобнажённом виде в квартире обалденного мужчины в мою голову лезут только такие мысли.
- В таком случае, я хотел бы избежать подобных разговоров.
Ольга весело рассмеялась, вызвав недоумение в глазах мужчины.
- Именно в этом случае я не сумею избежать подобных разговоров. – пояснила собеседница, отсмеявшись. – А почему собственно тебя смущают мои речи?
- Я не привык обсуждать… - строго и серьёзно начал комиссар.
Девушка снова рассмеялась.
- Ты не привык… - выдавила она сквозь смех. – Конечно, где уж тут привыкнешь, когда нет тренировок.
- Терпеть не могу, когда ты бесцеремонна, как Красные Шапки. – прошипел Сантьяга.
- Ой, не могу. – ни унималась Оля. – Ты можешь хотя бы дома перестать быть серьёзным?
- Нет. – отрезал мужчина и направился к выходу.
Только и шага ступить не успел, девушка фурией бросилась к нему и толкнула в грудь чуть сбоку. Толкнула резко и сильно. Неожиданно для себя комиссар не сумел устоять на ногах и плюхнулся на кровать. И снова неожиданно – не успел даже повернуться – Ольга оказалась сидящей сверху. Сантьяга почувствовал её тепло и рычание застряло в горле, так и не вырвавшись наружу.
- Что ты делаешь? – удивлённо, но уже без злобы спросил он.
- Балуюсь. – подмигнула она. – Знаешь, когда не нужно просчитывать действия, когда не нужно обдумывать последствия, когда не ищешь причин и следствий, а творишь, что придётся?
- Не знаю.
- Вот это тоска и грусть!
- И что дальше?
- Ты разлил своё вино. А я разлила своё. И вообще бокал разбила. Схожу за другим и бутылку подам, если пообещаешь не вставать.
- Я буду пить вино лёжа?
- Почему нет?
- Это крайне неудобно.
- Я помогу.
- В чём суть?
- Нет сути, зануда.
- Почему ты в моём халате?
- Захотелось. И тему не переводи.
С минуту нав всматривался в лицо девушки. Потом неуверенно ответил:
- Я не стану вставать.
Она вернулась с бокалами и в белом платье, больше похожем на длинную изящную ночную сорочку. Комиссар сдержал слово. Он даже позу менять не стал.
- Вы нальёте даме вина? – игриво поинтересовалась Оля. – Только, чур, не вставать.
Мужчина вздохнул, но принял бутылку из девичьих рук и послушно выполнил её просьбу. Бутылка отправилась на столик, а девушка вернулась на кровать, снова усевшись на грудь нава.
- Вино восхитительное. – прикрыла она блаженно глаза. – Играл когда-нибудь в подушечную войнушку? – Сантьяга ответил долгим взглядом. – Дрался подушками? – пояснила бестия.
- Нет.
- И я никогда. – широко улыбнулась Ольга. – Поиграем?
- Мне кажется, что ты… - комиссар пожевал губами. – Очень странно видишь мир. И не совсем верно понимаешь наши с тобой… - он снова замялся.
Девичьи щёки вспыхнули румянцем. Яркий пламенный огонь в глазах резко потух. Она замерла, затаила дыхание, глядя куда-то сквозь нава. Потом медленно втянула носом воздух. Грустно улыбнулась.
- Не к лицу женщине моего возраста учиться подушечным боям. И комиссару Тёмного Двора не к лицу водиться с глупой человской девкой, случайно оказавшейся какой-то Дочерью Спящего. Всё это бессмысленно и нелепо. – Оля поднялась с кровати, залпом допила вино. – Прости. Мне вообще не стоило тебя тревожить. Ах, да, простите – Вас. Вам же сложно и неприятно общаться со мной в столь фамильярной манере. – Сантьяга привстал. Хотел что-то сказать, но девушка не позволила. – Не беспокойтесь – я завтра зайду. И впредь постараюсь вести себя сдержанней.
И снова она исчезла. Мужчина тяжело вздохнул. Был ли он не прав или была неправа Ольга – не имело значения. Пока её война с собой не закончится, она будет воевать с ним, с другими, со всем миром. Комиссар знал об этом не понаслышке.
Продолжение следует…