Почему я не стал Генералом! - 6 глава - 23

         
        Глава 23
         
      Прошла еще одна зима и весна,  я опять,  на следующий год оказался  в Томске и конечно пошел узнать, как там Володя?
    Увы, пришел, увидел его маму, она пригласила меня в квартиру и тут по обстановке, по ее виду я понял, что Володи уже нет, так оно и оказалось.
    Умер Володя, этой весной, - она сказала таким страдальческим голосом и из глаз покатились слезы.
   Конечно,  я понимал как тяжело ей,   пожилой женщине,  худенькой,  и такой беспомощной, потерять своего единственного сына.
    Муж тоже погиб,   впервые дни на войны,  и можно себе представить всю горечь ее дальнейшей одинокой жизни.
    На следующий день, в самом  центре города,  где почтамт,  я случайно увидел его Надю - разрумяненную,  бодрую, веселую,  поздоровались, я спросил у нее, как ее дела и получил в ответ слова :
  -  Хорошо, я вышла замуж.
   - А, как сын?
 -  Сын? Умер он в прошлом году, вскоре как Вы были у меня.            
   – И, ты счастлива? Конечно, муж любит меня,  я его, что еще надо.
   - А,  о Володе вспоминаешь?
   - Нет, стараюсь забыть все как страшный сон,  так как ничего хорошего из этой любви не получилось.
     На этом мы с ней расстались и больше о ней я никогда,  ничего не слышал.
   
     Наступил май месяц 1943 года,  в училище мои хлопцы заканчивают учебу и  скоро, очень скоро все мои ребята разъедутся на практику.
    Будут плавать на катерах и пароходах в «должностях» - практикантов.
    Некоторые к осени уже будут помощниками мотористами,  работать им предстанет в разных местах от Каргаска  до Нижневартовска,  в основном на катерах принадлежавших рыбным заводам.
     Не помню уже  причину,  по которой я оказался в   Сельсовете  по всей вероятности мне нужна была какая - то справка,  так как  Старый Каргасок относился к Сельсовету.
    Я  уже поминал,   что та Нина, которая у нас была в гостях,  работала в Райдоротделе  бухгалтером,  а в эти дни в помещении  доротдела шел какой – то ремонт.
    Они занимали в одном здании с сельсоветом и на период ремонта, находились в одной большой комнате совместно. 
  Так вот в это время я туда и зашел.  Решил там свои дела,  выхожу из кабинета,  где заседала председатель,  прохожу мимо наставленных столов в комнате, как по коридору, и слышу вдруг голос:
   -  Сережа, можно тебя на минутку?
 Я  обвернулся и увидел эту Нину, а я ранее поминал, что мы расстались  т.е. поссорились  из - за моей  «настойчивости» и  ее « неприступности».
   -  Я   тебя слушаю» - сказал я.
   -  Сережа, ты не сможешь прийти ко мне домой и настроить гитару?
  Она знала, что я это умел делать и играть - аккомпанировать и настраивать.  Я, глядя ей в лицо спросил:
   -  А, когда прийти?
 - Ну, хотя- бы сегодня, часов в 6 вечера?
    – Ладно, я приду.
 И,  сказав слово: - Пока, - вышел из помещения.
  Особо распространятся, не было желания, так как кругом нас сидели женщины.
    Я  видел, что они слушают нас,  делая вид,  что заняты работой,  не обращая внимания  на наш разговор, а  сами развесили уши и стараются не пропустить ни слова из нашего объяснения.
    Ох! уж эти любопытные женщины и все - то им всегда нужно знать, особенно,  когда дело касается - его и ее.
    Я конечно  ее приглашение понял как то,  что «осаждена крепость», выбросила белый флаг,  в том, что она капитулирует и безусловно предвкушал встречу по настройки гитары.
    Наступил вечер, я иду этак бодренько в Новый Каргасок,  так как жила она с родителями в районе Рыбного завода,  адрес я знал, так как несколько раз провожал ее домой.
   А   вот я и у цели,  открываю калитку дома,  поднимаюсь по ступенькам на крыльцо и вижу здоровый замок на петлях входной двери.
   В общем, как говорится «поцеловал» я, дверной пробой, и пошел домой.
    Конечно, пару минут постоял, недоумевая у закрытой двери на висячий замок и свои ноженьки домой поволок.

   Иду и возмущаюсь про себя, - ну, погоди, я с тобой рассчитаюсь, а чем?
    Дурак, и не больше того, нет, чтобы подумать, что на это есть какая - то причина,  а сразу ну погоди,  но как видно в то время, несмотря на 27 моих лет  ума - то у меня было не шибко  много.
    Иду этак  я,   досадуя на себя за пустой прогон,  в расстоянии 3 - 4 километров,  да не в состоявшуюся «любовь».
    Впрочем  я не унывал,  считая,  что все у меня еще впереди. 
    Вышел я так сказать уже на «финишную» прямую, - последнею улицу, идущую прямо через мост, пересекающей болотистую ложбину, а за ним пригорок и Старый Каргасок.
     Гляжу и глазам своим  как - бы не верю, наискосок деревянного одноэтажного дома,  где размещался Каргасокский Райвоенкомат, посреди дороги стоят три женские фигуры. 
    Одна высокая, тонкая, как мы тогда говорили тонкая и звонкая, вторая в противовес ей небольшого роста,  а посредине их третья ниже первой, чуть выше ростом второй и ею оказывается та самая Нина, к которой я ходил « целовать» дверной пробой.
   Подходя ближе, я быстро бегло оглядел двоих первую и вторую, которых раньше я не видал.
    Высокая сразу мне не понравилась - суховата,  высоковата и старовата, хотя она была не старше меня,  а возможно и одногодка, ну, в общем не в моем вкусе.
   Вторая небольшого роста,  симпатичненькая на личико,  все вроде при ней, но молодовата, моложе этой Нины и чем - то была похожа на нее, чем - то таким неуловимым.
   Мне сразу подумалось, что это ее сестра,  кстати,  она мне как - то говорила, что у нее сестра моложе ее и сейчас учиться в Томске,  а весной должна приехать домой, вот так я  и подумал - видно эта ее сестра приехала.
 
     Я подошел к ним вплотную,  и сразу глядя в лицо Нины, сказал:
  - Ну, что приходи ко мне домой, когда меня дома нет, так что - ли?
    Она немножко как бы растерялась от моих слов,  но потом, через мгновения сказала:
    - Сережа, познакомься с девушками.
  Я,  машинально назвал себя,  первой,  в ответ услышал ее имя,  сейчас уже и не помню его,  а вот назвавшись второй и услышав в ответ Аня.
   Я  ее имя запомнил, так как она чем - то привлекала меня, возможно своими голубыми глазами,  скромной улыбкой и свежим,  нежным цветом лица.
    Но я подавив в себе любопытство к ней,  сразу решив,  что это сестра Нины, т.к.  у той тоже были глаза такие же выразительные глаза,  но только серые и тоже приятное, нежное личико, только чуть старше.
   Но, я решил как - бы  проявить свой характер и недовольство ею,  и после знакомства с теми двумя сказав:
  - Извините, я пошел.
    И  я действительно отвернулся от них и пересек улицу, выйдя на деревянный тротуар около дома Военкомата.
    Подошел к стоящему на крыльце Начальнику второй части военкомата, которого я как уже говорил, ранее знал.
  Поболтав немного о том, о сем, перекурив по самокрутке,  мы уже собирались разойтись каждый по своим делам,  как вдруг я заметил, что от тех трех девушек отделилась одна.
   Это было видно, что Нина, которая пошла в сторону своего дома, а оставшиеся две, что - то говоря между собой пошли в сторону где находился я, ну ни ко мне, а по дороге в Старый Каргасок.
    Это мне показалось странным,  и я подумал, что нет, та девчушка не ее сестра по видимому  нет,  так как зачем бы она пошла в противоположную сторону от своей сестры, а впрочем постараюсь узнать кто же она такая.
    В это время они прошли вдвоем мимо крыльца военкомата,  где стояли и разговаривали мы вдвоем и пошли дальше в сторону моста.

  Я  попрощался и тоже двинулся им в след.  Вот я поравнялся с ними, и спросил:
    -  Что это вы девочки идете в мою сторону?
   -  Мы идем, гуляем, а это Вы в нашу сторону пошли.
  В общим завязал я с ними пустой, любезный разговор, нет, нет да задавая вопросы для выяснения - кто есть кто. 
   Да, я не ошибся в последнем своем заключении, эта маленькая, голубоглазая оказалась не ее сестрой, а работницей костюмерного цеха приехавшим  на гастроли Украинского театра.
    Артисты которого в основном были из Гомельского театра, но были и из других Украинских коллективов.
  Жила она на квартире у Заведующей Доротделом,  а там - же жила и ее сестра - эта тонкая, звонкая, как я ее назвал.
   Итак, мы втроем идем в сторону Старого Каргаска.
   Вот перед нами деревянный мост через ручей и болота, а  это граница между Старым и  Новым Каргаском (кстати слово Каргасок мне сказали, что в переводе с остякского языка означает - Медвежий мыс) это к слову, попутно.
   Подошли к мосту, через болото, идем по деревянному настилу перед ним, и тут на болотных кочках, среди травы я увидел несколько маленьких, но ярких цветочков голубого и желто - белого цвета.
 Вообще - то я был равнодушный к цветам и цветочкам, а тут что - то толкнуло меня спуститься вниз с деревянного настила к кочкам и воде. 
  Я  рискнул сорваться в жижу болотную с кочек, сорвал 5 - 6 цветочков, и поднявшись на настил моста протянуть их как подарок этой маленькой, голубоглазой, которая и взяла их как будто - бы это так и должно быть.
  Это были первые цветы, которые я дарил девушке, то - есть своей будущей жене  и наверно последние.
 Так как цветами я,  ее не баловал никогда,  к сожалению, в дальнейшей нашей жизни.
  Перешли мост и я предложил  прогуляться до берега небольшой речушки, протекающей по краю Старого Каргаска.
   При  разговоре попросил оставить мне билет в театр на завтра,  она,  эта Аня  пообещала.
   Погуляв с ними еще с полчаса, они заторопились домой и я проводив их снова до моста тоже отправился к себе на квартиру.
    Время было к ужину и надо скоро было кормить свои группы в столовой.
  Итак,  меня эта маленькая Аня заинтересовала,  мне все казалось, что я где – то уже ее видел,  та же манера говорить,  прическа и голубые, голубые глаза…. .
   Но, где я мог ее видеть? Нет это просто мне так показалось, подумал я,  а все же надо подробнее узнать о ней кто она?  Откуда?
  А, о Нине той я уже и забыл, она как - бы отошла в тень и к ней меня больше не тянуло.
 
 Прошел день занятий.  Откормил я,  своих ребят ужином.  Быстренько домой. 
 Переоделся,  и как тогда говорили,  «загимчиковал» в Новый Каргасок в театр, на спектакль. 
   Вот подхожу я к театральной кассе, окошко которой было сделано прямо в окне на крыльце.
  Вижу кассиршу, лет так 25 - 27,  спросил у нее что, мол, мне тут должны оставить билет в первый ряд.
   Нет, оказывается, мне никто никаких билетов не оставлял. Но, вообще - то билеты не в первый ряд,  а все же  были,  и я взял себе, что - то в 3 - 4 ряду.
   Так, подумал,  я значит обман?  А, почему? Чем это объяснить?
   И, так захотелось увидеть ее и высказать  зачем ей этот обман меня? Походил, походил я по коридору,  а затем стал подниматься по лестнице к балконным местам.
 И тут,  как тут вижу,  быстренько так идет она,  эта Аня, но только сверху вниз на первый этаж.
   Я остановил ее, поздоровался и спросил:
 - Так почему она обещала оставить мне билет в кассе и не оставила?
  Сейчас уже и не помню ее ответ, но  общим она всячески увиливала от прямого ответа и все говорила, что ей некогда, она на работе и так далее.
  Что мне оставалось делать, ладно я пропустил ее вниз. Правда, предварительно спросил,  когда она освободиться после спектакля?
   -  Да, вот он окончиться, все разойдутся,  и только тогда я освобожусь,  - был ее ответ.   

       Закончился спектакль, вот разошлись последние зрители и артисты,  через некоторое время вышла и она.
    Так начались наши встречи и все только после спектаклей,  так как днем я был занят,  а она свободна, а вечером наоборот.
  О чем мы говорили ? Да, ни о чем и обо всем.  Так я при разговоре с ней  узнал, что это она, эта полу девочка, полу девушка тогда в прошлом году, когда ей было 16 лет, продавала билеты в театр, в Колпашево, в «Белом магазине».
    Где я ее  видел, год тому назад, то - то мне все казалось, что я ее, где - то встречал ранее, а вот теперь стало ясно где.
   Выяснилось и то, что оказывается те письма, которые писал мой ученик Леня Алгин,  а я их корректировал,  предназначались опять таки ей, он оказывается, был в нее влюблен, и я зрелый человек, старше ее на девять лет, тоже не избежал его участи, а почему так?
    Что такое было в ней, кроме ее еще полу девичьего возраста?  Нет, ничего такого и не было кроме свежести, симпатичненькой мордашки, приятной улыбки, молчаливого соглашения в разговорах, скромности и еще полудетской доверчивости, ну и конечно уменье слушать и слушать мою болтовню и излияния.
   Тут надо сказать, что она меня обманула в своем возрасте, прибавив себе один год.  Таким образом я считал тогда, что старше ее на восемь лет, а разоблачилось все уже после того , как мы стали мужем и женой.
   Если - бы я знал,  что ей было не 18 лет,  а 17 и что я старше ее на девять лет, то вряд- ли я был с ней,  так как считал тогда,  что такой разрыв в возрасте это большой минус.
  Но, все это оказалось чепухой, жизнь доказала несостоятельность моих надуманных соображений.            
   
    Наступило лето, я регулярный посетитель всех спектаклей этого Украинского театра,  не пропускаю не одной новой постановки в нем, а шли там такие.
   Оперетты: - «Наталка Полтавка»,  «Ой, не ходи Грицю», «Лымаривна», « Сорочинска Ярмарка», «Запорожец за  Дунаем»  и многие другие.
    В общем, я все это смотрел с удовольствием. У меня даже в зрительном зале было свое как - бы бронированное место,  это 2 ряд 7 место, которое в кассе театра даже не продавалось никому кроме меня, а  если я и отсутствовал то, и оно пустовало - это кассирша зная меня, этот билет никому не продавала.
   Наши, я бы сказал,  ночные встречи с Анютой продолжались,  и я постепенно от нее узнал,  что она сама из города Колпашева,  где училась в школе,  окончила семь классов,  поступила  работать вначале в швейную мастерскую,  как - бы ученицей,  в это время уже началась  война. 
   Но, в мастерской вместо того,  чтобы учить шить ее и ее подругу, с которой они поступили учиться шить, вместе отправили 15 летних девчонок копать картошку,  глубокой осенью, когда уже выпал снег.
    Мерзли обветренные мокрые руки,  на них появились гнойные ранки, а им говорят надо копать, надо план выполнять.
    И, когда они все же простудившись как- бы взбунтовались, говоря:
   - Мы, поступили учениками шить, а не огороды убирать,  - то заведующая мастерской, некто Харина, за отказ копать картошку, по 8 - 10 часов лишила их хлебного пайка ( это 600 грамм в день).
   Что оставалось делать двум девчонкам с больными руками, кашлем, простуженными легкими, ячменями на глазах?
  Да, правильно, они за справедливость и обратились в прокуратуру города Колпашево.
   К чести прокурора, она выслушала их,  по сути дела еще детей и тут - же позвонила к этой портной даме Хариной.
    Она ей заявила, что это лишения пайка хлеба,  использования подростков на огородных работах, вместо учебы является противозаконным, добавив, что даже в тюрьмах преступников не лишают пайки хлеба, а тут Вы лишили хлеба кого?  – Детей.   
   В общем,  вернувшись обратно, хлебные карточки им выдали и тут- же уволила она их,  как за нарушение дисциплины, выдав им такие справки, на что они отреагировали ей словами:
   -  Ваша справка нам нужна для туалета.
  Анюта сделала символический жест с этой бумажкой и тут - же ей бросила ее в кабинете и вышла.
  Может быть,  это было грубо, а как иначе. Да, и действительно, ну зачем им двум девчонкам по 15 - 16 лет была эта справка?  Для чего? Когда у них трудовая жизнь была еще вся впереди.         

        Как - то месяца два,  три тому назад я читая (по моему Комсомолку) наткнулся на одну из статей из города  Томска о том,  что вот мол, как там в таком - то предприятии Секретарь парткома всячески зажимал и дискредитировал, кандидата от коллектива рабочих и служащих в  Депутаты Верховного совета.
    Стараясь протолкнуть партийного функционера, фамилия этого секретаря была указана в статье, это некто Харин - не сынок – ли той Колпашевской  Хариной, что весьма вероятно, так как Колпашево - Томской области и как видно- « яблоко не далеко укатилось от яблони».         

 10 сентября 1989 год.   Ой!  Как давно я не писал ни одной строчки,  в эти свои воспоминания.   
   Но, откровенно говоря, и желания пока в этом не было, да и сейчас еще нет. Подожду вдохновение в этом….. .
         
   И, все - же   перечитывая сейчас страницы  с момента начала деятельности училища, я пришел к выводу.
  Что не надо кое, что скрывать и делать из себя паиньку ( о случае к случае обо мне),  следует и вспомнить,  когда при концерте в Доме культуры я отказался славословить нашего - «дорогого, отца родного».
  Как уговаривал меня  наш Завхоз  пойти поужинать к нему,  где он жил.
   Но, все по порядку,  без утайки и прикрас, все так как это было в жизни и не важно, как это характеризует меня, я просто был человек - не идеал, и не непорочная дева, не ангел и не злодей, я просто- че-ло-век со всеми своими слабостями и так припомню эти три случая:   
   Кончается торжественная часть - выступление на сцене Районного  «дома культуры», которая проводилась нашим училищем, после которой силами нашей самодеятельности должен был дан концерт. 
     Выступила наша директриса Богатырева, с отчетом о деятельности училища, затем кто - то из Райисполкомовских деятелей и наконец, в «заключении  политические боги» , районного масштаба.
   Все они  конечно, кроме Богатыревой,  в конце « вопили» здравицу нашему «отцу родному» - благодетелю всех народов.
    Я стоял где - то у стены с правой стороны зала,  с горечью думал:
 «Вот, как оболванивают простого смертного», вдруг ко мне подошла наша Замполит Раиса Абрамовна и говорит:
- Сергей Николаевич Вы, сейчас, как только закончит свое выступление Секретарь Райкома должны крикнуть: «Да, Здравствует Иосиф Виссарионович Сталин Ура!»
  Я, вначале заявил:
 - Нет, я кричать не буду.
 -   Это почему же?- спросила она.
  -Не буду и все, у меня горло болит.
 -  Нет, Вы должны это сказать.
 - Нет, нет,  и нет, что хотите, делайте, а не буду, я, лучше уйду из зала.
 Она  конечно знала мое упрямство,  но хотела настоять на своем.
  Но видя, что я действительно мог уйти, а это значит сорвать выступление моих артистов - нашего драм кружка.
  Она, косо посмотрела на меня, резко отвернулась и  что - то бурча про себя отошла от меня.

На этом записи закончились. ............ А на крещения 1990 года 18 на 19 января ПАПЫ не стало. Я напишу совместно со своими сестрами Лидией и Натальей заключительную главу......... (Николай Долгирев)