Открыв глаза, вижу свое отражение в зеркальном потолке. Прихожу в ужас, потому что рядом со мной, отвернувшись к стене, лежит Горгона. Волосы-змеи, свиваясь в клубки, выпрямляются и набрасываются мне на лицо и шею, но не жалят, а…целуют. Вас когда-нибудь целовали змеи? Это омерзительно. Я тоже раньше так думал. Но сейчас я тащился… Чудо-змейки! Их движения были столь нежны, как будто меня обвивали атласными лентами. Влажные прикосновения маленьких головок. Лицо. Шея. Некоторые пытались целовать меня ниже под одеялом, но хвосты, намертво приросшие к голове хозяйки, не давали возможности. Я млел, отражаясь в зеркале, опутанный этими тварями, тварьками, змейками, змеюшечками. Оу! Откинув вышитое золотым по белому одеяло с продолжающей спать Горгоны, я обнаружил тело нимфы с торчащим между ног рогом изобилия."Ёшкин кот! Вчера переборщили с ролевыми играми!" Дионис, наливавший нам полные чарки и кормивший всех синим виноградом с серебряного блюда, испарился. Два сатира, обнявшись и вызывающе храпя, спали на соседней кровати. Из-под одеяла торчали их грязные копыта.
Горгона зашевелилась, волосы приняли стойку, стойка была и у меня. "Сука, только не смотри мне в глаза!" прошептал я. "На хрена ты мне сдался!"– ответила нимфа Горгона. – Только рог вынь."
В это время распахивается окно и в комнату с криком "где она?" влетает Персей. Сандалии с дрифтом тормозят по полу, наполнив помещение запахом паленой резины. В руках у героя автомобильное зеркало и огромный шприц, наполненный янтарной пенящейся жидкостью. Я захотел испариться, как Дионис. Смутившись, глянул в зеркальный потолок, который моментально стал покрываться виноградной лозой. За какие-то секунды он был весь увит зеленью и свисающими гроздьями спелейших синих ягод. Перекрестившись, я сказал: Чур меня!" Но выбитый год назад передний зуб все испортил и получилось: "Сюр меня!" Это сработало, как заклинание.
И я очутился в огромной белой паутине, в которой качался, как в гамаке. Качался не сам: большой мохнатой лапой меня подпинывала Арахна – здоровая паучиха с миловидным женским лицом. Одной из лап она подпирала свою щечку. Так девица-красавица высматривает из терема своего добра молодца, открыв резные ставеньки. Длинные черные волосы Арахны были распущены и перехвачены по лбу красной ленточкой. Она глядела на меня так ласково, как на ребенка. И голосок у неё был такой ласковой-ласковый: "Вот думаю, милый, сейчас тебя сожрать или чуть повялить на солнышке". Раздался щелчок. Меня ослепило и стало жарить. Спеленутый паутиной, я чувствовал себя голубцом в сковородке с кипящим маслом. "Сюр меня! Сюр меня! Сюр!"
Плечи, грудь, живот, ноги сгорели, щипало нестерпимо. Я нащупал языком знакомую дырку вместо зуба. Фиг с ним, здесь меня все равно никто не узнаёт.
Назревала очередная пенная вечеринка в лучших греческих традициях. Сегодня будем вызывать Афродиту. Родос, я люблю тебя!