Небольшая семилетняя школа в самом центре Казани в 150 метрах от Кремля. Мартовское утро. Идут занятия первой смены. Звонок на перемену Наш второй класс как всегда с шумом, радостными криками вылетает из класса летит вниз по деревянной лестнице. Внизу у учительской стоит завуч и необычным глухим голосом просит, вернее требует успокоится и пройти в школьный зал. В зале собрались практически все учащиеся, а учителей никого нет.
Мы не выдерживаем столь длительного ожидания и смеясь, толкая друг друга выскакиваем на улицу подсмотреть что происходит в учительской, окна которой на первом этаже и выходят на улицу. Первое что мы увидели - Анна Петровна наша учительница всегда сдержанная, собранная, согнувшись нервно курит, спрятавшись за печкой.
Эта картина у меня и сегодня стоит перед глазами. От увиденного мы все сразу замолчали, быстро вернулись в зал и шепотом стали рассказывать что увидели. Анну Петровну в школе уважали и любили, так что скоро зал притих. Если она закурила в школе, значит произошло что то страшное. Вскоре завуч вместе с учителями первой смены вошли в класс. У всех учителей лица были заплаканные, кое кто еще вытирал глаза платочком.
Все тем же глухим голосом завуч школы сообщила - умер Иосиф Виссарионович Сталин. Занятий сегодня не будет. Она что то еще говорила, но детская память не сохранила. Помню только, что новость так нас поразила, потрясла, что все просто онемели. Мы вышли из школы молча, не толкаясь и не радуясь отмене уроков. Кто то из подружек при входе в Кремль, где мы жили, тихо проговорила- как же теперь?
Но прошло немного времени и мы уже дружно напевали частушки:
Берия, Берия потерял доверие
А товарищ Маленков
надавал ему пинков.
Бюст Сталина стоял в школе и детвора тщательно следили за тем, чтобы его не задеть. Чего больше в этом было, уважения к памяти Сталина или опасения неприятностей для родителей, сейчас оценить трудно. Но когда через несколько лет в Кремлевском саду перед правительством Татарстана, у памятника, где были изображены сидящие на скамейке Ленин и Сталин, на утро вместо Сталина оказалась пустая скамейка, меня это озадачило сильно. Осталось ощущение чего то не хорошего. Взрослые происшедшее при нас не обсуждали, но чувствовалось что им это тоже не по душе.
Жизнь текла, мы учились, посещали кружки. Зимой чуть ли не всем классом ежедневно гоняли до изнеможения на катке парка "Черное озеро". Вообще жили обычной жизнью детворы того времени, дружно и весело.
После восьмого класса мы с подружкой дали себя уговорить директору школы пойти в одиннадцати летку. В школе было два восьмых класса. Многие родители предусмотрительно успели своих детей определить в класс, который должен был учиться по десятилетней программа.
Мы с подружкой были одними из лучших учеников и чуть ли не самыми активными. Родители в школу ходили редко.Вот директор школы и взялся за нас. Он долго объяснял, что нужно поддержать партию и правительство в этом начинание. Отечеству нужны высококвалифицированные рабочие. Не может же класс нового одиннадцатилетнего образования состоять из одних троечников. Среди троечников было много ребят с которыми мы учились с первого класса. Длительная беседа не прошла даром и мы согласились. Специализация класса – штукатуры - маляры.
В один из осенних дней нам выдали строительные комбинезоны и мы всем классом пришли впервые на стройку. Бригадир штукатуров, молодой мужчина встретил нас приветливо. Распределив между рабочими бригады пожелал нам успехов в освоении профессии штукатуров. Началось наше производственное обучение. На стройке было холодно и очень ветрено. Мы иногда сбегали с рабочего места и прятались где потеплее.
Однажды спрятавшись в помещении, где рабочие недавно закончили штукатурные работы, мы услышали как бригадир чертыхаясь и громко ругаясь начал кельмой наносить грубые, глубокие полосы по оштукатуренным стенам. Плюнув в сердцах на пол, сказал – Сталина на вас нет! – и пошел. Я невольно задумалась почему он разрушил то, что одна из рабочих сделала накануне и что означают сказанные им слова о Сталине.
Я, как и все мои одноклассники, в это время практически особенно не заморачивались на политические темы. Меня, как председателя учкома школы, волновали больше учебные проблемы и как добиться, чтобы на школьные вечера приходили все ученики, не зависимо от обеспеченности.
В конце 50-х годов жизнь с каждым днем становилась легче. Многие родители стали уделять внимание одежде. Уже забыты не только сатиновые и штапельные шаровары, которые мальчишки носили в начале 50-х, но уже девочки приходя домой старались побыстрей школьную форму сменить на нарядное платьице. И наши школьные вечера порой стали напоминать конкурс девичьих нарядов. Семьи ,где детей было трое и более, часто не в состоянии были сшить новые платье на очередной школьный вечер. И многие девчонки стали пропускать школьные вечера. Обсудив на совместном заседании комитета комсомола и учкома школы возникшую проблему, мы решили что на школьные вечера все должны приходить в школьной форме, за исключением новогоднего вечера. Смешно вспоминать, как мы с серьезным выражением лица стояли на входе и не пропускали пришедших на школьный вечер одетых не по форме. Однако, вскоре на вечера стали ходить все.
Случай с бригадиром, когда он с болью в голосе вспомнил Сталина, у меня в голове всплыл когда в конце одиннадцатого класса, жителей нашего дома начали выселять из Казанского Кремля и мы получили новую квартиру. Знаменитые хрущевки для нас, выросших в коридоре с восемью соседями и общей кухней в конце длинного коридора, с одним туалетом и умывальником на 12 семей - были большим благом, но не заметить низкое качество отделочных работ в полученных квартирах было не возможно. По сравнению с 55-58 годами ухудшилось качество не только отделочных работ в новых домах, но и обувь и одежда выпускаемая нашей промышленностью. На деньги заработанные мной, в 10 десятом классе на стройке общежития для строителей, я перемерив множество босоножек и летних туфель наших фабрик, купила кожаные босоножки венгерского производства за 35 рублей.
Летом 60-го я возвращаясь после каникул, проведенных в Харькове, на несколько дней остановилась в Москве. Посетив Третьяковку, Пушкинский музей, я отправилась на Красную площадь посмотреть Кремль и Мавзолей. Очередь в Мавзолей растянулась где то на километр и двигалась очень медленно. Все терпеливо стояли, некоторые были с цветами. При входе мавзолей меня взяла оторопь. В зале где лежали в гробах Ленин и Сталин, был полумрак. Все двигались очень медленно, лица напряженные. Двигаясь по залу мимо гробов, я взглянула на забальзамированные тела вождей и невольно ускорила шаг к выходу, где и растянулась на скользком полу. Ситуация была очень неловкой. Спасибо солдату стоящему в карауле. Он в нарушение устава улыбнулся мне, не насмешливо, а ободряюще. Поднявшись я вышла из Мавзолея, пораженная увиденным. Это был последний год нахождения тела Сталина в Мавзолее.
Чем старше я становилась тем больше стала обращать внимания на происходящее в стране.
В жизни я еще не раз от людей работавших во времена руководства страной Сталиным, слышала выражение того бригадира на стройке-" Нет на вас Сталина!" С годами все чаще. Говорилось это при явной несправедливости и головотяпстве. В голосе говорящих явно чувствовалось уважение к Сталину и это как то не очень согласовывалось с решением ХХ съезда КПСС.
Один из сотрудников эвакуированный, во время войны, вместе с частью Харьковского авиазавода в Москву, в 70–е годы, вспоминая войну, рассказал:
- Эшелон прибыл утром на вокзал Москвы, но работники завода отказались выгружаться. Кто то пустил слух, что Сталин покинул Москву. Заводчане заявили, что будут разгружаться только если Сталин в Москве. Сотрудник перед началом войны закончил службу в Кремлевском полку, вот его и попросили узнать Сталин в Кремле или нет. Прибыв в Кремль он позвонил знакомому капитану, тот сообщил - Сталин в Кремле. На вокзал он летел как на крыльях и как только сообщил заводчанам эту новость, эшелон тут же начали разгружать.
У нас дома, в семьях родственников отца, о Сталине, вспоминали не часто. Не ругали и не восхваляли, но рассказывали, что в бой солдаты шли – За Родину, за Сталина!
Летом перед десятым классом я узнала, что отец моей мамы, мой дедушка был священнослужитель, умер в 1935 году. На фотографии которая хранилась у нас, он был в гробу покрытый очень красивым дорогим покрывалом - саваном с архангелами.
О жизни мамы и ее семьи в селе, где служил дедушка, сестра мамы по моей просьбе рассказала, но попросила не рассказывать об этом двоюродным брату и сестре. Из ее рассказа я узнала, что жили они бедно, но не голодали. Сельчане приносили в церковь молоко, яйца. Матушка шила сельчанам одежду,учила детей грамоте. Швейная машинка "Зингер", купленная в 1915 году, была только у них. В благодарность за шитье и обучение детей сельчан, получала иногда и мясо. Я заинтересовалась историей жизни семьи моей мамы так как не могла понять, почему родной брат и сестра имели одну фамилию, а мама другую. Мамина сестра не смогла объяснить мне причину. Она только сказала, что у деда родные братья тоже имели разные фамилия.
У меня не было возможности в эти годы узнать более подробно об их жизни в то время.
Уже 2009 году, вернувшись в Татарстан ухаживать за 90-летним отцом, я посадив отца в полученную им семерочку, поехала по селам где жил и служил дед. Начала с последнего места его служения.
Церковь практически разрушена. Крыши нет и только на одной из стен еще сохранилась роспись. На мое счастье я нашла женщину, жившую в этом селе с 20-х годов. Она оказалась в детстве была подругой моей тети, знавшая и хорошо помнящая не только деда, бабушку, но и мою маму, и ее брата. Доброжелательная, очень бодрая для своих 92 лет женщина рассказала, что знала о дедушке и бабушке. Много лестных слов я услышала в адрес моего деда, какой он был добрый и внимательный. Для детворы у него в карманах рясы всегда были конфеты и печенья. Матушка была строга и детвора ее побаивалась. От нее я узнала и тайну, почему моя мама имела другую фамилию. Оказывается мама решила стать учителем, а детей священнослужителей в педагогическое училище не принимали.Вот дедушка попросил своего старшего брата записать мою маму на себя. Как они это смогли оформить, мне не удалось установить. Что мама родилась в селе где служил дед, я смогла найти в гос архиве. А вот как и когда она была переписана на фамилию дяди, найти не получилось. Женщина показала мне место захоронения бабушки и сказала что дедушка в конце 34 года оставил церковь и ушел. Стал бродячем попом. Умер он в женском монастыре в 35 году по причине туберкулеза легких. Он не был репрессирован, поскольку ушел бродяжничать за несколько месяцев до начала репрессий. В этом селе репрессирован был только отец этой женщины. Отец ее был церковным старостой, и продолжал служить после ухода моего деда. Вот так уже в пожилом возрасте я узнала историю жизни семьи моей мамы.
Смена фамилии, удачу маме не принесла,в училище она не поступила, вернее сказать не поступала, так как вскоре бабушка умерла, по этой причине дедушка и ушел бродяжничать, оставив приход . Маме из отсутствия материальной поддержки вынуждена была поступить на курсы лаборантов на строящийся завод СК. Младшую сестру забрал старший брат в Казань. Он работал бухгалтером. Благодаря старшему брату, она окончила школу в Казани, а затем Казанский авиационный институт.
Никто из наших ближайших родственников не был репрессирован, не был осужден.
Была выслана в Сибирь на поселение родная сестра бабушки. Я встретилась с дочерью ее подруги. Маленькая, худенькая, слепая женщина поразила меня своей разумностью и тактичностью, а ей накануне исполнилось 102 года. В момент высылки в Сибирь ей было около 20 лет. Она рассказала, что приняли их в Сибири( ныне это северная территория Казахстана) хорошо. Жили дружно. Из братьев и сестер, только она вернулась в Татарстан. Остальные ее родственники, как и наши родственники остались жить в Казахстане.
Отец, мамина сестра, ее брат были беспартийные. У отца один из братьев был коммунистом, коммунистом и ушел в иной мир в 2015 году.
Из моих знакомых только у одного одноклассника отец был репрессирован в 40-х годах. В школе он никогда не говорил об отце. Впервые мы услышали, что его отец репрессирован в 90-е годы. Изучая историю семьи моей мамы, находясь в гос архиве, решила посмотреть кем же работал его отец. В книге памяти значится, что работал он завхозом в больнице, в которой и сегодня воруют и пишут жалобы друг на друга.
И когда я слышу высказывания либералов в адрес Сталина, невольно вспоминаю пустые полки наших магазинов в конце 80-х и начале 90-х годов, затем высокие цены на продукты и низкие цены на водку. Отсутствие и задержка зарплат до полугода и более. Увеличение психических заболеваний в несколько раз, особенно среди работников научных институтов.
В результате всего этого - увеличение в 90-е годы смертности по всей России.
Так может нам всем пора прекратить охаивать наше прошлое и вспомнить заповедь– НЕ СУДИТЕ И НЕ СУДИМЫ БУДИТЕ!
.