Когда мне было три года от роду, я знала, что обязательно стану зубным врачом.
Завершалась весна 1975 года. Во дворе зеленели крохотные кустики акации. Детской радости не было предела! Такой простор для игр и фантазий: у Наташки они служили источником "мелочи" при расчете с покупателями, к тому же очень быстро раскупались "бананы", стоили они дорого и брала Наташка за килограмм только "рублями" с соседнего куста боярышника. Лялька вечно витала в облаках и просто грезила сценой. В гардеробе её крашеной куклы Светочки с каждым днем прибавлялось по шляпке. Кустик пригодился и в богемной Светкиной жизни: Лялькиными стараниями было свито гнездо и названо "дачей", на которой Светка принимала гостей и отрабатывала свои обалденные выступления. Я же была поглощена мечтами о дырявых зубах, поэтому очень обрадовалась, когда в песочницу привезли свежих кирпичей. Кустики сыграли при этом важнейшую роль, но об них - позже.
Надо отметить, что песочница наша представляла огромный интерес с точки зрения зубоврачебной практики: в ней было неисчислимое количество дырочек, щелочек, выбоин и искривлений, поэтому я поняла для себя, что лето будет проведено именно в этой песочнице назло врагам и на радость старшей сестре Настьке, у которой, кстати, были большие проблемы с зубами. Да и что с неё взять – старуха! - лето кончится и ей стукнет одиннадцать. Скоро замуж выходить, а зубы никуда не годятся. Вечером я с помощью табуретки влезла на секретер и взялась за изучение Настькиных потерянных зубов, которые мама почему-то не выбрасывала, а бережно хранила в красивой шкатулочке. Картина прояснялась. Для достижения выбранной цели мне не хватало практической подготовки, поэтому на следующее утро я активно сгрызла бабушкин диетического сахара с адским названием "Ксилит", а к маминому возвращению с работы челюсть моя болела ровно настолько, чтобы сходить к врачу и не лишиться при этом свежевырасшего зубика, который приятно выпирал из десны. Он мне очень понравился, я даже назвала его Евгением. В честь папы.
В поликлинике "воняло" какой-то гадостью. В кабинете мне не понравилось: белая тетя-врач усадила меня в огромное кресло и зажала голову какой-то щтуковиной, так что пришлось открыть рот. Тетя тут же засунула мне прямо в зубы маленькое зеркальце. Оно было холодненьким и приятно пахло карамелькой. В глаза светило небывалое количество лампочек. Я сразу подумала, что неплохо бы вкрутить такую иллюминацию дома в кладовке так, чтобы было видно прошлогоднее варенье, а то опять перепутаю его с консервированным щавелем. И тут вдруг зажужжало ОНО - то, ради чего были принесены в жертву мои свежие зубы. Я видала такую штуку в книжке про муравьев, которую мама обещала мне прочитать, когда я вырасту. Похоже на лапу гигантского насекомого, которое чуть не сожрало бедного ученого, который по глупости превратился в ма-а-а-алюсенького человечка. Мне Настька рассказывала про него раньше, когда ещё этот противный Пенкин не научил её ездить на велосипеде. Вот дура! Из-за какого-то велосипеда перестала интересоваться муравьями.
Жужжащая лапа проковыряла мне дырку в зубе, сказала "Уж-ж-ж-ж" и безвольно повисла у тети за спиной. Врачиха уверенно вырвала из пасти железное жало и лапа перестала быть опасной для моего рта. Вернувшись домой, мама спрятала в холодильник остатки пончиков и сердито сказала, что два часа мне нельзя ничего есть. Ну, нельзя так нельзя. Поскольку я знала, что пончики сегодня будут доедены мной в любом случае, а по телевизору показывают взрослое кино, пошла гулять пока ещё светло. Лялька сказала, что Светочку вызвали послезавтра в Сан-Ремо, она повторяла репертуар и подбирала концертный костюм. Наташка сказала, что у неё переучет, из чего я сделала вывод, что девочки на улицу не выйдут. А с Куропаткиным мне и связываться не хотелось. Я решила повременить с открытием частной зуболечебницы.
На следующее утро мы, как обычно, пошли на "работу". Погода явно не клеилась. У меня ещё до завтрака появилось ощущение, что с Валентиной Михалной собирать землянику мы не поедем, и можно будет во время тихого часа спокойно поболтать с Валериком о детях. И вообще, я просто обязана сказать ему, что влюбилась в Андрюшу Муравьева, но мы сможем остаться друзьями. Кутынина притащила в сад два апельсина, и они с Лялькой тайно съели их на веранде. Мне было обидно, слишком уж сильно хотелось апельсинов, но что поделаешь - они ведь сестры. Кутынинской маме не хватило денег, чтобы купить Ляльку, Наташку и Кутынину вместе, поэтому Лялька с Наташкой теперь называются близнецами, а Кутынина от злости кормит их апельсинами. Куропаткин поймал шмеля и привязал его на ниточку. Бедный шмель к полднику устал сопротивляться и покорно нырял в стаканы с компотом под отвратительный куропаткинский хохот. Я не успела рассказать Валерику про Андрюшу, поэтому предложила встретиться вечером возле песочницы. Я интригующе пообещала посвятить его в мою последнюю тайну, а он в свою очередь пообещал рассказать мне, откуда берутся дети.
В песочнице было прохладно и пыльно, что вполне характерно для конца мая в наших широтах. Упомянутый уже мною кирпич дожидался своего звездного часа, сваленный возле хоккейной коробки. Подоспевший к раздаче поручений Валерик принялся скрупулезно натирать порошок. У него это здорово получалось! Я занялась техническим оснащением кабинета. Блуждающий взгляд мой беспредметно уставился на свежую веточку акации, а в голове проносилось: "Уж-ж-ж-ж". «Вот ОНО!» - подумала я. Кустики прекрасно подходили на роль "лапы", тем более, что и росли совсем неподалеку. Валерик уже накрошил полкирпича. Пора было приступать к дезинфекции. Как обычно, в подвале кутынинского подъезда прорвало трубу с холодной водой. Слесарь дядя Петя уже сходил в магазин и воспринимал случившееся вообще без какого-либо интереса. Набрав полное ведрышко водички, я принялась обмывать дыры на песочнице, потому что Валерик уже начал некрасиво чихать от кирпичной пыли. В самый неподходящий момент явился Куропаткин и начал лепить куличики. Прогнать его не получалось, по вечерам бывал еще более противным. Пришлось смириться с его присутствием. Тем временем "фосфаты" и "мышьяки" были уже готовы, и я приступила к первому "дуплу". Кустик, тосковавший по Светкиным песням, гнулся неохотно, но после того, как на него облокотился Куропаткин, дело пошло быстрее. И ещё он охотно помогал Валерику жужжать, чтобы картина получалась более достоверной. Я давно подозревала, что он в тайне от коллектива посещает зубного врача, иначе откуда он знает про "лапу"?
Смеркалось. Из открытой форточки первого этажа доносились призывные звуки "Малышей". Полюбовавшись на аккуратные рыже-серые заплатки на песочнице, я с чувством глубокого удовлетворения и легкой усталости побрела домой, предварительно поблагодарив товарищей за помощь. Валерик был разочарован: разговор о детях опять откладывался.
Утром мы всей группой были приглашены на предварительное Светочкино прослушивание. Лялька очень волновалась перед поездкой в Сан-Ремо, поэтому так неистово манипулировала Светкой, что у неё периодически сваливалось то платье, то носки. Шляпы держались намертво. Каждый раз, когда кукла теряла элемент одежды Лялька извинялась, поправляла аксессуар и продолжала размахивать Светочкой. Наташка пробовала возмутиться: «Вот ты видела когда-нибудь, чтобы Пугачёва платье уронила, сказала: «Ой, извините, я сейчас!» и дальше петь продолжила?», но прослушав всю программу, сказала, что ей понравилось. Андрюша Муравьев после финального прогона стал ещё более откровенно дергать Ляльку за косы. Я подумала, что правильно сделала, ничего не сказав Валерику про своё новое увлечение. Все-таки с Валериком мы уже полгода спим на соседних раскладушках, а этот Муравьев ничего из себя не представляет, разве что трусы у него в ромашку. Куропаткин что-то взахлёб рассказывал мальчишкам, производя при этом вульгарные телодвижения. Я уже собиралась отвесить ему пендаля за разглашение военной тайны, но он заговорщески подмигнул и продолжил повествование про новые похождение Кржемилика и Вахмурки, показанные вчера в "Малышах". Я посмотрела на него уважительно. Хороший он человек! Валерик доломал Кутынинскую табуретку и теперь скрывался от неё в туалете. От съеденных апельсинов на щеках у Кутыниной выскочило целое стадо мелких прыщиков, не прибавив ей привлекательности. Тем временем Стасик Марулин притащил из шкафчика свою модную коробку с фантиками. Девки были парализованы на пол дня как минимум, поэтому Валерику больше незачем было вдыхать туалетные испарения. Мы с ним залезли на подоконник под видом того, что с нетерпением поджидаем своих родителей, и он наконец-то поведал мне, что что дети получаются от таблеток: мальчики от одних, девочки - от других, причем мальчиковые - продают исключительно по рецепту из поликлиники. Но это - большой секрет! Я клятвенно пообещала Валерику, что никому не скажу про таблетки, а сама в душе ликовала! Если нас не покупали в магазине, то Кутынина никакая не Лялькина сестра, а обыкновенная Кутынина. Этот медицинский факт оставлял надежду на торжество справедливости. И вообще - день вроде бы получался удачным. Валерик спросил, не пойдем ли мы лечить сегодня песочницу, тем более, что Куропаткин притащил из дома кучу "инструментов". Посоветовавшись с Валериком, я назначила Куропаткина завхозом.
Скрипнула детсадовская калитка, и по тропинке задвигались мамины кремовые туфли. «Чего-то она сегодня рано!» - подумала я, но очень обрадовалась. Непонятной конфигурации картонная коробка в маминой нежной руке судя по всему предназначалась мне. Огромная мысль, не найдя пристанища в мозгу, умчалась по направлению к песочнице. Почему-то я почувствовала, что этот мамин сюрприз в состоянии изменить мою жизнь. Я оказалась до безобразия прозорлива: в коробке было НАСТОЯЩЕЕ игрушечное пианино. Как назло, в небе над мамой проревел самолет. Куропаткин заорал, что это за ним папа прилетел. Глупый он какой-то. Ну разве самолету разрешат посадку в детском саду?
После ужина мы с мальчиками продолжили пломбировать песочницу, но что-то главное пропало. Быть может потому, что мечта перестала быть мечтою и превратилась в обыкновенный свершившийся факт? На мгновение мне стало страшно. Подумать только, эти взрослые живут в скучнейшем мире: им все давно известно про детей, про деньги, про науку. Они ходят в кино и не покупают себе мороженое! Они не видят, как страдает песочница от зубной боли и не прилетают за своими детьми в сад на самолетах. И мечтать они тоже не умеют. Ну разве можно мечтать о новом кафеле в туалете или о помидорной рассаде в полиэтиленовых коробочках? Мне захотелось ударить Куропаткина, но я сдержалась и просто высыпала ему на голову ведерко с песком. Хотя он совершенно не виноват в том, что я больше не могу быть зубным врачом. Потому что я рождена стать великим пианистом, а в свободное от гамм и вариаций время летать на реактивных самолетах.
... А ночью мне приснилось море...
09.04.98г.