Глава 2. На тропе войны.
Любили у нас, в сталинские времена, многоэтажные дома строить в виде буквы «П» или почти замкнутой коробки, оставляя в середине заасфальтированный двор, уставленный лавочками, или даже небольшой скверик. К нашему счастью, тут имел место классический вариант, то есть – двор. Я некоторое время жила в таком месте, а потому знала, что из подъездных окон, расположенных на концах дома можно легко заглянуть в окна квартир, расположенных в другом подъезде. Через окуляр бинокля. Или оптический прицел. Я уже использовала и то, и другое. Оставалось лишь немного подождать. Телефонного звонка. Люди почему-то считают, что на верхних этажах домов не обязательно использовать плотные шторы, а то, и вообще, их не задергивают. Даже в спальне.
- А она - еще совсем молоденькая! - услышала я над ухом шепот Хорька.
Это он теперь спальню в бинокль разглядывал, а заодно, и молоденькую девицу в кружевном нижнем белье, которая, лежа на широкой кровати, обрабатывала ногти.
- И красивая. Но выбор она неправильный сделала, - заметила я, прилаживая поудобнее приклад винтовки, в очередной раз, порадовавшись, что забрала когда-то, во времена распада Структуры, из тира свое пристрелянное оружие.
- Но ты, ведь, не собираешься и ее убивать? - не знаю, чего уж было больше в его голосе: отвращения или испуга, что совсем не вязалось с его военным прошлым.
- Убивать – не собираюсь, но если она выскочит из квартиры и начнет с криками метаться под ногами, то испортит всю игру, - раздраженно ответила я.
Мужчины, почему-то, часто начинают колебаться, если в дело замешана женщина, особенно - красивая. И даже способны поставить под угрозу исход всей операции.
Прав был Волк, когда девиц ведущими своих групп назначал.
- Она же, ведь, ни в чем не виновата, просто, время такое! - Хорек сдаваться не собирался, жалость одолела.
Девчонке-то, действительно, лет шестнадцать, от силы.
- А приличными людьми можно оставаться в любых обстоятельствах! И решить для себя, какую ты жизнь больше любишь: красивую или спокойную. Для этой крали, определенно, не секрет, чем ее дружок занимается. И если не перестанешь мне над ухом нудеть, я тебя к Че, в машину, отправлю. Отвлекаешь, потому что, - я понимаю, что говорю излишне резко, но другого выхода нет.
Он что, хочет, чтобы три недели подготовки прахом пошли? Алешка, конечно, не виноват, что девочки сегодня не балеринами или стюардессами стать мечтают, а постоянными посетительницами расплодившихся без счету саун. Мне постоянно вспоминается случайно подслушанный разговор, который вели совсем молоденькие девчонки, лет по 12-13 всего. Они с искренней завистью смотрели на выстроившихся в шеренгу перед баней размалеванных девиц, среди которых посетители выбирали себе спутниц на сегодняшний вечер. «А ведь, им, кроме денег, еще еды и выпивки дадут!» - мечтательно протянула одна из них. «И помыться бесплатно можно,» - практично заключила другая.
Прав, наверное, Алешка. Еды сейчас далеко не всем хватает, и ванна, до сих пор, далеко не в каждой квартире стоит. И виноватых в этом не на нашем уровне искать стоит. Но наша цель, если уж не сделать чище и справедливей весь мир, то, хотя бы, улучшить обстановку в своем районе. Или хоть попытаться.
Завершить нам спор не удалось, потому, как девчонка кинулась к зазвонившему телефону, стоящему на вычурной прикроватной тумбочке. А затем, видимо на ее зов, в комнате появился мужчина. Тот, которого мы ждали. В отличие от здоровенных, бритых налысо, бугаев, ходивших у него в подчинении, мужчина был довольно хлипкого сложения, да, и одет был не в «адидасовский» спортивный комплект, столь популярный у этой публики, а в костюм с малиновым пиджаком, что так любили нынешние, новоиспеченные, бизнесмены, которых за границей называют «новыми русскими».
Он взял трубку, но через несколько секунд бросил ее. А затем, снова схватил и начал набирать новый номер. И я, дождавшись, пока он договорит и положит трубку, выстрелила. В раззолоченный телефон. А затем, взяла прицел пониже и выстрелила в ногу. Девчонке. А ее кавалер, подтверждая мое мнение об этой публике, бросился не к ней, а к кровати, выхватил из-под нее спортивную сумку и, согнувшись, метнулся к выходу. Но там его уже наши ребята ждут, а я его вспугнуть должна была, чтоб он дверь сам открыл.
- Убери в футляр и – к машине. А мне в квартиру надо заглянуть, - рявкнула я Хорьку, сунув ему в руки винтовку.
И бегом кинулась в противоположный подъезд, потому что заметила оставленную у телефона записную книжку. К известной нам квартире я подбежала, когда Лис уже стоял, держа в руках сумку и ключи от машины, а Кот затаскивал вовнутрь ее бывшего владельца. Оттолкнув его, я заскочила в квартиру, предварительно накинув капюшон на голову и прикрыв лицо шарфом. Кожаные перчатки защитили руки, когда я вырвала телефонный провод из розетки. Влетев в спальню, я схватила с тумбочки книжку и мельком взглянула на девчонку. Та скулила на полу, зажимая руками рану на ноге. Крови не очень много вытекло, выберется, если повезет. Выбегая из двери, я захлопнула ее за собой. На крики и выстрелы в подъезде нынче никто не выходит, на вопли же внутри квартиры, и вовсе, внимания не обращают. Лихое время, но нам всё это на руку.
Выскочив во двор, Лис нажал на кнопку сигнализации на брелке автомобильного ключа. Хотя, и так было ясно, кому мог принадлежать старый «мерседес» цвета ивового листа, стоявший на газоне, прямо под окнами. Натащили в страну старого хлама из Европы, у каждого мелкого бандита своя иномарка есть. А во времена моей юности «Мерс», для обычного человека, мог быть лишь несбыточной мечтой, даже подержанный. Зато, новенькие «Жигули» были по деньгам даже инженеру в вузе, правда, когда своей очереди дождешься.
Из влетевшего во двор нашего старенького «жигуленка» выскочил Хорек с канистрой бензина в руках. Открыть у «Мерса» дверь и плеснуть туда бензину заняло считанные секунды. Следом полетел комок горящей ветоши, а затем наша команда попрыгала в машину и укатила. Теперь наше дело – рассредоточиться и ждать, не привлекая внимания, на заранее подготовленных позициях, когда дружки убитого подтянутся. Он должен был их после нашего звонка позвать. А нечего было мастерскую поджигать. Ну, не выходит у нас как-то с мирной жизнью.
А вот, следующее утро на базе выглядело, на удивление, мирно. Поразительно, насколько стало теплее в доме от присутствия живых людей. После завтрака я взялась прилаживать Алешке новую фигурную заплатку на джинсы, которые он располосовал прошлой ночью. И поминала добрым словом Артура, который когда-то снабжал нас из «Березки». Остались в прошлом те времена, когда я могла выкинуть джинсы, даже если они просто сильно испачкались. А теперь я довольно много времени проводила, латая старые джинсы своих друзей, которые они донашивали с прежних времен, вперемешку с частями военного обмундирования.
Одновременно с этим занятием, я беззлобно переругивалась с Че, который возмущался тем, что я, всё ещё, не разрешала ему садиться на мотоцикл. У него еще начальный курс лечения, по программе Дока, не закончился, да, и последующая реабилитация не помешала бы. Ему бы радоваться, что ходит без проблем и машину водит, так – нет, ему сразу на «коня» надо. И, время от времени, поглядывала на Кота, который старался разобраться в записной книжке, которую я принесла вчера. Каждый из нас попытался найти что-то знакомое в море имен, кличек и телефонных номеров.
Владелец той квартиры в «сталинке», оказался не только руководителем бандюгаев, обирающих окрестных торговцев и мелких предпринимателей, но и кем-то более крупным, судя по количеству денежных пачек, найденных в его сумке. И там не только наши «деревянные» оказались, но и «зеленых» было предостаточно. А этого на мелких лавочниках не заработаешь. И из дому он больно резво убегал, значит, было, чего бояться. И пистолет там же нашелся - новый «вальтер», с глушителем. Было тут, над чем задуматься.
- По моему мнению, он еще и крупным снабженцем был, не совсем еще понятно, что это: оружие или наркотики, - высказалась я, откусывая последнюю нитку и передавая джинсы Хорьку.
- А младший братец у него на побегушках, не более того, - подтвердил мои выводы Кот. – И где нам теперь другие концы искать?
И надо же было-таки этим уродам мастерскую поджечь, парням стало совсем нечем заняться. Ищут, на ком теперь зло выместить. Ближних-то, кто на пожар собрался, еще ночью перестреляли, но похоже, что веревочка дальше тянется.
- А это имечко мне знакомо, - сказал вдруг Лис, который заглядывал через плечо Коту. – Какой-то Кит в группе Ласки был, на вторых ролях, конечно. Но еще и плаванием занимался. Стиль такой странный у него – «баттерфляй» называется.
Я внимательней пригляделась к указанной странице. Имя еще не главное, но вкупе с номером телефона, он, действительно, из бывшего района Ласки. А потому, стоит проверить.
- Вот только, по-моему, сразу всем в гости к нему заваливаться не стоит, - высказала я свое мнение. – Уж больно многое, за это время, в мире поменялось. Ну, вот хотя бы, и цыган взять. Казалось бы, что после тех пожаров, власти всех их из города навсегда выселили, ан, нет, опять, всё там же, дворцы строить начинают. А деньги для этого немалые нужны. И ведь, известно же, на чём они их тогда делали, а старые связи никуда не деваются. Вполне возможно, что они снова в связке с кем-то здесь работают. А нас теперь могут воспринять, если не как старых врагов, то - как конкурентов.
- Да, неужели ты думаешь, что те, кто с нами там, рядом, сражались, теперь могут им помогать дурь сбывать? – буквально, взвился Че.
Я грустно посмотрела на него:
- Тебя здесь слишком долго не было, связной. Теперь и страна-то наша в Лету канула, не то что идеалы. Когда главные партийные и советские работники становятся крупнейшими собственниками, поверишь во что угодно. Хотя, я была бы счастлива ошибиться. Но повидаться с этим Китом, всё же, стоит.
Тогда я думала, что поступаю верно. А сейчас, сидя на мотоцикле, за спиной у Хорька, я начинала в этом сомневаться. Уж слишком долго не было Лиса и Кота, которых я к Киту на разведку заслала. Не напрямую, конечно. С подходом. Недели две, исподволь, подбирались. И Лис, естественно, хитер, но всякое же может случиться. А тут даже автомат, который теперь Дин в футляре от гитары возит, может не помочь. Не думала я, что Кит, который помимо квартиры в городе уже построил себе и дом в пригороде, том самом, где мы когда-то сражались, плечом к плечу, против цыган, повезет ребят сразу туда.
И теперь я, с бесконечной тревогой, наблюдала из кустов, растущих вокруг грязной канавы, в которую превратилась местная речушка, за воротами, ведущими в огороженный большим каменным забором двор. Дом этот был, конечно, поменьше вычурных цыганских дворцов, расплодившихся в округе, но штурмовать его будет тоже непросто. Оставалось лишь ждать и надеяться на выдержку ребят.
И они не подвели. Словно в ответ на мой немой призыв, из дома раздалось нестройное пьяное пение, и в воротах появился Лис в обнимку с Китом. А следом за ними и Кот, который вытолкал из двора на улицу оба мотоцикла, по очереди. Они, все, ещё минут пять обнимались, прежде чем взгромоздиться на своих коней и двинуться к въезду в город, где их ждал Че на автомобиле. Подождав еще некоторое время, чтобы убедиться в отсутствии «хвоста» за ребятами, мы с Алешкой покатили в том же направлении. Дин должен был присоединиться к нам чуть позже.
Когда мы с Алешкой добрались до места встречи, определенного неподалеку от закрытого шиномонтажа, то увидели, что парни, все вместе, стоят у автомобиля и, по всей видимости, обмениваются впечатлениями. Дождавшись, когда мы к ним присоединимся, Че сказал мне, вместо приветствия:
- Ты как всегда права, ведущая. А я был наивен, как малек.
Кот только согласно кивнул и зло сплюнул себе под ноги. Глаза Лиса тоже были злыми и совершенно трезвыми:
- Всё так, как мы и подозревали. Наркота, оружие и рэкет. И предложение совместной работы. С ним и цыганами. А еще афганец!
Я только вздохнула, услышав, как Алешка втянул, с шипением, воздух сквозь зубы. Тяжело расставаться с последними иллюзиями, для них афганское братство очень многое значило. Но та гниль, что разъедала, казавшийся могучим и нерушимым, Союз Республик, проникала и в души людей.
- Надеюсь, вы его, так сразу, не послали ко всем чертям собачьим? - спросила я у Лиса.
- Конечно, нет. Хотя, и очень хотелось. И не только послать, - ответил он, нервно поигрывая ключом от мотоцикла. – Поблагодарил за предложение, но сказал, что в городе мы временно, хотим еще по стране покататься. Он не обиделся, а пригласил захаживать в любое время, мол, своим соратникам, по стае Ласки, он всегда рад.
Че, аж, зарычал от злости:
- Да, я б ему язык вырвал, чтоб имя Ласки не поганил.
Он очень уважал мою лучшую подругу тех лет, отчаянно смелую и веселую девчонку, которая любила не только лазить по фасадам и прыгать по крышам сталинских домов, но и бросаться в бой против любой несправедливости и на защиту своих друзей.
- Вот потому-то, тебя там и не было, - объяснила я ему, чтоб он особо не обижался, что опять в резерве просидел.
Увидев подъезжающего Дина, я скомандовала «По коням» и предложила продолжить разговор на базе. Я знала, что Дин эту информацию еще ближе к сердцу примет. А лишний шум нам здесь ни к чему.
И я, естественно, оказалась права. На базе Дин разбушевался настолько, что я с трудом удерживала его от того, что могло сильно повредить наше небогатое имущество. Поразительно, как много удалось вытянуть Лису за один только вечер. Когда я его спросила, как он этого добился, тот хитро улыбнулся и спросил:
- А ты разве не видела, как я его накачал?
- Но сам-то, вроде как, трезвый вполне, - подивилась я.
Довольный Лис расплылся до ушей:
- Так это я, еще давно, в одной книге, про древних римлян, вычитал, что они на пирах выпить могли - немеряно, потому как закусывали хорошо и, время от времени, не забывали желудок опорожнять. Ну, и я, по их примеру, несколько раз в уборную отлучался. Жаль, конечно, что столько шашлыка зря пропало. Но эти сведения того стоили.
Дин же, опять, стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули стоявшие на нем старые железные кружки, и потребовал, чтобы мы, используя полученную информацию, немедленно начинали разрабатывать план, как разрушить налаженную Китом систему. Я же не была, так уж, уверена в необходимости немедленных действий в этом направлении:
- Притормози, ковбой! Лет десять- пятнадцать назад я бы полностью с тобой согласилась и, сразу же, в бой кинулась, чтобы свой народ защитить от происков агентов капитализма. Потому, как знала, что нашему народу это нужно. А что ему нужно сейчас? Ты знаешь? Я так – нет! Ты, сам, недавно говорил, что ничего святого у людей не осталось, кроме денег. И в головах, вместо мечты о прекрасном светлом будущем – один дурман. Мальчишки мечтают стать не космонавтами или революционерами, а «качками» – обиралами. Ты прав, мы сможем разрушить структуру этого Кита, а что потом? Желающие встать на его место быстро найдутся. В прежние времена нам эффективно с дешевой дурью бороться удавалось, потому, что старой Структурой весь город охвачен был. И государственные силовые структуры нам в этом деле помогали. А сейчас совсем другая ситуация. И нам нужно хорошенько подумать, прежде, чем выбрать направление главного удара. Нам сейчас важно, не только ближнюю высоту взять, но и бойцов сохранить.
- Ты - направляющая, тебе видней, - неохотно уступил Дин, в очередной раз, наполняя свою кружку чаем из старого чайника.
В маленькой кухне воцарилось напряженное молчание, парни пытались совместить желаемое с неприглядной действительностью.
- А еще я думаю, что нам стоит семью Мастера навестить, - немного подумав, предложила я. – И деньгами помочь, из тех, что легко достались.
У меня на этот счет должок из прошлого тянулся. Когда я приняла решение распустить Стаю, то понимала, что мои ближайшие друзья – ветераны уходили от дел совершенно сознательно, а вот младшему поколению возникшую пустоту заполнить нечем было. Поэтому я собрала остатки страхового фонда, оставшиеся от Волка, и пришла с ними к Мастеру, попросив найти другой зал и продолжать там тренировать моих мальчишек, хотя бы тех, кто продолжает проявлять интерес к его искусству. Сама, я в этом больше не участвовала, но связь с Мастером, первое время, поддерживала. И с детским клубом Хорька и его руководительницей – Мариной.
Пока строй не поменялся, всё шло более-менее нормально. У Марины, по моей протекции, даже спортзал в подвале оборудовали, и библиотеку организовали. Ребятня очень радовалась. А после пресловутой «перестройки» помещение у детского клуба отобрали. В квартиру въехала какая-то коммерческая организация, а в спортзале тусовались уже не ребятишки, а совсем другая публика. Марина перешла работать в какую-то школу, отчаявшись возродить свое дело. За повседневной суетой, связь с Мастером я постепенно тоже потеряла. В новый зал я к нему захаживать не считала правильным, как говорится «Уходя – уходи», а домой, через весь город, часто ездить было напряжно. Тем более, что у Мастера, наконец-то, появилась жена и двое маленьких сыновей. Жизнь у него понемногу налаживалась, а мое появление приносило с собой лишь тягостные воспоминания.
Известие о его смерти обрушилось на меня, как гром среди ясного неба. И не только потому, что ушел великолепный спортсмен и талантливый тренер, но и прекрасный человек, пытавшийся спасти как можно больше заблудших детских душ. Он считал, что прививая основы восточной философии и основанных на ней боевых искусств, он дает подросткам возможность, отстоять свою позицию, не прибегая к оружию, а значит, спасти как можно больше жизней в смутное время, и не дать ожесточиться. Зная его убеждения, я имела основания полагать, что смерть его случайной не была. Но надо было проверить.
Я ко многому была готова, но душу мне будто когтями рванули, когда я увидела изможденную и печальную, хотя еще совсем не старую, женщину. А жену Мастера я помнила красивой и веселой. И гибкой, как лоза. Тянуть, в наше нелегкое время, одной двоих маленьких детей, и впрямь, неподъемная ноша. Не хотелось лишний раз ее раны бередить. Однако я попыталась разговорить женщину, пока ее пацанята вокруг парней с их мотоциклами вертелись.
- Я поражаюсь мужеству, с которым ты держишься. Нелегко и дом, и мальчишек, без мужа, на себе тащить, - посочувствовала я, окинув взглядом двор старого деревянного дома, едва ли не век простоявшего на отшибе, за железной дорогой.
- А зря, все вы только о тяготах воспитания мальчишек думаете. Ведь, только они меня на этом свете и держат. Хоть какая-то частица любимого в этом мире осталась, - грустно улыбнулась мне Роза.
«Мой самый нежный цветок» - так называл ее Мастер. А она, действительно, вернула в его жизнь надежду и радость. И почти примирила с окружающим миром. А затем мир изменился. И тот, кто воспитал стольких отличных парней, не успел вырастить своих собственных. Глядя на своих друзей, я понимала, что эта мысль не только меня жжет изнутри.
- А с деньгами–то у нас не многим хуже стало, - продолжила Роза, взглянув на увесистый пакет в своей руке.- Его ученики разных лет, вроде вас, забегают, время от времени, помогают, кто чем может. А у мужа, в последнее время, зарплата тренера мизерной была. Однако, тренировать кого попало, за деньги, он отказывался.
А вот, это - уже интересно:
- И много было тех, кто предлагал?
Вдова Мастера пожала плечами:
- Не знаю, сколько к нему на работу приходило, но некоторые даже домой заявлялись. И из госструктур, и не только из них.
Я продолжала расспрашивать, откинув прочь прежние сомнения:
- А ты случайно не заметила, не поругался ли он с кем-нибудь из них, незадолго до того, как несчастье произошло?
Роза внимательно посмотрела на меня:
- Было дело. Они, однажды, вдвоем с каким-то, незнакомым мне, парнем домой пришли. И довольно долго беседовали. Я рядом не сидела, но поняла, что тот был когда-то его учеником, и то, что он недавно с войны вернулся. А потом у них что-то не заладилось, и муж его за ворота выставил. Тот, правда, еще как-то раз приходил, но Тимур его даже во двор не пустил.
У меня появилось ощущение, что я уже знаю, что здесь произошло. И она знает.
- А почему ты раньше никому об этом не рассказывала? - спросила я, на всякий случай, хотя, уже примерно представляла, что она скажет в ответ.
Они, насколько я помню, с Мастером, на самом деле, родственные души были. И его философский взгляд на мир Роза тоже разделяла. Была его ученицей. Самой талантливой. Мне, таки не удалось сменить гнев и нетерпимость на сострадание и любовь ко всем ближним.
- Мастера уже не вернуть, Рысь! И ничья смерть не поможет мне забыть это. Я не хочу больше крови, ни их, ни, тем более, вашей. А милиции на это дело наплевать, - сквозь зубы прошептала Роза.
- И я тоже хочу, чтобы у сыновей Мастера жизнь сложилась лучше, чем у нас. Но для этого необходимо, чтобы у них самих стимула не было, в это болото нырять. И чтобы им никто, со временем, о долге крови не напомнил. Так лучше – мы, чем они. А для тебя бы лучше, хоть этот дом и дорог, как память, место жительства поменять. И город тоже. Денег должно хватить, а если надо – еще найдем.
Лицо Розы скрутило судорогой боли:
- Умом-то, и я всё, это, понимала, да всё решиться не могла.
И это мне тоже очень близко. Но безопасность детей гораздо важнее любых воспоминаний.
- А у того типа, с кем твой муж поссорился, рыбки на руке, случайно, не было нарисовано? - спросила я, наудачу.
- Да, странная такая. С большими усами, как бы, - немного подумав, ответила Роза.
- С фонтанчиком, - автоматически поправила я ее.
Теперь, и правда, придется что-то с этим делать. Но я не хочу идти по старому кругу. Попробовать бы, выскочить на другой виток спирали, что ли.
Дома на меня они уже, все вместе, впятером, насели.
- Теперь-то ты тоже понимаешь, в чем этот тип замешан? - у Дина это прозвучало, скорее, как утверждение, а не как вопрос.
- И смерть Мастера мы этому подонку спустить не можем. Это даже больше, чем долг крови. Он нашим учителем был. Духовным, в том числе, - жестко добавил Че.
Младшие только согласно кивнули. Мне тяжело было становиться супротив всех них, и не только потому, что я их слишком хорошо понимала, но и потому, что сама, в схожей ситуации, всё бросила на чашу весов, лишь бы за Волка и своих ребят отомстить. Но я еще и очень хорошо запомнила, чем это для моей группы обернулось. Что ж, направляющая – вперед! Твой долг – сохранить их жизни, даже, если они, сами, об этом не заботятся. Потому как это ближе по духу к учению Мастера подходит. А я и еще одну грань этой проблемы вижу, которую ребята, похоже, не замечают.
- Понимаю. Должны, - ответила я одному и другому. – Да только, сначала необходимо Розу с мальцами из-под удара вывести. А еще, дорогие мои стратеги, неужто, вы не заметили, чьи это рога и хвост, всё время, из-за угла выглядывают?
Дин недоуменно посмотрел на меня:
- Какие рога?
- Да, дьявола, наверно. Конторы, то есть, - Хорек, как всегда, самым догадливым оказался.
Или просто с Доком общался больше других.
- Вы, сами, слышали, что Роза рассказывала о том, откуда к Мастеру с предложениями приходили. И это не удивительно. Вас, ведь, тоже по его рекомендациям не в самое простое подразделение взяли. И он гораздо дольше нашего на Структуру работал, а значит, и засветился сильнее. А эти товарищи, так просто, из своих лап никого не выпускают. Проверено на себе, - объясняла я, наблюдая, как меняются их лица. – А еще ты помнишь, Лис, что Кит тебе про свою «крышу» сказал? Что, мол, с ней ему всё нипочем. Но конкретно не назвал. А потому, что опасался. Я думаю, что это, вряд ли, друзья в синей форме. Потому, как опасались наши собратья по Структуре исключительно конторы. Мы, ведь, знали, на что они способны. Как кому руки вывернуть, чтобы на себя работать заставить. И как чужими руками ненужных свидетелей убрать. Ведь, как у них со стаей Волка-то все ловко складывалось! - я поймала мрачный понимающий взгляд Хорька. – Еще бы чуть-чуть, и остатки моей группы сыграли бы в ящик. Самым подозрительным образом. А молодежь бы расправилась за это с Доком, решив, что это - его рук дело. И сами попались бы на крючок. Удачная замена тех, кто не хочет на них работать, и при этом слишком много знает и понимает, на тех, кто еще не знает, когда и куда надо, по-быстрому, сваливать. И у них это почти получилось! Они не учли, всего лишь, моих медицинских познаний и личных взаимоотношений с Кириллом. Теперь у нас такого туза в рукаве нет, - мне больно было глядеть на искаженные бессильной яростью лица моих друзей, но лучше, с самого начала, смотреть правде в глаза.
- Так ты нам, ведущая, руки опустить и сдаться предлагаешь? – угрюмо спросил меня Че.
Ему это труднее всех принять. Он только-только снова веру в себя обретать начал.
- Нет. Просто, сначала пути отхода хорошо продумать. А месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным, - сдаваться я, вовсе, не собиралась.
Ночь оказалась, на редкость, отвратительной. Наверное, сказались вечерние разговоры, но, сперва, я никак уснуть не могла, а затем в тяжелом сне всплывали лица ушедших друзей. Поэтому, когда я, открыв в очередной раз глаза, увидела, что в оконные щели пробивается серый рассвет, то решила больше не мучиться, а выбраться из постели, пока Алешка снова не начал донимать расспросами о прошлом. Сжав волю в кулак, я выпрыгнула из-под одеяла в холодный сумрак комнаты. И тут вдруг она поплыла у меня перед глазами. Очнулась я, сидя на полу. Перед глазами плыли красные круги, а желудок свернулся в тугой узел.
Проснувшийся Алексей еще несколько секунд недоуменно смотрел на меня с постели, а затем, одним прыжком, оказался рядом:
- Что с тобой, Инь?
А я не знала, что сказать. Голова продолжала кружиться, а к горлу подступала дурнота. Так плохо мне давно не было. Пожалуй, с того самого дня, когда я в последний раз пришла к Кириллу. Неужто, я исчерпала свой внутренний запас сил и перешла- таки грань? И старая болезнь вернулась. Не желая пугать Алешку, я попыталась улыбнуться:
- Наверное, я слишком мало спала и слишком быстро встала! Чашка горячего крепкого чая должна помочь.
Но когда я спустилась на кухню и заварила чаю, то поняла, что не могу сделать и глотка.
- Похоже, я слишком долго не посещала своего врача, - пробормотала я в ответ на обеспокоенные расспросы Хорька, и предложила ему подвезти меня к ней, в больницу, оставив записку спящим парням.
Холодный ветер вперемешку с мокрым снегом, бьющие в лицо, пока мы ехали на мотоцикле до клиники мединститута, немного привели меня в чувство. Здесь работала моя знакомая врач, с которой меня познакомила еще бабушка Барона, Елизавета Андреевна. Раиса, как специалист по крови, продолжала наблюдать и консультировать меня все эти года, называя «интересным случаем». Она знала, что со мной случилось, но так и не смогла выпытать за эти годы – почему. Но, уважая свою наставницу, поддерживала и помогала, как могла. Последние пару лет я у нее, действительно, редко появлялась. Особых проблем не было, а лишний раз беспокоить не хотелось. В принципиальные перемены в своем состоянии я не очень-то верила, так пусть всё идет, как идет. Но в нынешней ситуации мне необходимо было знать, на какой промежуток времени я могу рассчитывать.
В настоящее время, не так давно еще блестящая молодая ученая с перспективной карьерой, вынуждена была вести прием людей за деньги, и не всегда по профилю. Как, впрочем, и многие из ее коллег. На территории мединститута, вместо научных лабораторий расплодились многочисленные частные клиники, которые обслуживали людей за весьма немалые деньги.
Остатка моих сил едва хватило, чтобы пробиться через толпу платных пациентов, клюнувших на громкие ученые звания, и заглянуть к Раисе в кабинет. Выглядела я, наверное, не очень здорово, потому как она сразу впустила меня, а затем сама же потащила на анализы. Каждая капля крови, стекающая в пробирку, казалось, уносила с собой каплю жизни. Почти сразу же кровь пришлось начать вытягивать шприцем.
Поняв, что сама я теперь далеко не уйду, добрая докторша привела меня обратно в кабинет и уложила на узкую кушетку за ширмой, а затем попыталась напоить горячим сладким чаем. Он вызвал такой приступ тошноты, что я с трудом сделала пару глотков и, вновь, съежилась на кушетке и закрыла глаза. Хорошо хоть, Хорька на базу отправила, приказав вернуться часа через три, не раньше. Из мутного забытья меня вырвали легкие похлопывания по щекам.
- Возвращайся назад, соня! - это Раиса будила меня. – И давай-ка, как следует, объясняй, что с тобой приключилось, а то я, по твоим анализам, ничего понять не могу. Ничего фатального в крови, на этот раз, нет, но выглядишь ты, и в самом деле, хреново. Питаешься ты нормально? А может быть, ты на что-нибудь подсела, просто-напросто?
В ответ я только отчаянно затрясла головой:
- Я на такое не способна, ты же меня знаешь! С питанием всё, вроде бы, в порядке в последнее время. Немного переутомилась, возможно.
- Ну, может быть, я не там ищу? - засомневалась докторша, перебирая листочки с анализами. – Пойдем-ка, я тебя другим специалистам покажу!
И началось утомительное хождение по этажам, ладно хоть, в обход очередей. Но и сердце, и легкие, и остальное оказалось в пределах допустимого, а температура с давлением, и вовсе, ниже плинтуса. Когда же Раиса, исчерпав свою фантазию, притащила меня в гинекологию, я заупрямилась. Но она меня запихнула туда, едва ли не пинком, пригрозив отобрать одежду и принудительно госпитализировать.
Старенькая акушерка предложила не стесняться и расслабиться, но вскоре внимательно посмотрела на меня поверх очков и потянулась за бланками анализов:
- А вас, барышня – как: поздравлять или сразу направление выписывать?
Я сначала и не поняла даже:
- Куда направление?
Докторша сердито поджала губы:
- На аборт, куда еще?
Очнулась я опять на кушетке. На этот раз акушерка совала мне под нос ватку с нашатырным спиртом, а Раиса прижимала тампон к моей обнаженной руке:
- И что ж ты, милая, мне мозги-то пудрила? А ларчик просто открывался. Если с этой точки зрения посмотреть, то все в стройную систему укладывается. Гемоглобин немного низковат, а так – всё в норме. И недомогания твои вполне объяснимы. Силенок у тебя и так немного, а теперь еще одну жизнь тянуть приходится.
Я ошеломленно покачала головой:
- Но ты, ведь, мне столько лет говорила, что нарушения в этой системе, судя по всему, необратимы! Я, уж, и думать за это перестала.
Прервал нас голос старой акушерки:
- Так направление-то мне выписывать ей или как?
Окинув обеспокоенным взглядом, Раиса подняла меня с кушетки и сказала:
- Давай-ка, я тебя на свежий воздух провожу, пока ты в обморок опять не грохнулась. Там и поговорим.
Вытащив меня из коридора на балкон и прислонив к стене, Раиса отошла подальше, к перилам, и закурила свою обычную сигарету.
- Я понимаю, что после всех лет бесконечной борьбы с болезнью, данная ситуация явилась для тебя неожиданностью. И отрицать того, что справляться твоему организму с беременностью непросто будет, я тоже не могу. Да, и времена нынче сложные. Но другого случая может и не представиться. А сама–то, ты чего хочешь?
А я продолжала пораженно молчать. И не потому, что выбирала, что делать. Я, просто, прокручивала в голове, сколько раз я, в юности, считала, что сейчас не время и не место для того, чтобы в этот мир новую жизнь привести. А затем пыталась это изменить, и не могла. А теперь и время – хуже некуда, и места безопасного поди-найди, а я была уверена, что эту жизнь убить я не имею права.
Сквозь пелену обрывочных и беспокойных мыслей пробился голос Раисы:
- А отец-то у ребенка на примете имеется? Или как?
А вот, этот вопрос меня, прямо-таки, сбил с ног и я начала сползать по стенке. Моя докторша решила, что мне снова стало плохо, и, уронив сигарету, подхватила меня под мышки:
- Ну, нельзя же так переживать! Черт ними, с мужиками! И без отцов детей выращивают! На это нынче и не смотрит никто. А если долго будешь ждать да выбирать, то, как и я, останешься в старых девах, с собачкой вместо детей!
Она, и дальше, продолжала, по–дружески, успокаивать меня, но слова пролетали мимо ушей. Как только ко мне вернулась способность говорить, я пролепетала:
- Да, не стоит у меня вопрос: рожать или не рожать! Вот только, кандидатов в отцы у меня, похоже, два!
Раиса так и прыснула:
- Ну, ты, мать, даешь! А который из них дитенка растить согласен?
Я смущенно потерла лоб, пытаясь сосредоточиться:
- Я думаю, что – оба! Вот только, чей он, не поймешь, пока не родится. И что теперь делать, чтоб не обидеть?
Врач хитро усмехнулась:
- А ты обоим сразу и скажи! Кто не обидится – того и выберешь!
Легко ей предлагать! Я, меж тем, подобралась к перилам и, перегнувшись вниз, разглядела Хорька, приплясывавшего возле мотоцикла. И видно, так в лице переменилась, что моя старая знакомая, по-дружески, сжалилась и предложила проводить меня. Я не стала отказываться. Ноги меня еще не очень твердо держали. И в голове каша.
Алешка кинулся навстречу, как только увидел меня, идущую под руку с врачом:
- Что? Всё так плохо, Инь?
Раиса широко улыбнулась и бодро сказала:
- Наоборот, всё просто здорово! Ты будешь папой!
У него челюсть отвисла от удивления.
- Или Че! - добавила я ложку дегтя, сразу, чтобы потом не струсить.
Хорек захлопнул рот с такой силой, что только зубы лязгнули. Но сразу взял себя в руки:
- Так это - здорово! Два отца - всяко лучше, чем один. Вдвоем-то как-нибудь прокормим!
Раиса только головой покачала:
- Ну, вы даете, ребята! Разбирайтесь дальше сами, а я пошла, пока не замерзла окончательно. А завтра ты ко мне снова придешь, на новое обследование направлю, и программу действий наметим. Не хочу упускать такой интересный материал для исследования.
И она быстро пошагала обратно к крыльцу, ежась от порывов холодного ветра и нашаривая в кармане халата пачку сигарет.
Проводив ее взглядом, я сделала над собой усилие и посмотрела в глаза Алексею. Мне очень страшно было увидеть там обиду или разочарование, но взгляд его был на удивление добрым и радостным:
- Я так рад за тебя, Инь! Ведь, по-моему, ты так давно ребенка хотела? И я думаю, что в этом знак того, что судьба, наконец-то, повернулась к нам лицом.
Страшно мне от таких знаков. Я медлила с ответом, а перед глазами проплывало осунувшееся лицо Волка, лежащего на софе, Барон, уговаривающий завести ребенка, чтобы жить дальше, лицо Кирилла, нерешительно перебирающего мои пальцы, прежде, чем сказать о яде. Алешка, меж тем, осторожно убрал под капюшон, выбившиеся из моей прически, волосы:
- Но от ребят-то ты этого скрывать не собираешься?
Я с усилием вернулась к реальности и сказала:
- Не собираюсь, это было бы нечестно по отношению к ним. Но, сперва, стоит обрадовать Че. Ты не в курсе, куда он укатил?
Хорек скрипнул зубами и повернулся к мотоциклу:
- Сейчас найдем. Прав у него не меньше, чем у меня, на то, чтоб эту новость раньше других узнать.
Я схватила его за плечо и развернула к себе:
- Ты не так меня понял, Алешка! Особых прав на меня нет ни у кого, и никогда не будет. А выбор я свой уже сделала, и он не зависит от того, чей это будет ребенок. Или ты на это не согласен?
Он резко обернулся ко мне и так стремительно обнял меня за плечи, что капюшон свалился с головы и волосы рассыпались по плечам:
- Это я-то не согласен? Да, я на что угодно пойду, лишь бы ты рядом была!
А затем, вновь, отстранился, чтобы заглянуть мне в лицо:
- А если, всё таки, это – ребенок Че, с ним-то как?
Я небрежно пожала плечами:
- НУ, значит, малец будет называть папой Че. Что ж тут такого? И давай отсюда двигать, пока насквозь не промокли.
Расплодилось у нас в городе, в последнее время, частных автомастерских – как собак нерезаных. А потому, что хлынули отовсюду, к нам в страну, старые иномарки. Да, и отечественный автопарк моложе не становится. Некоторые мастерские новомодным словом «сервис» именуются. Но настоящих станций техобслуживания не так уж много, а остальные пытаются, по принципу «палочка-веревочка», починять различное старье. В некоторых из них существует определенная специализация, и у всех – острая конкуренция. То есть, все друг друга не любят. Но все друг друга знают, и, иногда, подбрасывают клиентов. У Хорька и Че специализация была довольно редкая – восстановление и тюнинг ретро мотоциклов, поэтому особой неприязни к ним «сервисники» не испытывали. А уж, когда о нападении на мастерскую слух пронеся, сочувствующих много оказалось.
К одному из таких приятелей Че и заехал, чтоб нашу машину на подъемнике осмотреть. На его мотоцикле, по моему требованию, Хорек катался, покамест я не решу, что Че выздоровел окончательно. Сегодня – со мной. Застали мы связного в задумчивости возле нашей старушки – «копейки» в компании владельца мастерской. А вокруг стояло много разных внедорожников. И среди них особо выделялись три, одинаковых темных, тонированных, джипа, утыканных антеннами, как ежи иголками.
- Что, хороши красавцы? - спросил Че после обмена приветствиями, заметив мой заинтересованный взгляд. – А мне всё одно – мотоцикл роднее!
На мой же вопрос, откуда они такие одинаковые, мне ответили, что и принадлежат они одной охранной фирме. Опять же, веяние последних лет – всем тем, кто быстро разбогател, срочно понадобилось охранять кого-то. Или чего-то.
Когда мы выбрались на улицу, то Че добавил, что именно эти джипы охраняют деньги. Много наличных денег, которые довольно часто возят в аэропорт. А на мой вопрос, куда, мол, такую кучу возят, ответил, что в Москву. Интересная история. Ну, а на вопрос, как у меня дела, я и ему ответила, что он, возможно, станет папой. Или Хорек. Ответом стало временное остолбенение. Затем он потребовал от меня ответить, что я намереваюсь дальше делать. А я сказала – ждать. На кого малец похож окажется. Того и папой называть будет. А остальное всё без изменения.
Эту же речь, почти слово в слово, я произнесла на базе, когда вся стая оказалась в сборе. Ответная реакция, и здесь, оказалась похожей. Ребята бурно радовались за меня и обещали вместе поднимать волчонка. Несколько удивила реакция на это Дина, который потребовал отстранить меня от непосредственного участия в операциях, с целью поберечь ребенка. И Че к нему присоединился.
Я страшно возмутилась:
- Да, ты забыл, что ли, в какой стране и в какое время мы живем? Сейчас, и просто днем по улицам ходить небезопасно! От всего не убережешься. А это - моя жизнь и мой ребенок. Мне и решать. А будете особо доставать – уйду от вас, к чертям собачьим! Я что вам – инвалид какой-то? Или стрелять, вдруг, разучилась? Или на мотоцикл уже не помещаюсь? А что, ребенку лучше будет, остаться с матерью и без мужской поддержки? В такой-то нищете? На Розу с сыновьями посмотри. Нет уж, мы или вместе все пробьемся, или незачем мне здесь оставаться!
Окончательно разозлившись, я отшвырнула стул и вышла в холодные сени, выходящие во двор. Распахнув дверь, я подставила холодному ветру пылающее праведным гневом лицо.
- Ты не серчай на них, они ж – по доброте душевной! - услышала я сзади голос Хорька.
- Но вы мне, все, по большому счету, как дети. И я несу за вас ответственность, как ведущая и направляющая. И это я вам путь к цели предлагать должна. А я, пока что, все запутываю. С этим ребенком. И вообще. И если на свете было бы провидение, то я бы попросила у него, чтоб у меня сейчас двойняшки родились. Один чтоб твой, а другой от Че, - в сердцах ответила я.
- Ты о себе самой когда-нибудь думать начнешь? Иль так и будешь всё о других заботиться, пока замертво не упадешь? А за желание, подарить каждому из нас по ребенку – спасибо! Последнее время мне тоже хочется, чтоб в этом мире, после меня, хоть что-нибудь осталось, - а это уже и Че подошел.
- И я хочу, чтобы осталось! Но только, чтобы жизнь у них была получше, чем у нас. И уж точно не такая, как здесь и сейчас! – сердито ответила я ему.
Че подошел ко мне, обнял сзади за плечи и сказал, глядя сквозь дверь на сыплющийся с неба мокрый снег:
- А помнишь, как мы здесь, когда-то, мечтали, что поедем в Южную Америку – революцию делать!
Хорек сзади хмыкнул:
- Там тепло, там яблоки!
Я улыбнулась, обернувшись к ним:
- Вот, с яблоками там - напряг, но мысль, конечно, интересная. И, думаю, что нам пора к друзьям вернуться.
Войдя в кухню, я широко улыбнулась ребятам:
- У меня есть новая глобальная цель для нас и путь к ее осуществлению. Мы не нужны своей стране – здесь и сейчас! Мы можем пытаться доказать свою правоту людям, но нас никто не хочет слушать. Тогда – давайте поедем туда, где будем чувствовать свою полезность. Ты помнишь, Дин, куда вы, в семидесятых, с Че хотели ехать, людям помогать? Так давайте, мы туда сейчас и двинемся. Но для этого нужны деньги. Много, чтобы хватило нам и Розе с мальчиками. И я, кажется, знаю, где их взять. А заодно, отомстить за Мастера. И нам нужен путь на запад. А это - Князь или Барон. И если мы сумеем сложить всё это вместе – то победим!
Ответом мне было пораженное молчание. Но они мне поверили. Наверное, и в самом деле, ребенок – это знак. Или стимул.