***
Старый альбом... старые чёрно-белые или коричневатые выцветшие фотографии с заломами и уже подёрнутые тленом с проступающими белёсыми пятнами. Пройдёт ещё немного времени и то, что было на них когда-то запечатлено, потеряв свою чёткость, помутнев, потускнев постепенно станет исчезать, неотвратимо унося с собой те прекрасные важные или значимые мгновения прошлой жизни, которые так хотелось бы сохранить не только в своих мысленных воспоминаниях, но и получать удовольствие от вида, наглядности, визуального дополнения нашей хрупкой памяти.
Старый альбом... Когда -то отец приклеил на его страницы все фотографии: большие и маленькие, дореволюционные выполненные в фирменных "Фотографиях" на твёрдом картоне и тоненькие, любительские самых разных размеров, довоенные и послевоенные. Мама ругалась на него за это - приклеил он .их каким-то жутко крепким клеем непонятно какого состава и что называется намертво. Поэтому если и захотелось бы кому-то посмотреть надпись на обороте перевернув фото,дабы узнать в каком году оно было сделано , в каком месте и кто так мило улыбается глядя на тебя через годы, а кто напряжённо серьёзен на малюсенькой фотографии для документа, то сделать это совершенно не представляло никакой возможности.
Альбом был толстый, распухший, давно не вмещающий в себя всю длинную и такую насыщенную человеческую жизнь целой семьи.Между последними страницами нахально примостились россыпью те фотографии, которые страницы альбома не вмещали и которым казалось бы не было уже места, но их все же втиснули, потому что и они были частицей этой семейной жизни и так же имели полное право наряду с самыми первыми находиться здесь.
Обложка альбома была внушительной, жёсткой из тёмно-серого почти чёрного с муаровым рисунком дерматина и с небольшим овальным резным окошечком на передней главной странице обложки.В это окошечко была вставлена открытка с изображённым на ней натюрмортом вполне известного фламандца - роскошные пионы в серебряной круглой вазе, хрустальный бокал с тёмно-красным вином, а на переднем плане жёлтый лимон с изящно свисающей спиралькой срезанной кожуры и гроздья великолепного чёрного и янтарного винограда.
Альбом периодически доставали из нижнего ящика массивного письменного стола, где он имел постоянную прописку, и внимательно, трепетно и бережно просматривали. Попутно старшие всегда что-то объясняли и рассказывали младшим. Каждую страницу этого альбома, каждую фотографию знали и помнили наизусть, все довоенные снимки, изображавшие то время, о котором дети знали только по рассказам отца и матери, казались настолько родными, что ощущение того, что в альбоме существует своя собственная, внутренняя, сказочная жизнь, было вполне реальным. Откроешь страницу и вот ты погружаешься в этот особый мир, мир пропахший запахом старого картона, папиного ядрёного клея и нескольких засохших цветков, уютно примостившихся когда-то между страницами, мир воспоминаний, фантазий, счастья и трагедии, мир Первой мировой и Отечественной войны, мир Крымских санаториев -дворцов, мир пионерских лагерей советского счастливого детства и мир профсоюзных коллективов родительской работы - мир огромной семьи.
На одной из самых первых страниц этого альбома немного вызывали удивление две совершенно одинаковые фотографии- близнецы.На обеих был снимок площади с памятником Тарасу Шевченко в г.Харькове. Конечно, дети знали, что мать до войны жила в Харькове, а отец учился в Москве. Знали, что его сокурсник был родом тоже из Харькова и заочно познакомил их.Потом они почти год переписывались.Ещё дети знали, что первое свидание произошло именно у этого памятника, но наличие двух этих фотографий на одной странице было по меньшей мере странным и совершенно непонятным. Тем более, что ни отца, ни матери, ни вместе, ни порознь на фотографиях этих не было. А поскольку большинство фотографий были приклеены на свои места отцом ещё до рождения детей и жили там всегда, то и наличие этих близняшек никогда не обсуждалось. Подумаешь на мгновение об этой странности и тут же забудешь - есть и есть.
Прошли годы, много, очень много лет. Сначала не стало отца, потом ушла мама... Потом оказалось, что почти никого из тех, кто существовал в этом старом альбоме уже давно нет на этом свете. Альбом постепенно рассыхался, расклеивался и распадался. Даже отцовский суперклей не выдерживал схватку со всесокрушающей силой времени - некоторые фотографии стали отслаиваться от страниц. И вот однажды далеко за полночь, когда от света настольной лампы в комнате становится так тепло и уютно, старый альбом снова достали из нижнего ящика письменного стола и в который раз начали перелистывать его ветхие страницы и рассматривать пожелтевшие фотографии. Иногда наступает ностальгическая потребность, настроение светлой грусти и желание окунуться в далёкое, романтическое, туманное прошлое своей семьи. Половину фотографий уже отклеенных приходилось бережно и аккуратно перекладывать, на этот раз отклеились и те две близняшки с памятником Шевченко. Перевернув каждую, увидели, что это открытки и наконец поняли, почему родители хранили их обе и почему отец когда-то очень давно так накрепко приклеил все фотографии и эти две в том числе.
На обороте одной из них рукой отца было написано:
"Лизонька, родная моя!
Помни это место, где сошлись наши пути, где впервые в жизни ты заставила моё сердце забиться так трепетно и радостно.
1 сентября 1937 года в 8 часов 10 минут вечера.
То, что было несбыточным и сказочным стало действительностью и я полюбил тебя навсегда.
Здесь впервые я понял, что ты моё счастье, моя жизнь, моя любовь.
С этого вечера я стал твой навек. Помни это, моя милая Лизонька.
25 сентября 1937г.Твой Павел Н."
На обороте другой фотографии маминой рукой было написано:
"Павлик любимый, память о необыкновенной фантазии-сказке, о тебе вечно сохраню .
Помни меня, а я буду благословлять минуты встречи с тобой и любить тебя всю жизнь.
Ц. Лиза. 25.IХ-37г."
Родители прожили вместе почти пятьдесят лет и вырастили четверых детей, шестерых внуков и двух правнуков.
Старый альбом, сколько же ещё милых тайн он хранит на оборотных сторонах тех фотографий , которые пока крепко держаться на его страницах...