С раннего детства я панически боялся медицинских уколов. И насколько я помню, эта боязнь преследовала меня до шестого класса школы. Я ничего не мог с собой поделать.
Удивительным было то, что у нас, мальчишек, дня не проходило, чтобы мы, играя, или мастеря что-либо, не ранились. И ничего! Все сходило с рук. Царапины и порезы заживали на нас, как на собаках. Разве только шрамы оставались.
Я сам часто ранил себя ножом, когда вырезал из дерева очередной корабль, или лодочку. Мне всегда нравилось что-нибудь такое мастерить. Но боязни порезаться ножом у меня не было. И боль от ушиба, или пореза, я спокойно терпел. И в очередной раз я без опаски брал острый нож, и начинал строгать деревяшку, с уверенностью ожидая увидеть то, что задумал. И на моем теле до сих пор так и остались многочисленные шрамы, как память о моем увлечении…
А вот укол медицинской иглой! Этого я не выносил…
В школе, когда среди урока нас отправляли из классного кабинета на второй этаж, в медпункт, делать профилактические уколы, то есть разные там прививки,- я убегал и прятался. Я мог простоять где-то за дверью, пока класс сделает прививку и начнет возвращаться на свой этаж. После этого я выходил из своего укрытия и шел за всеми. Часто мне удавалось таким образом избежать уколов. Благо, учитель не сопровождал нас за ручку.
Но не всего и не всегда в жизни можно постоянно избегать. Наступает момент, и приходится делать то, что нужно, - как бы ни боялся, или, как бы ни хотелось этого избежать!
Я хорошо запомнил, как мы с мамой пришли в нашу 7-ю поликлинику, где мне должны были сделать укол в мое заднее место.
И вот мы с мамой в манипуляционной. Я, уже большой мальчишка, в шестом классе, лежу на топчане со спущенными штанами и навзрыд рыдаю. Мне и стыдно, что я, такой большой, а плачу, но мне жутко страшно в ожидании укола, и я не могу сдержаться.
Мама сидит рядом, на стуле, и всячески пытается меня успокоить. Но ей это никак не удается. Я продолжаю реветь, а сам в панике жду, когда медсестра подойдет ко мне со шприцем.
А, между тем, пожилая медсестра в белом халате стоит у окна и гремит стерилизатором из нержавейки, который у нее на электроплитке, и в котором она стерилизует инструменты. Плитка давно уже остыла, и медсестра собирает шприц. Она стоит спиной к нам с мамой и делает свое дело. Грохот инструментов только усиливает мой страх. И я с еще большей силой продолжаю свои рыдания.
Медсестра не выдерживает и говорит моей маме:
- Мамочка, у вас есть конфета?
Моя мама открывает сумочку, роется в ней и отвечает, что есть. У мамы всегда с собой есть шоколадные конфеты. Она сама любит шоколад и меня балует.
- Дайте ему, пусть успокоится!- приказывает медсестра маме.
Мама послушно сует мне конфету. На удивление, я беру ее и начинаю сосать. Но слезы по-прежнему заливают мне глаза. В этот момент медсестра подходит ко мне сзади и просит маму показать ей, какие у нас конфеты, а сама резко и ощутимо шлепает меня ладошкой по моей голой попе и, возвращаясь назад, к окну, говорит:
- Такой большой, а устроил нам тут целый концерт!
Я доедаю конфету и, устав от слез, страха и ожидания, сквозь всхлипывания спрашиваю у медсестры:
- Ну, скоро уже?
- Что скоро?- в ответ мне кидает медсестра.
- Укол мне скоро сделаете?- в отчаянии, сквозь слезы, уточняю я.
- Вставай и надевай штаны!- мирно и с улыбкой отвечает мне медсестра и заканчивает:
- Я давно уже сделала тебе укол, герой!
- Как сделала? Когда? – в изумлении переспрашиваю я. Слез моих, как не бывало! А сам, ничего не понимая, но чувствуя какой-то подвох, встаю с кушетки и натягиваю штаны. Мама с улыбкой пытается мне помогать.
- А ты почувствовал, как я шлепнула тебя по попе?- снова вопросом на вопрос, отвечает мне медсестра.
- Да!- отвечаю ей, не совсем понимая, о чем она.
- Так вот!- завершает медсестра и навсегда убивает своим ответом мой старый страх,- В тот момент, когда я тебя шлепнула, я и сделала укол. Шлепок по попе ты почувствовал, а иглу нет!
И я с трудом заставил себя поверить в услышанное и выдавил из себя «Спасибо».
Мама тоже сказала медсестре «Спасибо», и мы оба вышли из манипуляционной. Я был просто поражен случившимся!
Но с того момента страх перед уколами у меня прошел навсегда. Я перестал бояться укола, каким бы он ни был. И для меня этот случай оказался поучительным.
Потом, когда я уже стал взрослым, я узнал, что та медсестра сделала мне укол не совсем в соответствии с медицинскими правилами. Но, как профессионал, она была гениальна. И в тот самый момент она оказалась не только умелой медсестрой, но и врачом-психотерапевтом, который сумел своими действиями помочь большому мальчишке преодолеть его закоренелый страх.
И я той медсестре всю свою жизнь благодарен и не забыл ее простой подвиг.
Пройдет много лет. И в 1964 году, будучи студентом четвертого курса института, я окажусь в студенческой больнице. И там у нас была медсестра Нина, которая сама училась в политехническом институте, но по совместительству подрабатывала медсестрой. Девушка она была очень симпатичная. Но всякий раз, когда, находясь на дежурстве, она поднималась с первого этажа к нам, на второй, производя назначенные врачами уколы, по всем палатам за ней летел мат. Ребята-студенты, не жалея ее, выражали свое возмущение тем, как болезненно она делала свое дело.
Конечно, Нина пришла ко мне в палату вся в слезах. Я поинтересовался, в чем дело. И она призналась. Она рассказала, что делает уколы, как ее учили в медицинском училище. Делает грамотно. Но мальчикам это не нравится. Вот они ее и кроют матом. А ей обидно!
При этом Нина спустила с моей, заранее подставленной, попы больничные брюки-пижаму, намазала спиртом мне кожу и приставила к ней наполненный шприц. Затем спокойно надавила иглой на попу. Бедная попа прогнулась воронкой под иглой, потом, не выдержав наглости острой иглы, с острой болью кожа лопнула под ней, и шприц утонул в мышце.
Да! Удовольствие не из приятных! И это был первый опыт моего общения с Ниной, как медсестрой.
Крыть ее матом я не стал. Во-первых, я этим никогда не пользовался. А, во-вторых, это было бы нечестно по отношению к ней. Ведь она сама призналась мне, в чем дело.
Я поступил по-другому. Я рассказал ей про свой случай в детстве, о котором теперь знаете и вы, прочитавшие эти строки.
- Левой рукой делай шлепок по попе, а правой одновременно легко всаживай шприц, как ножичек в горку песка, как мы это делали, играя в детстве в ножички! – предложил ей я, как сам понял это еще тогда, в шестом своем классе.
Была весна. И тепло с улицы наполняло надеждой на выздоровление каждого больного студента. Двери палат нашей больницы стояли нараспашку. Наступил очередной день дежурства Нины. Она снова шла с первого этажа к нам, на второй. Снова делала уколы. Но на этот раз мата на этажах за ней я не услышал.
А когда она пришла ко мне, то первое, что сделала, наклонилась и откровенно поцеловала меня в губы. И сказала «Спасибо». Я сначала опешил. А она призналась, что стала делать уколы, как я ее научил. И теперь никто иглы и не чувствует.
- Спасибо тебе!- снова повторила она. И я увидел в ее глазах не то, чтобы влюбленность, а, скорее всего, человеческую благодарность. Хотя, в те времена я сам был совсем неплох собой, - молод и очень симпатичен. Разве только больной, но не заразный…
2008 г.