Николай Николаевич 2

Виктор Прутский
Продолжение. Начало -http://www.proza.ru/2016/08/18/277

Конечно, это тема для целого романа, но романа Николай Николаевич писать не собирался; в коллективизацию был малышом, в лагере  тоже не сидел. Он хотел только показать их встречу. По сути, встречу перед смертью, когда человеку свойственно подводить какие-то итоги.

Эта тема сидела в его мозгу  с тех пор, как  он понял всю трагедию Великого перелома, уничтожившего крестьянство и  оставившего страну без хлеба. Но реализовать её он даже не пытался. Его симпатии, естественно, были на стороне пострадавшего Ивана, но как же он мог осуждать Трофима, свято проводившего линию  советской власти? Официально наше сельское хозяйство считалось самым передовым в мире, о таких, как Трофим, в газетах писали, как о ветеранах колхозного производства, а сидевшие в лагерях ещё  долго так и  оставались  врагами народа. Добивать их, как класс, уже, правда, не призывали, но и реабилитировать не торопились.

Так эта тема и барахталась в его сознании в почти эмбриональном состоянии, то всплывая на поверхность, то  снова исчезая. И нельзя сказать, что вызревала, обрастала деталями. Она так и оставалась зернышком, которое могло стать растением, а могло и не стать. Николай Николаевич видел только двух стариков, которые встречаются  во дворе Ивана, вернее Ивана Евсеевича. Тяжело больной Трофим приходит к Ивану , по сути, со смертного одра. Зачем он пришел? За отпущением грехов? Но он никогда не чувствовал себя виноватым, он уважаемый ветеран колхозного производства, может быть даже орденоносец. И воевал на войне храбро, и его сыновья там же сложили головы. В чем ему каяться?
И всё же Трофим приходит…
 
Николаю Николаевичу ничего не было ясно в будущем рассказе. Да и никогда, садясь за письменный стол, он не знал, что у него выйдет из-под пера. Внутренний цензор действовал, это верно, но под искусственные схемы ничего не подгонялось.

И вот зернышко настойчиво просилось в почву. Да и время подходящее настало: шел пятый год перестройки, о коллективизации  такого однозначного мнения уже нет, Иваны Евсеевичи в общественном сознании реабилитированы.

Трофима Николай Николаевич плохо представлял. Скорее всего, думал он, это был обычный сельский парень, немного безалаберный, загоревшийся идеей быстрого  переустройства мира  и поступавший с фанатизмом истинного борца за новую веру. А может, и нет. При общественном половодье на поверхность всегда выплывает всякий мусор в виде лежебок, горлопанов, завистников, людей без Бога в голове, преследующих чисто личный интерес; таких-то и было большинство среди тех, кто раскулачивал, издевался над односельчанами. Так что Трофим мог быть и таким, и этаким. Но особого значения это, видимо, не имело, потому что важен результат, а результат налицо:  честных тружеников сослали в Сибирь, деревню разорили. И кто больше натворил зла – правоверные проводники так называемой линии партии или  откровенные прохвосты – ещё вопрос. Николай Николаевич видел только  изможденную смертельной болезнью фигуру Трофима, ковыляющего во двор к соседу. И это мог быть л ю б о й  Трофим: смерть ставит в равные условия  и фаната, и прохвоста, заставляя  оглянуться на свою жизнь с необычного и последнего ракурса.

Николая Николаевича больше волновал Иван Евсеевич, тем более что именно он, его отношение к миру , к жизни, к тому же Трофиму и должно составить суть рассказа. Его молодость он описывать не собирался, а видел сразу стариком: неторопливым, обстоятельным, причем неторопливость была не от характера, а обычная медлительность человека, несущего тяжелый груз прожитых лет. Но для своего возраста старик ещё довольно крепкий, ходит в магазин за хлебом, управляется с немудреным домашним хозяйством: есть собака, десяток кур с пестрым важным петухом, который ему, может быть, напоминает Трофима в молодости (но это так, в рассказе этот штрих может и не пригодиться). Живет со старухой, совсем уже слабой и никуда не  выходящей со двора. Дети у них, по-видимому, есть, но для рассказа это  не важно, они могут быть где-то далеко, вместе с родителями дети теперь не живут, да и что им делать в разоренном колхозе, где от деревни Ивановой молодости и половины домов не осталось.

Николай Николаевич видел своего героя с развитым чувством собственного достоинства, независимым, добрым. Но  ему ведь испоганили жизнь; сначала ни за что поместили, как зверя, за колючую проволоку, а потом хоть и выпустили из загородки, но с тавром врага народа. И не последнюю роль в этом сыграл Трофим.   Так как же он должен к нему относиться  и что скажет ему при встрече, которой не ожидал?

Этого Николай Николаевич не знал.

          Продолжение следует http://www.proza.ru/2016/08/20/264