Тот самый Рудаков

Борис Тебиев
                ТОТ САМЫЙ РУДАКОВ
  Из книги "Тайны книжных переплетов" (Из записок книжника)

В 1970 году в Англии при участии известного специалиста в области истории Византии профессора Д. Оболенского была переведена на английский язык и издана книга полузабытого русского исследователя, приват-доцента Московского университета Александра Петровича Рудакова «Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии». Первое и единственное русское издание этой книги было выпущено в мятежном 1917 году в Москве. Уже в 20-е годы книга Рудакова стала библиографической редкостью, но не утратила своего научного значения. На протяжении многих последующих лет к этой книге неизменно обращались специалисты. И не только из России, но и из стран Западной Европы.

Книга того заслуживала. Ее глубокая научная фундаментальность снискала заслуженную славу. Мастерски исполненные, «Очерки» Рудакова раскрывали многогранную в своих внутренних связях, живую и широкую картину жизни городов Восточной Римской империи. Даже критики, упрекавшие автора «Очерков» в некоей статичности изображения византийской жизни, признавали огромную научную эрудицию Рудакова, позволившую ему по крупице собрать и виртуозно обобщить огромный историко-культурный материал. Знакомя читателя с комплексом самых разнообразных проблем и реалий византийской жизни, «Очерки» освещали городской быт, жизнь деревни и поместья, условия жизнедеятельности разных классов и групп населения. Автора интересовало все до мельчайших подробностей: ремесло и торговля, столица и провинция, техника ремесленного производства и судьба непосредственных производителей. К этому необходимо добавить, что выполненное Рудаковым исследование носило пионерный характер. К изучению проблем, связанных с социальной жизнью городов, вопросов социальной психологии и демографии, он обратился одним из первых, задолго до того, как исторической наукой была осознана несомненная актуальность этой проблематики.

Редактор лондонского издания «Очерков» о судьбе автора замечательной книги практически ничего не знал, не был знаком с последующими его работами, а потому вполне логично предположил: после 1917 года Рудаков «исчез в смятении Октябрьской революции». Однако это предположение было неверным. Блистательно начатая карьера Рудакова - византиниста действительно неожиданно и круто оборвалась. Судя по тексту «Очерков», он готовил их продолжение, новую еще более фундаментальную научную монографию. Ее не последовало, и византинисты, потеряв своего талантливого коллегу из вида, предположили худшее.
 
Но Рудаков не исчез в «смятении революции», не утонул в революционном омуте. Просто – сменил место жительства, сменил службу, сменил научные интересы. Возможно, ученый полагал, что это временно, что это ненадолго, а получилось – навсегда.

Покинув в 1918 году Московский университет, Рудаков переехал в родную Тулу. Здесь он оказался целиком поглощен живой жизнью и массой проблем, которые не оставляли и минуты времени для занятий по истории Византийской империи, для кабинетной работы. Надо было спасать родную культуру, каждый день что-то отстаивать, кого-то убеждать…

Хочу заметить, что связь с родным городом, где в 1886 году, в семье ремесленника-оружейника он родился, где прошли его детство и юность, Александр Петрович не терял никогда. Он постоянно приезжал сюда в 1904-1909 годах, будучи студентом Московского университета. Позднее, став приват-доцентом и членом Императорского Московского археологического общества, принимал участие в работе Тульской губернской ученой архивной комиссии.

Раскрою маленький секрет, который секретом практически не является: почти также увлеченно, как византийской и античной историей, Александр Петрович Рудаков со студенческих лет занимался отечественной историей. Из-под его пера выходили не только такие работы, как «Аграрный вопрос в политике и литературе последних десятилетий Римской республики», но и такие сочинения как, например, «Боярство и самодержавие в XVI веке». И если за первое из указанных сочинений студент Императорского Московского университета Рудаков был удостоен золотой медали, то за второе ему присудили весьма престижную в то время премию имени Н.В. Исакова.

До 1918 года Рудаков все же в большей мере был востребован как блестящий знаток античности и европейского средневековья. Его университетский учитель, крупнейший русский историк-позитивист, профессор Павел Гаврилович Виноградов дважды писал ходатайства об оставлении Рудакова в Московском университете для подготовки к получению профессорского звания по кафедре всеобщей истории. В одном из этих ходатайств были такие строки: «А.П. Рудаков обладает необыкновенной начитанностью, огромным трудолюбием и жадностью знания. В своих письменных работах и при обсуждении рефератов он обнаружил незаурядную наблюдательность и способность обращения с историческими фактами».

В 1913 году в Петербургском университете Рудаков успешно сдал магистерский экзамен. Темой его сочинения был «Первый афинский морской союз». В 1914 году Рудаков был утвержден приват-доцентом Московского университета. Вышедшие в 1917 году «Очерки» представляли собой, по всей видимости, его магистерскую диссертацию. Когда и при каких обстоятельствах проходила ее защита – не известно. Однако в 1918 году Рудаков уже значился профессором Московского университета. Но, видимо, в Москве он в это время уже бывал наездами, окончательно обосновавшись в родной Туле.

Главное, что удерживало Рудакова в Туле, что определило его жизненный выбор - это стремление быть полезным на своей малой родине. К этому времени он уже многое сделал для того, чтобы обратить внимание местных властей и общественности на проблемы сохранения исторического и культурного наследия города русских оружейников и Тульского края. Именно Рудакову старинный город русской славы в значительной мере обязан тем, что был сохранен от разрушения самый главный исторический памятник города – Тульский кремль, построенный в начале XVI столетия с участием итальянских мастеров. Незадолго до Первой мировой войны в городской думе всерьез обсуждался вопрос о том, чтобы разобрать мощные крепостные стены и башни, а прочный старинный кирпич употребить на хозяйственные нужды города. На территорию кремля покушались и построенная здесь первая городская электростанция, и расположенный поблизости Императорский оружейный завод… 

Лишь благодаря настойчивым протестам передовой общественности города Тульский кремль удалось спасти от разрушения. В хоре защитников кремля голос молодого московского ученого и потомственного тульского оружейника Александра Рудакова звучал особенно громко и призывно. В местной печати появился цикл его статей, посвященный истории оборонительных сооружений Тулы, а в 1916 году в одной из местных типографий была выпущена брошюра Рудакова «Тульский кремль». Каждая строчка этого сочинения пронизана сердечной болью патриота и гражданина за родную землю, родную старину. Бичуя провинциальную косность, автор поднимается до серьезных обобщений. «Заброшенность Тульского кремля, - отмечал Рудаков, - лишний раз говорит нам о том, как печально положение остатков родной старины в России, где они массами гибнут и от наивного вандализма масс, и от самоуверенного варварства их полуобразованных и тем более опасных, утилитарно настроенных руководителей».

В дни революции и гражданской войны опасность разрушения наследия прошлого  сделалась еще более очевидной, и Рудаков понял, что его место в Туле, что он должен сделать все возможное, чтобы сохранить для потомков исторические реликвии народа. В 1918 году Рудаков назначается уполномоченным Главархива по Тульской губернии и проделывает поистине титаническую работу. С сентября 1918 года по март 1919 года Рудаков вместе с четырьмя помощниками берет на учет наличные архивы всех дореволюционных губернских, уездных и волостных учреждений края.

Благодаря Рудакову и его команде десятки тысяч ценнейших исторических документов, связанных с историческим прошлым Тулы, ее заводов и фабрик, государственных и общественных учреждений, просветительских обществ, с жизнью и деятельностью выдающихся туляков были спасены от почти верной гибели. Ценнейший фонд губернской земской управы, например, Рудаков отыскал аж на местном складе утильсырья. Еще немного и документы истории превратились бы в жидкую массу, а потом из них сделали бы бумагу и напечатали на ней произведения революционных вождей.

Поставив на чашу весов блестящую научную карьеру профессора-византиниста  Московского государственного университета и должность скромного провинциального служащего, Рудаков выбрал последнюю, потому что знал: то, что может сделать он для родного города и края за него не сделает никто.

Параллельно с архивным делом в эти трудные годы Рудаков активно занимается пропагандой исторического и культурного прошлого Тулы и ее округи. Читает лекции в вечерних школах, кружках по ликвидации неграмотности, в рабочих клубах, на учительских курсах. Пишет статьи, брошюры и книги по истории края. После создания в Туле педагогического института Рудаков становится его профессором и первым заведующим кафедрой истории СССР.

Собирая свою «тулиану», я нашел многое из того, что было написано Рудаковым. Раздобыл его «Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии», брошюру «Тульский кремль», книгу «Очерки по истории Тулы и Тульского края» (1923), сборник экскурсий «По Тульскому краю»(1925) и комплект краеведческого журнала «Тульский край» с его интереснейшими статьями. Каждой находке я был бесконечно рад не только потому, что книги и статьи Рудакова содержали ценные для молодого историка-краеведа обширные и достоверные сведения, но и потому, что они были наполнены особой энергетикой этого славного человека: энергетикой патриотизма, ответственности, научного поиска.

Александр Петрович Рудаков умер незадолго до начала Великой Отечественной войны, в декабре 1940 года, в возрасте 54 лет. Оставшаяся после него уникальная научная библиотека, состоявшая из редчайших книг по всемирной истории и истории Византии на нескольких европейских языках, долгое время хранилась вдовой ученого и никого практически не интересовала.
 
В 1960-е годы незначительная часть библиотеки попала в областной краеведческий музей. Большая же ее часть, к величайшему сожалению, стала добычей перекупщиков и разошлась по букинистическим магазинам Москвы и частным собраниям. В студенческие годы мне удалось приобрести лишь одну из книг из библиотеки Рудакова. Это книга Эрика Олай «История свеков и готов», изданная в Стокгольме в 1654 году Иоганном Локсением. Наряду с книгами, написанными А.П. Рудаковым, книгу из его библиотеки я также храню как память о замечательном ученом и пламенном патриоте России.
               
                Тула-Москва, 2004